- Не нарочно, - признала Грейс. - Но иногда такое случается.
- Очень хорошо. - Амелия повернулась к ней с насмешливой улыбкой и весельем в глазах.
- Скажи мне самое грязное ругательство, что тебе известно.
Грейс на мгновение задумалась, а затем, бросив быстрый взгляд в сторону вдовы, дабы убедиться, что та все еще спит, наклонилась вперед и шепнула что-то Амелии на ухо.
После этого Амелия откинулась назад и уставилась на Грейс, трижды моргнув, прежде чем смогла произнести:
- Я не уверена, что знаю точно, что это означает.
Грейс нахмурилась.
- Я тоже не вполне уверена.
- Хотя, звучит это достаточно скверно.
- Чертовски скверно, - сказала с улыбкой Грейс и похлопала Амелию по руке.
Амелия вздохнула.
- Дьявольски неприятно.
- Мы повторяемся, - указала Грейс.
- Я знаю, - согласилась Амелия. - Но чья в этом вина? Не наша. Мы были слишком защищены.
- Теперь это, - с удовольствием заявила Грейс, - действительно дьявольски неприятно.
- Проклятое неудобство, если ты меня спросишь.
- О чем, черт возьми, вы обе болтаете?
Грейс задохнулась от испуга и украдкой взглянула на Амелию, которая пристально уставилась на вполне уже проснувшуюся вдовствующую герцогиню взглядом полным ужаса.
- Ну? - потребовала вдова.
- Так, пустяки, - прощебетала Грейс.
Вдовствующая герцогиня оценивающе на нее посмотрела с весьма неприятным выражением лица, а потом направила свое ледяное внимание на Амелию.
- А вы, леди Амелия? Где ваши хорошие манеры?
И тогда Амелия, - о, боже, - она пожала плечами и произнесла:
- Проклятье, откуда мне знать?
Грейс старалась не шевелиться, но раздражение определенно рвалось наружу. Она даже боялась, что ввяжется в ссору с вдовой. Какая ирония, что она впервые сподобилась на такое, и то по воле случая.
- Вы отвратительны, - прошипела вдова. - Не могу поверить, что я подумывала о том, чтобы простить вас.
- Прекратите придираться к Грейс, - произнесла Амелия с неожиданной силой.
Грейс в удивлении повернулась к ней.
Вдовствующая герцогиня, однако, была в ярости.
- Прошу прощения?!
- Я сказала, прекратите придираться к Грейс.
- Да кто ты такая, чтобы мне указывать?
Поскольку Грейс наблюдала за Амелией, то могла бы поклясться, что та изменилась прямо у нее на глазах. Неуверенная в себе девушка исчезла, и на ее место пришла:
- Будущая герцогиня Уиндхем, так, по крайней мере, мне было сказано.
Рот Грейс приоткрылся от потрясения. И восхищения.
- В самом деле, - презрительно добавила Амелия, - в противном случае, черт побери, что я тогда делаю здесь, в Ирландии?
Взгляд Грейс метнулся с Амелии на вдову и обратно. И опять на вдову. А затем…
Что ж, достаточно будет сказать, это было чудовищно длинное молчание.
- Замолчите, - произнесла, наконец, вдовствующая герцогиня. - Мне невыносим звук ваших голосов.
И, действительно, все они хранили молчание всю оставшуюся часть их путешествия. Даже вдовствующая герцогиня.
Глава двадцатая
За пределами кареты атмосфера была значительно менее напряженной. Трое мужчин, ехавших верхом, никогда не выстраивались в одну линию. Время от времени один из них увеличивал свой темп или отставал, так что одна лошадь всегда находилась позади другой. В результате всадники лишь обменивались небрежными поклонами в знак приветствия.
Иногда кто-либо из них отпускал замечание относительно погоды.
Лорд Кроуленд, казалось, неожиданно заинтересовался местными птицами.
Томас говорил очень мало, но... Джек посмотрел на него... о, Господи, Томас свистит?
- Вы счастливы? - несколько суховато спросил Джек.
Томас удивленно оглянулся.
- Я? - Он нахмурился, задумавшись над вопросом. - Полагаю, что да. Сегодня довольно хороший день, разве Вы не согласны?
- Чудесный день, - отозвался Джек.
- Ни один из нас не заперт в карете с этой злобной старой ведьмой, - объявил Кроуленд. - А потому мы все должны быть счастливы. - Затем он добавил: - Извините. - Ведь эта злобная старая ведьма, в конце концов, приходилась бабушкой обоим его компаньонам.
- Передо мной не нужно извиняться, - ответил Томас. - Я полностью согласен с Вашей оценкой.
Есть в этом что-то символичное, подумал Джек, что их беседа все время возвращается к тому, какое облегчение все они испытывают в отсутствие вдовы. Это было чертовски странно - говорить правду, и тут ему пришло на ум…
- Я должен буду жить с нею? - выпалил Джек.
Томас просмотрел на него и усмехнулся.
- Внешние Гебриды, друг мой, Внешние Гебриды.
- Почему же Вы сами не сделали этого? - поинтересовался Джек.
- О, поверьте, я именно так и сделаю, если существует хоть малейший шанс, что завтра я по-прежнему буду обладать какой-либо властью над нею. А если нет... - Томас пожал плечами. - Мне придется заняться каким-либо видом деятельности, не так ли? Я всегда мечтал о путешествиях. Возможно, я стану Вашим разведчиком. Я найду самое обветшалое, самое холодное место на острове. Я удивительно хорошо проведу время.
- Ради Бога, - взмолился Джек. - Прекратите говорить подобные вещи. - Он не хотел, чтобы все было предопределено. Он не хотел, чтобы всем это было понятно. Томас должен бороться за свое место в этом мире, а не отказываться от него так небрежно.
Поскольку сам Джек не хотел этого герцогства. Ему нужны были Грейс и его свобода, а в эту самую минуту, сильнее всего ему хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Где угодно, только не здесь.
Томас бросил на него любопытный взгляд, но ничего не сказал. Джек тоже хранил молчание. И все они продолжали молчать, добравшись до Полламора, а потом - города Кавана, и даже тогда, когда они въехали в Батлербридж.
Уже давно наступила ночь, но Джек знал здесь каждое заведение, каждый указательный столб и каждое дерево. Вот там была гостиница Деррагарра, где он впервые напился в свой семнадцатый день рождения. Здесь была мясная лавка, здесь кузница, и ах, да, тут располагалась мельница, позади которой он украл свой первый поцелуй.
А это означает, что не далее, чем через пять... нет, четыре минуты, он будет дома.
Дом.
Это было слово, которое он не произносил годами. Оно не имело для него никакого значения. Джек жил в гостиницах и трактирах, а иногда - прямо под звездами. У него имелась своя компания друзей, состоявшая из всякого сброда, но они не стремились к духовной близости. Просто вместе им было гораздо удобнее воровать, чем поодиночке. Все, что их объединяло, - это их прошлая служба в армии и готовность поделиться частью награбленного с теми, кто возвратился с войны менее удачливым, чем они.
Все эти годы Джек делился деньгами с безногими мужчинами, с женщинами, потерявшими мужей, детьми-сиротами. Никто никогда не подвергал сомнению, откуда у него брались деньги. Он полагал, что его манера поведения и произношение выдавали в нем джентльмена, и этого было достаточно. Люди видели то, что хотели видеть, и когда чиновник в форме (никто никогда не поинтересовался его именем) приезжал и привозил подарки …
Никто не желал задавать вопросы по этому поводу.
Джек никому об этом не рассказывал. Да и кому он должен был рассказать?
Грейс.
Теперь у него была Грейс.
Он улыбнулся. Она одобрила бы это. Возможно не средства, но, несомненно, - цель. Правда заключалась в том, что Джек никогда ничего не брал у тех, кто не выглядел так, словно мог себе это позволить. И он всегда с особой тщательностью грабил самых надоедливых из его жертв.
Такая щепетильность, конечно, не могла бы спасти его от виселицы, но зато она немного улучшала его отношение к выбранной им профессии.
Услышав, что к нему приблизилась чья-то лошадь, Джек повернулся - это был Томас, ехавший теперь рядом с ним.
- Это правильная дорога? - спокойно спросил Томас.
Джек кивнул.
- Только чуть извилистая.
- Они не ожидают Вас, не так ли?
- Нет.
Томас был слишком тактичен, чтобы пускаться в дальнейшие расспросы, и действительно, он позволил своей лошади отстать на полкрупа, предоставив Джека самому себе.
И вот он появился. Клоуверхилл. Точно такой, каким Джек его запомнил, только, возможно, плющ еще больше увил кирпичный фасад. Комнаты были освещены, и окна сияли теплом. И даже при том, что единственными звуками были звуки, издаваемые их путешествующей компанией, Джек мог поклясться, что слышит смех и веселье, просачивающиеся через стены.
О, Боже, он думал, что забыл все это, но оно...
Оно было чем-то большим. Оно было болью, настоящей болью, живущей в его груди; пустотой, рыданием, навсегда поселившимися в его горле.
Это был дом.
Джеку захотелось остановиться на минутку, чтобы пристально всмотреться в изящный старый дом, но он услышал приближение кареты, и понял, что не сможет удерживать своих попутчиков в то время как он будет потворствовать своей ностальгии.
К тому же меньше всего ему хотелось, чтобы вдова ворвалась в дом раньше его (а Джек был совершенно уверен, что именно так она и сделает), поэтому он подъехал к дому, спешился и двинулся дальше пешком. Джек закрыл глаза и тяжело вздохнул, а затем, понимая, что не станет храбрее, если промедлит еще несколько минут, он взялся за медный дверной молоточек и ударил в него.
Никакого ответа не последовало. В этом не было ничего удивительного. Было уже поздно. Их никто не ждал. Дворецкий, скорее всего, удалился на ночь. Существовало достаточно много причин, по которым им следовало бы снять комнаты в деревне и вернуться в Клоуверхилл утром. Он не хотел...
Дверь открылась. Джек держал руки за спиной, сильно сжав их. Он попытался было вернуть их в обычное положение, но они начали дрожать.
Сначала он увидел свет свечи, и только потом человека, несущего ее, морщинистого и сгорбленного.
- Мастер Джек?
Джека сглотнул.
- Уимпоул, - произнес он. О боже, старому дворецкому должно быть уже около восьмидесяти, но конечно тетя не лишит его должности до тех пор, пока тот сам желает работать, что, зная Уимпоула, будет продолжаться до самой его смерти.
- Мы вас не ждали, - сказал Уимпоул.
Джека попытался улыбнуться.
- Что ж, ты же знаешь, как я люблю сюрпризы.
- Входите! Входите! О, мастер Джек, миссис Одли будет так рада видеть Вас. Как... - Уимпоул остановился, всматриваясь в темноту, его морщинистые старые глаза слегка косили.
- Боюсь, что я привез с собой нескольких гостей, - объяснил Джек. Вдове уже помогли выбраться из кареты, а Грейс и Амелия стояли сразу позади нее. Томас твердой рукой подхватил свою бабушку под руку, чтобы дать Джеку возможность побыть одному хоть некоторое время, но вдова уже выказывала признаки неминуемого возмущения.
- Уимпоул? - раздался женский голос. - Кто там в такой час?
Джек стоял, вытянувшись, едва дыша. Это была его тетя Мэри. Ее голос совсем не изменился. Словно Джек никогда не уезжал...
Но это было невозможно. Если бы он никогда не уезжал, его сердце не стучало бы сейчас так глухо, а рот не пересох от волнения. И самое неприятное, - он не чувствовал бы себя таким чертовски испуганным. Безумно испуганным при виде женщины, которая всегда любила его всем своим сердцем и без каких-либо условий.
- Уимпоул? Я... - Она завернула за угол и уставилась на него как на призрака. - Джек?
- Собственной персоной. - Он попробовал взять веселый тон, но не вполне справился с этим, и где-то глубоко внутри, там, где он прятал свои самые черные моменты, ему хотелось расплакаться. Прямо здесь, перед всеми, это извивалось и корчилось в нем, вырываясь наружу.
- Джек! - выкрикнула женщина и рванулась вперед, обнимая его. - О, Джек. Джек, мой дорогой милый мальчик. Мы так по тебе скучали. - Она покрывала его лицо поцелуями, как мать, встретившая своего сына.
Как она встретила бы Артура.
- Я рад видеть тебя, тетя Мэри, - произнес Джек. Он крепко обнял ее и спрятал свое лицо в изгибе ее шеи, потому что она была его матерью, во всех смыслах этого слова. И он скучал по ней. Ей Богу, он скучал по ней, и в этот миг не имело значения, что он причинил ей боль худшим из возможных способов. Он только хотел, чтобы его обнимали.
- О, Джек, - произнесла женщина, улыбаясь сквозь слезы, - я должна отшлепать тебя за то, что ты так долго не появлялся. Почему ты так поступил? Разве ты не знаешь, как мы волновались? Как...
- Гм.
Мэри умолкла и повернулась, все еще держа лицо Джека в своих ладонях. Вдова подошла к главному входу и стояла на каменных ступенях позади Джека.
- Вы, должно быть, тетя, - сказала она.
Мэри молча уставилась на нее.
- Да, - наконец, ответила она. - А Вы...?
- Тетя Мэри, - торопливо произнес Джек прежде, чем вдова смогла снова заговорить, - боюсь, что я должен представить Вас вдовствующей герцогине Уиндхем.
Мэри отпустила его и присела в реверансе, отступив в сторону, когда вдова пронеслась мимо нее.
- Герцогиня Уиндхем? - эхом отозвалась Мэри, ошеломленно глядя на Джека. - О боже, Джек, почему ты не предупредил заранее?
Джек с трудом улыбнулся.
- Так лучше всего, уверяю тебя.
В этот момент остальная часть путешественников выступила вперед, и Джек поспешил представить их, пытаясь не замечать, что его тетя из бледной стала смертельно бледной после того, как он представил ей герцога Уиндхема и графа Кроуленда.
- Джек, - прошептала она в отчаянии, - у меня нет комнат. У нас нет ничего достойного...
- Пожалуйста, миссис Одли, - произнес Томас с почтительным поклоном, - не корите себя из-за нашего вторжения. Было непростительно с нашей стороны прибыть без уведомления. Я не жду, что Вы предоставите нам что-то грандиозное. Хотя, - он оглянулся на вдову, которая стояла в холле с кислым выражением лица, - возможно, Вам удастся выделить Вашу самую лучшую комнату для моей бабушки. Это будет облегчением для всех нас.
- Конечно, - быстро сказала Мэри. - Пожалуйста, уже довольно прохладно. Проходите в дом. Джек, я в самом деле должна тебе сказать...
- Где Ваша церковь? - потребовала вдова.
- Наша церковь? - в замешательстве переспросила Мэри, обращаясь к Джеку. - В такой час?
- Я не намерена молиться, - рявкнула вдова. - Я желаю просмотреть записи.
- Викарий Беверидж все еще служит? - спросил Джек, пытаясь сменить тему.
- Да, но в это время он, конечно, уже в постели. Думаю, что сейчас половина девятого, а он - ранняя пташка. Возможно утром. Я...
- Это - вопрос династической важности, - вмешалась вдова. - И меня не волнует, будь на дворе хоть полночь. Мы...
- А меня волнует, - с ледяным выражением лица прервал ее Джек, вынуждая вдовствующую герцогиню замолчать. - Вы не станете вытаскивать священника из постели. Вы ждали этого так долго. Поэтому сможете, черт возьми, подождать еще до утра.
- Джек! - задохнулась Мэри. Она повернулась к вдове. - Я не учила его говорить такие вещи.
- Нет, конечно, - сказал Джек, который был близок к тому, чтобы принести извинения под пристальным взглядом вдовы.
- Вы были сестрой его матери, не так ли? - спросила вдовствующая герцогиня.
Мэри, казалось, была несколько сбита с толку столь внезапной переменой темы.
- Да.
- Вы присутствовали на ее венчании?
- Нет.
Джек обернулся в удивлении.
- Ты не была?
- Нет. Я не смогла пойти. У меня начались роды. - Она бросила на Джека печальный взгляд. - Я никогда не говорила тебе. Ребенок родился мертвым. - Ее лицо смягчилось. - Это одна из причин, почему я была так счастлива, когда у меня появился ты.
- Мы отправимся в церковь утром, - объявила вдова, не проявившая интереса к истории родов Мэри. - Первым делом. Мы найдем бумаги, и с этим будет покончено.
- Бумаги? - эхом отозвалась Мэри.
- Доказательство брака, - процедила вдова. Она посмотрела на Мэри с ледяной снисходительностью, а затем, отмахнувшись от нее, тряхнула головой и добавила, - Вы ненормальная?
Хорошо, что Томас успел оттащить ее назад, иначе Джек вцепился бы ей в горло.
- Луиза не венчалась в церкви Батлерсбриджа, - сказала Мэри. - Церемония прошла в Мекьюресбридже. В Графстве Ферман, где мы выросли.
- Это далеко? - потребовала вдова, пытаясь освободить свою руку от хватки Томаса.
- Двадцать миль, Ваша светлость.
Вдова пробормотала что-то весьма неприятное. Джек не смог точно разобрать слова, но Мэри побледнела. Она повернулась к нему с выражением близким к страху.
- Джек? Что все это значит? Почему тебе нужны доказательства брака твоей матери?
Джек взглянул на Грейс, которая стояла чуть позади его тети. Девушка слегка кивнула ему в знак поддержки, и он, откашлявшись, произнес:
- Мой отец был ее сыном.
Мэри в шоке уставилась на вдову.
- Твой отец... Джон Кэвендиш, это означает...
Вперед вышел Томас.
- Можно ли мне все объяснить?
Джек чувствовал себя опустошенным.
- Будьте так любезны.
- Миссис Одли, - произнес Томас с большим достоинством и сосредоточенностью, чем Джек, возможно, мог себе представить, - если доказательства брака Вашей сестры существуют, то Ваш племянник является законным герцогом Уиндхемом.
- Настоящий герцог... - взволнованная Мэри прикрыла рот рукой. - Нет. Это не возможно. Я помню его. Мистер Кэвендиш. Он был... - Она взмахнула руками, как будто пытаясь описать его жестами. Наконец, после нескольких тщетных попыток объяснения, она произнесла: - Он не стал бы скрывать от нас такие вещи.
- В то время он не был наследником, - пояснил ей Томас, - и у него не было причин полагать, что он им станет.
- О, небеса. Но если Джек - герцог, то Вы...
- Нет, - криво усмехнувшись, закончил он. - Я уверен, что Вы можете себе представить наше рвение все это прояснить.
Мэри уставилась на него в шоке. А затем на Джека. Она выглядела так, словно ей очень хотелось сесть.
- Я стою в холле, - надменно объявила вдова.
- Не будьте такой грубой, - упрекнул Томас.
- Она должна видеть...
Томас крепче сжал руку своей бабушки и дернул ее вперед, прошмыгнув мимо Джека и его тети.
- Миссис Одли, - сказал он, - мы очень благодарны Вам за Ваше гостеприимство. Все мы.
Мэри с благодарностью кивнула и повернулась к дворецкому.
- Уимпоул, не могли бы Вы...
- Конечно, мэм, - ответил тот, и Джек не смог сдержать улыбки, когда дворецкий двинулся прочь. Без сомнения он уже разбудил экономку, чтобы та приготовила необходимые спальни. Уимпоул всегда знал, в чем нуждалась тетя Мэри раньше, чем она могла выразить это словами.
- Вам в мгновение ока подготовят комнаты, - сказала Мэри, поворачиваясь к Грейс и Амелии, которые держались несколько в стороне. - Вы не будете возражать, если вас поселят вместе? У меня нет...