При этих словах Джек кинул на него несколько сухой взгляд, который экономка непременно бы заметила, если бы не была столь явно раздражена их появлением.
- Мы хотели бы взглянуть на приходскую метрическую книгу, - сказал Джек.
Она на мгновение уставилась на них, а затем резко мотнула головой назад.
- Она в задней комнате, - сказала женщина. - В кабинете викария.
- Гм… а сам викарий на месте? - спросил Джек, хотя окончание последнего слова было приглушено хрипом, вызванным толчком Томаса ему в бок.
- Нет, викария сейчас нет, - ответила экономка. - Должность является вакантной. - Она прошла к потертому диванчику перед камином и села. - Мы ожидаем вскоре получить кого-то нового. Из Эннискиллена каждое воскресенье присылают священника, чтобы прочитал здесь проповедь.
Сказав это, она взяла тарелку с тостами и полностью повернулась к ним спиной.
Джек взглянул на Томаса и обнаружил, что тот также смотрит на него.
Он предположил, что все складывается весьма удачно, и им следует войти.
Так они и поступили.
Кабинет оказался больше, чем Джек ожидал увидеть, занимая около четверти всей площади домика викария. Здесь было три окна. Одно выходило на север, а два других - на запад. Между двумя последними окнами находился камин. В нем был разожжен небольшой, но аккуратный огонь. Джек подошел ближе, чтобы согреть руки.
- Ты знаешь, на что похожа приходская метрическая книга? - спросил Томас.
Джек пожал плечами и мотнул головой. Он вытянул пальцы рук, а затем согнул ступни настолько, насколько это было возможно сделать в сапогах. Напряжение в его мышцах нарастало, и каждый раз, пытаясь успокоиться, Джек понимал, что его пальцы выбивают яростную барабанную дробь по ноге.
Ему хотелось сбежать отсюда. Исчезнуть…
- Вот это может оказаться тем, что мы ищем.
Джек обернулся. Томас держал в руках большую книгу. Она была в переплете из бурой кожи и несла на себе явные признаки солидного возраста.
- Посмотрим? - спросил Томас. Его голос был ровным, но Джек заметил, как тот конвульсивно сглотнул. Его руки дрожали.
- Сделай это сам, - сказал Джек. Он не сможет притворяться в такой момент. Не сможет стоять там и делать вид, что читает. Некоторые вещи он просто не в состоянии вынести.
Томас в шоке уставился на него.
- Ты не хочешь посмотреть вместе со мной?
- Я доверяю тебе. - Это было правдой. Томас был человеком, заслуживающим безусловного доверия. Он не солжет. Даже в такой ситуации.
- Нет, - сказал Томас, полностью отвергая такое предложение. - Я не буду делать это без тебя.
Мгновение Джек оставался неподвижным, а затем, выругавшись под нос, шагнул, чтобы присоединиться к Томасу возле стола.
- Твое проклятое благородство, - процедил он.
Томас что-то пробормотал. Не сумев разобрать что именно, Джек положил книгу на стол и открыл ее на одной из первых страниц.
Джек опустил взгляд на книгу. Перед его глазами танцевали и кружились расплывающиеся пятна. Он сглотнул, украдкой взглянув на Томаса, чтобы убедиться, что тот ничего не заметил. Но Томас уставился на книгу, его глаза бегло просматривали страницы.
И, вдруг, он замер.
Джек стиснул зубы, пытаясь разобрать написанное. Иногда у него получалось определить заглавные буквы, и довольно часто - числа. Вот только они оказывались не там, где, по его мнению, должны были быть, или не тем, что он думал.
Вот идиотизм. Он должен бы уже привыкнуть к этому. Но у него не получалось.
- Ты знаешь, в каком месяце поженились твои родители? - спросил Томас.
- Нет. Но это был маленький приход. Сколько, по-твоему, венчаний здесь могло состояться?
Джек наблюдал за пальцами Томаса. Они передвигались вдоль края страницы, а потом скользнули под него.
Перевернули страницу. И замерли.
Джек смотрел на Томаса. Тот стоял неподвижно, закрыв глаза.
И все стало ясно. По его лицу. Все стало ясно.
- О, Боже. - Слова слетели с губ Джека словно в неистовстве. Он не был удивлен, и все же… Он надеялся… молился…
Чтобы его родители оказались не обвенчанными. Или, чтобы доказательство было утеряно. Чтобы что-то или кто-то оказалось ошибочным, потому что это было неправильно. Этого не должно было случиться. Он не сможет этому соответствовать.
Только посмотрите на него. Он стоит здесь, черт побери, притворяясь, что читает метрическую книгу. Как, во имя Господа, кто-то мог подумать, что он сможет быть герцогом?!
Контракты?
О, это было бы забавно.
Договоры об аренде?
Ему будет необходим заслуживающий доверия управляющий, потому что сам он не сможет проверить, не обманывает ли тот его.
Джек подавил испуганный смешок. Ему чертовски повезло, что он мог подписывать документы своим перстнем-печаткой. Одному Богу известно, как много времени уйдет у него на то, чтобы научиться писать свое новое имя без того, чтобы не выглядеть так, словно ему необходимо о нем подумать.
На то, чтобы суметь подписаться "Джон Кэвендиш-Одли" у него уйдут месяцы. Разве непонятно, почему он так стремился отбросить "Кэвендиш" от своей фамилии?
Джек закрыл лицо руками и крепко зажмурил глаза. Этого не должно было случиться. Он знал, что это произойдет и, тем не менее, находясь здесь, Джек убедился, что его желание невыполнимо.
Он сходил с ума.
Задыхался.
- Кто такой Филипп? - спросил Томас.
- Что? - практически рявкнул Джек.
- Филипп Галбрейт. Он был свидетелем.
Джек посмотрел на Томаса. А затем - на метрическую книгу. И на завитушки, которые, видимо, образовывали имя его дяди.
- Брат моей матери.
- Он еще жив?
- Я не знаю. Пять лет назад был жив.
Джек сердито задумался. Почему Томас об этом спрашивает? Разве смерть Филиппа что-либо меняла? Доказательство ведь было прямо перед ними - в метрической книге.
Метрическая книга.
Джек уставился на нее, его рот слегка приоткрылся. Это был враг. Эта небольшая книга.
Грейс сказала, что она не сможет выйти за него замуж, если выяснится, что он - герцог Уиндхем.
Томас не скрывал того, какие горы бумаг ожидали Джека.
Если он окажется герцогом Уиндхемом.
Но ведь это всего лишь книга. И важна всего лишь одна страница.
Всего лишь одна страница, и он сможет остаться Джеком Одли. Все его проблемы будут разрешены.
- Вырви ее, - прошептал Джек.
- Что ты сказал?
- Вырви ее.
- Ты сошел с ума?
Джек покачал головой.
- Ты - герцог.
Томас посмотрел на книгу.
- Нет, - тихо сказал он. - Я не герцог.
- Нет, - голос Джека стал настойчивым. Он схватил Томаса за плечи. - Ты - тот, в ком нуждается герцогство Уиндхем. В ком все нуждаются.
- Прекрати. Ты…
- Послушай меня, - умоляюще произнес Джек. Ты рожден и обучен для этого. Я все разрушу. Понимаешь? Я не смогу быть герцогом. Не смогу.
Но Томас лишь покачал головой.
- Я могу быть обученным всему этому, но ты был рожден для этого. И я не могу взять то, что принадлежит тебе.
- Я не хочу этого! - воскликнул Джек.
- У тебя нет права принимать или отказываться, - бесстрастным голосом произнес Томас. - Неужели, ты не понимаешь? Это не вопрос владения. Это - то, кем ты являешься.
- О, ради Бога! - взмолился Джек. Он вцепился себе в волосы и с силой потянул за них.
- Я отдаю все это тебе. На проклятом блюдечке с золотой каемочкой. Ты останешься герцогом, и я оставлю тебя в покое. Я буду твоим разведчиком на Внешних Гебридах. Все что угодно. Просто вырви страницу.
- Если тебе не нужен был титул, то почему ты с самого начала просто не сказал, что твои родители не были женаты? - выпалил в ответ Томас. - Я ведь спрашивал, венчались ли твои родители. Ты просто мог ответить "нет".
- Я не знал, что могу претендовать на титул, когда ты спросил о моей законнорожденности, - выдохнул Джек. Его горло саднило. Он уставился на Томаса, пытаясь понять его мысли.
Как он мог быть таким чертовски честным и благородным? Кто-нибудь другой уже давно бы разорвал в клочья эту страницу. Но не Томас Кэвендиш. Он всегда будет поступать правильно. Не так как лучше, а как правильно.
Проклятый глупец.
Томас продолжал стоять, уставившись на книгу. А Джек... Джек был готов карабкаться на стены. Он дрожал всем телом, его сердце бешено колотилось, и он…
Что это за шум?
- Ты слышишь? - настойчиво прошептал Джек.
Лошади.
- Они уже здесь, - произнес Томас.
Джек затаил дыхание. Через окно он смог увидеть приближавшуюся карету.
У него не осталось времени.
Он взглянул на Томаса.
Тот смотрел на книгу.
- Я не могу этого сделать, - прошептал Томас.
Джек больше не раздумывал. Он действовал. Он метнулся к метрической книге и вырвал страницу.
Томас схватил его, пытаясь отобрать у Джека страницу, но тот ускользнул от Томаса и бросился к камину.
- Джек, нет! - закричал Томас, но Джек оказался проворней. И хотя Томасу удалось поймать Джека за руку, тому все-таки удалось бросить бумагу в огонь.
Борьба истощила силы обоих, и на мгновение они замерли, наблюдая, как скручивается и чернеет бумага.
- Во имя всего святого! - прошептал Томас. - Что ты наделал?!
Джек все никак не мог отвести свой взгляд от огня.
- Я спас нас всех.
***
Грейс никак не ожидала, что ее тоже включат в число участников поездки в церковь в Мекьюресбридже. Независимо от того, насколько сильно вовлеченной в дело о наследовании герцогства Уиндхем, она оказалась, тем не менее, она не была членом семьи. Более того, теперь она даже не принадлежала к числу домочадцев Уиндхемов.
Но когда вдовствующая герцогиня обнаружила, что Джек и Томас уехали в церковь без нее, она (и Грейс не считала это преувеличением) словно обезумела. Ей потребовалась минута для того, чтобы придти в себя, но в течение этих шестидесяти секунд зрелище было ужасающим. Даже Грейс никогда раньше не была свидетельницей чего-либо подобного.
И поэтому, когда настало время отправляться в путь, Амелия отказалась ехать без Грейс.
- Не оставляй меня наедине с этой женщиной, - прошипела она Грейс на ухо.
- Ты не будешь одна, - попыталась объяснить Грейс. Отец Амелии тоже едет, да и тетя Джека потребовала для себя место в карете.
- Пожалуйста, Грейс, - умоляла Амелия. Она не знала тетю Джека и не испытывала желания сидеть рядом со своим отцом. Не этим утром.
И хотя вдовствующая герцогиня справилась с приступом гнева, который не был неожиданным, но ее истерика сделала Амелию еще более настойчивой. Она схватила Грейс за руку и сильно стиснула ее пальцы.
- О, делайте, что хотите, - рявкнула вдова. - Но если через три минуты вас не будет в карете, то я уеду без вас.
Вот так и получилось, что Амелия, Грейс и Мэри Одли сидели, тесно прижавшись друг к другу, с одной стороны кареты, а вдовствующая герцогиня и лорд Кроуленд - с другой.
Дорога до Мекьюресбриджа показалась бесконечно длинной. Амелия смотрела в окно со своей стороны, вдова тоже уставилась в окно. Лорд Кроуленд и Мэри Одли делали то же самое. Грейс же, зажатой остальными в середине кареты, оставалось лишь уставиться на пятно на стенке кареты между головами лорда Кроуленда и вдовы.
Приблизительно через каждые десять минут вдовствующая герцогиня поворачивалась к Мэри и требовала ответить: насколько они приблизились к пункту своего назначения. Каждый раз Мэри отвечала с поразительным почтением и терпением и все, наконец, вздохнули с облегчением, когда она произнесла:
- Мы приехали.
Вдовствующая герцогиня выпрыгнула из кареты первой, но лорд Кроуленд следовал за нею по пятам, практически волоча за собой Амелию. Мэри Одли поспешила выйти следующей, оставив Грейс одну на сидении. Грейс вздохнула. Так или иначе, это казалось правильным.
К тому времени, как Грейс достигла входа в дом священника, остальные были уже внутри, протискиваясь через дверь в другую комнату, где, по ее предположению, находились Джек и Томас вместе со столь важной метрической приходской книгой.
Разинувшая от удивления рот женщина стояла посреди передней комнаты с чашкой чая, опасно балансировавшей в ее руке.
- Добрый день, - с торопливой улыбкой сказала Грейс, полагая, что остальные вряд ли взяли на себя труд даже постучать.
- Где она?
Грейс услышала требование вдовы, последовавшее за грохотом двери, ударившейся о стену.
- Как вы посмели уехать без меня?! Где она? Я требую, чтобы мне показали метрическую книгу!
Грейс подошла к дверному проему, но проход все еще был блокирован остальными. Она не могла видеть, что происходит внутри. И тогда она совершила поступок, который в другое время шокировал бы ее саму.
Она стала протискиваться. Очень энергично.
Она любит его. Она любит Джека. И чтобы ни принес этот день, она должна быть там. Он не будет одинок. Она не допустит этого.
Она прорвалась внутрь в тот момент, когда вдова закричала:
- Что вы обнаружили?
Грейс остановилась и осмотрелась. Он был там. Джек. Но выглядел ужасно.
Он был совершенно измучен.
Ее губы беззвучно прошептали его имя. Она не могла произнести его вслух. Словно она потеряла голос. Грейс никогда раньше не видела Джека таким. Он был слишком бледным или, возможно, слишком покрасневшим, она не могла точно определить. Его пальцы дрожали. Неужели больше никто не замечал этого?
Грейс повернулась к Томасу, потому что, он, конечно же, мог что-нибудь сделать. Что-нибудь сказать.
Но Томас пристально смотрел на Джека. Как и все остальные присутствующие. Все молчали. Почему все молчат?
- Он - Уиндхем, наконец, произнес Джек. - Как и должно быть.
Грейс следовало бы подскочить от радости, но все, о чем она могла подумать, было: "Я не верю ему".
Джек выглядел неестественно. И также неестественно говорил.
Вдовствующая герцогиня повернулась к Томасу.
- Это правда?
Томас молчал.
Зарычав от разочарования, вдова схватила его за руку.
- Это…правда? - потребовала она.
Томас продолжал молчать.
- Там нет записи о браке, - упрямо настаивал Джек.
Грейс хотелось расплакаться. Он лгал. Это было столь очевидно… для нее, для всех. В его голосе были отчаяние и страх, и… О, Господи, неужели он делает это ради нее?! Пытается ли он отказаться от того, на что имел право по рождению ради нее?
- Томас - герцог, - вновь произнес Джек, отчаянно глядя на присутствующих. - Почему вы не слушаете? Почему меня никто не слушает!?
Но ответом было лишь молчание. И вдруг:
- Он лжет.
Это произнес Томас, голос которого был тихим и ровным, и абсолютно правдивым.
У Грейс вырвалось удушливое рыдание, и она отвернулась. Она не могла на это смотреть.
- Нет, - сказал Джек, - говорю вам…
- О, ради Бога, - выкрикнул Томас. - Ты думаешь, что никто не сможет выяснить правду? Будут свидетели. Неужели ты действительно думаешь, что не найдется ни одного свидетеля венчания? Ради Бога, ты не можешь переписать прошлое.
Грейс закрыла глаза.
- Или сжечь его, - угрожающе произнес Томас. - В зависимости от обстоятельств.
"Ох, Джек, - подумала Грейс. - Что же ты наделал?"
- Он вырвал страницу из книги, - сказал Томас, - и бросил ее в огонь.
Грейс открыла глаза, не в силах отвести взгляд от очага. В нем не было никаких следов бумаги. Ничего, кроме черной сажи и пепла под ровным оранжевым пламенем.
- Титул - твой, - произнес Томас, повернувшись к Джеку. Он посмотрел Джеку в глаза и поклонился.
Джек выглядел больным.
Томас повернулся лицом к остальным присутствующим.
- Я… - Он откашлялся, и когда продолжил, его голос звучал спокойно и с чувством собственного достоинства: - Я - мистер Кэвендиш, - произнес Томас. - И я желаю вам всем хорошего дня.
И затем он ушел. Протиснулся мимо них и вышел из дома.
Сначала все молчали. А затем, через мгновение, которое было почти нелепым, лорд Кроуленд повернулся к Джеку и поклонился.
- Ваша светлость, - сказал он.
- Нет, - ответил Джек, покачав головой. Он повернулся к вдовствующей герцогине.
- Не дайте этому случиться. Он будет гораздо лучшим герцогом.
- Это верно, - сказал лорд Кроуленд, совсем не обращая внимания на душевные страдания Джека. - Но вы научитесь.
И тогда Джек, не в силах сдержаться, начал смеяться. Осознав всю нелепость происходящего, Джек не выдержал и рассмеялся. Потому что, черт побери, если и существовала вещь, которую он никогда не будет в состоянии совершить, то это было обучение. Все равно чему.
- О, вы даже не представляете, - сказал Джек. Он посмотрел на вдову. Его отчаяние исчезло, сменившись чем-то еще, чем-то горьким и фатальным, чем-то циничным и мрачным.
- Вы даже не представляете, что вы наделали, - сказал он вдове. - Совершенно не представляете.
- Я вернула вам то, что причиталось вам по праву, - ожесточенно ответила вдова. - Это мой долг по отношению к моему сыну.
Джек отвернулся. Он более ни минуты не мог заставить себя смотреть на нее. Но возле двери он увидел Грейс. Она выглядела потрясенной и напуганной. Но когда она взглянула на Джека, весь его мир спокойно вернулся на свое место.
Она любит его. Джек не знал как или почему, но он не был настолько глуп, чтобы подвергать это сомнению. И когда их взгляды встретились, Джек обрел надежду. Он увидел будущее, которое сияло подобно восходу солнца.
Всю свою жизнь Джек бежал. От себя, от своих ошибок. Джек был настолько доведен до отчаяния, что никому не позволял по-настоящему узнать его, отказав себе в шансе найти свое место в мире.
Джек улыбнулся. Наконец-то он знал, кому он принадлежит.
Он заметил Грейс сразу же, как только та вошла в комнату. Но девушка встала сзади, и Джек не мог подойти к ней в тот момент, когда он так настойчиво пытался сохранить герцогство за Томасом, который и был истинным герцогом.
Но, кажется, он претерпел неудачу в этом своем намерении.
Но он ни за что не проиграет в другом.
- Грейс, - произнес Джек, подойдя к девушке и взяв ее руки в свои.
- Что, черт побери, вы делаете? - потребовала вдовствующая герцогиня.
Джек опустился на одно колено.
- Выходи за меня замуж, - произнес Джек, крепче сжимая руки девушки. - Стань моей невестой, стань моей… - он рассмеялся, ощущение нелепости нарастало в нем. - Стань моей герцогиней. - Джек улыбнулся. - Я понимаю, что прошу о многом.
- Прекратите это, - прошипела вдова. - Вы не можете жениться на ней.
- Джек, - прошептала Грейс. Ее губы дрожали, и Джек понял, о чем она думает. Она колебалась.
И он мог поддержать ее.
- Хоть раз в жизни, - страстно произнес он, - позволь себе быть счастливой.