На дамах были древнегреческие хитоны, средневековые платья из тяжелого бархата и нежного шелка. Некоторые господа облачились в костюмы Арлекино, Пьеро, мушкетеров…
- Как здорово! - воскликнула Беатрикс, обнаружив в толпе Корнелиуса, и уцепившись за его локоть. - Посмотри, какие замечательные наряды! Я словно попала в сказку!
- Дорогая, в этой сказке твой костюм - лучший! Ты - настоящая Золушка, превратившаяся в принцессу! - проговорила услышавшая ее слова радушная хозяйка. Ее полное добродушное лицо светилось неподдельным восторгом. Катрин Кампверсе обняла Корнелиуса и сказала:
- Дорогой, как тебе удавалось держать в секрете свою помолвку с этой прекрасной девушкой? Ты - скрытный мальчик, но как замечательно поступил, приведя ее сегодня в наш дом! Беатрикс напоминает мне южный цветок, чудом занесенный в северные края… Откуда вы, дитя?
Настроение у Беатрикс было замечательное, и она легко отвечала на прямые вопросы.
- Здесь, в этом городе родились мои родители, мои дедушка с бабушкой, так что экзотические страны не имеют ко мне отношения, так же, как и я к ним.
Их окружили маски. В руках Катрин оказался микрофон.
- Господа пираты, рыцари и мушкетеры! Хочу представить вам своих друзей - Корнелиуса Мидволда и его невесту Беатрикс Робинсон!
Раздались аплодисменты. Квартет музыкантов в углу громадной гостиной сыграл веселую мелодию. Глаза Беатрикс горели, в голове пронеслось: "Может быть, не все так уж и плохо в жизни, как мне кажется?".
Сильные руки Корнелиуса легли ей на плечи, мисс Робинсон оказалась в центре танцующего круга.
- Как ты себя чувствуешь, дорогая?
- Замечательно, - прошептала девушка и уткнулась лицом в широкую грудь адвоката. Ей не показалось это стыдным, пусть все здесь видят, что она и он - одно целое.
- Признаться, я тоже чувствую себя замечательно. Казалось, что к своим тридцати шести годам мне уже удалось многое постичь. Но я заблуждался и начинаю понимать это только сейчас.
Звучала музыка, мелькали лица, маски, мелодия занимала почти все существо Беатрикс. Корнелиус оказался замечательным партнером. Он будто родился для танцев. Его ладони, казалось, еще немного и прожгут ее талию насквозь. Тягучая, сладкая истома, сильное желание внезапно возникли в каждой клеточке тела. Она окончательно поняла, что хочет быть с ним, хочет стать его настоящей женой, единственной возлюбленной.
Нежные пальцы Корнелиуса коснулись ее груди. Он взял розу, прикрепленную к ее лифу, и украсил ею волосы девушки.
Беатрикс в этот момент почувствовала, как груди отозвались на мимолетное прикосновение мужских пальцев, и соски их напряглись. Дыхание ее прерывалось, ноги ослабли, да что там ноги! Она вся ослабла, еще бы одно мгновение - могла бы потерять сознание, повиснуть у него на руках. Но он, похоже, не понимал, что невеста по-настоящему принадлежит ему, любит его, и ее сжигает невыдуманная страсть…
Словно почувствовав это, Корнелиус нагнулся и поцеловал ее в голову. Как было сладко чувствовать ауру мужского обаяния, быть под защитой сильного человека, обвивать и сжимать руками атлетически сложенное тело, так замечательно двигающееся в ритме мелодии. Она ощущала запах Корнелиуса - замечательный, единственный на свете мужской запах, который ей хотелось вдыхать бесконечно, и сердце ее радовалось жизни.
- Ты что-то сказала? - спросил вдруг адвокат.
- Разве?
Он остановился, но не отпускал ее, держал в объятиях.
- Может быть, мне только показалось. А вообще, все твои мысли видны на лице.
- У меня сегодня день, полный сюрпризов, - тихо сказала Беатрикс.
Он улыбнулся и еще раз поцеловал ее, на этот раз в щеку.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила девушка.
- Хорошо. Только очень хочется есть, - просто признался он. - Константин Ван дер Мей мог бы отбить у меня аппетит, но, как ни странно, во мне проснулись новые силы. Думаю, хозяева угостят нас чем-нибудь вкусненьким.
Минуя танцующие пары, они пробрались к шведскому столу, накрытому в соседнем зале.
Беатрикс на мгновение оторопела, увидев "чего-нибудь вкусненькое", как выразился Корнелиус. Великолепная сервировка, нежных оттенков салфетки, столовые приборы, сверкающие в свете длинных свечей, аппетитные блюда… Господи, чего здесь только не было! Все это поднимало настроение, и действительно Беатрикс страшно захотелось перекусить.
Она выбрала себе - как всегда - салат и кусочек лосося.
- Ты никогда не ешь никакого мяса? - удивился адвокат.
- Никогда. И мне не нравятся такие вопросы. Я же не спрашиваю тебя, почему ты навалил на тарелку гору ветчины?
- Еще не навалил. Только наваливаю, - отозвался Корнелиус довольным голосом. - Хочешь вина?
- Хочу.
Как было там замечательно! Беатрикс и Корнелиус, подобно озорным детям, жевали, прихлебывали из бокалов, смеялись. Развеселившийся жених заговорщицки сообщил, что у него на сегодняшний вечер есть одна серьезная задача - перепробовать все блюда, стоящие на шведском столе. Беатрикс попыталась подсчитать, сколько закусок, салатов, тарелочек с тарталетками и бутербродами находится перед ними, сбилась со счета и в который раз рассмеялась.
Вскоре к ним присоединились другие гости, и мисс Робинсон с раскрасневшимися щеками, совершенно никого не стесняясь, стала разглядывать жующий народ.
- Смотри, Корнелиус, вон тот султан явно любит рыбу! Придвинул к себе блюдо и уплетает! А вон та дама в тяжелом наряде королевы никак не может дотянуться до бутербродов с черной икрой!
- Ты - расшалившаяся девчонка. Во-первых, это не султан, а хозяин всех холодильников в амстердамском порту. Можно считать, что, безусловно, вся рыба принадлежит ему. А та дама в костюме королевы - вице-президент аэроклуба, в котором я учусь летать на вертолете. На всех остальных, ладно, можешь махнуть рукой, они члены моего гольф-клуба, - строгим голосом пытался урезонить девушку адвокат. - Комментарии на подобных вечеринках неуместны. Каждый ведет себя так, как ему хочется.
- И мэр с попугаем тоже член твоего клуба?
- Мэр - естественно, попугай - нет, - пошутил Корнелиус. - Наш гольф-клуб - старейший в городе. И сегодня, забыл тебе сказать, ты присутствуешь на юбилее этой популярной в элитных кругах организации.
Потом они снова танцевали, прижимаясь друг к другу так, что у Беатрикс сбивался пульс и пересыхало в горле. Разгоряченные выходили они на балкон и любовались угасающим вечером.
На небе Амстердама словно на детской переводной картинке медленно проявлялись звезды. Огни в порту напоминали загадочные далекие костры.
- Между прочим, у меня есть такая мысль, - сказал Корнелиус, когда они в очередной раз вышли на свежий воздух. - Я предлагаю тебе провести здесь всю ночь, не уезжать домой.
Беатрикс нахмурилась, задумалась. Она как-то забыла, что ей пора возвращаться. Но сейчас… Перспектива катиться по ночному шоссе в холодной машине, надо признаться, ее мало вдохновляла.
- А как это можно сделать? - спросила она. Конечно, вопрос ее прозвучал немного глупо.
Корнелиус понизил голос и ответил с ироничной улыбкой:
- Как сделать? Просто. У меня есть свободная спальня. Для гостей.
- Очень мило с твоей стороны, - с шутливым полупоклоном проговорила Беатрикс. А у самой бешено забилось сердце! Как? Она останется с ним наедине, ночью, в одной квартире? После того, как он при всех назвал ее своей невестой? После того, как он пару раз прикреплял к ее платью и волосам розу? После того, как они целовались, танцевали, стояли на балконе так близко друг к другу, что она ощущала не только его спокойное горячее дыхание, но почти каждую клеточку мужественного тела? Прилично ли это - ночевать с ним вместе? Она же - фиктивная невеста, а в будущем - фиктивная жена.
Беатрикс неуверенно кивнула головой.
- Хорошо, - сказал Корнелиус. - Кстати, завтра суббота, а по субботам я езжу к своей матери. И, наверное, будет правильно, если мы поедем туда вместе.
Девушка хотела задать вопрос, а что же она там должна делать? Но в эту минуту к ним подошел господин, который представился Генрихом Кампверсе.
Это был хозяин квартиры, муж Катрин, здоровенный детина. В противоположность своей хохотушке-жене он почти не улыбался. У Генриха было такое мрачное выражение лица, будто у него болели зубы. Но при этом он оказался очень разговорчивым. Кажется, господин Кампверсе начал говорить с Корнелиусом и Беатрикс, еще в дверях, только направляясь к ним.
Девушка вскоре узнала, что у ее будущего фиктивного мужа есть сестра по имени Шарлотта. Она также поняла, что мать Корнелиуса занимала пост генерального судьи округа. И уж чуть было не упала со стула, услышав, что конь, выигравший кубок Амстердама в прошлом году, принадлежал Корнелиусу!
Под грузом этой информации Беатрикс вышла подышать ночным воздухом и тут же попала в объятия Катрин Кампверсе.
- Малышка, ты так хороша! А мы все рады, что Корнелиус наконец-то нашел свое счастье! - щебетала та.
Мисс Робинсон почувствовала - сейчас самое время порадовать Катрин, и призналась ей, что восхищена квартирой супругов Кампверсе. Несколько комплиментов дались легко, потому что шли от чистого сердца.
Хозяйка пентхауса была в курсе, что Беатрикс стала владелицей замечательного загородного поместья, завещанного ей известным банкиром. Но ее взгляд на помолвку оказался поразителен:
- Уж я-то знаю потенциальных невест Корнелиуса. Поверьте мне, малышка, они не стоят вашего мизинца.
- Почему? - простодушно поинтересовалась Беатрикс.
- Я так думаю! - засмеялась госпожа Кампверсе и грациозно, как только умеют делать полные женщины, сделала несколько танцевальных па под чарующие звуки оркестра. - Ах, я так люблю развлекаться - ходить в театр, танцевать! Вы тоже полюбите! Теперь вы - украшение нашего дружеского круга!
Плыла восхитительная ночь.
- Пора уходить. - Беатрикс почувствовала, как Корнелиус положил ей руку на плечо.
- С удовольствием, дорогой.
Тот нежно поцеловал девушку. Они распрощались с хозяевами, гостями, вошли в сверкающий огнями лифт.
После карнавальной, взвинченной атмосферы дома супругов Кампверсе, воздух в квартире Корнелиуса показался им прохладным, даже немного отрезвляющим.
- Я никогда не была на таком замечательном вечере, - проговорила счастливая Беатрикс.
Она остановилась в центре гостиной, скинув с ног новые туфельки. До чего приятным показалось ей прикосновение мягкого ворса роскошного паласа. Что с ней? Да просто смертельно устала!
Корнелиус протянул Беатрикс бокал шампанского.
- Нет, только не стоя! - Девушка упала в кресло и начала следить за пузырьками, поднимающимися со дна бокала.
- Ты была само вдохновение. Произвела потрясающее впечатление на всех гостей, а Катрин просто от тебя без ума, - довольно проговорил адвокат.
- Это только потому, что пришла вместе с тобой.
Он кинул на нее проницательный взгляд. Мисс Робинсон отпила глоток шампанского и сказала:
- Но все-таки, я чувствовала себя немного Золушкой.
- Это еще почему?
- Дорогой, я не играю в гольф, не летаю на вертолетах, у меня нет собственной конюшни. Моя мать не занимает должность генерального судьи округа. Когда мы приедем к твоей матери, о чем я буду с ней разговаривать?
- Не волнуйся, предстоит обычная легкая весьма доброжелательная беседа, - спокойно проговорил он. - Ей достаточно знать, что ты - моя невеста.
Беатрикс отставила бокал.
- Ну, какая я невеста… Мы ведь ненастоящие муж и жена.
Помолчав, он сказал:
- Ты когда-нибудь была влюблена?
- Не знаю. Сейчас мое прошлое так далеко. Как туманный берег моря.
Он улыбнулся.
- Зато будущее тебе ясно, да?
Она посмотрела на него из-под ресниц, но промолчала.
- А что касается визита к моей матери завтра, - продолжил он, - то тебе нечего беспокоится. Ложись сейчас спать.
- Корнелиус, постели мне в гостиной, - внезапно попросила она. - Пожалуйста.
- Почему ты не хочешь идти в спальню?
- Мне… мне… кажется, здесь будет лучше.
- Беатрикс, не заставляй меня делать глупости. Там нормальная постель, ты отдохнешь. А в гостиной, ну мало ли что? Утром я встану рано, случайно разбужу тебя.
Она задрала вверх подбородок.
- Нет! Кстати, перед сном я люблю смотреть телевизор. Сейчас лягу на этот диван, и буду смотреть ночной канал. Или лучше поступлю по-другому: буду сидеть до утра в этом кресле.
Он рассмеялся.
- Упрямая девочка!
- Не смейся! - продолжала настаивать Беатрикс. - У себя дома я частенько засыпаю в кресле. Прямо перед телевизором. Ничего страшного.
- Не капризничай. А впрочем, спи, где хочешь. Сейчас принесу тебе одеяло и подушку. У тебя есть, во что переодеться на ночь?
- Ммм… Нет.
- Оставайся здесь. Я тебе сейчас что-нибудь найду.
Беатрикс напряглась. Неужели предложит ей ночную сорочку в кофейных кружевах, которую несколько часов назад она разглядывала в ванной комнате?
Но он принес простую белую рубашку, свою рубашку, а вовсе не то проклятое шелковое неглиже, касавшееся тела страстной женщины-вамп. А еще он притащил одеяло и подушку.
- Спасибо, - сухо поблагодарила она. - Прости, что причиняю тебе беспокойство.
Он сунул рубашку ей в руки и ущипнул за подбородок.
- Странная ты девчонка. Хотел бы я знать, какие в голове у тебя мысли.
Ее губы дрогнули. Она стояла, не дыша, напротив излучающего энергию и силу взрослого тридцатишестилетнего мужчины и чувствовала, вот сейчас может случиться нечто такое, что или оттолкнет их друг от друга или, наоборот, заставит броситься в объятия.
Весь день Беатрикс думала об этом. Понимала, как он опасен для нее, как интересен, изыскан, разносторонне образован, понимала, как ему легко одним движением ресниц толкнуть ее в постель и, шутя, овладеть ею.
Она закрыла глаза и почувствовала, как его длинные крепкие пальцы коснулись основания ее шеи, нежно тронули локоны ее волос.
Эффект от прикосновения был чудесен. Она ощутила всем телом волну нарастающего жара. Господи! Как она устала, обессилена и как одновременно необыкновенно сексуально напряжена.
Да, да, сомнений не оставалось. Она была сексуально напряжена. Но от чего? От простого прикосновения его пальцев к шее?
Горячая волна страсти прокатилась по ее спине. Как жаль, что эти прикосновения столь легки и коротки. Неужели он издевается над нею? Беатрикс где-то читала, что настоящие мужчины овладевают женщинами в порывах огненной страсти. А Корнелиус… Его прикосновения показались ей даже робкими, словно перед ней стоял нецелованный юноша, боящийся отказа.
Она подняла на Корнелиуса полуприкрытые ресницами глаза и прочитала в его взгляде понятный без слов вопрос: "Будешь ты со мной спать или нет?".
В какой-то момент хотела ответить: "Да. Делай, что хочешь, милый Корнелиус. Люби меня. Заставь меня плакать, кричать, смеяться, петь. Потому что я уверена, я чувствую, у тебя хорошо будет все получаться - целовать меня, ласкать, проникать внутрь…"
Но Беатрикс проглотила свой полный страсти монолог. Похоронила его в глубине души. Фиктивная жена не должна требовать того, что диктует любовь.
- Я хочу спать, - вот что сказала она на самом деле.
Огонек зажегся в его глазах и погас.
- Хорошо, Золушка, - мягко вымолвил он и поцеловал ее губы. - Спокойной ночи.
Коварный тип, зачем он поцеловал ее? Играл, честное слово, играл! До последнего мига ждал ее порыва. Думал, поцелуй сломит неприступное сердце мисс Робинсон, которая на самом деле уже в полушаге от другой фамилии - миссис Мидволд…
Разумеется, она отвратительно спала. Провалилась в забытье только перед самым восходом солнца. Ей снились отвратительные сны, будто она в глухом лесу и убегает от диких зверей, а цепкие лианы захлестывают петлями ее уставшие ноги.
Рубашка Корнелиуса жгла тело: девушка даже во сне ощущала это. Лучше бы его руки обнимали ее, а не чистая ткань касалась ее спины, живота, груди…
А уже в десять часов субботнего утра она сидела на переднем сиденье "порше", совершенно разбитая, не выспавшаяся, - рядом, за рулем, невозмутимый адвокат - и ехала знакомиться с матерью Корнелиуса.
4
- Как настроение, Беатрикс? - Корнелиус нажал на газ, и мощный мотор, рыча, бросил автомобиль навстречу вспыхнувшему зеленому свету.
Мисс Робинсон почувствовала, как скорость заставляет ее вжаться в сиденье. Не поворачивая головы, не отрывая глаз от сливающейся в одну линию дорожной разметки, девушка вялым голосом тихо произнесла:
- Нормально.
Слава Богу, она успела тщательно уложить волосы. Не с метлой же на башке появляться пред светлые очи госпожи Мидволд. Правда, черты лица Беатрикс были обострены бессонной ночью, под глазами легли легкие тени.
На ней были все те же изящные туфли на высоких каблуках, все то же черное короткое платье. Если признаться, она чувствовала себя неуютно, так как была слишком обнажена, чересчур празднично выглядела для субботней семейной поездки к матери Корнелиуса.
Беатрикс повернула голову, собралась с мыслями и тихо спросила:
- А что мы ей скажем?
- Правду, - прозвучало в ответ. - Что же еще?
- Как правду? - Девушка переспросила в растерянности. - Неужели это может ей понравиться? Неужели она может подумать… Что ты и я… В общем…
Корнелиус, не отрываясь, смотрел на дорогу. Он ловко маневрировал, легко вписывался в повороты, беспечно сбрасывал газ перед светофорами и смело обгонял редкие в этот час автомобили на прекрасном загородном шоссе.
Справа и слева появлялись и пропадали купы деревьев, силуэты ветряных мельниц, фасады придорожных гостиниц, бензоколонки. Небо было окрашено в чудесный нежный розовый цвет. Утреннее солнце освещало асфальт, траву на придорожных полях, сверкало в спокойной воде каналов.
Беатрикс не выдержала и высказала свое опасение:
- Корнелиус, ведь твоя мама - судья. Что она скажет, если узнает, что мы с тобой преступили закон? Она нас осудит.
- Может быть, - сделав крутой поворот, тот лихо притормозил у металлических ворот. - Мы приехали. Нам ничто теперь не помешает узнать мамино мнение, тем более что она уже заметила мою машину.
За воротами виднелась мощеная светлым камнем дорожка, ведущая к краснокирпичному фасаду двухэтажного дома в готическом стиле.
Это был дом из детской сказки. Черную крышу здания прорезали слуховые окна, стекла которых горели в лучах утреннего солнца. На крыше сидели белые голуби. Густой декоративный виноград оплетал нижний этаж здания. Стояла тишина, прерываемая свистом невидимых птиц.
Распахнув створки ворот, Корнелиус вновь сел за руль и медленно поехал по тенистой липовой аллее. Удивительной красоты клумбы с кустами роз просматривались за старыми мощными липами.
- Как красиво! - поразилась Беатрикс.
- Моя мама потратила много энергии, чтобы привести здесь все в порядок. Она вложила душу в эту аллею, в этот парк.
- Парк? - переспросила Беатрикс.
- Да, парк. Кстати, за домом расположена оранжерея с какими-то растительными диковинками. Впрочем, это по твоей части. Мама тебе все покажет.