Может, просто не хочет, чтобы в порыве страсти женушка порвала его любимую фланелевую рубашку?
И с рассветом все повторялось - до поры, когда старинные часы пробьют очередную полночь.
Завтрак.
Обед.
Ужин.
Половой акт.
Завтрак.
Обед.
Ужин.
Половой акт.
Джессике, втянувшейся в этот странный, однообразный, несовременный ритм, навеянный историческим прошлым замка, порой казалось, что ее законное супружество длится, по крайней мере, три века, если не все четыре.
И Томас, ее Томас, давно превратился в призрака в ночной фланелевой рубашке…
И Джессика тоже стала привидением женщины, навсегда привязанной к изголовью кровати, навсегда распятой под балдахином, навсегда оставшейся неудовлетворенной.
И три погибшие юные жены тоже, наверное, где-то там, далеко-далеко, превратились в фантомов и пугают ночами необразованных индейцев, серфингистов и богатеньких горнолыжников.
Одна, раздавленная лавиной, требует свою шапочку.
Вторая безуспешно ищет купальник, изодранный акульими зубами, - шестьсот остро отточенных шипов на одну челюсть.
Третья гоняется за обкурившимся шаманом, вымогая перчатку с левой руки.
А что будет, если хотя бы одна из них доберется до замка?
Интересно, умеют ли привидения ревновать.
Ночами Джессике бывало немного страшно, и только тайные посещения кухни с не санкционированной мужем булимией дарили покой.
Молодая особа почему-то была уверена, что предыдущие жены пожилого джентльмена никогда бы не оценили как надо этот сумрачный замок, эти сбалансированные трапезы, эти соития по твердому, нерушимому графику.
Томас, ее Томас, наверное, рад, что навсегда избавился от взбалмошных, избалованных, пресыщенных фифочек, не умеющих ценить простое семейное бытие.
Завтрак.
Обед.
Ужин.
Половой акт.
А призрак несчастного Ральфа, не пожелавшего отдать жизнь ради укрепления здоровья сумасшедшей баронессы, определенно присутствовал и в спальне, и на кухне, и в библиотеке, и даже в зимнем саду.
И все, конечно, видел.
И, наверное, завидовал семейной паре, наслаждающейся добровольным отшельничеством.
Завтрак.
Обед.
Ужин.
Половой акт.
Джессика с каждым часом, отмеченным курантами башенных часов, все больше и больше втягивалась в то, что должно было называться медовым, по крайней мере для нее, месяцем.
Завтрак.
Обед.
Ужин.
Половой акт.
Завтрак.
Но постепенно месяц стал терять свою медовую сладость.
Может, из-за слишком пресной, идеально сбалансированной по жирам, аминокислотам, белкам и углеводам пищи.
Ни острого, ни соленого, ни перченого…
Может, из-за нудного и мерного распорядка дня.
Ни поездок в город, ни прогулок по ближайшим окрестностям, ни официальных визитов, ни местных развлечений.
Месяц утрачивал медовую сладость.
Утрачивал медленно и бесповоротно.
На кухне.
В мрачных лабиринтах коридоров.
Под сенью декоративных растений в зимнем саду.
И особенно в спальне.
При исполнении полуночных супружеских обязанностей ее старый муж не проявлял даже самого минимума эротических фантазий.
Всегда в ночной рубашке.
Всегда с заранее надетым презервативом.
Всегда как полагается и куда полагается.
Всегда сверху.
Всегда в одном неспешном ритме.
Без страсти.
Без азарта.
Без обоюдного кайфа…
9
Незапланированное расставание
Но ровно через неделю после авантюрного бракосочетания между Томасом Джоном Крейгом-младшим и Джессикой Марлоу произошло внезапное нарушение стандартного питательно-сексуально-разговорного процесса.
А началось все с банального, давно набившего супруге оскомину обязательного вопроса, который муж задавал перед началом каждого сбалансированного по калориям и молекулярному составу завтрака.
Но вот продолжение явно нарушило сложившийся благополучный стандарт.
Джессика только собралась намазать ломтик овсяного хлеба паштетом из радужной форели, как прозвучал традиционный вопрос:
- Милая, как ты себя чувствуешь сегодня?
Но молодая особа насторожилась, так как в голосе пожилого джентльмена появилась излишняя, не наигранная озабоченность.
- Как обычно…
Джессика хотела положить серебряный нож на тарелку самым плавным жестом, чтобы Томас, ее Томас, не успел уловить накопившееся раздражение.
- То есть, я хочу сказать, чудесно, дорогой.
Но предатель нож упал мимо, запачкав белоснежную скатерть.
- Милая, тебе нездоровится?
- Пустяки.
- Наверное, ты ночью смотрела телевизор?
- Всего часик.
- Я же говорил…
Томас, ее Томас, позволил себе непривычную резкость в обертонах.
- Говорил: нарушение привычного расписания приводит к нежелательным последствиям.
- Учту на будущее.
- Я должен быть уверен в твоем здоровье, милая. - Томас, ее Томас, вернул голосу прежнюю вальяжность и снисходительность. - Уверен на сто процентов.
Джессике хотелось выпалить в лицо мерно жующего супруга что-то вроде язвительной благодарности.
Но пожилой джентльмен опередил молодую особу.
- Милая, через два часа мне надо срочно уехать.
- Куда, дорогой?
- По делам, требующим безотлагательного вмешательства.
Джессика нарочно резко положила вилку рядом с упавшим ножом.
- Дорогой, может быть, все-таки останешься?
Пожилой джентльмен подыграл молодой особе:
- Милая, мне очень жаль прерывать наш медовый месяц…
- Что медовый, то медовый.
Нет, Джессика не собиралась обижать ни в чем не виноватого супруга: чертова старость, никуда не денешься.
Но в этих словах прозвучало достаточно иронии, чтобы оскорбить мужское достоинство.
Впрочем, Томас, ее Томас, оказался выше и уязвленного самолюбия, и проявленной супружеской дерзости.
- Надеюсь, ты, милая, не будешь скучать без меня?
- В этом замке вряд ли соскучишься.
Даже если бы Джессика неделю репетировала эту фразу, ей не удалось бы выговорить эти слова с такой неожиданно безупречной интонацией и тщательной артикуляцией.
- Да, милая, ты весьма умная и послушная, можно сказать, образцовая жена.
Молодой особе хотелось выкрикнуть лощеному пожилому джентльмену что-то вроде отчаянного вопроса - а ты знаешь, старый долдон, чего мне стоит подобная образцовость?
Но Джессика ограничилась легкой иронией:
- Я стараюсь, дорогой, стараюсь.
- Поверь, милая, я это ценю. - Томас, ее Томас, взмахнул ножом и вилкой, как неопытный дирижер. - Надеюсь, оценю и другие качества, когда они будут мне доступны…
Пожилой джентльмен осекся, и нож с вилкой застыли в серебряной нерешительности.
- То есть я хотел сказать - когда ты достигнешь того состояния, для которого создала тебя природа.
- Ты имеешь в виду - когда я стану… матерью?
- Мате… Э-э-э…
Томас, ее Томас, явно пока не мечтал о скором обзаведении наследником.
- Ну да, конечно, я именно это и имел в виду.
Наверное, впервые Томас, ее Томас, солгал ей так откровенно.
Джессика поспешно сменила щекотливую тему.
- Так куда ты едешь, дорогой?
Вопрос был задан как бы небрежно и походя.
Но эффект получился неожиданный.
Томас, ее Томас, прежде чем ответить, аккуратно положил вилку и нож куда положено по этикету.
Лицо пожилого джентльмена приобрело надменность и значительность, как у лорда.
- Милая, не надо устраивать мне допрос с пристрастием.
- Учту на будущее.
Джессика потупила взгляд.
Томас придал голосу дополнительную строгость.
- А теперь послушай меня очень внимательно.
- О'кей.
- Бояться тебе нечего - охранный периметр достаточно надежен.
- Надеюсь.
Джессика попыталась изобразить хоть какое-то подобие страха, но безуспешно.
Потому что ей вдруг представилась шикарная романтическая сцена.
В ночной замок пробрался грабитель экстра-класса, чтобы похитить встроенную бытовую технику.
Посудомоечное чудо полного цикла.
Широкоформатный телевизор с диагональю в 50 дюймов.
Микроволновую печь, работающую в 120 режимах.
Чайно-кофейный агрегат, сияющий никелированными краниками.
И стиральную машину, приводящую все, начиная от простыни и кончая носовым платком, в надлежащий вид.
Услышав на кухне упаковочный шум, хозяйка в распахнутом пеньюаре выбежала из спальни и предложила себя вместо обожаемой бытовой техники.
Грабитель без раздумий согласился на неравноценный обмен.
Пеньюар - в клочья.
А голубые трусики с алыми розочками безжалостно лишены резинки.
Грабитель оказался мастером кухонного секса.
И очаровательную хозяйку дважды подряд, без малейшей заминки, целиком и полностью удовлетворили таким своеобразным способом, который не был известен большинству мужчин.
Ни охотнику за девственницами из автомастерской.
Ни рекламному агенту.
Ни, тем более, старому, без высшего эротического образования мужу.
Так и не показав истинного лица, грабитель покинул сладостные пределы гостеприимного замка, забрав на память лишь гравюру с изображением баронессы Ульрики фон Кнаппе.
- Надеюсь, - повторила Джессика. - Надеюсь.
Видно, Томас, ее Томас, все же прочувствовал момент с воображаемым грабителем и насильником.
Голос мужа, получившего, пусть и воображаемые, но раскидистые великолепные рога, зазвучал наставительно:
- Да, и самое главное, милая: в мое отсутствие - ни шагу из замка.
- Хорошо.
Но быстрый положительный ответ молодой особы не заставил даже на мгновение замолчать пожилого джентльмена.
- В противном случае наш брачный договор будет незамедлительно расторгнут.
Этих обидных слов Томас, ее Томас, мог бы и не говорить.
Джессика сама поняла, что такого мужа надо слушаться беспрекословно.
И делать не то, что хочется ей, а то, что нравится ему.
- Дорогой, не сомневайся в своей пай-девочке.
- Милая, ты слишком еще молода.
- Это со временем пройдет.
- Значит, договорились.
Томас, ее Томас, вернулся к тщательному пережевыванию экологически безупречной пищи.
Джессике ничего не оставалось, как тоже превратиться в жвачное существо, подчиняющееся чужой воле.
Закончился необычный завтрак в молчании.
Каждый думал о своем.
Джессика, в связи с изменением обстановки, подводила итоги скоротечной недели.
Нет, похоже, она была права, когда решилась на брачную авантюру.
Джессика пригубила напиток из сибирской клюквы.
А мамочка, рано умершая мамочка никогда не ступит в эти мрачноватые пределы.
Джессика посмотрела сквозь кровавый напиток на супруга, окрасившего губы в тот же цвет.
Никогда не увидит…
Глоток.
Пустотелых рыцарей, при ударе рождающих долгое коридорное эхо.
Глоток.
Уродливых горгулий, сторожащих зимний сад с искусственным водопадом и меланхоличным фонтаном.
Еще глоток.
И этой огромной кухни, в которой есть все, о чем можно было мечтать, и даже больше.
Джессика отставила недопитый бокал.
И даже больше…
Башенные часы озвучили наступление очередного часа.
Томас, ее Томас, промокнув губы салфеткой, поднялся из-за стола.
- Пойду собираться.
- А ты возьмешь с собой ту книгу? - спросила вдруг Джессика невпопад.
- Какую книгу, милая?
Ответив на некорректный вопрос недоумевающим вопросом, Томас, ее Томас, не выказал особого раздражения.
- Ну тот медицинской фолиант, который ты листал в самолете?
- Обязательно, милая.
Томас, ее Томас, на мгновение превратился в сытого и довольного вампира.
- Обязательно.
Осмелевшая Джессика продолжила нелепый допрос:
- А трусики, голубые с розочками, тоже поместятся в твоем чемодане?
- Обязательно, милая.
Томас, ее Томас, из вампира превратился в озабоченного фетишиста.
- Обязательно.
- А я, наверное, займусь просмотром фильмов о призраках.
- Только не переусердствуй.
- Постараюсь.
- Кстати, у меня там неплохой подбор блокбастеров о катастрофах.
- Я заметила.
- Так что плазменный друг с диагональю в 50 дюймов скрасит твое одиночество.
- Надеюсь.
- Только не больше часа в день.
- Обещаю.
- Я постараюсь как можно быстрей вернуться.
- Мне будет не хватать тебя…
Снова Джессика хотела изобразить грусть и печаль, но повторно ей это не удалось.
- Томас…
Снова воображение молодой особы разыгралось в экстремальном направлении.
Проклятый ночной грабитель экстра-класса повторно залез на кухню с преступными намерениями.
А хозяйка, не дожидаясь угроз, сама поторопилась сбросить одежду и встала перед ним, призывно и изящно прогнувшись.
- Не провожай меня, милая.
- Что, дорогой?
- Не провожай.
- Хорошо, дорогой.
- И помни о нашем уговоре: из замка - никуда.
Пожилой джентльмен опять погрузился в решение проблем, которые могли возникнуть в связи с внезапным отъездом.
- Никуда.
Томас, ее Томас, впервые погрозил своей девочке пальцем.
- Никуда.
Джессике хотелось крикнуть в это чем-то сильно озабоченное лицо, что она не такая дура, чтобы рисковать замком и браком, пусть не по любви и даже не по расчету, но браком.
Впрочем, хозяйка, обрекаемая на одиночество, сказала то, что полагается:
- Не сомневайся, дорогой.
- По возвращении я тебя обрадую новым сюрпризом.
Томас, ее Томас, был в прежнем репертуаре.
Джессика поддержала игру, которая началась еще на кладбище, продолжилась в "Донжоне" и завершилась в горах Баварии.
- Лучше замка?
- Гораздо лучше.
- Ты это специально сказал, чтобы я тебя ждала с особым нетерпением?
- Да, милая, да.
- Обожаю сюрпризы.
- Я тоже.
- Счастливого пути!
- Да, милая, не забудь принимать три раза в день настойку боярышника - лучшее средство для очистки кровеносных сосудов.
Джессика могла бы в ответ крикнуть заботливому супругу, что ей, находящейся в самом расцвете лет и сил, не пристало пичкать себя биологически активными добавками, способствующими замедлению старения.
И добавить с непристойным жестом, что выльет настойку боярышника в унитаз.
Но молодая особа лишь уточнила про дозу:
- По столовой ложке три раза в день?
- Да, милая, и ни в коем случае натощак, только во время еды.
Через полчаса супруг-педант отбыл в неизвестном направлении на неопределенный срок.
Джессика так и не проводила Томаса, своего Томаса, который исчез тихо и незаметно, как исчезает привидение.
10
Замкнутая тоска
Джессика призналась сама себе, что внезапный отъезд мужа нисколько не омрачил ее дальнейшее существование.
Наоборот, в затянувшейся, монотонной и однообразной супружеской патоке медового месяца появился хоть какой-то просвет.
Можно будет не вставать к обязательному завтраку и валяться в постели хоть до обеда.
Можно будет позволить себе перебор с шоколадом и ванильным пломбиром.
Можно будет нежиться в джакузи хоть час, хоть два.
Можно будет устраивать в бассейне гонки с подводной тенью - доплывая от одной стенки до другой то вольным стилем, то баттерфляем, то распластываться звездой, раскинув руки и ноги, блаженно покачиваясь на волнах, разгулявшихся от буйных заплывов.
Можно, наконец, будет просто разгуливать совершенно голой по замку, отражаясь в многочисленных зеркалах.
Но, попробовав на протяжении бесконечно затянувшегося дня и то, и другое, молодая жена вдруг осознала, что все-таки самый захудалый муж лучше, чем никакой.
Джессика убедилась в этом, как только часы на башне пробили традиционную полночь.
Томас, ее Томас, не вошел в белой рубашке до пят с заранее надетым презервативом.
Томас, ее Томас, не привязал руки жены к медным кольцам.
Томас, ее Томас, не пополнил свою коллекцию очередными снятыми трусиками с потемневшими розочками.
Томас, ее Томас, не провел ставший привычным скучный половой сеанс.
Джессика пыталась уснуть как можно скорей, но чем больше она этого хотела, тем хуже у нее получалось.
Вот, оказывается, что порождает у женщин хроническую бессонницу.
Не помог ни горячий душ.
Ни обильный перекус чересчур холестеринового содержания.
Ни просмотр на плазменном экране длиннющего фильма из серии готических ужасов.
Терпеливо досмотрев длиннющий фильм до титров, Джессика вновь испытала приступ ночной булимии, а затем вернулась маяться в спальню.
11
Мистический поцелуй
Проведя ночь без сна и мужа, Джессика на рассвете, прихватив измятую подушку, отправилась в зимний сад, к фонтану.
Может, хоть там удастся соснуть часок.
Под журчание мерных струй.
Под монотонный шелест листвы.
И зеленый рай не обманул.
Джессика кинула подушку в гамак, рухнула следом, завернулась в плед с головой и наконец-то провалилась в лабиринты сновидений.
Брошенная новобрачная очутилась на кладбище бытовых приборов.
На могильных аллеях высились гиперболизированные памятники устаревшим и обреченным в утиль моделям.
Телевизор из гранита имел диагональ в полтора метра.
Стиральная машина сияла мрамором и принимала в центрифугу только женские саваны.
Посудомоечный шкаф отражал никелированными боками каменных соседей.
Микроволновая печь, выполненная из бронированного стекла, демонстрировала свою внутреннюю траурную пустоту.
А из нержавеющих кранов чайно-кофейного агрегата капал не капучино, а кровь…
Джессике невыносимо захотелось узнать, чем же свежеприготовленная кровь отличается от черного кофе и чая с лимоном.
Но мешал душный плед.
Гамак резко качнулся, когда молодая особа, не выходя из абсурдного сна, отправила плед на ближайшую клумбу.
Теперь можно было провести дегустацию.
Джессика протянула к багровым каплям ладонь.
Джессика лизнула порцию гемоглобиновой влаги.
Но это оказалась не кровь, а всего лишь томатный сок, и даже не соленый.
И в этот сложный момент, когда хочется убежать от нагромождений подсознания в тривиальную реальность, в этот шокирующий миг странного и нервного сна одинокой молодой особе показалось, что ранее обещанного вернулся ее пожилой супруг.
Ведь только строгий Томас, ее Томас, имел законное право и основание целовать супругу.
Джессика, заранее сложив губы в наиболее приятную из улыбок, доверчиво открыла глаза.
Но рядом не оказалось Томаса, ее Томаса.
Джессика огляделась.
Фонтан исторгал из пастей позолоченных грифонов тонкие белесые струйки.
Но ближняя пальма колебалась, да где-то неподалеку возник недолгий сквознячок.