- Они миленькие, - сказала Джина, вглядываясь в силуэты копошащихся малюток.
- Придется вернуться, - предупредил Гарри.
- Конечно, - согласилась она. - Они, наверное, голодны. Только послушай, как пищат.
- В холодильнике есть молоко. И коробка эта им не годится. Они в нее еле умещаются.
Гарри вернулся в гараж, поставил машину, взял коробку с подкидышами из рук Джины, которая умильно любовалась на пузатеньких слепышей.
В гостиной Гарри оставил Джину с их неожиданной находкой и отправился на поиски просторной коробки, но прежде заглянул в холодильник, достал молока…
- Воняют, - брезгливо повторил он, когда вернулся.
- Они еще и писают постоянно, - посетовала Джина. - На моих глазах уже двое справили нужду. Как они тут без мамы, некормленые, нелизаные?
- Ничего, - твердо проговорил Гарри. - Незачем их держать в гостиной. Отнесем в хозяйственную комнату. Пусть там воняют. Хотя миссис Ротман и это не одобрит. Но делать нечего… Так, Джина, дело серьезное. Разместим их в маленьком вольере, оботрем, накормим, и ты оставайся здесь ночевать. А утром мы их пристроим.
- Ночевать? Здесь?
- Ну да.
- Нет, не могу, - отказалась она.
- А я не могу остаться без твоей помощи.
- Почему?
- Потому что, если ты уедешь, мне придется одному возиться с этими заморышами всю ночь. А мне завтра на работу… И мамка из меня так себе. Я даже не представляю, как кормить такую мелкоту. А у тебя есть хоть какой-то опыт обращения с собаками.
- Да, я теоретически знаю, как вскармливают подкидышей. Теоретически. Мои родители всегда держали собак, - произнесла Джина.
- Вот именно. А для меня это тайна за семью печатями.
- Хорошо, - согласилась она, - я остаюсь…
Ну и денек!
- В таком случае братве - молочка, а нам - еще кофе, - подвел черту хозяин дома.
- Кофе, и покрепче, - заказала девушка, беря в руки щенят и разглядывая их одного за другим. - Их всего четверо, но когда они ворочаются скопом, кажется, что бесчисленное множество! - заметила она.
- Я надеюсь, у этих копуш возникнет желание поспать после того, как мы их покормим, - отозвался Гарри, удаляясь.
- Конечно же, они поспят. Такие малюточки не могут не спать. Правда? - принялась сюсюкать Джина, опустив подкидышей на пол и усаживаясь возле них.
Вернувшись, Гарри поставил перед Джиной глубокую миску молока и уселся тут же.
- А по поводу луж… Интересно, бывают подгузники для щенков?
Джина улыбнулась. Она обмакнула палец в молоко и подсунула под нос одному из детенышей. Тот уткнулся и принялся причмокивать.
- Ну… это надолго, - рассудил Гарри, наблюдая за церемонией.
- Щенятки никуда не спешат, - подтвердила она.
- Поскольку кормить малышей - работа сугубо женская, обойдетесь и без меня, - подытожил он и поднялся. - Я присоединюсь на стадии воспитания.
- Ты все уже распределил? - весело полюбопытствовала Джина, которую забавляли голодные слепыши.
- А как же. Я сейчас в некотором смысле глава семьи. Ты соответственно приемная мать этих бестолковых балбесов.
- Мне кажется, они очень даже толковые, - возразила Джина.
- Любая нормальная мать скажет то же самое про своего глупыша… Ты быстро вошла в роль, поздравляю.
Кутята распробовали молочко и теперь боролись за каждую его капельку. Джина нежно улыбалась, следя за тем, чтобы досталось всем.
- Смотритесь вы изумительно, - заметил Гарри. - Год тебя знаю, а такой смешной еще не видел.
- Разве я смешная? - удивленно спросила Джина.
- Просто ты не видишь себя со стороны.
- Ты тоже весьма удивил меня сегодня, - призналась она.
- Чем же именно?
- Своим рассказом об Анне. Я и предположить не могла, что у тебя в прошлом есть трагедии.
- Для меня важно, чтобы та история так и осталась в прошлом. Поэтому давай больше не будем о ней вспоминать, - строго попросил он.
- Не будем, - охотно согласилась Джина.
Его рука мягко легла ей на плечо. Он, как и она, неотрывно наблюдал за щенячьим ужином. Этот ужин отнял действительно много времени, но не показался им обременительным. Щенки не повторялись в своих проделках, любоваться на них можно было бесконечно.
- Покажешь гостевую комнату? - спросила наконец Джина.
- Да, пойдем. Миссис Ротман всегда содержит ее готовой к любым неожиданностям. А в ванной ты найдешь все необходимое… В подсобке щенкам отгородим территорию, настелем мягкого…
- Посмотри, они уже носиками клюют.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Джина не заметила, как и сама заснула в чужом доме, в незнакомой комнате, после такого насыщенного неожиданностями вечера. Да только сон ее не был долог и оборвался внезапно.
Сев на постели, девушка уставилась в слабо виднеющуюся стену, не зная, как унять сумбур в голове.
Джина включила лампу на прикроватном столике, надеясь светом упорядочить неразбериху в мыслях. Она посмотрела на свои новые наручные часики, которые сняла перед тем, как легла в постель, и положила здесь же, под изящным абажуром ночника.
Стрелки на циферблате показывали полчетвертого.
В первую очередь она вспомнила про щенят.
Джина поднялась, привычным жестом пригладила пятерней спутавшиеся пряди, потерла глаза и зевнула, прикрыв рот рукой. Затем вышла из гостевой спальни, не опасаясь столкнуться с хозяином дома, поскольку была уверена, что он, будучи типичным мужчиной, раз уж принял горизонтальное положение, встанет не раньше сигнала будильника. Во всяком случае, отец ее только так и поступал, поднять же его среди ночи было настоящей проблемой, так что о крепости его сна никто из домашних никогда не пекся.
Девушка одернула огромного размера футболку, припасенную на всякий случай практичной приходящей служанкой Гарри Бридона, и отправилась проведать маленьких подопечных и покормить их.
Гарри поместил кутят в хозяйственном помещении, где отгородил для них из подручных предметов небольшой уютный вольер. На пол он настелил кипы старых газет, найденных здесь же, а поверх них растянул старый плед, хотя они долго спорили о его уместности, учитывая, что щенки справляли нужду, не сходя с места. Но, рассудив, что малышам будет уютнее с пледом, они решили оставить его и посмотреть, что будет. Для последующих кормежек они придумали приспособить соусник с узким носиком и заполнили его молоком.
- Ну что, малюточки? Голодные? - спросила она осторожным шепотом четырех крох, которые слабо пошевеливались в углу вольера.
Когда Джина включила свет, бедолаги стали слабенько попискивать, каждый на свой голосок.
Присев возле них на корточки, она поднесла фарфоровый носик соусника с молочной капелькой на самом кончике к одной подслеповатой мордашке. Мордашка оживленно запыхтела, растолкав лапами полусонных собратьев.
- Не создавай беспорядка, - велела ему кормилица, - вы и без того тут здорово наворотили, - кивнула она в сторону вороха перепачканных газет. - Скучаете по мамочке? Ох, что бы с вами было, не подбери вас Гарри.
- Без десяти минут четыре! - сипло и недовольно объявил голос у нее за спиной.
Джина обернулась в сторону дверного проема.
- Я знаю, - тихо сказала она, откинув с лица волосы. - Я также знаю и то, что маленьких следует кормить чаще взрослых, чем я в данный момент и занимаюсь.
- Вижу, - все с тем же недовольством буркнул хозяин дома.
- Не думала, что тебя так просто разбудить.
- Ты меня не разбудила, я сам проснулся, поскольку намеревался сделать то же самое.
- Покормить щенков? - уточнила Джина.
- А что же еще… - Гарри приблизился к ней и подопечным и, сонно моргая, присел возле них на корточки, наблюдая за кормлением. Малыши сосредоточили на себе все его внимание, поэтому он только раз взглянул на Джину с тем, чтобы снова повернуться к копошащейся четверке, но вдруг снова посмотрел на Джину.
- У тебя веснушки?
- Да, - ответила она. - А что тебя так удивило?
- Раньше я их у тебя не замечал.
- Тональный крем… Разумеется, я его смываю на ночь… - пояснила девушка.
- Забавно. С веснушками ты выглядишь совершенно иначе.
- Не напоминай, - шутливо фыркнула она.
- Тебе не нравятся твои веснушки? - изумился Гарри. - Мне - так наоборот. Они очаровательны… Твои глаза смотрятся еще синее. Червонная масть тебе очень к лицу.
- За эту червонную масть, как ты говоришь, меня вечно дразнили в детстве, да и в юности тоже.
- Как именно? - заинтересовался Гарри.
- Морковная макушка, - ответила Джина. - А в университете - Рыжик и Тицианова дева.
- В сущности, не дурные у тебя были прозвища. Я в свое время школьником и студентом знавал клички и похуже… Обычно у рыжих глаза смотрятся чуть подслеповато, но у тебя ресницы густые и темные и брови не кажутся блеклыми.
- Прекрати меня анализировать, - отвернулась она.
- Ты что же, стесняешься? Рыжие всегда считаются бойкими девчонками, которых не так-то просто смутить.
- Все рыжие разные, - коротко заключила она.
- С этим не поспоришь, - согласился Гарри. - А твои, кажется, уже наелись. Укладывай их спать. - Он взялся переложить подкидышей с ее коленей, куда они до этого перекочевали к теплу и ласке, обратно в вольер. - А вот я наоборот чувствую себя жутко голодным… Будешь чай с тостами?
- Странное время для чая, ты не находишь? - хмыкнула она.
- Я не часто встаю в этот час среди ночи. Но если это происходит, мне всенепременно нужно перекусить, чтобы уснуть вновь, - пояснил он.
- Тогда я с удовольствием составлю тебе компанию, - отозвалась Джина. - Я приду, когда они уснут.
- Только не балуй. Не следует их слишком приучать к ласкам, - строго предупредил ее Гарри.
- Все малыши заслуживают быть обласканными, - сказала она, пощекотав грудку одного крохи.
- Своих ты тоже намерена баловать? - сурово спросил он.
- Детей? Да, вне всякого сомнения. Но не для того, чтобы они выросли избалованными, а чтобы не чувствовали себя брошенными и одинокими. И тем более, если ребенок напуган или расстроен, родитель просто обязан обнять его и приласкать.
Скривив лицо, Гарри удалился, а Джина осталась тешить полусонных малышей. И ей самой так это нравилось, что она смогла себя остановить, лишь когда ее босые ноги окончательно замерзли.
Девушка поспешила в гостиную, где ее уже дожидался хозяин дома с горячими тостами и чаем. Она тотчас прыгнула на диван и плотно обернулась теплым пледом-.
- Ничего, что я так бесцеремонно? - весело спросила она хозяина.
- Чувствуй себя как дома, - ответил он, разливая по чашкам чай.
Джина с наслаждением глотнула горячий ароматный напиток, зажмурившись от удовольствия. Она и впрямь почувствовала себя дома.
Уютно, привычно, уверенно. А когда открыла глаза, увидела улыбающееся лицо Гарри.
- Щенки без ума от тебя, - сказал он неожиданно. - Везунчики.
- Почему ты так думаешь?
- Видел я, как ты с ними нянчишься.
- А с ними по-другому и невозможно, они такие неженки.
- Неженки-то неженки, но они слишком усложняют жизнь. Тебе так не кажется? - серьезно спросил ее Гарри.
- Это оборотная сторона любой радости, любых отношений, - рассудила Джина.
- Отношений, которых ты сознательно избегаешь, - вставил Гарри.
- Мы говорили на эту тему весь вечер. Все, что я могла сказать на сей счет, будь уверен, уже сказала. Не начинай заново, Гарри, - сдержанно попросила его Джина.
Допив чай в полном молчании, она поставила чашку на кофейный столик и поднялась с дивана.
- Уже? - поднял на нее изумленные глаза Гарри.
- Да, пойду одеваться. Вызову такси и поеду домой. Щенки сыты. В приют ты доставишь их и без моей помощи.
- Мы попрощаемся и ты уедешь? - недоумевая, спросил он.
- Да… А как же?
- Уедешь из Йоркшира? - уточнил Гарри.
- И этот вопрос мы тоже уже обсудили, - напомнила она.
- Ты действительно этого хочешь?
- Гарри, прошу тебя…
- Ты объяснила мне только то, почему тебе приходится ехать в Лондон. Но я так и не услышал в твоих словах горячего желания уезжать.
- В моем случае необходимость, возможность и желание удачно совпали. А радости в моих словах ты не расслышал по той простой причине, что я просто устала и мысли мои заняты сборами, - терпеливо разъяснила она.
- Не верю я тебе, Джина, - безапелляционно возразил Гарри и резко добавил: - Не верю ни единому твоему слову, когда ты так спокойно говоришь об отъезде. Я слышу только доводы безысходности. В твоей аргументации столько здравого смысла и ни капли истинного рвения, которое должно сопутствовать столь серьезным переменам. Я докопаюсь до истинных причин твоего поступка, - предупредил он.
- Поступай как знаешь, - спокойно произнесла она. - А я буду делать, как мне велит мое сердце.
- Я с каждой минутой все более и более убеждаюсь, что ты будешь несчастна в Лондоне, - подытожил Гарри.
- А я понимаю все эти наши разговоры так, что ты, преследуя какие-то цели, стараешься меня в этом уверить, - шутливо заметила Джина. - А это не вполне по-дружески, особенно учитывая, что ты сам пытался уверить меня в том, что мы не просто бывшие коллеги, но и друзья.
- Значит, ты предпочитаешь друзей, которые безоговорочно поддерживают тебя во всех твоих безумствах? - нахмурился Гарри.
- Если оглядываться на мою жизнь, то не так уж много в ней было этих самых безумств… А жаль, - насмешливо проговорила Джина. - В твоем-то прошлом, насколько я могу судить, безумств было предостаточно.
- Это точно, - согласился Гарри.
- И если бы не проблемы со здоровьем у твоего отца, они бы продолжались и по сию пору, - предположила она.
- Не исключено.
- Поэтому не стоит тебе так уж рьяно радеть за мое благополучие. Нас свели обстоятельства, которых могло и не быть. И ты мне не друг, не доверенное лицо. Ты - сын моего начальника.
- Бывшего начальника, - уточнил Гарри.
- Вот именно, бывшего… И ты отличный, насколько я могла заметить, профессионал, приятный в общении человек, чрезвычайно привлекательный мужчина…
- Очень приятно слышать это из твоих уст, - очень серьезно отозвался он.
- …но нас ровным счетом ничего не связывает, - договорила Джина.
- Я был уверен, что последует какое-нибудь "но", - удрученно произнес Гарри.
- Что делать, так всегда бывает, - пожала плечами она.
- Не всегда. Иногда достаточно сосредоточиться на положительных моментах, чтобы не замечать несущественные заковырки… Ты сказала, что я привлекательный мужчина. Ты основываешь этот вывод на распространенном мнении или же вложила свое собственное отношение? - въедливо поинтересовался Гарри.
- И то и другое, - неопределенно ответила Джина.
- Ты мне прямо ответь, нравлюсь я тебе как мужчина?
- И как мужчина тоже.
- Что это значит? - допытывался он.
- И как мужчина, и как человек, и как коллега… Мне было очень приятно работать с тобой весь этот год, - сказала она.
- Я думал, этап дежурной вежливости в наших отношениях мы уже миновали, - недовольно поморщился он.
- А чего ты от меня хочешь, Гарри? Откровенных признаний? В чем? - прямо спросила его Джина.
- Я не самовлюбленный болван, который жаждет женского обожания, как ты могла обо мне подумать! - раздраженно бросил Гарри.
- Но я никогда этого не говорила. Я отношусь к тебе с искренним уважением.
- Знаешь, Джина, в офисе ты всем всегда казалась холодной и неприступной женщиной. Ты принципиально обходила в разговорах тему личной жизни, никогда не нагружала других своими проблемами и заботами. Мой отец обожает тебя не только за твой высокий профессионализм, но, в первую очередь, за глубокий ум и ровный характер. Сколько я тебя помню, ты никогда не позволяла себе эмоциональных вспышек, даже когда имела на это формальное право. Ты имеешь необыкновенную способность улаживать все конфликты еще на стадии их возникновения. И я знаю людей, которые считают тебя фанатичной труженицей, отказывая тебе во всевозможных женских слабостях. Я бы не рискнул рассказать тебе о своем браке с Анной, если бы не был убежден в обратном. Мне кажется, ты настолько цельный человек, что не нуждаешься в общественном одобрении своего образа жизни. И женская чувственность твоя не подавлена, как считают многие. Она в самом развитии. Но ты отличаешься от прочих женщин, которых я знаю, тем, что тебе нужно много больше, чем им, для того, чтобы открыть себя другому человеку. Я прав?
- Ты наговорил мне столько приятностей, дал столько лестных характеристик, что мне сложно с тобой не согласиться, - рассмеялась Джина. - Меня и впрямь все в офисе считали сухарем? - спросила она.
- Все, кроме отца и меня, - ответил Гарри.
- И какие же у вас были основания думать иначе?
- Чутье, - коротко объявил мужчина.
- А если ты ошибаешься, и я именно тот сухарь, какой меня все видят? - осведомилась она.
- Я не ошибаюсь. Не забывай, я видел тебя в одной футболке на полу подсобки, кормящей щенят, - многозначительно произнес хозяин дома.
- Даже если ты прав, Гарри, я уезжаю в Лондон, где в понедельник утром пойду на новую работу. А нынешнюю свою квартиру я должна освободить к вечеру субботы. Гарри, все уже решено.
- Жилье - это не проблема, Джина. Ты могла бы пожить у родителей или у меня в комнате для гостей, пока не подберешь себе что-то подходящее, - предложил он.
- Гарри, ты словно бы меня и не слышал вовсе! - изумленно воскликнула Джина, всплеснув руками. - К чему все эти уговоры, можешь ты мне сказать?!
- Знаешь, Джина, я ведь не спал всю эту ночь, поэтому слышал, как ты сошла на кухню…
- Мне очень жаль…
- А знаешь почему? - спросил он.
- Ну говори же, я слушаю.
- Ты мне нравишься. И нравишься не как человек или как коллега… Хотя не без этого. Ты необычная женщина. Ты и сама знаешь про себя, что красива. Но я сейчас говорю не об этом. Красавиц много… Но есть в тебе что-то исключительное, завораживающее, что понимаешь далеко не сразу. С одной стороны - ты прямолинейна и решительна. И в то же самое время, как бы чистосердечна ты ни была, никогда не знаешь, что у тебя на уме, что ты скрываешь…
- Ничего я не скрываю, - тотчас возразила ему Джина.
- Неправда. Ты никого не допускаешь в ту область, которая касается твоих сокровенных чувств. А мне бы так хотелось узнать, что творится в твоей душе.
- И поэтому ты не хочешь, чтобы я уезжала в Лондон, где меня ждет престижная и высокооплачиваемая работа, круг университетских друзей, новая интересная жизнь… Ты эгоист, Гарри.
- Да, я эгоист, и поэтому не хочу, чтобы ты уехала прежде, чем я успею узнать тебя ближе, - откровенно признался Гарри, проведя рукой по ее густым рыжим волосам.
Джина вздохнула, насупившись, и недовольно покачала головой.
- Гарри, связь на одну ночь меня не интересует.
- Одной ночи и мне будет мало, - кивнул он.
- А сколько ночей для Гарри Бридона в самый раз? - резко осведомилась она.
- Я никогда не загадываю на далекую перспективу, - легкомысленно отмахнулся он.
- А я предпочитаю заранее побеспокоиться о своем будущем. Поэтому и считаю нужным ехать в Лондон именно теперь.
- Ты не понимаешь меня? - спросил Гарри.