- Я все отлично поняла и еще раз убедилась в том, что не имею права передумать… Ты предлагаешь мне секс. Правильно?
- Зачем так упрощать? Я бы никогда не посмел предложить тебе просто секс. Я надеюсь, что общение со мной ты тоже найдешь увлекательным.
- Гарри, тебе уже принадлежит девяносто девять процентов всех женщин твоего окружения. Но тебе, оказывается, этого мало.
- Одному мужчине ты позволяешь опрокинуть свою жизнь с ног на голову, а мне не позволено даже выразить свое отношение, - не без обиды отозвался он.
- Когда Анна хитростью пыталась удержать тебя, ее попытки вызывали в тебе отвращение, - деликатно напомнила ему Джина.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Гарри заметна напрягся после ее слов и отстранился. Девушка моментально пожалела о сказанном. Но было поздно. Боясь испытать обиду, она сама невольно причинила ее любимому человеку.
Джина уже давно поняла, что влюблена в Гарри, а теперь знала это наверняка. И пока это чувство ничем ей не угрожало, она надеялась, что со временем все развеется. Но когда осознала, что увязает в своей любви, приняла решение вырваться из омута неизреченного чувства. Джина восхищалась Гарри, она обожала в нем именно те черты, которые в большой концентрации определяли его главные недостатки: легковесность, непостоянство, влюбчивость. Ее очаровывал его веселый нрав, непринужденность в общении, остроумие, предприимчивость, естественная обходительность, полудетская беспечность, добродушие, отходчивость. И в этих же его свойствах она видела главную опасность для себя.
- Прости, - проговорила Джина. - Я имела в виду совсем другое. Я вообще не считаю возможным сравнивать эти обстоятельства. Мне не в чем тебя упрекнуть, Гарри.
Но ее слова не возымели действия. Гарри Бридона не так просто было оскорбить, но ей, похоже, это удалось. Джина внутренне сокрушалась о неудачно высказанной мысли.
- Спасибо, что дала мне возможность взглянуть на собственные поступки с другой стороны, - холодно произнес он.
Джина на мгновение замерла. Она пыталась сообразить, для чего ей так хочется разуверить этого мужчину, вернуть себе его расположение, утраченное одной необдуманно брошенной фразой. Не правильнее ли оставить Гарри с мыслью, что между ними не может быть никаких отношений?
Она виновато опустила глаза. Ей самой было горько до слез. У нее не было привычки походя ранить чувства людей. Наоборот, она всегда боялась причинить кому-либо боль.
- Гарри, прости меня. К моим мыслям и чувствам это высказывание не имело никакого отношения. Я лишь надеялась пресечь все эти уговоры. Ты должен понять, что мне непросто было решиться на переезд. И теперь любая мелочь способна сбить меня с этого курса. Ты не должен меня останавливать. И в первую очередь по причине, которую я ни в коем случае не могу тебе назвать, - сокрушенно бормотала Джина, надеясь быть наконец услышанной, даже позволяя ему распознать смысл невысказанного в дрожи голоса. - Гарри, у меня в душе сейчас такое смятение. Я лишь надеюсь, что когда-нибудь смогу вновь стать хозяйкой собственного сердца. Если же ты склонишь меня стать твоей сейчас или в другой раз, этого никогда не произойдет, а лишь сделает меня самой несчастной женщиной в мире.
- Я не делаю своих женщин несчастными, Джина, - неловко попытался заверить ее Гарри, смягчившись.
- Прекрати! Разве ты не понимаешь, о чем я тебе говорю?! - в отчаянии воскликнула она.
- Это из-за того мужчины, к которому ты неравнодушна? - осторожно предположил Гарри.
- Да, - обреченно кивнула Джина.
- Ты так его любишь?
- К сожалению.
- Ты решаешься его оставить, но при этом надеешься сохранить верность этой любви?!
- Не удивлюсь, если тебе это кажется нелепым, - беспомощно прошептала девушка, не имея слов ни подтвердить, ни опровергнуть его слова.
- Ты восхитительная женщина! - восторженно подытожил Гарри.
- А ты вновь и вновь ошибаешься на мой счет, - проговорила она, слабо улыбнувшись.
- Прости меня за эту глупую настойчивость, - сказал Гарри.
- И ты меня прости.
- Джина, дорогая, хочу, чтобы ты знала: если тебе понадобится с кем-то поговорить, если потребуется дружеская поддержка, помни, я в любой момент к твоим услугам. Ты знаешь, где меня найти, у тебя есть мой телефон. Я почту за честь.
Гарри крепко обнял девушку и нежно погладил по спине. Джина с дрожью почувствовала, как его теплые губы дотронулись до ее щеки. Она вскинула руки ему на плечи, осязая щетинистость твердого подбородка. Они задержались в этой трогательной позе на некоторое время, а когда разняли взаимные объятья, посмотрели друг на друга с улыбкой облегчения.
Теперь между ними все было сказано.
Было около пяти утра, когда Джина, слабо улыбаясь, поднялась с дивана и удалилась в комнату для гостей. Она неторопливо поднялась по ступенькам лестницы, ведущей наверх, и исчезла за дверью комнаты.
Гарри искренне признал, что она отлична от других, но так же, как и прочим своим женщинам, он смог предложить ей только одно - недолгую интимную связь. Сердце Джины заходилось от боли…
Оскорбительное, отвратительное, нелепое предложение. Ей, которая с такой нежностью хранит в себе эту странную и пугающую любовь.
Столько месяцев этот самодовольный тип обрекал ее на томительное сокрытие любви и наконец вынудил порвать с привычной жизнью и спасаться бегством. Она почти призналась ему в своих чувствах, а он не удосужился ее услышать, угадать в осторожных словах опрометчивое чувство.
И как он мог рассчитывать на то, что она, именно она, такая непохожая на всех, ответит ему согласием? И не слишком ли легко он принял отказ, обнявшись с ней под конец как с товарищем?
Ей было больно и обидно.
Джина опустилась на постель и свернулась калачиком.
Она недоумевала, как могла полюбить такого ветреника. Но от ясности понимания их трагических различий ее любовь лишь пуще разгоралась. Будь она безрассуднее, то непременно внушила бы себе, что сможет изменить его. Но у Джины такой надежды не было. Оставалось страдать молча.
Для Гарри ее отказ - не беда. Он попытался, она не поддалась, они уладили это недоразумение к видимому удовольствию друг друга. Теперь Гарри просто забудет о постигшей его неудаче, стоит ей покинуть пределы графства, и сосредоточит всю свою энергию на покорении очередного женского сердца, жаждущего оказаться разбитым.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Гарри подошел к окну и оперся руками о подоконник, глядя на пробуждающийся сад. До него доносились голоса ранних птиц. Он высматривал сквозь ветви деревьев окрашенный розоватым небосклон. Это был первый рассвет, который Гарри наблюдал за долгий-долгий срок.
Он почувствовал себя изнуренно и против обыкновения безрадостно.
Весенний сад казался полуголым, но свеженькая глянцевитая листва смотрелась трогательно. Не было никакого движения. Ни ветка не дрогнула, ни птица не пролетела в расступающемся полумраке.
Гарри ощущал, как трепещет от волнения его сердце. Все было притворством - и въедливые выяснения причин ее увольнения и решения уехать, и легкомысленное предложение близости, и дружеские объятья…
Почти год он боялся подступиться к этой независимой женщине, почти год разыгрывал из себя плейбоя, чтобы вызвать в ней ревность, почти год втайне восхищался ею, загадывая по-юношески пылкие желания, при этом отделывался шутками и малозначительными знаками внимания.
И только теперь Гарри решился сказать ей, что порой боится быть отвергнутым. Он открыл ей самую свою заповедную тайну, предстал перед ней таким, каким его никто еще не знал. Но не сумел остаться честным до конца и потому был отвергнут.
Хотел бы он знать, кто тот мужчина, что не пожелал ответить на ее чувства.
Гарри понимал, что этой женщине нужны только безусловная любовь и искренняя преданность. Она никогда не согласится на мимолетную интрижку. А он при всем своем обожании не мог представить, что так вдруг решится оставить привычки и увлечения холостяцкой жизни и посвятить себя одной-единственной женщине, даже такой замечательной, как Джина Лейтон.
Ее увольнение стало для Гарри полнейшей неожиданностью, а желание переехать в Лондон, без преувеличения, шоком. Он долго не осмеливался что-либо предпринять и дать ей знать о своих чувствах. Все откладывал, раздумывал, трусил. Пока не настал последний день - день прощания, день многих происшествий, день выстраданных откровений…
Однако все его усилия оказались напрасными. Он не вложил в свои слова должной страсти, или же просто не был с ней до конца откровенен. Она не услышала его.
Гарри надеялся, что сделает лишь первый шаг навстречу ей, а оставшуюся часть пути преодолеет сама Джина, откликнувшись на его побуждение. Ведь именно так было всегда. Он подманивал женщину, и та с готовностью бросалась к нему. Но, увы…
Он и предположить не мог, что эта сдержанная и тихая девушка безответно влюблена. Влюблена настолько, что не способна вынести собственной любви, и поэтому вынуждена бросить налаженную провинциальную жизнь и ехать в суетный Лондон. Гарри не мог осознать этого. Если бы она была движима денежными или материальными мотивами… Но дело было не в них. Дэйв предлагал ей и повышение по рангу, и увеличение заработка. Однако Джина от них отказалась. Она была настроена решительно, и Гарри в очередной раз убедился в ее стойкости.
Джина всегда говорила либо "да", либо "нет", и ни разу "быть может", "посмотрим", "не исключено". Она не виляла, не имела привычки менять свое мнение, поскольку не высказывалась, не подумав.
Гарри было непросто определиться со своим к ней отношением. Он затруднялся отделить интерес к яркой и необычной рыжеволосой женщине от восхищения ее профессионализмом и уважения к человеческим качествам. Он и теперь затруднялся сделать это. Если бы все было проще, то он давно бы сделал ее своей.
В первую очередь, Джина Лейтон абсолютно не походила на Анну, она являлась противоположностью его злосчастной жены. Джина была четкой, правильной, настоящей. Ни кокетства, ни хитростей, ни женских уловок, ни злодейских каверз.
Но ее, умную, интеллигентную, красивую, Гарри все же не был готов представить в роли своей постоянной спутницы. И из этой неуверенности происходили все его неудачи.
Ему был желателен легкий роман, постепенное вхождение в отношения, непринужденное их развитие. Но он упустил то время, когда все еще могло случиться. А теперь сердце Джипы изнывало от любви к другому человеку.
Так рассуждал Гарри, глядя на утренний сад. Теперь ему оставалось лишь посадить свою ночную гостью в такси.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Утром Джина появилась в своем вчерашнем костюмчике, бодрая и легкая.
Гарри, который и не собирался ложиться с тем, чтобы доспать, встретил ее готовым кофе и простым завтраком.
- Не стоило беспокоиться, - дружелюбно проговорила девушка.
- Какое беспокойство! Готовить на одного или на двоих, какая, в сущности, разница?
- Я непривычно себя чувствую, когда кто-то меня обслуживает, - призналась Джина, - а именно это ты и делаешь со вчерашнего вечера.
- Для меня это в радость, а потом, ведь ты моя гостья, - отозвался он.
Джина села за стол. Они молча позавтракали.
- Спасибо, было очень вкусно, - сказала она, тронув губы салфеткой. - У тебя замечательный и уютный дом, Гарри. Я благодарна тебе за все. Если хочешь, займемся устройством щенков в приют.
- Куда ты так спешишь, Джина? У нас еще есть кофе. Посидим, - с улыбкой попросил он ее.
- Тебе этой ночью так и не удалось поспать? - сочувственно спросила гостья.
- Никто, кроме меня самого, в этом не виноват, - сдержанно откликнулся Гарри. - Я подумываю о том, чтобы прогулять сегодня работу, - поделился он с нею своими планами.
- Полагаю, сын босса может себе это позволить, - проговорила Джина, насторожившись.
- Тем более, что у меня есть уважительная причина, - добавил он. - Забота о братьях наших меньших.
- Насколько я помню, ты ни дня не пропускал работу, - заметила девушка.
- Не было достойного повода, - пошутил Гарри. - Уверен, отец не сочтет это за дезертирство, ведь даже к твоему поступку он отнесся с пониманием, - поддел он свою гостью.
Джина ничего не сказала, лишь иронически улыбнулась, изумленно приподняв красивые брови.
- Не стоит тебе камуфлировать такие замечательные веснушки, с ними ты совершенно другой человек.
- Какой же?
- Ты кажешься более эмоциональной, открытой, трогательной, - охотно ответил на ее вопрос Гарри.
- А ведь именно с этим реноме я и борюсь.
- Зачем?
- Моя работа не предусматривает этих качеств.
- Работа - это еще не вся жизнь.
- Да, Гарри, я в курсе, - строго парировала Джина. - Ты не проведывал щенят? Как они там?
- Щенята в порядке, - ответил он. - Я сменил им подстилку.
- Когда пристроим подкидышей, тебе нужно поспать, - заботливо посоветовала Джина, которую обеспокоил не вполне обычный внешний вид Гарри, который выглядел каким-то растерянным.
- Сине-фиолетовые…
- Что? - переспросила она.
- Твои глаза… Они сине-фиолетовые в этот час дня. Утренние лучи, отражаясь от стены дома, расцвечивают их в тон фиалки. У тебя необыкновенные глаза, Джина.
- Да? Мне приятно, что ты так считаешь. Спасибо, Гарри, - смущенно поблагодарила она.
- Благодари за это своих родителей. Я здесь ни при чем, - отшутился он.
- И все-таки не от каждого услышишь такие замечательные слова.
- Я всегда славился своими комплиментами. При этом никогда не делаю их беспочвенно.
Меня действительно завораживает твой взгляд. Он пронзителен и неотразим. Это настоящее смертельное оружие.
- До сих пор жертв не было, - возразила Джина.
- Тебе просто о них неизвестно, - настоял на своем Гарри. - Какие у тебя планы на день?
- Когда отдадим щенков в приют, хотелось бы поскорее вернуться домой. У меня еще не все вещи упакованы. А почему ты спрашиваешь? - осведомилась она.
- Мне бы очень хотелось, чтобы ты разделила со мной ланч. Я собираюсь поджарить грудинку.
- Ты? - удивилась Джина.
- А почему нет?
- Ты сам себе готовишь?
- Мне это нравится, - признался Гарри.
- Удивительно, что узнаешь о человеке после целого года знакомства. Никогда бы не подумала, что Гарри Бридон умеет и любит стряпать.
- Ты многого обо мне не знаешь, Джина, - таинственно произнес тот и широко улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.
Джина невольно улыбнулась ему в ответ и смущенно опустила взгляд, вертя в руках чашку подстывшего кофе.
- Я, к твоему сведению, вовсе и не спешу сбыть с рук наше недавнее приобретение, - ошарашил ее своим признанием Гарри.
- Ты не собираешься передавать щенков в приют?
- Нет, я считаю, что в таких делах спешка не на пользу. Пусть подрастут, окрепнут. Уверен, для таких красавцев хозяева скоро найдутся. Я считаю, все заслуживают шанса, - назидательно проговорил он.
- Неожиданно, - констатировала она.
- Думала, я бессердечный лоботряс?
- Не думала. Но не каждый человек ни с того ни с сего возьмет на себя заботу о четверых подкидышах.
- Я планирую получить профессиональную консультацию, приобрести все необходимое для взращивания четвероногих и не стану отказываться от действенной добровольной поддержки и помощи советом.
- Это похвально. В другой ситуации я бы с радостью оказала тебе, эту самую действенную помощь, однако, к сожалению, теперь это невозможно… Но раз ты все так решил, я могу идти…
- Джина! - остановил ее Гарри.
- Что?
- Тот мужчина… ему известно о твоих к нему чувствах? - взволнованно спросил он.
Джина присела обратно за обеденный стол, но, подумав, вновь резко встала.
- Гарри, прости, у меня действительно нет времени.
- Иными словами, это не моего ума дело? - Гарри тоже поднялся.
- Просто все эти бессмысленные разговоры нас ни к чему не приведут, - мирно ответила она.
- Значит, моя жареная грудинка тебя не привлекает? - поостыв, шутливо спросил он. - А тебе доводилось пробовать борщ?
Джина отрицательно покачала головой.
- У меня отменно выходит борщ. Я мог бы его для тебя приготовить.
Сердце женщины сжалось от боли и жалости. Гарри в этот миг был по-детски трогателен и не по-детски желанен.
- Гарри, если бы я только могла… - прошептала она, опустив глаза.
- А бекон, поджаренный с острым красным перцем?
- Нет, - покачала она головой.
- А овощное рагу с тушеным мясом в глиняных горшочках?
- Нет, Гарри, - подавленно повторила Джина.
- С изысканным букетом специй и приправ, - искушал ее он.
- Нет, нет и нет.
- Чудесное блюдо для холодных зимних вечеров, чтобы коротать время вдвоем у камина.
- Но теперь не зима.
- Будет, в свое время, - заверил ее Гарри.
Джина непроизвольно тяжко вздохнула.
Но Гарри уже держал ее в своих объятьях, нежную и удивительно кроткую.
- Не думаю, что Лондон готовит для меня долгие зимние вечера перед камином. Танцы в ночных клубах, в шумном кругу друзей…
- Ты еще не стала городской девочкой, чтобы так рассуждать, - ласково промурлыкал Гарри. - Куда как лучше домашние ночи с единственным другом.
- Для того чтобы выбирать, следует для начала испытать, каково это, когда мужчины приглашают тебя в лучшие места столицы, угощают икрой и шампанским, - пошутила Джина.
- Ты намерена стать сердцеедкой? - поинтересовался Гарри.
- А что мне мешает стать такой же, как ты? - в отместку спросила она его.
- Тогда будь готова к тому, что у тебя будет много поклонников, Джина. Огромное множество мужчин, которых тебе придется оделять крупицами своего сердца, растрачивать на них свою душу. Иначе тебе сердцеедкой не быть. А когда ты устанешь от этого нескончаемого потока лиц, от утомительного однообразия с виду разных людей, то почувствуешь себя бесконечно одинокой и растерянной, каким чувствуя себя я, - проникновенно посетовал Гарри. - Ты сможешь справиться с этим?
- Тихая неприметная жизнь, к твоему сведению, не менее утомительна, - холодно проговорила Джина.
Гарри отступился, потерпев очередное фиаско.
- Я подниму миссис Ротман зарплату. Уверен, она согласится помочь со щенками, - деловито произнес он.
- Значит, ты и вправду решил с ними не расставаться?
- И одного расставания с меня довольно, - тихо ответил Гарри. - Я понимаю, Джина, ты не высокого обо мне мнения. Думаешь: случись что, я без зазрения совести откажусь от своего обязательства, предпочтя беспечное времяпрепровождение долгу перед своими подопечными. Это не так. Если я что-то решаю, то иду до конца!
- У меня нет причин сомневаться в этом. Но их четверо. Тебе будет непросто. Ты лишишься привычной свободы и уже не сможешь столько путешествовать, как прежде. Ты будешь ограничен в возможностях переезда…
- А я намерен обосноваться здесь, осесть, остепениться. И пусть собаки станут пробным шаром, прививкой от взбалмошности, - усмехнулся Гарри. - Ты сказала, что у меня красивый дом. Но пока это всего лишь пустая раковина.