- Господин, я провела в монастыре всего полгода. До этого я жила в Ситроле.
- Давай ляжем в постель, и ты обо всем расскажешь, - предложил он и, отпустив ее руку, принялся вытирать капельки воды, блестевшие на нежной коже. И только потом он повел Ронуин в спальню. Она быстро нырнула под простыню, а ее муж, сбросив рубашку, присоединился к ней. Он так спешил, что у нее не было времени рассмотреть его обнаженное тело.
- А теперь, Ронуин, объясни, что такое Ситрол?
- Крепость на валлийской границе, господин. Ап-Граффид по чистой случайности приехал на следующий день после того, как ма умерла, рожая нам сестренку. Похоронив ее, он увез нас в крепость и оставил на попечении нашего родича, Моргана ап-Оуэна. Там мы и оставались, пока он не приехал за мной.
- Тебя вырастила жена Моргана?
- Нет, - покачала головой Ронуин, - в Ситроле нет ни одной женщины. Если нападут англичане, им придется несладко. Воинам ни к чему лишнее бремя.
- Не было женщин? - поразился де Боло, пытаясь понять, не дурачит ли она его.
- Совсем, - подтвердила она.
- Но что сталось бы с тобой и братом в случае осады?
- Я сражалась бы наравне с остальными. За эти годы я успела стать настоящим воином.
- Воином? - выдохнул Эдвард. Нет, она все-таки смеется над ним… хотя лицо остается серьезным.
- Говорят, я на скаку словно срастаюсь с лошадью, умею орудовать мечом и кинжалом, довольно неплохо обращаюсь с булавой и копьем. Но лучше всего я стреляю из лука. Мне доверяли охотиться на дичь, и даю слово, еда в Ситроле была просто роскошной.
- А твой брат? Он такой же воинственный? - Должно быть, она играет с ним. Из женщины никогда не получится воина!
- Глинн не любит ни войн, ни оружия. Он бард, поет и сочиняет песни, поэтому он ни к чему ап-Граффиду.
- Ронуин, признайся, что ты шутишь, - взмолился Эдвард.
- Но к чему мне это, господин? - удивилась она.
- Ты так… так прекрасна! И хорошо образованна!
- Шесть месяцев назад, приехав в Ситрол, принц обнаружил, что у него два сына, и поэтому отвез меня к тетке. Та поистине совершила чудо, ибо клянусь, что не умела говорить ни на одном языке, кроме родного, не знала ни одной молитвы, ни букв, ни цифр. Принцу Уэльскому понадобилась дочь для выполнения условий договора. Моя тетка, аббатиса, помогла братцу, но за это он выложил немало денег.
- Так вот почему он откладывал свадьбу! - воскликнул де Боло.
- Именно. Ты считаешь меня красивой, господин. Но вряд ли сказал бы это, увидев меня тогда. Конечно, отцу следовало с самого начала отвезти меня в аббатство, но Ситрол был ближе, и ему казалось разумным оставить нас в крепости. К счастью, Морган ап-Оуэн - человек с большим и добрым сердцем. Но кому было наставить меня в обязанностях женщины? Уверена, что, воспитывайся я в обычном хозяйстве, к этому времени уже знала бы достаточно о сущности брака. Однако моя тетка - настоящая святая. Даже если она знает о подобных вещах, то предпочитает не говорить о них.
Де Боло неожиданно рассмеялся. Совершенно абсурдная ситуация! И что же ему теперь делать?
- Значит, ты находишь это смешным, господин? - смутилась девушка.
- Еще бы! Представляю досаду ап-Граффида, когда он тебя увидел! Должно быть, пришел в ужас! - усмехнулся Эдвард.
- Ты его не любишь, - констатировала Ронуин.
- Вовсе нет, - поспешно заверил ее муж.
- Не любишь, - настаивала она. - Как и я. Мы почти не встречались. Я видела его не больше десяти раз.
Правда, он не обращался с нами плохо, но словно не замечал. Пылал страстью к нашей матери, а мы всегда оставались для него в тени.
- Но теперь, Ронуин, мы не можем ничего изменить.
Брак должен быть осуществлен сегодня, - твердо объявил Эдвард, лаская ее груди.
Ронуин нервно вздрогнула.
- Пожалуйста, не надо!
- Но почему? - рассердился он.
- Я не привыкла к столь… интимным прикосновениям.
Это расстраивает меня, господин.
- Привыкнешь, - отмахнулся Эдвард, потирая ее сосок.
- Никогда! Это… так по-хозяйски, господин! Словно ты владеешь мной, моей душой и моим телом! - тихо вскрикнула Ронуин.
- Я уже объяснял, что действительно стал твоим господином и повелителем. Ты в полной моей власти, и я могу сделать с тобой все что заблагорассудится. Я возьму тебя сегодня и, если позволишь, постараюсь сделать это как можно бережнее и даже доставить тебе удовольствие. Я не из тех, кто заботится лишь о собственном наслаждении, забывая про женщину. Хочешь ты того или нет, а будешь моей, прелестная жена.
И он в мгновение ока подмял ее под себя, но тут же поражение ахнул, почувствовав у горла холодную сталь.
- Неужели ты убьешь меня, чтобы сохранить свою добродетель? Или опасаешься, что я обнаружу ее отсутствие? - процедил он.
- Ты единственный, кому я ее подарю, господин, - заверила Ронуин, - но потребую кое-что взамен.
- Что? - ахнул Эдвард, раздумывая, не лучше ли отобрать у нее клинок.
- Ап-Граффид уедет, как только получит доказательства того, что наш брак свершился, не так ли?
- Совершенно верно. Поэтому он и ждет этой ночи, чтобы получить возможность увезти тебя. Но если завтра я покажу ему окровавленную простыню как свидетельство твоей утраченной девственности, он оставит нас в покое. А чего ты хочешь от меня?
- Завтра перед отъездом попроси его прислать сюда моего брата. Он еще совсем мальчик, и мы до этого никогда не расставались. Теперь я увидела, какой огромный мир расстилается за стенами Ситрола. Глинн - добрая и нежная душа, ему не место среди грубых вояк. Я хотела бы, чтобы он получил возможность увидеть то же, что и я. Там я могла защищать его, потому что ни в чем не уступала другим. Пожалуйста, господин, сделай это для меня, и я без сопротивления уступлю любому твоему желанию, - тихо взмолилась Ронуин. - Пожалуйста!
Эдвард неожиданно сжал ее запястье, обезоружил и швырнул кинжал в другой конец комнаты. Потом он легонько ударил ее по щеке.
- На будущее запомни, Ронуин: если хочешь получить что-то, никогда не угрожай мне оружием. - И, придавив ее всем телом к перине, он рассмеялся при виде гневно сверкающих глаз. - До чего свирепая маленькая девственница!
Посмотрим, что у тебя есть для меня!
Он впился в ее рот жестким поцелуем, вынуждая губы раскрыться. Неумолимый язык скользнул внутрь, опалив ее, словно огнем.
Ронуин притихла, не зная, что делать. Его язык мешал ей дышать. Ей было не по себе, но она боялась шевельнуться. Эдвард стал покрывать поцелуями ее шею и лицо, и Ронуин вздрогнула, ощутив влажные губы на грудях и животе. Она едва не вскрикнула, когда его пальцы скользнули в гнездышко светлых завитков и раскрыли сомкнутые створки. Она прикусила губу так, что по подбородку поползла струйка крови, но Эдвард неумолимо пробирался все глубже.
- Здесь наши тела соединятся, - хрипло выдавил он. - Это называется твоими любовными ножнами, в которые, как меч, войдет мое мужское достоинство. Сейчас, Ронуин!
Он ворвался в Ронуин, как в завоеванный город, и она пронзительно вскрикнула, когда его орудие пробило тонкую перегородку.
О Господи, как ей ненавистно это! Она, стала отбиваться изо всех сил, кусаясь и царапаясь.
- Не нужно! Не нужно! - всхлипывала Ронуин, но муж только стонал от удовольствия, снова и снова вонзаясь в ее тело. Наконец он на секунду застыл и тут же обмяк.
Создатель, как легко удалось этой девчонке возбудить в нем столь жгучее сладострастие! А когда она, вместо того чтобы покориться, принялась драться с ним, похоть усилилась во сто крат. Удивительно, что он не излился раньше!
Жаль только, ей пришлось нелегко.
Эдвард осторожно поцеловал ее бледные щеки.
- Ну вот, Ронуин, с этим покончено. Мы оба исполнили долг, и теперь я дам тебе время оправиться и отдохнуть, - сказал он и, отдышавшись, слез с постели.
Ронуин судорожно сглотнула.
- Глинн? - прошептала она.
- Твой отец не покинет Хейвна, не дав мне обещания отправить мальчика к нам, - заверил он. - Что бы ты ни думала обо мне, я хочу только твоего счастья.
- А нам придется…
Она тут же осеклась, но Эдвард все понял.
- Только когда ты сама будешь готова, Ронуин. Мы исполнили повеление короля и принца. Теперь подождем, пока ты привыкнешь ко мне. Спокойной ночи.
Он вышел через смежную дверь и закрыл за собой засов.
Впервые в жизни Ронуин разразилась рыданиями.
Эдвард услышал жалобный плач и грустно покачал головой. Плохо, что она так несчастна. Остается надеяться, что это скоро пройдет, особенно после приезда брата. До сих пор ему не приходилось брать женщин силой: в этом не было необходимости. И теперь совесть не давала ему покоя, и что всего хуже, он насладился женой в полной мере, несмотря на ее явное нежелание принадлежать ему. Почему?
Эдвард постарался выбросить из головы эти мысли. В конце концов, она достаточно умна, а он все ей объяснил. И хотя понимал ее страхи, но упорная решимость и неожиданная угроза, сопровождаемая требованием привезти брата, взбесили его. Она - его жена и принадлежит ему! Ронуин должна беспрекословно повиноваться, и все тут! Однако он обещал ей передышку и сдержит слово. Здравый смысл подсказывал Эдварду: неплохо им поближе узнать друг друга.
Он снова приложил ухо к двери. Все тихо… она успокоилась. Ему стало немного легче.
Наутро Энит осторожно потрясла хозяйку за плечо:
- Просыпайтесь, госпожа. Пора идти к заутрене.
Служанка не знала куда девать глаза, помня о том, что вчера Ронуин потеряла невинность. Она боялась, что застанет господина в постели хозяйки, и обрадовалась, увидев Ронуин одну. Энит заметалась по комнате, собирая вещи.
Молодая хозяйка замка с трудом поднялась, ощутив, что у нее все ноет, заметила лежавший на полу клинок и поспешила поднять его. Она всегда клала его на ночь под подушку, ибо ее учили, что в любую минуту можно ждать нападения врага. И это произошло, но она не сумела никого убить. Неужели ему было так уж необходимо обращаться с ней столь жестоко? Он наслаждался каждой минутой, негодяй! Что ж, по крайней мере некоторое время он ее не побеспокоит. Твердо обещал, а она чувствовала: Эдвард де Боло - человек слова, несмотря на то что случилось прошлой ночью.
Энит помогла госпоже одеться. По дороге в церковь они молчали. Ронуин в каком-то трансе повторяла слова Господни, когда неожиданно увидела рядом мужа. Ап-Граффид не появился. Он вообще ходил в церковь только в случае крайней необходимости. По окончании службы Эдвард взял жену за руку и они вместе вернулись в зал, где уже накрывали к завтраку. Принц стоял у огня с большим кубком в руке.
- Ты не забыл? - встревожилась она.
- Нет, - заверил де Боло. - Но взамен я хочу получить обещание, что ты будешь называть меня по имени. Сумеешь?
- Да, Эдвард, - отозвалась она.
Ллуэлин, заметив, как де Боло улыбнулся жене, подумал, что этот союз, вполне возможно, окажется счастливым.
Хорошо бы… Видит ли Вала, что он сделал для Ронуин все, что мог?
- Доброе утро! - прогремел он.
- И вам, господин мой. Ты покидаешь нас сегодня, - не столько спросил, сколько констатировал Эдвард.
- Возможно, если удостоверюсь, что ты действительно стал мужем моей дочери, Эдвард де Боло. Покажи мне доказательства свершения брака. Хочу видеть невинность моей дочери, запятнавшую простыню вашей брачной постели.
У Ронуин при этих словах загорелись щеки, но ее муж преспокойно повернулся к Энит:
- Принеси простыню, девушка.
- Нет! - воскликнул принц. - Я пойду в спальню и лично удостоверюсь! Надеюсь, никто не станет возражать?
- Иди, - равнодушно бросил Эдвард, взбешенный его бесцеремонностью. Как может отец так унижать собственную дочь!
Вернувшись в зал, ап-Граффид громогласно объявил:
- Вижу, ты не дал ей спуску! Прекрасно! Теперь она твоя жена, и у меня нет на нее никаких прав, кроме тех, которые предполагает родительская привязанность.
- Родительская привязанность?! - взорвалась Ронуин. - Тебе такие чувства не знакомы, ап-Граффид! И ты еще с ханжеской улыбочкой говоришь о любви к детям?! Стыдись!
- Ронуин, - тихо остерег муж.
Она хотела обрушить и на него свое негодование, но, вспомнив кое о чем, поспешно закрыла рот.
- Пойдем, господин мой, пора к столу, - позвал Эдвард. - Кроме того, я хотел просить тебя об одном одолжении.
Они сели за высокий стол. Ронуин устроилась между мужем и отцом. Слуги бегали взад-вперед, принося корки караваев, в которые наливали овсянку, хлеб, подали круг сыра и холодную жареную крольчатину. Кубки наполнялись разбавленным водой вином. Сначала все ели в молчании. Де Боло втайне поражался невероятному аппетиту жены. Интересно, она всегда так ест? Сомнительно, ведь она так стройна.
Когда челядь убирала остатки завтрака, принц спросил:
- Чего ты хотел от меня, зять?
- Ронуин желает видеть своего брата здесь, в Хейвн-Касле. Она тоскует по нему. Если это доставит ей радость, я согласен.
- Значит, англичанин, тебе мало моей дочери? Хочешь и сына заполучить?
- Не я, а его сестра. Тут нет никаких уловок, господин.
Неужели не понимаешь, что она тоскует в разлуке с братом?
- Кроме Ронуин и Глинна, у меня нет детей, - пояснил ап-Граффид. - Возможно, Глинн тоже пригодится мне когда-нибудь. Но если он будет в руках англичан, значит, потеряет для меня всю свою ценность.
- Ты все равно рано или поздно женишься, принц, - уговаривал Эдвард, - хотя бы ради того, чтобы иметь наследников. И дети от законного брака будут для тебя куда дороже, чем побочные. Пусть Ронуин будет счастлива рядом с братом, господин. Клянусь, я стану защищать мальчика от любых врагов и немедля отошлю в Ситрол, если кто-нибудь будет ему угрожать тут.
- Я должен подумать, - медленно выговорил ап-Граффид.
- Глинн для тебя ничего не значит! - не сдержавшись, выпалила Ронуин. - Я буду здесь, а ты пойдешь своим путем, не заботясь о собственном сыне! Я хорошо знаю тебя, о принц Уэльский! Гленн - твой сын, но не похож ни на тебя, ни на твоих братьев. Он лишен честолюбия и всей душой предан поэзии и красоте. В глубине души ты сознаешь, что он тебе ни к чему.
- Если я позволю тебе привезти его в Англию, когда-нибудь его смогут использовать против меня, - возразил ап-Граффид.
- А если ты не разрешишь ему приехать, что с ним станется? Собираешься уничтожить его из-за собственных страхов?
В зеленых глазах стояли слезы, и Эдвард де Боло мысленно поклялся, что, если принц не отпустит сына добровольно, он сам отправится в Уэльс и привезет мальчишку.
- Прошу тебя, господин, - молила Ронуин. - Не разлучай меня с братом! Ты сам сказал, что он годится либо в барды, либо в священники. Он не представляет угрозы для тебя.
- Не Глинн беспокоит меня, но англичане, - покачал головой принц.
- Я дал слово защищать его, - вмешался де Боло.
- Ты - подданный короля, зять, его человек, поэтому сюзерен и выбрал тебя в мужья моей дочери. Ты надежен, он тебе доверяет. Но ты не любишь Ронуин и едва ее знаешь.
Поэтому я считаю, что твоя преданность королю выше чувств к жене и ее брату.
- Пожалуйста, отец, - продолжала просить Ронуин, перейдя на валлийский.
- Раньше ты никогда не называла меня отцом, - ответил он ей на том же языке.
- И вряд ли еще раз назову, - сухо улыбнулась Ронуин. - Позволь мне воспитывать Глинна. Клянусь честью матери: если мне покажется, будто англичане задумали использовать его против тебя, я либо помогу ему бежать, либо убью собственными руками. Ты понимаешь, я достойна твоего доверия, Ллуэлин ап-Граффид. Тебе известно, как я люблю Глинна, но ты также знаешь, что я исполню свой долг. Прошу тебя.
- Повтори, - велел он.
Немного поколебавшись, Ронуин прошептала:
- Прошу тебя, отец.
- Ты унаследовала от меня гордость, дочка, но чувствуешь, когда надо уступить, совсем как твоя матушка. Родись ты мальчиком, Англии было бы кого бояться, Ронуин, дочь Ллуэлина. - Он кивнул и обратился к Эдварду, уже на норманнском:
- Дочь убедила меня, что Глинну будет лучше здесь. И поскольку ты поклялся оберегать его, я пришлю мальчика к тебе.
- Я знал, что ты захочешь порадовать Ронуин, - кивнул Эдвард. - Благодарю, господин мой. Я сдержу слово, даже если придется защищать Глинна от короны. И поскольку не намереваюсь извещать монарха о пребывании здесь твоего сына, вряд ли можно ждать неприятностей.
- Генрих - человек нерешительный, но его сын свиреп и мстителен, - предупредил ап-Граффид. - Скоро он взойдет на трон, и тебе лучше не терять его расположение. Он лучший и в то же время худший из всего своего рода, зять.
Не знаю, сколько продлится мир, когда он станет королем.
Если нам суждено встретиться на поле брани, Эдвард де Боло, лучше постарайся повернуть коня в другую сторону. Я не хочу убивать мужа дочери и отца моих внуков. - И, поднявшись из-за стола, он объявил:
- Что ж, я прогостил тут слишком долго. Пора в дорогу, не то тебя в один прекрасный день объявят заговорщиком.
Де Боло и Ронуин тоже встали и проводили принца во двор, где его ожидали.
Ллуэлин обнял дочь и расцеловал в лоб и щеки:
- Прощай, девочка, да пребудет с тобой Господь.
- Прощай, господин мой. И спасибо тебе.
- За что? - усмехнулся он.
- За мужа и брата, - ответила она, одарив его одной из редких улыбок.
- Сын… - вздохнул принц. - Тебе следовало родиться сыном. Прощай и ты, де Боло. Да подарит Бог твоей жене много здоровых сыновей и дочерей.
- Благодарю, господин мой. Доброго пути.
Ап-Граффид вскочил на своего жеребца и повел за собой отряд. Дочь с зятем следили за ними, пока облако пыли, поднятое копытами лошадей, не рассеялось вдалеке. Только потом они вернулись в зал.
- Как тебе удалось убедить его прислать Глинна сюда? - полюбопытствовал Эдвард.
- Я назвала его отцом. Впервые в жизни. Принц, хоть и сильный человек, все же не лишен сентиментальности. Он был тронут и счел это своей победой. Понял, что мне пришлось сделать то, чего он давно добивался. Но при этом он был вынужден признать: мы оба не проиграли, поскольку получили то, что хотели.
- Что же ты пообещала ему? - удивился он.
- Ничего. А что мне было обещать, господин?
- Скажем, посылать ему определенные сведения, - мягко предположил Эдвард.
- Если сомневаешься во мне или моей преданности, - вспыхнула Ронуин, - лучше не упоминать в моем присутствии о вещах, не требующих огласки! Говорю же, я ничего не обещала ап-Граффиду! Просто назвала его отцом. Он давно жаждал услышать это слово из моих уст. До сегодняшнего дня ему это не удавалось. Вот и все, что произошло, Эдвард.
- Тебе придется заслужить мое доверие, Ронуин, - честно признался он.
- Какая разница, Эдвард, доверяешь ты мне или нет? Я ничего не собираюсь добиваться, поскольку мне абсолютно все равно, - холодно заверила она - Я живу по законам собственной совести.
- Клянусь Богом, ты самая несносная из всех женщин, которых я знавал! - воскликнул де Боло.
- А много их было? - вкрадчиво осведомилась она.
- Жена обязана во всем покоряться мужу, - прошипел он.