Так, шаг за шагом и день за днем, Карина постепенно входила в роль матери. К ней прибежал Джейми за словами утешения, за лаской и лейкопластырем, когда упал на гравиевой дорожке и разбил себе локоть в кровь. К ней он примчался, и когда потерял где-то в траве книжку детских сказок с непомерно гигантским шрифтом и яркими картинками. И когда Джоан по вечерам включала музыку и предлагала молодым немного развеяться и потанцевать, Джейми снова устремлялся к Карине, опережая более степенного лорда Редфорда, и они в шутку танцевали несколько танцев подряд.
Но поздними вечерами творилась иная, не менее существенная история ее жизни. Когда темнело совсем, они встречались с Аланом и наслаждались друг другом и осознанием того, что до утра еще так долго. Это происходило то в ее комнате, то на берегу.
Карина замечала, однако, что иногда его визиты были результатом долгой борьбы с самим собой, иногда Алан был недоволен своей слабостью, иногда ненавидел себя за эту страсть. Она же, помимо естественной радости близости с любимым человеком, чувствовала, что секс - это то оружие, с помощью которого может пробить броню из слов, вежливых и не очень, в которую он облекся еще в первый день их знакомства.
Она дышала и жила этими встречами. Она нуждалась в них как в воздухе, и тем сложнее ей было пережить ночь, когда Алан не мог прийти. Карина словно бы открыла для себя новый материк, о котором раньше знала только из учебников географии. Алан погрузил ее в волнующий, полный сюрпризов и откровений мир секса, где раньше она гостила только изредка.
Все начиналось с поцелуя, каждый из которых Алан делал уникальным и от которых нельзя было устать. Любовная игра, прелюдия, открытая поцелуем, продолжалась до тех пор, пока каждый из них сохранял контроль над собой. И только когда ни Алан, ни Карина уже не могли себя сдерживать, только когда он буквально дрожал от нетерпения, а ей казалось, что она вот-вот рассыплется на маленькие блестящие звездочки, - тогда только он проникал в нее и снова собирал ее в единое целое, и снова даровал ей жизнь. И каждый раз, когда все заканчивалось, Карина прижималась теснее к нему и, порой всхлипывая, удивлялась, как ей удалось пережить такой ослепляющий и оглушающий взрыв эмоций.
Но ее не покидало ощущение, что Алан в отличие от нее никогда не теряет контроля над собой, несмотря на все его уверения на берегу озера. Он всегда знал, что делать следует, а чего нет, и ни разу не произнес ничего компрометирующего, ни тем более простого "я люблю тебя". Он не обмолвился ни словом о том, что их ждет после свадьбы. Она же, сколько бы ни убеждала себя, что здесь ненадолго, отказывалась верить этому. Это внутреннее противоречие решалось просто: думай только о сегодняшнем дне. И если ты проживешь сегодняшний день хорошо, кто знает, плохое "завтра" может и не наступить?
Но оно, к сожалению, наступило, и наступило так быстро, что захватило ее врасплох.
- Боюсь, что это последний день, который ты, я и Джейми проводим вместе, - невесело объявил Алан, веслом отталкивая лодку от берега. - Завтра приезжают первые гости, и в течение следующих пяти суток они будут стекаться сюда рекой. А это значит, что нам будет не до совместных прогулок. Учти, что тебе тоже не удастся сидеть без дела, - продолжал он с деланной строгостью, видя, что Карина приуныла. - Мама, как видишь, до сих пор похрамывает, и я думаю, что тебе придется взять на себя львиную долю ее забот.
- Хорошие новости, нечего сказать. Я не про заботы, - поправилась Карина. - Я про съезжающихся со всех сторон гостей. Они что, не могли подождать? Целых пять дней! А им уже не терпится.
- Ты права. Большинство появятся здесь в последние день-два. Но для близких друзей сделано исключение, чтобы они могли осмотреться и пообщаться. Многие будут жить не здесь, а в Брюстере, здесь места на всех не хватит.
- Тебе, наверное, было бы легче, если бы мы с Элен не занимали полкоридора?
Карина задала вопрос с расчетом на то, что Алан заговорит о продолжении их полночных свиданий. Вместо этого он сказал:
- Учитывая то, что уже сделала для нас, ты вполне заслужила отдельные покои и некоторую степень комфорта. Мы очень благодарны тебе, Карина.
- Вот как! - воскликнула та, до глубины души оскорбленная неуместным замечанием. - Вот как ты смотришь на наши с тобой последние несколько дней! Ты благодарен мне, правда, Алан?
Нейтральное, сухое "благодарен" - последнее, что она ожидала услышать от Алана под конец их отношений, и это слово несколько раз глухо отозвалось в ее мозгу, пока до нее доходил его смысл.
- Благодарен, конечно. - Алан принял невозмутимый вид, заметив, что Джейми отвлекся от плывущего по воде кленового листа и напрягся, услышав нотки враждебности в голосе Карины. - Еще бы я не был тебе благодарен! Ты ни разу не отказала нам в помощи, когда мы в ней нуждались. Мы очень ценим это. Ты чем-то расстроена?
- Расстроена? Это не то слово! Хотя некоторые мужчины не понимают в женских эмоциях ничего! - на повышенных тонах констатировала Карина.
- А некоторым женщинам свойственно слишком бурно реагировать на самые безобидные замечания. - Стараясь говорить как можно спокой нее, Алан бросил красноречивый взгляд на сына.
Увидев на совсем еще детском лице Джейми выражение крайнего беспокойства и даже испуга и хорошо понимая, кто в этом виноват на сей раз, Карина немедленно прекратила спорить.
- Ты прав, я думаю. Извини меня, я, как всегда, переборщила, - примирительно произнесла она. - Не будем ссориться.
Ее голос прозвучал естественно и ровно, и Алан облегченно вздохнул. Но глаза, глаза Карины говорили опытному мужчине, что наедине с ней сейчас лучше не оставаться!
- И все-таки мне кажется, что ты расстроена из-за свадьбы Элен и Майкла. У тебя есть какие-то свои тайные соображения относительно предстоящего празднества?
- Нет, никаких тайных соображений у меня нет, - объясняла она с резиновой улыбкой, от которой заныли щеки. - Просто я хотела бы, чтобы наши последние деньки растянулись подольше.
Это было самое откровенное признание, на которое она могла решиться. Ответ Алана Редфорда прозвучал неутешительно:
- Все когда-нибудь должно закончиться, Карина, в том числе и наше недолгое счастье. Мы с тобой знали об этом с самого начала, не так ли?
И дни проходили - драгоценные последние дни, когда Карина могла хотя бы смотреть на Алана и наслаждаться его обществом, голосом, взглядом. Ее не могло не мучить, однако, музейное правило "смотреть, но руками не трогать". И как же нелегко было оставаться спокойной и непоколебимой на публике, когда от одного случайного взгляда Алана ее бросало то в жар, то в холод!
Но она обещала помочь и помогала как умела: сопровождала гостей на играх в бильярд и крокет, умилялась, глядя, как они катаются на лодках и верхом, восхищаются шампанским, фотографировала их по их просьбе и обещала выслать снимки по адресу. Каждое ее появление с Аланом Редфордом - а таких появлений было немало - приносило ей боль: она помнила, что было между ними, но знала наверняка, что все кончено.
И после того, как Карина исправно "отслужила" три дня подряд, к середине четвертого шепнула Алану, что плохо себя чувствует, и попросила разрешения уйти к себе. Он с готовностью разрешил. Но когда она, попрощавшись с гостями до вечера, устало шла по петляющей в зелени дорожке, услышала шаги и почувствовала руку Алана в своей.
- Сейчас или позже? - просто спросил он, и в тот же миг ее усталость как рукой сняло и в образовавшуюся пустоту хлынули совсем другие эмоции. Тяжесть в ногах вмиг сменилась легким, воздушным подъемом.
- Позже, - сказала все-таки она, не показывая из скромности, как волшебно подействовали на нее три произнесенных им слова.
Алан кивнул, молча обнял ее и, круто повернувшись, направился к гостям.
В тот вечер она, замирая от восторга и сладкого, невыносимо приятного ощущения красоты и легкости жизни, готовилась к его приходу. Она приняла расслабляющую ванну и слегка надушилась. Занялась маникюром и добилась того, чтобы ее руки выглядели нежнее, чем ручки младенца. Вымыв голову, не стала собирать волосы в прическу, а позволила им мягко рассыпаться по плечам. И, наконец, одетая только в лунные блики, нырнула под накрахмаленные простыни и замерла в ожидании.
Он должен был прийти, и после трех дней тоски и безысходности это казалось настоящим праздником. Все-таки ему было не все равно! Все-таки он хоть немного думал о ней! А это лучше, чем ничего.
И когда умолкла музыка и человеческие голоса перестали перекрывать шорох листвы, а затем затихли совсем, Алан Редфорд бесшумно появился в темном дверном проеме ее спальни.
Одного взгляда на него хватило, чтобы понять: Карина не единственная, кто страдал от вынужденного одиночества. Он подошел к ее кровати - посреди комнатного беспорядка она расчистила маленькую тропинку от двери к кровати - и наклонился к Карине, задыхаясь от желания. Она привстала навстречу ему, и их губы соединились в долгом, страстном поцелуе. Они прильнули друг к другу, как прильнул бы к кувшину с водой умирающий от жажды. Но этот поцелуй не смог потушить, а, напротив, распалил костер их желания еще сильнее. Алан сорвал с себя одежду.
- Карина, что ты сделала со мной? Ты просто приворожила меня, - хрипло произнес он, и весь мир показался тогда ей игрушкой в руках Алана.
Для них больше не существовало ни времени, ни пространства. Для них больше не было чувств, кроме страсти, ярости, желания. Карина обхватила ногами его поясницу, и теперь они, даже если бы захотели, не смогли бы определить, где начинается она и заканчивается он.
- Я люблю тебя, Алан, - прошептала она, едва не лишившись чувств от волны наслаждения, захлестнувшей ее. - Я люблю тебя!
Всего на секунду он приподнялся над ней, думая, видимо, не ослышатся ли он, глядя на нее со смесью ужаса и изумления. Каждая мышца, каждое сухожилие его рук, груди, плеч было видно и отливало медью. Помедлил так - и в изнеможении рухнул на простыни.
Неуютная, неловкая, колючая тишина повисла над ними. Надо было что-то сказать, Карина знала это, но теперь, когда главное было произнесено, ничего не приходило в голову.
- Неужели я все разрушила, Алан? - пробормотала она, чувствуя, что нет ничего хуже такой тишины.
Он сел на кровати, спустив ноги, и взъерошил волосы.
- Ты… удивила меня, Карина.
- Я сама себя удивила! - выпалила она, не понимая, какую чушь несет. - Я не ожидала, что так выйдет, - продолжила извиняющимся тоном.
- Это не беда, - успокоил ее Алан, надев брюки и пытаясь вслепую нашарить за спиной рукав рубашки, - не смотри так жалобно. Мы оба понимаем, что ты сказала это в пылу момента. И завтра утром будешь долго удивляться: что это на тебя нашло.
Назавтра на вечеринку Торно стали съезжаться многочисленные гости.
- Да, у этих твоих друзей губа не дура, нечего сказать, - с видом профессионала комментировала Вероника Форест, мать Элен, оглядывая виллу. Она с мужем прибыла как раз к долгожданной вечеринке. - Неплохо устроились!
Карина диву давалась, как удалось Морису Форесту достичь дипломатических высот с такой хамоватой супругой. - Признаться, мы с мужем не ожидали, что и в такой дыре можно интересно провести время.
- Пока все, что я видел в Брюстере, поразило меня красотой, чистотой и утонченностью, - с улыбкой нахваливал Морис, как бы извиняясь за поведение жены, на которую хозяйки дома уже бросала исподлобья недовольные взгляды.
Действительно, Торно не пожалели ни времени, ни денег, чтобы устроить незабываемый вечер. Букетами цветов были украшены садовые дорожки, а также лестницы и комнаты виллы. Красавица арфистка ненавязчиво наигрывала что-то небесное в общей гостиной, из парка доносились звуки джаза, на которые, как мотыльки на лампу, слетались те, кто помоложе.
Столы ломились от угощений. Армия официантов с белыми воротничками застыла по периметру столовой в ожидании приказаний. Вот наконец подъехали несколько лимузинов с Редфордами, и это подействовало на собравшихся, как поворот ключа на заводную игрушку: вечер пошел своим чередом.
Карина увидела Алана только краем глаза, но зато услышала громогласное объявление специально нанятого Торно басовитого слуги. По гусиной коже, выступившей на руках при одном упоминании имени Алана, она поняла, что скрыть их вчерашнюю встречу от посторонних будет невозможно. И, не глядя на него, затерялась в бесноватой толпе молодежи, слушающей ревущий на сцене джазовый квартет.
Здесь она и была настигнута Аланом, с самой дружеской и самой обаятельной улыбкой, какую она когда-либо видела на человеческом лице. Он подхватил с подноса бегущего куда-то официанта два бокала шампанского и вручил один из них Карине.
- Пей и не грусти.
- Пей и не чувствуй себя обязанным всюду сопровождать меня. Ты же не нянька. Или нянька?
- Нет, конечно, что за чушь, - засмеялся Алан. - И ты зря думаешь, что я из соображений этикета буду тратить время на того, кто мне неинтересен.
- Как правило, нет. Но в моем случае, мне кажется, ты просто ощущаешь себя обязанным развлекать меня.
Он долго, вдумчиво смотрел на Карину, словно пытаясь лучше запомнить ее черты, потом мягко произнес:
- Ты считаешь, за этим я приходил вчера? Чтобы тебя развлечь?
Она покраснела до корней волос и проворчала:
- Не знаю, если честно, я об этом не задумывалась.
- Не верю! - ликующе сообщил ей Алан. - Не верю ни одному твоему слову, потому что ты только что солгала и сама это прекрасно знаешь. Все это утро ты только о том и думала, дорогая моя Карина. Впрочем, я тоже, - признался он, приуныв. - Полагаю, нам с тобой пора честно и открыто обсудить то, - что мы с тобой успели натворить за это время.
- Прямо здесь, при всех? - Карина оглянулась на толпу приплясывающих подвыпивших юнцов.
Алан улыбнулся.
- Нет, конечно, мы найдем более укромное место. Кстати, я не сказал тебе, что ты выглядишь просто прелестно?
- Этот комплимент должен по твоей задумке смягчить удар?
- Нет, это чистая правда. И я тебе еще ни разу не говорил того, что хочу сказать сейчас: ты умная, щедрая, красивая женщина, и ты просто находка для любого мужчины. Ты жемчужина, Карина. Но…
Она почувствовала, что медленно тает от сладкой патоки комплиментов, которые, как ей казалось, шли от чистого сердца. Однако это алановское "но" вновь собрало ее в одно трепетное, ноющее от нетерпения целое.
- Но ты однажды уже любил женщину, - выпалила Карина, не в состоянии вынести более ни секунды ожидания. - Да-да, я знаю, есть мужчины, которые влюбляются только один раз и навсегда, так что не мучь себя, зачем тебе новые передряги. Я все понимаю.
Она могла бы продолжать еще долго, если бы он не прервал ее своим спокойным, ровным возражением:
- Ты говоришь о моей бывшей жене? Она не имеет к нашему разговору никакого отношения. Я уже давно не воспринимаю ее всерьез.
- Так что же ты скажешь про нас, Алан? - прошептала Карина, почему-то представив себя стоящей по пояс в ледяной воде.
Но прежде, чем он успел ответить, от виллы Торно отделились трое мужчин в костюмах и прытко направились к тому месту, где стояли Карина и Алан. Заметив и узнав их, он мысленно произнес местное аютландское ругательство и мягко объяснил ей, дрожащей и прильнувшей к нему в ожидании приговора:
- Боюсь, нам придется повременить с разговором. Эти трое мужчин - мои деловые партнеры из Эдинбурга, и от моей работы с ними зависит очень многое. Жди меня через час у той каменной скамейки, видишь ее там, у фонтана? Ровно через час я приду туда. - И, поцеловав Карину в щеку, Алан устремился навстречу деловито нахохлившимся мужчинам, которые остановились в сторонке, вежливо дожидаясь, пока он закончит беседу.
Она с опозданием кивнула, отыскала скамейку, села на теплый камень и начала ждать, не зная, чем ей заняться в оставшийся час.
То место, где они условились встретиться, очень походило на рай, каким Карина видела его на картинках в детской Библии. Масса зелени и беззаботный птичий щебет очаровывали.
Тем более Карина встрепенулась, когда услышала за своей спиной шаги и голоса. Двое говоривших шли по дорожке, спрятанной от нее зеленой изгородью, но их беседа была хорошо слышна.
- Я прекрасно провела время, - отвратительным фальцетом произнес женский голосок, по которому Карина без труда узнала Рейчел Споффорд. - Лондон красивый город, а Алан красивый мужчина. Было бы еще лучше, если бы он не прихватил с собой своего надоедливого сына. Спрашивается, зачем Алану столько денег, если он не может воспользоваться ими с толком? Он мог бы скинуть заботы о своем малолетнем дурачке на плечи слуг - они для того и существуют. Или я не права?
- Вы правы, моя обворожительная Рейчел. - Тембр голоса и сильный ирландский акцент ее спутника не оставляли никаких сомнений в том, что говоривший Лео О'Коннор. - Значит ли это, что вы не делили с Аланом постель?
- Увы, значит.
- Это также значит, что он еще больший дурак, чем я думал.
- Но мы жили в соседних номерах, - усмехнулась она. - И уверяю вас, как только свадебные торжества подойдут к концу и он отбросит свою отеческую заботу о нашей маленькой художнице, я заполучу его целиком. Я устрою все так, что он не отвертится.
- Под "нашей маленькой художницей" вы подразумеваете его заокеанскую гостью?
- Ее самую. Вы разве знакомы с ней?
- Я видел ее очень непродолжительное время, но нашел просто прелестной.
- Ну что ж, желаю вам успехов с этой девицей, Лео. Мне она, скажу честно, показалась кикиморой. И вообще, Алан вряд ли стал бы с ней возиться, если бы не Джонни, или как там зовут его сына. Вот уж кто от нее без ума!
- Не желаете бокал шампанского, мисс? Голоса постепенно отдалялись и наконец смешались с далеким гулом толпы. Карина продолжала сидеть на каменной скамье, до боли сжав кулаками виски. В голове стучало, словно ломились в дверь.
- Вот это да… - шептала она, надеясь, что спит и видит сон. - Вот это да…
Затем медленно встала со скамьи и, покачнувшись, пошла наугад по освещенной фонарями дорожке. Дорожка, многократно вильнув, вывела ее на знакомую людную лужайку, где только что говорили они с Аланом. Он и теперь стоял неподалеку в окружении тех же трех деловых людей из Эдинбурга на ощетинившейся стриженой травой лужайке. Карина видела, как уверенно он говорит, как энергично кивают его собеседники, как он бросил на нее взгляд и мимолетно улыбнулся. Тогда она повернулась и зашагала было прочь, но вдруг услышала голос за спиной:
- Вы чем-то недовольны. Я могу быть вам полезен?
Карина обернулась. Лео О'Коннор участливо смотрел на нее, сведя брови. Весь его вид выражал тревогу.
- Может быть, вам лучше присесть за столик, мисс Фриман? Вы бледнее, чем были в ресторане.
- Нет, спасибо, мистер О'Коннор. Впрочем, давайте присядем, - вдруг согласилась она, с упоением отметив удивленный, непонимающий взгляд Алана из-за плеча своего собеседника. - Я неожиданно плохо себя почувствовала, сама не знаю почему. Может быть, от жары.