- Что нужно тебе? - возразила она. Переместив руки на его плечи, она по привычке начала разминать их.
И это немедленно рассеяло его страсть.
- О Боже, Миранда!
Тело его немного расслабилось.
- Прошу тебя, только не останавливайся!
- Это превосходно, - сказала она, слабо улыбаясь. - Ты будто глина в моих руках.
- Что угодно, - простонал он. - Только не останавливайся.
- Почему ты так напряжен?
Он открыл глаза и бросил на не косой взгляд.
- Ты очень хорошо знаешь почему.
Она покраснела. Ее врач сообщил ей во время последнего визита, что настало время прекратить супружеские отношения. Тернер не прекращал ворчать в течение недели.
- Я отказываюсь верить, - сказала она, сжимая пальцами его плечи, и улыбнулась, когда он протестующее застонал, - что я - единственная причина твоих болей в пояснице.
- Стресс от того, что я не могу заняться с тобой любовью в совокупности с физическим напряжением от переноса твоего огромного тела вверх по лестнице…
- Ты не должен был нести меня вверх по лестнице!
- Да, что ж, я подумаю об этом… и этого было достаточно для того, чтобы у меня разболелась поясница. Правее… - он покрутил рукой вокруг указываемого места на спине, - там…
Миранда поджала губы, но тем не менее начала тереть в том месте, что он указал.
- Вы, мой лорд, просто большой ребенок.
- Угуумм…ммм.. - согласился он, его голова клонилась в сторону. - Ты не против, если я прилягу? Так тебе будет удобней.
Миранда задавалась вопросом, как ему удалось уломать ее сделать ему массаж тут же, на ковре. Но она наслаждалась этим тоже. Она любила касаться его, любила запоминать контуры его тела. Улыбнувшись себе, она вытащила его рубашку из-за пояса бриджей и просунула руки под нее так, чтобы могла касаться его кожи. Она была теплой и шелковистой, и она гладила ее руками, только чтобы ощущать золотистую мягкость, присущую только ему.
- Мне жаль, что ты не можешь помассировать спину и мне, - услышала она свой голос. Прошло уже много недель с тех пор, когда она могла лежать на животе.
Он повернул свою голову так, чтобы она могла его видеть, и улыбнулся. Затем, с глухим стоном он сел.
- Сиди и не двигайся, - сказал он мягко, поворачивая ее так, чтобы он мог массировать ее спину.
Это было подобно райскому наслаждению.
- О, Тернер, - вздыхала она, - я так чудесно себя чувствую!
Он шумно втянул воздух, и она извернулась, чтобы лучше видеть его лицо.
- Я сожалею, - сказала она, немного виновато, так как читала борьбу страстного желания и сдержанности у него на лице. - Я скучаю по тебе тоже, если это даст тебе хоть какое-то утешение.
Он прижал ее к себе, сжимая ее так сильно, как только мог, но, в то же время, стараясь не давить на живот.
- Это не твоя вина, киска.
- Я знаю, но мне все равно очень жаль. Я ужасно по тебе скучаю, - она понизила голос. - Иногда ты бываешь настолько глубоко во мне, что мне кажется, будто ты касаешься моего сердца. Я скучаю по этому больше всего.
- Не говори так.
- Мне жаль.
- И ради Бога, прекрати извиняться!
Она почти хихикнула.
- Хорошо. Беру свои слова обратно. Но мне все же обидно, что ты…эээ… не находишься в таком вот положении. Это несправедливо.
- Это - больше чем справедливо. Я получаю здоровую жену и прекрасного малыша. И все, что я должен для этого делать - это воздерживаться в течение нескольких месяцев.
- Но ты не должен, - пробормотала она с намеком, и ее рука поползла к пуговицам его бриджей. - Ты не должен.
- Миранда, прекрати. Я не могу сделать это.
- Ты не должен, - повторила она, распахивая его уже незаправленную рубашку и целуя его в плоский живот.
- Что… о Боже, Миранда... - прерывисто простонал он.
Ее губы переместились еще ниже.
- О Боже, Миранда!
7 мая, 1820
Я бесстыдна.
Но мой муж не жалуется.
Глава 18
На следующее утро Тернер нежно поцеловал жену в лоб.
- Ты уверена, что будешь в порядке без меня?
Миранда сглотнула и кивнула в ответ, пытаясь сдержать слезы, и поклялась про себя, что ни за что не будет рыдать.
Небо все еще было темным, но Тернер хотел пораньше отбыть в Лондон. Она сидела в кровати, а ее руки покоились на животе, в то время как она наблюдала, как он одевается.
- Твой камердинер получит апоплексический удар, - сказала она, пытаясь подразнить его. - Тебе ведь известно, что он думает, что ты не знаешь, как одеть себя должным образом.
Одетый только в одни бриджи, Тернер подошел к кровати и взгромоздился на краю.
- Ты уверена, что не возражаешь против моего отъезда?
- Конечно, возражаю. Для меня намного лучше, чтобы ты был здесь, - неуверенная улыбка коснулась ее лица. - Но я буду в порядке. И, скорее всего, сделаю гораздо больше работы, чем если бы ты был здесь и отвлекал меня.
- О! Неужели я действительно так тебя отвлекаю?
- Очень. Хотя… - она застенчиво улыбнулась, - в последнее время я не могу быть очень-то отвлеченной.
- Мммм… печально, но верно. Я, к сожалению, все время отвлечен. - Он сжал пальцами ее подбородок и прижался к ней губами в неистово-нежном поцелуе. - Все время я вижу тебя.
- Все время?
Он серьезно кивнул.
- Но я похожа на корову.
- Ммм-хм - его губы ни на секунду не отрывались от нее, - но на очень привлекательную корову.
- Ты негодяй! - она отстранилась и игриво ударила его по плечу.
Он плутовски улыбнулся в ответ.
- Кажется, эта поездка пойдет на пользу моему здоровью. Моему телу уж точно. Просто удача, что я не сильно пострадал.
Она надула губки и высунула язык.
Он хмыкнул, а затем встал и пересек комнату.
- Я вижу, что материнство совершенно не добавило тебе зрелости.
Ее подушка полетела через всю комнату.
Тернер немедленно вернулся к ней, распластавшись на кровати рядом с ней.
- Возможно, мне следует остаться, чтобы крепко держать тебя в узде.
- Возможно, и следует.
Он поцеловал ее снова, на этот раз с едва сдерживаемой страстью и эмоциональностью.
- Я говорил тебе, - пробормотал он, исследуя губами нежные грани ее лица, - как я обожаю быть женатым на тебе?
- С-сегодня нет.
- Рановато ведь еще пока. Но ты все же можешь простить мне мою ошибку, - он поймал ее мочку уха зубами. - Я уверен, что говорил тебе вчера.
"И позавчера" - подумала Миранда с горьковато-сладким ощущением. "И за два дня до этого тоже". Но почему это всегда всего лишь слова типа "Мне нравится быть с тобой" или "Мне нравится делать это с тобой вместе" и никогда "Я люблю тебя"? Он, казалось, никогда и не побуждал себя произнести эти слова. "Я обожаю тебя", "я обожаю быть женатым на тебе" - эти выражения очевидно, были намного безопасней.
Тернер поймал ее печальный взгляд.
- Что-то не так, киска?
- Нет, нет, - солгала она. - Я только… я просто буду скучать по тебе, вот и все.
- Я буду скучать по тебе тоже, - он поцеловал ее последний раз, а затем встал, чтобы надеть рубашку.
Миранда наблюдала, как он перемещался по комнате, собирая свои вещи. Он подбирал и скручивал в рулоны листы бумаги. Он не собирался ничего говорить, пока она не начала бы первой. И почему он должен? Он совершенно очевидно был доволен положением вещей. Она должна была решить эту проблему, но она была так напугана - так напугана, что он не протянет к ней руки и не скажет, что он всего лишь ждал, пока она признается ему снова, как сильно его любит. Но больше всего она была напугана тем, что он будет лишь неловко мяться и говорить что-то типа вроде того, с чего и начиналось: "Ты же знаешь, как ты мне нравишься, Миранда…"
Эта мысль была столь пугающей, что Миранда начала дрожать и задержала дыхание, боясь вздохнуть.
- Ты действительно уверена, что чувствуешь себя хорошо? - заботливо спросил Тернер.
Как, должно быть, легко было бы солгать ему. Всего лишь пару слов и он остался бы здесь, согревая ее ночью и целуя так нежно, что она вполне могла бы позволить себе поверить, что он действительно любит ее. Но если единственное, в чем они нуждались в своих отношениях, была правда, то она должна была сказать ее.
- Я действительно в порядке, Тернер. Это просто обычная утренняя дрожь. Я думаю, мое тело еще спит.
- Как и еще одна частичка тебя, я полагаю. Я не хочу, чтобы ты перенапрягалась в то время, пока меня не будет. Меньше чем через два месяца ты должна…
Она криво улыбнулась.
- Вряд ли я об этом забуду.
- Вот и хорошо. У тебя ведь там мой ребенок, в конце концов, - Тернер надел пальто и наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание.
- Мой ребенок также.
- Ммм… я знаю, - он выпрямился, готовясь уйти. - Именно поэтому я так ее люблю уже.
- Тернер!
Он обернулся. Ее голос казался странным, почти испуганным.
- Что такое, Миранда?
- Я только хотела сказать тебе… то есть я хотела, чтобы ты знал…
- Что такое, Миранда?
- Я только хотела, чтобы ты знал, что я люблю тебя, - поток слов сорвался с ее губ, будто она боялась, что если замедлится хоть на секунду, то потеряет всю свою храбрость совсем.
Он застыл так, как будто его тело совсем окоченело. Он ждал этого. Ведь ждал же? И разве это было плохо? Разве он не хотел ее любви?
Он встретился с ней глазами, и он мог слышать, о чем она думала - "Не разбивай мое сердце, Тернер. Пожалуйста, не разбивай мне сердце"
Губы Тернера разомкнулись. За прошедшее время он хотел, чтобы она сказала это снова, но сейчас, когда она это сделала, он почувствовал, как невидимая петля стянулась у него на горле. Он не мог дышать. Он не мог думать. И, конечно, он не мог смотреть прямо, потому что все, что он мог увидеть перед собой, были большие карие глаза, и они выглядели такими отчаянными.
- Миранда, я… - он задыхался словами. Почему он не мог сказать этого? Разве он не чувствовал этого? Почему это было столь трудно?
- Не надо, Тернер, - сказала она дрожащим голосом, - ничего не говори. Просто забудь об этом.
Что-то дрогнуло в его голосе.
- Ты же знаешь, как я забочусь о тебе.
- Желаю хорошо провести время в Лондоне.
Ее голос был сухим и таким опостылевшим, и Тернер знал, что не может оставить все как есть.
- Миранда, пожалуйста.
- Не говори со мной! - выкрикнула она. - Я не хочу слушать твои пустые оправдания, я не хочу выслушивать твои банальности. Я вообще ничего не хочу слышать!
Кроме "Я люблю тебя".
Невысказанные слова тяжело висели в воздухе между ними. Тернер чувствовал, что она ускользает все дальше и дальше от него, но он ощущал себя совершенно бессильным остановить ту пропасть, что раздвигалась между ними. Он знал, что ему нужно было сделать, и это не казалось таким уж сложным. Всего лишь три маленьких слова, Бога ради. И он хотел сказать их. Но он стоял на краю чего-то и никак не мог сделать последний шаг.
Это было неправильно. Это не имело смысла. Он не знал, боялся ли он любить ее, или боялся того, что она любила его. Он не знал, боялся ли он вообще. Возможно, он был просто мертв внутри, с разбитым от первого брака сердцем, не способным на нормальные чувства.
- Любимая, - начал он, пытаясь придумать что-то, что сделало бы ее счастливой. Или, если это было невозможно, просто убрало бы эту опустошенность из ее глаз.
- Не называй меня так, - сказала она так тихо, что он едва смог услышать ее. - Называй меня как прежде, моим именем.
Он хотел вопить. Он хотел кричать. Он хотел трясти ее за плечи и заставить понять, что она ничего не понимает. Но он не знал, как сделать одну из этих вещей и потому он просто кивнул головой и сказал:
- Я увижу тебя через несколько недель.
Она кивнула. Один раз. И затем отвела взгляд.
- Надеюсь, что так и будет.
- До свидания, - сказал он мягко и закрыл за собой дверь.
* * * * *
- Ты много чего можешь сделать с зеленым, - сказала Оливия, перебирая потрепанные портьеры в западной гостиной. - Ты всегда замечательно выглядела в зеленом.
- Я не собираюсь одевать портьеры, - ответила Миранда.
- Да, я знаю, но все хотят видеть лучшее в гостиной, разве ты так не думаешь?
- Я полагаю, есть один такой человек, - Миранда повернулась, дразня Оливию ее запальчивой речью.
- О, прекрати. Если тебе не нужен мой совет, то ты не должна была меня приглашать, - губы Оливии изогнулись в простодушной улыбке. - Я так рада, что ты это сделала. Я ужасно по тебе скучала, Миранда. Хейвербрикс ужасно унылый зимой. Фиона Беннет продолжает обращаться ко мне.
- Отвратительное обстоятельство, - согласилась Миранда.
- От явной скуки у меня появляется желание принять одно из ее приглашений.
- О, прошу тебя, не делай этого.
- Ты же не сердишься больше из-за того инцидента с лентой у меня на дне рождения, правда?
Миранда свела большой и указательный пальцы на расстоянии полдюйма друг от друга.
- Разве что чуть-чуть.
- Слава Богу. Оставим это. В конце концов, ты умыкнула Тернера. И прямо у нас из-под носа, - Оливия все еще немного обижалась, что она была не в курсе отношений своего брата и лучшей подруги. - Хотя, должна признать, он поступил совершенно по-свински, сбежав в Лондон и оставив тебя здесь одну.
Миранда натянуто улыбнулась за складками ткани, которую перебирала.
- Все не так плохо, - пробормотала она.
- Но твое время так близко, - Оливия выступила вперед. - Он не должен был оставлять тебя одну.
- Он не оставил, - сказала Миранда твердо, пытаясь сменить тему разговора. - Ты ведь здесь, не так ли??
- Да, да, и я осталась бы до рождения ребенка, если бы могла, но мама говорит, что это неприлично для девушки, не состоящей в браке.
- Я не могу придумать ничего более приличного, - парировала Миранда. - Можно подумать, ты не окажешься в таком же положении через несколько лет.
- Мне потребуется муж для начала, - напомнила ей Оливия.
- Я не вижу проблемы с этим. Сколько предложений ты получала в этом году? Шесть?
- Восемь.
- Тогда никаких жалоб.
- Я не жалуюсь, я просто… О, неважно. Она говорит, что я должна остаться в Роуздейле. Мне не разрешили остаться с тобой.
- Гардины, - напомнила ей Миранда.
- Да, конечно, - сказала Оливия оживленно. - Если мы сделаем зеленую обивку, то портьеры могут быть контрастирующим цветом. Возможно, дополнительный оттенок для драпировки.
Миранда кивнула и надлежаще улыбнулась, однако мысли ее были далеко. В Лондоне, если быть точной. Ее муж вторгался в ее мысли каждую секунду, каждый день. Она могла обсуждать вопрос с домоправительницей, когда его улыбка внезапно всплывала у нее перед глазами. Она не могла дочитать книгу, потому что звук его смеха постоянно звучал у нее в ушах. И ночью, когда она почти спала, легкое, мягкое прикосновение его поцелуя дразнило ее губы, пока она не начинала заболевать желанием почувствовать его теплое тело рядом с собой.
- Миранда? Миранда!
Миранда услышала Оливию, нетерпеливо повторявшую ее имя.
- Что? О, я сожалею, Ливии. Мой ум был за мили отсюда.
- Я знаю. Он проживает в Роуздейле сейчас, вроде как.
Миранда изобразила сердечный вздох.
- Это ребенок, кажется. Все это делает меня ужасно плаксивой.
Через два месяца, подумала она с сожалением, она не сможет списывать свои моментальные помутнения рассудка на ребенка, и что она тогда будет делать?
Она вежливо улыбнулась Оливии.
- Что ты хотела сказать мне?
- Я просто собиралась сказать, что если тебе не нравится зеленый цвет, то мы можем просто переделать комнату в цвете дымчатой розы. Ты могла бы назвать ее розовым салоном. Что совершенно подходит Роуздейлу.
- Тебе не кажется, что это будет чересчур женственно? - спросила Миранда. - Тернер тоже иногда пользуется этой комнатой.
- Хм… это проблема.
Миранда даже не сознавала, что сжала руки в кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. Забавно, что даже упоминание о нем может так вывести ее из равновесия.
- С другой стороны, - сказала она, опасно прищуривая глаза, - мне всегда нравился дымчатый цвет. Давай сделаем так.
- Ты правда уверена? - теперь сомневалась Оливия. - Тернер…
- Оставь Тернера, - Миранда прервала ее с такой запальчивостью, что Оливия недоуменно приподняла брови. - Если он хотел высказать мнение по поводу обстановки, то ему не следовало уезжать в Лондон.
- Не будь такой раздражительной, - примирительно сказала Оливия, - я уверена, он очень по тебе скучает.
- Ерунда. Он наверняка не думает обо мне вообще.
* * * * *
Она часто являлась ему.
После четырех бесконечных дней в закрытом пространстве кареты Тернер думал, что сможет выкинуть из головы мысли о Миранде, как только достигнет Лондона со всеми его развлечениями.
Однако он ошибался.
Их последний разговор всплывал в его памяти много раз, снова и снова, но каждый раз, когда Тернер пытался изменить его ход, притвориться, что он сказал что-нибудь другое, придумал что-нибудь еще, чтобы сказать, все исчезало. Память расплывалась, и оставались лишь ее глаза, большие, карие, и полные боли.
Он чувствовал совершенно незнакомую ему эмоцию, вину. Она горела, колола, сжимала горло. Гнев был намного, намного легче. Гнев был чист. И он был целенаправлен. И всегда не на него.
На Летицию. На многих ее мужчин. Но никогда на него.
Но сейчас - сейчас это было нечто другое. И не было никакой возможности жить так дальше. Они могли бы быть счастливы снова, ведь так? Он был счастлив прежде. Она тоже. Она, конечно же, могла жаловаться на его недостатки, но он всегда знал, что она была счастлива.
И она будет счастлива снова, поклялся он. Однажды Миранда призналась, что он заботится о ней всеми известными ему способами. Они могли бы вернуться к тому удобному положению вещей, которое вошло в их жизнь со времени женитьбы. У нее был бы ребенок. Они были бы семьей. Он любил бы ее своими руками, своими губами, всем что угодно, но не словами.
Он победил ее однажды. И он сможет сделать это снова.
* * * * *
Две недели спустя Миранда сидела в своем новом розовом салоне, пытаясь читать книгу, но тратила гораздо больше времени, просто наблюдая в окно. Тернер предупредил, что он прибудет в течение нескольких следующих дней, и она не могла помешать своему сердцу биться быстрее каждый раз, как только слышала шум похожий на прибывающий экипаж.
Солнце опустилось за линию горизонта прежде, чем она успела заметить, что не перевернула ни одной страницы. Заинтригованный слуга принес ужин, который он забыла попросить подать, и Миранда, едва доев свою порцию супа, уснула на софе.