Он поднялся.
- Мне пора.
- Так ты возьмешь меня с собой?
- Нет, - решительно ответил Саймон и вышел из комнаты, мысленно досадуя на Дженифер, которой обязательно надо было взять и все испортить.
Однако вечером, собираясь домой, он ощутил вдруг приступ вины. Нет, конечно, брать Дженифер с собой было бы полной глупостью. Но что мешало ему отказать помягче, не столь жестко? Разве то, что объединяет их с Дженифер, эта невероятная близость, не важнее мелких глупых размолвок?
Не зная, чем бы сгладить утренний инцидент, Саймон завернул в ювелирный магазин и купил золотую цепочку с кулоном - крохотная русалка на камне. Должно подойти к глазам Дженифер, решил он. Есть в них что-то загадочное, русалочье.
- Я принес тебе подарок, - объявил он, входя в кухню, где Дженифер заканчивала приготовления к ужину.
Молодая женщина подняла взгляд. Лицо ее было белым как мел.
- Пожалуйста, Саймон, возьми меня с собой на гастроли, - произнесла она сдавленным голосом.
- Я ведь уже сказал "нет". Ты опять за свое?
- Мне не нужны подарки. Мне нужен ты. Ты целиком.
- Слушай, я уже устал повторять отказ.
- Тогда согласись… хотя бы для разнообразия.
- Если я с чем и соглашусь, так это с тем, что ты становишься чересчур капризной и требовательной. И губишь то, что у нас есть, добиваясь большего.
- Хочешь сказать, я слишком жадная? - резко спросила Дженифер.
- Ну, посуди сама. Готов поклясться, что мало кому в этом городе выпадает хоть сотая доля того наслаждения, что получаем мы с тобой по ночам. Но разве тебе этого довольно? Нет и нет! Тебе подавай все и сразу.
- Неправда! - Голос ее зазвенел. - То, что я хочу знать больше о человеке, с которым ложусь в постель каждую ночь, еще не делает меня каким-то ненасытным чудовищем.
Саймон с досадой швырнул коробочку из ювелирного магазина на стол.
- Ну ничего себе! Я и переодеться не успел, как попал в самую гущу глупейшей склоки!
- А ты бы предпочел, чтобы я делала вид, будто все в порядке? Улыбалась бы, когда чувствую себя несчастной?
Несчастной? Саймон поспешил отмахнуться от больно ранившего его слова. Дженифер вечно все драматизирует.
- Дорогая, хватит витать в облаках. Взгляни на жизнь трезвым взглядом. Мы с тобой живем не в сказке со счастливым концом, а в самом что ни на есть реальном мире. И я не герой из твоих грез, которого ты вообразила таким, какой тебе больше нравится.
- Неужели все мужчины одинаковы? - сердито бросила Дженифер. - Грегори хотел, чтобы его жена была чистым листом - ни своих желаний, ни потребностей, ни взглядов на жизнь. Марионеткой, которая будет принимать его гостей, вести его хозяйство и согревать его постель, когда он соблаговолит о ней вспомнить. А я, дура этакая, старалась соответствовать его идеалам. Ты такой же. Не пойми меня превратно, Саймон, - почти во всем ты полная противоположность Грегори. Но, как и он, хочешь, чтобы я занимала строго отведенное мне место и не пыталась даже шагу ступить в сторону. Была бы твоей любовницей, но не женой, делила бы с тобой постель, но не жизнь, познала бы твое тело, но не душу. - Глаза ее сверкали как два изумруда. - Ты нашел себе не ту женщину, Саймон!
В его взгляде появилась сталь.
- Да, мне тоже начинает так казаться, - спокойно подтвердил он.
Дженифер отшатнулась, точно от удара.
- Пойду подышу свежим воздухом! - выпалила она и выскочила из кухни.
Саймон проводил ее тяжелым взглядом. Если она ждет, что он бросится следом, то ошибается. Всю жизнь он старался подбирать себе подруг, готовых довольствоваться тем, что он им может дать. Но с Дженифер вышла накладка. Глупая девчонка захотела заполучить его всего. Целиком.
Много хочет - мало получит.
Ее не было так долго, что Саймон уже начал тревожиться. И когда наконец услышал, как открывается входная дверь, испытал облегчение куда большее, чем признался бы даже себе.
- Как прогулялась? - небрежно поинтересовался он, выглядывая в холл из своего кабинета, где последние два часа бездумно смотрел в книгу, не видя напечатанных в ней слов.
Дженифер остановилась в нескольких шагах от него.
- Ты не передумал? Насчет гастролей?
- А то ты сама не знаешь ответ?
- Тогда сегодня я буду спать в спальне для гостей.
- Лишаешь телесных радостей за то, что я не согласен идти навстречу любой твоей прихоти?
- Дешевый упрек! Ты прекрасно знаешь, что это не так!
- А что мне еще прикажешь думать?
- Ты так далек от меня, - с отчаянием в голосе произнесла Дженифер. - Невозможно далек! Как могу я ложиться в твою постель?
- В нашу постель.
- Пожалуй, это и впрямь здесь единственное, что можно назвать нашим. Все остальное только твое.
- Значит, ссора продолжается? - резко спросил Саймон.
- Похоже на то. - Дженифер выпрямилась во весь свой небольшой рост. - Спокойной ночи, Саймон.
- Дженифер, не надо! - Слова сорвались с губ сами собой, помимо его воли.
Но молодая женщина покачала головой.
- Я не могу иначе. Я не знаю, как справиться со всей этой ситуацией.
Саймон резко схватил ее за руку, дернул к себе. На блестящих волосах Дженифер дрожали капельки дождя, легкая куртка на плечах совсем промокла.
- Пусти! - Молодая женщина резко рванулась в сторону, сверкнула глазами.
Саймон разжал пальцы, объятый отвращением к самому себе и ко всей этой идиотской ситуации. Не он ли давным-давно, наглядевшись на грубый, полный физического насилия мир, в котором прошло его детство, поклялся никогда не решать никаких вопросов силой? Особенно с теми, кто слабее его, кто не может дать отпор. И вот до чего чуть не довела его Дженифер!
Должно быть, лицо его помертвело, потому что Дженифер испуганно спросила:
- Саймон, что с тобой? Почему у тебя такой вид?
Он отступил в сторону, освобождая проход.
- Я не собираюсь умолять тебя, - холодно сказал он. - Мы слишком далеко зашли. Спокойной ночи, Дженифер.
Она метнулась к нему, но Саймон уже повернулся и скрылся в кабинете. Рухнув в кресло и включив телевизор, он слышал, как тихие шаги удаляются по направлению к комнате для гостей.
14
Саймон проснулся чуть свет и ушел из дому, даже не выпив кофе. Ему не хотелось заходить в кухню, не хотелось видеть Дженифер. Вопреки известной пословице, что утро вечера мудренее, он и сейчас чувствовал себя столь же неготовым к разговору, как и вчера. И столь же сердитым.
День прошел, точно в дурмане. И хотя Саймон, сделав над собой усилие, отодвинул домашние неурядицы на задний план, дабы они не мешали работать, однако совсем не думать о них так и не мог. А что хуже всего, сквозь злость и досаду пробивалась отчаянная тоска. Тоска по тем временам - теперь они представлялись невозвратимо далекими, - когда между ними с Дженифер все еще было хорошо. Казалось, будто только тогда он и был по-настоящему счастлив. Просто не верилось, что конец этому хрупкому счастью настал менее двадцати четырех часов назад.
Застанет ли он ее дома по возвращении? Или она собрала вещи и первым же рейсом вылетела обратно в Бингли? Эти мысли настолько измучили Саймона, что, приехав домой и услышав в кухне слабое позвякивание посуды, он испытал невероятное облегчение.
Дженифер выглянула на звук его шагов. Выглядела она неважно, как будто не спала всю ночь. Под глазами темные круги, в лице ни кровинки. От жалости у Саймона сжалось сердце. Вся злость мгновенно испарилась, осталось лишь желание обнять Дженифер, поцелуями стереть выражение грусти с ее милого лица.
Неизвестно, что именно прочла Дженифер в его взгляде, - но их вновь качнуло друг к другу. Жаркие губы Саймона скользили по ее лбу, векам, щекам, жаркие руки блуждали по ее телу, безошибочно находя те места, прикосновения к которым разжигали в ней пламя. Дженифер отвечала на ласки с какой-то исступленной страстностью, точно и сама уже не верила, что им суждено опять познать это наслаждение. Они не сумели дойти до спальни - так и упали на диван, что стоял в холле…
Потом, вспоминая эти два дня, Саймон думал, что они были пронизаны какой-то странной трепетностью, какой-то новой нежностью и даже тревогой, точно в глубине души оба предчувствовали близость конца и подсознательно пытались насладиться последними глотками счастья. По молчаливому уговору они не заговаривали о причине ссоры, но она не ушла совсем, а лишь отодвинулась на задний план, и порой, лаская Дженифер, Саймон замечал, как в глазах ее мелькала тоска.
Так шло до вечера четверга. А в пятницу Саймону предстояло уехать. Он вернулся домой раньше обычного и даже свозил Дженифер пообедать во французский ресторанчик. Они ели, потом танцевали, оживленно болтали и старательно делали вид, что все хорошо.
Вечером, войдя в спальню после душа, Саймон застал Дженифер уже в постели. Приняв соблазнительную позу, молодая женщина лежала в прозрачной черной пижаме, не оставлявшей никакого простора воображению. В глубине комнаты слабо светился ночник, из радиоприемника неслась нежная, лирическая музыка.
Халат полетел на ковер, а сам Саймон, уже обнаженный, одним прыжком оказался рядом с возлюбленной…
Но после, когда они лежали рядом, наслаждаясь медленно тающим блаженством, Дженифер снова все испортила.
- Саймон, не сердись. Но все-таки возьми меня с собой.
Он сразу понял, о чем идет речь. Черт, как же он надеялся, что ей хватит ума не заводить старую песню!
- Дженифер, не надо. Мы уже все решили.
- Это ты решил, не мы. А пора бы уж нам начать принимать кое-какие решения вместе.
Она потерлась щекой о его плечо, желая смягчить этим смысл слов. Так трудно было отказать ей, прекрасной и желанной! Да и о многом ли в конце концов она просила? Но Саймон знал: это момент принципиальный. И поддаваться был не намерен. Однако и ссориться не желал.
- Дженифер, мне хорошо с тобой. Очень хорошо. Давай оставим все, как есть.
Мягкие руки обвили его, нежное тело прижалось к нему вплотную. Горячий шепот звучал страстно и убедительно:
- Саймон, так, как есть, долго продолжаться не может. И даже не потому, что мне больно, что ты не впускаешь меня в свою душу. Еще больнее мне смотреть, как ты лишаешь себя счастья стать ближе тем, кому дорог. Неужели ты позволишь несчастливому детству всю жизнь стоять стеной у тебя на пути? Саймон, от прошлого можно избавиться, только смирившись с ним и оставив его в прошлом. Уж мне ли этого не знать? Да, ты был очень и очень несчастен, тебе казалось, что ты никому не нужен и тебя никто не любит, но с той поры все изменилось. Маленький мальчик вырос и стал мужчиной. Мужчиной, которому хватит сил самому строить свою жизнь. Хватит сил взять на себя ответственность за свое счастье. А иначе это и не мужчина вовсе.
Саймон резко сел в постели, стряхнул с себя руки Дженифер.
- Откуда… откуда ты знаешь?
Она села рядом, с нежностью и любовью заглянула ему в лицо. Но, ослепленный гневом и обидой, он не увидел этого.
- Два дня назад я встречалась с Робертом. Он мне сказал.
До чего же больно было узнать, что лучший, единственный друг оказался предателем!
- Что именно он тебе наговорил?
- Почти ничего. Только то, что ты рано лишился родителей и жил у родственников, где тебя никто не любил. Вот и все. Он может быть таким же упрямцем, как ты. Слова не вытянешь. И этого-то говорить не хотел, я его насилу упросила.
- Ты нарочно все подстроила, да? Ловкая малютка, ничего не скажешь! Сначала усыпила мою бдительность ласками, а потом опять взялась за старое!
- Да нет же! Как ты можешь так говорить! Я занималась с тобой любовью не потому, что хочу усыпить твою бдительность, а потому что… потому что…
Она умолкла, точно едва не сболтнула лишнего.
- Потому что… - передразнил ее Саймон. - Почему ты спишь со мной, я и сам знаю. Тебе нравится это ничуть не меньше, чем мне. Но почему ты вечно лезешь ко мне в душу, вот чего я понять не могу.
- Неужели и впрямь не понимаешь? - В глазах Дженифер стояли слезы. - Да потому, что я люблю тебя, Саймон.
В наступившей тишине даже тиканье часов на стене показалось громовым боем. Саймон во все глаза смотрел на молодую женщину.
- Я не ослышался? - сдавленно произнес он.
- Не ослышался, - с отчаянием повторила Дженифер. - Люблю чуть ли не с первого взгляда. Вот почему мне было так плохо, когда ты сбежал из моей постели посреди ночи. Вот почему я хочу от тебя больше, чем ты намерен мне дать. Только пойми меня правильно: мне очень, очень нравится все, что происходит между нами в постели, нравится быть с тобой. Но этого недостаточно. Я не могу строить отношений, основанных лишь на сексе.
Сердце Саймона словно превратилось в холодный, тяжелый кусок свинца.
- Ты все погубила, - безжизненно произнес он.
- Не надо, не говори так!
- Я не знаю, что такое любовь. Я лишь умею изображать ее на сцене. Но здесь не сцена, а жизнь. А в реальной жизни мне не дано любить. И учиться этому я не желаю, да и поздно уже.
- Саймон, учиться любить никогда не поздно, - умоляюще произнесла Дженифер. - Никогда!
- Тогда и ты рано или поздно научишься любить кого-нибудь другого, - грубо возразил он. - Потому что меня ты не получишь. Поняла наконец или нет?
- Мне не нужен никто другой. Мне нужен ты!
- Значит, ты просто-напросто дура! - взревел Саймон, слишком взбешенный, чтобы следить за словами. - С меня хватит! Завтра я уезжаю. Хочешь принимать меня на прежних условиях - можешь оставаться и ждать моего возвращения. Нет - скатертью дорога. Если останешься, я буду верен тебе и все будет, как раньше. Но я никогда, никогда не полюблю тебя и не женюсь на тебе.
- И не возьмешь с собой на гастроли, - вздохнула Дженифер. - Ладно, я тебя поняла. Не волнуйся, я больше не стану осложнять тебе жизнь.
Она встала, оделась и вышла из спальни. В наступившей тишине все таким же нестерпимо громким казалось тиканье настенных часов.
Утреннее прощание вышло натянутым. Когда Саймон вышел в холл, чемоданы Дженифер уже стояли у двери, а таксист ждал перед входом. Все было ясно без слов.
- Прощай, Дженифер.
Бледное лицо молодой женщины вдруг покраснело.
- Саймон… если вдруг передумаешь, ты дашь мне знать?
Он покачал головой.
- Не трать сил понапрасну.
- Знаешь, по большому счету ты так и останешься неудачником. Проигравшим.
- Большинство моих знакомых так не считают, - коротко бросил Саймон, открывая перед ней дверь.
Таксист забрал чемоданы Дженифер. Оглянувшись через плечо, она бросила на Саймона последний взгляд. Он закрыл за ней дверь, не пожелав даже выйти из дому, чтобы проводить ее. Женщину, которая так его любила!
Гастроли прошли точно в удушливом чаду. На посторонний взгляд, Саймон оставался таким же, как всегда. Так же работал, так же играл, так же шутил с товарищами, так же бдительно отслеживал все мелочи. Но на душе у него было прескверно. Нечто необъяснимое терзало его днем и ночью, вторгалось в сны, придавало горечи каждому проглоченному куску.
Вернувшись в Дублин, Саймон принялся избавляться от малейших следов присутствия Дженифер в доме. По правде говоря, не так их было и много. Пара книг, которые она, наверное, забыла в спешке, оброненный в ванной карандаш для губ, оставшаяся в его спальне та самая черная пижама. И еще - а вот это она, несомненно, оставила вполне сознательно - изумрудное платье, серебристые босоножки и цепочка с русалочкой. Недрогнувшей рукой Саймон сложил все в коробку. Не хватало еще цепляться за мелочи, когда сломано главное. Ах, если бы изгнать Дженифер из сердца было так же просто, как освободить дом от ее вещей!
Но, прекрасно зная, что прошлого не вернуть, Саймон невольно продолжал прислушиваться, не раздастся ли на лестнице тихий шелест шагов, не появится ли в дверях Дженифер с той трогательной, трепещущей улыбкой, которую, как оказалось, рождала любовь. Ах, если бы Дженифер хватило ума не влюбляться в него! Ах, если бы можно было продолжать все по-старому!
Чертыхнувшись, Саймон запечатал коробку и надписал адрес в Бингли. Никакой записки вкладывать внутрь он не стал. Зачем? И так сказано было больше, чем следовало. И слова эти назад уже не возьмешь.
Бросив на себя взгляд в зеркало, Саймон ужаснулся. Лицо почернело, глаза ввалились и лихорадочно блестят, губы сжаты в горькую линию… Ну ничего, неделя-другая, и все придет в норму.
Но через две недели он выглядел еще хуже. И неудивительно: четырнадцать дней лихорадочной работы и бессонницы подкосят кого угодно. Особенно если еще и есть как попало. Порой только к вечеру Саймон вспоминал, что позавтракать и пообедать ему сегодня так и не пришлось…
Увидев его после долгого перерыва, Роберт лишь хмыкнул. В последнее время Саймон, которого не покидало ощущение, будто друг его предал, не рвался звонить ему. Но Роберт позвонил сам и пригласил к себе. И Саймон нехотя согласился.
Вообще-то он любил бывать у Роберта - только там, пусть ненадолго, он погружался в настоящую домашнюю, теплую и душевную атмосферу. Так бродячий кот любит порой, если пустят, погреться у камелька в каком-нибудь крестьянском доме, но после неизменно уходит своей дорогой.
Сандра встретила гостя фирменным пирогом с вишнями и домашним обедом. Майкл с Линни выскочили ему навстречу с радостными воплями. И, по очереди подкидывая их к потолку, актер вдруг ощутил непривычное стеснение в груди. А что, если бы это были его дети, если бы они каждый вечер выбегали приветствовать папу? Его дети… Его и Дженифер.
Саймон даже тряхнул головой, прогоняя дурацкие мысли. Неужели он всерьез обдумывает перспективу стать отцом? Чему, по его жизненным меркам, должна непременно предшествовать женитьба. Вздор, да и только! Саймон был настолько ошеломлен, что не заметил, с какой довольной улыбкой наблюдает за ним Роберт.
После обеда Сандра увела детей в другую комнату, а мужчины остались сидеть за бутылкой вина и дружеской беседой. Роберт приподнял бокал.
- Давно не виделись, старина. Я все собирался тебе позвонить, да закрутился в редакции. А мне давно надо было тебе кое-что сказать. - Он на миг умолк и отпил вина, точно собираясь с духом. - Дженифер меня расспрашивала о тебе. И я кое-что рассказал ей. Совсем немного, самый минимум.
- Зато все в точку, - мрачно пробормотал Саймон.
- Ты мой друг, - пожал плечами Роберт. - А жизнь коротка. Слишком коротка, чтобы тратить ее на недоразумения. Недели две назад, может, чуть больше, Дженифер позвонила мне и пригласила на ланч. А когда мы встретились, стала расспрашивать о твоем детстве. Конечно, я мог вообще ничего ей не говорить. Но вспомнил, как ты выглядел последнее время, и решил все же кое-что сказать. Хотя, судя по твоему виду, не стоило.
- Не стоило, - согласился Саймон. - Она стала выяснять отношения, и все закончилось катастрофой. С тех пор мы больше не виделись.
Роберт приподнял бровь.
- Могу только повторить. Жизнь слишком коротка. Жаль тратить ее на недоразумения.
Саймон покачал головой.
- Дженифер сказала, что любит меня. Но для меня это слишком. Я не знал, что с этим делать, и дал задний ход. Такое простым недоразумением не назовешь.
Роберт вскинул на него проницательный взгляд.