— В моих фантазиях, — тихим, обволакивающим голосом заговорил он, — мне казалось, что я схватил эту самую косу, именно так. — Он соблазнительно шептал, все крепче сжимая косу и касаясь пальцами ее шеи. Джеллис ощутила невольную дрожь. У него были теплые, нет, горячие пальцы. — И я притянул тебя к себе. Ты — моя добыча, моя пленница. А потом я медленно, очень медленно расплету косу… вот так… — Обеими руками он принялся теребить ее волосы, распуская прядь за прядью, а Джеллис при этом сидела как статуя, замерев от волнения. — И когда я расплел ее, когда она повисла вдоль твоих бедер, как блестящий влажный занавес, — снова забормотал Себастьен, и в голосе его вновь послышалась улыбка, — то я полностью подчинил тебя своей власти. И единственный способ вырваться от меня — это обрезать твои великолепные волосы. — Он все расчесывал и расчесывал пальцами ее волосы, пока каждая прядь не распрямилась, потом медленно набрал целую горсть ее волос у шеи и нежно потянул к себе.
Покорная, почти бездыханная, Джеллис прижалась к нему, а он снова взял в обе руки ее струящиеся длинные волосы, поднял их вверх, полюбовавшись эффектом, пропустил пряди через свои сильные пальцы, не спуская с них глаз, и начал все сначала. Потом посмотрел ей в глаза глубоким взглядом, медленно убрал волосы с ее изумительного лица и нежно пообещал:
— А теперь я буду тебя целовать. Так целовать, как я мечтал с тех пор, как в первый раз увидел тебя в том кафе, когда ты посмотрела на меня и не отвела взгляда. Вот и теперь ты не можешь оторваться от меня. Или можешь?
Она сглотнула, еле качнув головой — на большее у нее не хватило сил. Зачарованная, загипнотизированная его голосом, она ничего не могла поделать с собой — только покориться. И ничего не делала, лишь следила, как его губы приближались к ней, а потом, когда она уже не могла разглядеть его, просто закрыла глаза. На целую вечность. И когда губы его наконец коснулись ее губ, Джеллис тихонько вздохнула, еле слышно простонала и… покорилась магии. Его губы были теплыми и сухими, и весьма искушенными. Он целовал ее, дарил радость и сам получал удовольствие, потом поднял голову и улыбнулся, глядя в ее одурманенные глаза.
— Хорошо?
— Да, — прошептала она.
— А теперь ты можешь поцеловать меня. Если хочешь.
Хотела ли она? Никогда ничего ей не хотелось больше, чем этого. Она медленно перевела ладони с его запястий на локти, на плечи, погладила пальцами шею, запустила их в волосы и, нагнув к себе его голову, раздвинула языком его губы и поцеловала его так же, как он только что целовал ее.
А когда поцелуй их слишком затянулся, Себастьен поднял голову, улыбнулся одними глазами и забросил ноги на диван. Потянув Джеллис вниз, он пристроил ее рядом с собой, расправил халат вдоль ее длинных ног и опустил голову на подушку так, что она оказалась немного выше ее головы. Он разгладил у нее на плече волосы, потом принялся закручивать длинные пряди в спирали. Удовлетворившись полученным эффектом, засунул кончик спирали в вырез халата, между ее грудей.
— Я не буду дотрагиваться, — пробормотал он с обворожительной плутовской улыбкой. — Я буду касаться волос, ведь я их уже трогал. Правда? — С этими словами он вытянул прядь, поднес ее к губам, не сводя с Джеллис глаз, и снова засунул волосы в вырез халата.
«Почему он не хочет дотрагиваться?» — думала Джеллис. Она хотела его. И никогда ничего в жизни не хотела больше этого.
— Щекотно? — шаловливо спросил он. Джеллис не могла говорить, она вообще ничего не могла делать. Только смотрела на него, ощущая свое обнаженное тело под халатом. И ей хотелось, чтобы он разделил с ней ее наготу. Она резко кивнула головой. Он протолкнул кончики ее волос дальше, пока они не коснулись живота, и она почувствовала себя так, словно тело ее совершенно обмякло. Джеллис лишилась сил и воли — окончательно и бесповоротно.
— Расскажи мне о себе, — тихо попросил он, и голос его прозвучал соблазнительно и хрипло. — О своей жизни, о возлюбленных. Нет, — поправился он, криво усмехнувшись, — о возлюбленных не надо. Лучше расскажи мне о своих надеждах, мечтах. Расскажи мне о том, что ты хочешь.
«Рассказать ему? Не думаю, что я могу ему что-то сказать. Мне кажется, я вообще не могу говорить». Когда-то она очень сильно любила, но теперь это чувство умерло.
Глава пятая
— Джеллис!
Вздрогнув, она устремила свой взгляд на Себастьена, на другого Себастьена. У этого было более суровое лицо и белая полоска на виске. И он был мрачен.
— В чем дело? О чем ты думала? У тебя такой вид…
Глаза ее наполнились слезами, она встрепенулась и покачала головой.
— Ни о чем, — прошептала она. — Я просто… думала. Вспоминала. А что ты чувствуешь, когда смотришь на меня? — медленно спросила она.
— Желание, — сдавленно ответил он. — Мне очень трудно быть рядом с тобой и не прикасаться к тебе. Понимаешь? Я стараюсь быть откровенным с тобой. В голове моей одни только образы. Разум предлагает мне невыносимо соблазнительные картины твоего обнаженного тела, как мы вместе в постели…
— О, пожалуйста, не надо, — в тоске взмолилась она.
— Не буду, — мрачно согласился он. — Но я так хочу испытать те же чувства, что испытывал раньше, и понять, чем я так обидел тебя. Мне кажется, я хочу знать это больше всего на свете. — Опустив глаза, он невидяще уставился на фотографии, лежащие перед ним. — После аварии, — медленно продолжал он, — я боялся задавать вопросы. А вдруг я был убийцей? Или насильником? Мошенником или растратчиком? — Мрачно улыбаясь, он посмотрел на нее. — Я пошел в библиотеку в Париже и, начиная с даты моей аварии, прочитал все газеты, которые смог раздобыть. Но когда ничего так и не прояснилось, никаких снимков, никаких даже соображений по этому поводу, я…
— Разозлился? — нежно подсказала Джеллис.
— Разозлился? Да, пожалуй, — согласился он, и отблески прежнего веселья промелькнули у него в глазах. — Ничтожный человек, которого никто даже не разыскивает. Как ни странно, это сильно меня задело. И тогда я подумал, что, может быть, потому, что я не француз, а француз канадского происхождения, или еще откуда-нибудь… Давай выйдем, — почти настойчиво предложил он.
— Выйдем?
— Да. Мне кажется, лучше бы чем-нибудь заняться. Мы можем погулять по тем местам, где гуляли раньше, посидеть там, где сидели, вспомнить наши разговоры. Мне надо что-то делать, чтобы всколыхнуть мою память, устранить эту боль. А если мы будем сидеть здесь и просто смотреть друг на друга, боюсь, что буду думать лишь о том, как бы соблазнить тебя.
«Однако он не соблазнит меня. Я сама отдамся ему, если он до меня дотронется». Испугавшись собственных чувств, Джеллис поспешно встала и пошла к выходу.
— Мы держались за руки? — с мрачным юмором спросил Себастьен, когда они пошли по городским улицам.
— Да.
Он взял ее за руку, и Джеллис напряглась, а потом осторожно высвободила свою ладонь.
— Тебе не нравится эта идея?
— Не нравится, — неуверенно ответила она. «Завтра утром я уезжаю домой. Должна уехать. Больше я этого не вынесу».
Себастьен пытался улыбаться людям, приветливо глядевшим на него, но это была всего лишь рассеянная гримаса, нечто, отдаленно напоминавшее улыбку. Он вяло поднимал руку, и угрюмое выражение его глаз при этом не изменялось ни на йоту.
Они не особенно ясно представляли себе, куда направляются. Прошли мимо отеля, мимо нескольких кафе, постояли у крепости и праздно понаблюдали за группой подростков, гонявших мяч по мокрому песку. Небо сделалось таким же голубым, как прежде, однако стало прохладнее, и солнце светило уже не так ярко.
Наблюдая, как работают художники, он вдруг спросил:
— А я рисовал?
Она удивленно покачала головой.
— Здесь целая колония художников.
— Да.
— Тогда почему я пришел сюда?
— Не знаю, — беспомощно ответила она.
— Ты вообще не много обо мне знала, не правда ли?
Поколебавшись, Джеллис снова покачала головой.
— Да, я не слишком много о тебе знала. — «А почему же не спрашивала? — задала она себе вопрос. — Меня даже не заинтересовало, почему он все распродал, обрывая все связи с прошлым».
— А я никогда не привозил тебя в мои родные места?
— Нет. Во время наших путешествий мы всегда ездили в горы в Испании, но никогда в сторону Ниццы.
— А у тебя это не вызывало любопытства? Ты никогда не спрашивала, почему?
«Любопытства? Интересовало ли меня это? Не знаю. Я просто любила его и принимала таким, какой он есть. Странно, что я только сейчас подумала об этом».
— Мы были так поглощены друг другом, что…
— Мы были влюблены?
— Да.
Он повернулся к ней и обезоруживающе улыбнулся.
— Ну, так что же мы еще делали?
— Осматривали замок.
— Тогда давай поедем туда, — с мрачным смешком предложил он. — Никогда не знаешь…
— Осматривали замок.
— Тогда давай поедем туда, — с мрачным смешком предложил он. — Никогда не знаешь…
Джеллис терзала обида, она была несчастна и совсем не напоминала ту прежнюю влюбленную девушку. Не было никаких следов веселья, которое так пленяло его, не было задорной улыбки, прежнего смеха. Она чувствовала себя так же, как шесть лет назад, когда умер Дэвид. Дважды ей пришлось пережить потерю, ибо ей казалось, что Себастьен тоже умер. Или она умерла.
Взбираясь по вымощенной булыжником дорожке к Шато Ройяль, Джеллис пыталась припомнить каждую подробность того дня. Пыталась восстановить прежние чувства. Но, разумеется, из этого ничего не вышло, потому что они отдалились друг от друга на расстояние, которое казалось непреодолимой пропастью.
— У нас был проспект, — тихо сказала она.
— Тогда давай как-нибудь раздобудем его.
— Не смейся надо мной.
— Прости.
Джеллис печально улыбнулась женщине, сидевшей за столом, взяла у нее проспект и повела Себастьена на экскурсию по замку, читая описания, содержавшиеся в проспекте. Она была не особенно сильна во французском, когда они в первый раз приехали сюда, и тогда Себастьен смеялся над ее вымученным акцентом. Но сегодня он не смеялся, а акцент ее больше не терзал ему уши. Она прочитала фрагмент описания замка.
Себастьен наконец все-таки фыркнул.
Джеллис не стала утруждать себя дальнейшим чтением. Когда они добрались до крепостного вала, надежда сменилась отчаянием. Увидев розовые кусты, посаженные вдоль одной из стен, она вспомнила аромат цветущих роз. И глаза ее наполнились слезами. Он тогда сломал отцветшие бутоны, осторожно убрал шипы и прикрепил розу за ухом Джеллис. А потом поцеловал ее. Он всегда целовал ее. По любому поводу, по любой причине, так же, как и она целовала его.
Насильно прогоняя воспоминания, Джеллис прошла несколько шагов, потом остановилась.
— Мы стояли здесь, — тихо объявила она. — Мы были здесь одни. — Нежный ветерок раздувал ее волосы, ласкал щеки, как ласкал их Себастьен.
— Что ты от меня скрываешь, Джеллис? — тихо спросил Себастьен.
«Что ты просил меня выйти за тебя замуж. Здесь, на этом самом месте ты попросил меня стать твоей женой». Медленно повернувшись, она уставилась на его угрюмое лицо.
— Ничего, — солгала она. — А почему ты так думаешь?
Его лицо приобрело серьезное выражение.
— Ты начала объяснять, потом остановилась. Ты… — Ветер трепал его темные волосы. Задумчиво хмуря брови, Себастьен продолжал: — Между нами существует напряжение, сексуальное напряжение. — И с вымученной улыбкой добавил: — Только не отрицай этого. Может, я и утратил память, однако человек знает, когда чувства его были взаимными.
— Да, — беспомощно согласилась она. «Потому что так оно и есть на самом деле».
— Я сильно обидел тебя, однако это не меняет того факта, что мы оба стараемся преодолеть это. И даже более того. Что еще случилось, Джеллис?
Отвернувшись от него, она уставилась на море.
— Натали, — тихо сказала она.
— Натали?
— Да. Сразу после того, как я обнаружила твою записку, она пришла к моему дому. Я обнаружила ее на лестнице. Она искала тебя.
Он повернул ее к себе и посмотрел на измученное лицо молодой женщины.
— Ты знала ее? — тихо спросил он.
— Нет.
— Продолжай.
— Она была очаровательна и совсем потеряла рассудок. Она сказала, что ей очень жаль беспокоить меня, однако она запамятовала, какая квартира твоя. Она сказала, что ты… должен был встретиться с ней, но не пришел. Сказала, что ты попросил ее выйти за тебя замуж, — с болью закончила она.
— А я в то время встречался с тобой? И жил с тобой? — откровенно спросил он.
— Да. И в то же время с ней, все лето, и вы были любовниками. — Глядя ему в глаза, она заметила, что он потрясен.
— Боже мой, — прошептал он. — Что же я был за человек?!
— Не знаю. Но хотела бы узнать.
— А почему ты не говорила мне об этом раньше?
— Потому что не думала, что от этого будет толк. Потому что тебе и без того было о чем беспокоиться. — «И потому, что я ревновала и ненавидела ее». — Я могу сказать, что ты не встретился с ней только из-за того, что уехал в Южную Америку.
— И потерял память.
— Да. — Зрачки у нее расширились, и она сбивчиво прошептала: — Ты думаешь, мне легче, чем тебе? Ты потерял память, а я… — Джеллис умолкла, у нее не было сил продолжать дальше. Затем она еле слышно пробормотала: — Я уезжаю домой.
Она торопливо поднялась по ступенькам. Себастьен схватил ее за косу у шеи, и она изумленно вскрикнула.
— Что с тобой? — спросил он и развернул ее лицом к себе, не выпуская косу из рук.
— Вот так ты… всегда…
— Что?
— Держал меня, — еле выговорила она. — Ты всегда так держал меня. Ты хватался за мои волосы, как за якорь. — Глядя прямо ему в глаза, она пыталась рассмотреть в них хотя бы искорку того, прежнего человека. — О, Себастьен! — закричала она. — Я больше не выдержу. Я не могу! — Она покачнулась и прижалась лбом к его плечу, крепко вцепившись пальцами в его свитер. А он обнял ее, и они стояли голова к голове.
— А ты думаешь, мне легко? — тихо спросил он, мрачно глядя на нее. — Ты ей сказала, кто ты?
— Нет, в тот раз нет. Я словно онемела. — «Я не верила своим глазам. Представляла, как они ласкают друг друга. Как Натали проделывает с ним то же самое, что и я. С ним…» Джеллис содрогнулась, отгоняя от себя видение, и прошептала: — Она вернулась через неделю. Видимо, наводила справки, потому что в этот раз все знала.
— Понятно. А где она сейчас? Эта Натали?
— Я не знаю, — глухо прошептала Джеллис. — Я ничего не знаю о ней, кроме того, что видела. Элегантная блондинка, француженка. — «Он с нами обеими обошелся плохо, значит, должна же быть какая-то связь. Однако ее нет. Он ненавидит эту другую женщину».
— А ты с ней никак не связалась? Не сказала ей, что нашла меня?
— Нет. — «Он не спросил, почему. Наверное, ему это просто не нужно». — Она живет в Провансе, — безразлично произнесла Джеллис. — Адреса ее я не знаю, только номер телефона. Я даже не знаю, для чего его сохранила. Я дам его тебе, когда мы вернемся.
— Спасибо. Сегодня утром я разговаривал со своим адвокатом, — без всякой связи добавил он. — Я попросил его рассказать мне, каким был.
Джеллис посмотрела ему в лицо.
— Ну и?..
— Его описание не совпадает с твоим.
— Понятно.
— Ты говорила, что я был добрым.
— Да.
— Жерар сказал, что я был безжалостным.
— В самом деле?
— Да. Похоже, он прав, да?
— Не знаю. Со мной ты никогда не был жестоким.
— А с остальными?
— Понятия не имею. Ты мог быть высокомерным, безразличным… — Из-за близости его теплого тела, прижатого к ней теплого бедра ей было трудно думать, говорить… «Если я чуть-чуть разведу свои бедра, он прижмется ко мне».
— Я ни о ком не заботился?
— Что? О, нет… более того… — Она заставила себя сосредоточиться, чтобы как-нибудь объяснить ему. — Ты никогда не выкладывался для того, кто тебе не нравился.
— А разве другие не поступают так же?
— Да. Ты мог быть резким… О, это так трудно объяснить! Ты всегда был богатым, и это придавало тебе определенную уверенность в себе. Если тебя что-то интересовало, ты загорался. Но если нет, то оставался равнодушным.
— Но не к тебе.
— Да.
Посмотрев ей в лицо, он быстро отвел взгляд, а когда снова заговорил, то голос его зазвучал более глухо.
— Это я предложил жить вместе?
Джеллис невесело засмеялась.
— А ты думал, что я заставила тебя? Или шантажировала?
— Нет, — возразил он. — Просто я пытался выяснить, удивилась ли ты. Я хочу сказать, просил ли я тебя об этом.
— Нет, — подтвердила она. — Я не удивилась. Если бы ты попросил меня полететь с тобой на Луну, я бы решилась. Разве это так важно?
— Не знаю. — Он посмотрел мимо нее, на прелестный городишко, отчаянно стараясь не замечать ее близости. — Не знаю, — с усилием повторил он.
— А Жерар сказал тебе что-нибудь еще? — осторожно спросила она.
— Нет, кроме того, что он не знал, что я ездил в Южную Америку. Или почему я туда отправился. И не делай этого. Господи, не делай этого.
— Чего? — озадаченно спросила Джеллис.
— Ты все время гладишь меня рукой по груди, — сдавленно произнес он.
Джеллис в ужасе убрала руку и прижала ее к себе.
— Прости. — Отодвинувшись от него, она вцепилась в каменную перекладину.
Себастьен заставил себя спрятать руки в карманы и мрачно улыбнулся.
— Я был волокитой, Джеллис? Дамским угодником? Или мошенником? Не слишком-то милый образ, не правда ли?
— Нет, но… Это так похоже на правду!
— Неплохая игра? — гулко расхохотавшись, сказал Себастьен.
— Да нет же, нет, — она упрямо смотрела вперед.