Карло смерил друга взглядом, в котором читалась жалость.
- Я ведь тебе уже говорил, что могу понять поступок Элеоноры, - спокойно напомнил он. - Сегодня же добавлю: а также и той девушки, с которой ты встретился, а затем и расстался в Монтефалько… Расстался, как нетрудно догадаться, по ее желанию… - Карло отступил на несколько шагов и, немного помедлив, продолжил: - Ты победил вчера Маттео Фазини, но эта победа ничего не значит, потому что тебе никогда не победить самого себя…
Решив, видимо, что больше ему нечего добавить к сказанному, Карло направился к выходу, но его окликнул Ренато:
- Постой, откуда тебе известно про девушку?
Карло задержался на несколько секунд у двери.
- Ты смотришь не те передачи, - бросил он, не оборачиваясь, и вышел из комнаты.
Ренато схватил пульт и принялся хаотично нажимать на кнопки. И вдруг замер, увидев на экране улицу своего родного Сполето.
- Только в этом городе, чей облик был создан много веков назад лучшими архитекторами своей эпохи, мог родиться такой прославленный мастер шоколада, как Ренато Вителли, - сообщал бодрый голос за кадром. - Лучший шоколатье Италии еще раз подтвердил свой высокий статус, выиграв вчерашний конкурс, объявленный мэром Перуджи. Правда, присутствовать на нем лично синьор Вителли не смог (как утверждает его помощник, из-за участия в очень важных переговорах по поводу нового проекта). Но кто знает, возможно, эти переговоры именитый мастер шоколада вновь проводил здесь, на улочках города своего детства… И не с кем-нибудь, а с очаровательной белокурой незнакомкой, в компании которой он был замечен в Сполето несколько дней назад. Говорят, парочка прекрасно провела время в неспешных прогулках по живописным окрестностям, благо, древняя столица Ломбардского герцогства располагает к такого рода времяпровождению… Тем более что в связи с проходящим в настоящее время бракоразводным процессом синьор Вителли является одним из самых завидных женихов Италии…
Ренато увидел, как на экране появилась залитая солнцем улочка, по которой он шел, о чем-то оживленно беседуя с Лаурой. Разгоряченный спором, он снял солнечные очки и принялся энергично размахивать руками, показывая на окружающие здания. Видимо, этим удобным моментом и воспользовался снимавший их украдкой оператор.
Ренато ощупью нашел подлокотник кресла и медленно опустился на него, не отрывая взгляда от экрана. Оттуда ему весело улыбалась Лаура, с неподдельным интересом слушавшая его собственное повествование. Вот они остановились, разглядывая фасад какого-то дома, вот она обернулась к Ренато, бросив на него заинтересованный взгляд, вот вновь улыбнулась мягкой, лучезарной улыбкой, и они пошли дальше, взявшись за руки… Потом эта солнечная картинка сменилась сюжетом об открывшемся недавно в центре Милана ресторане.
Ренато отбросил в сторону пульт, чувствуя, как его душу заполняет горечь и разочарование. "Когда рассказ правдив, в него не трудно поверить", - всплыли в его памяти слова Лауры, произнесенные ею, когда они стояли вечером возле закрытого музея.
Главное, чтобы его потом не переврал сам рассказчик, с досадой подумал он, вспомнив и ее обличительный взгляд, обращенный к нему, и свой одинокий отъезд из Монтефалько…
Виттория украдкой наблюдала, как Лаура аккуратно упаковывает в золотистую коробку огромную плитку шоколада "Африканка". Покупатель - всегда и всем приветливо улыбающийся синьор Руджери, любитель живописи и шоколадный гурман, с неизменной улыбкой и пристальным вниманием также следил за последовательностью ее действий. После памятного скандала, устроенного капризной примой, подруги почти не встречались за стенами кондитерской, а во время работы едва обменивались несколькими словами, да и те произносились лишь по необходимости. Памятуя о своей оплошности, Виттория больше не вмешивалась в общение Лауры с покупателями, предпочитая вот так, украдкой наблюдать за этим, как она его называла, "художественно-шоколадным" действом.
Как только синьор Руджери, рассыпавшись в благодарностях и уверениях в "безграничном почтении", покинул кондитерскую, Виттория, помедлив еще немного, наконец подошла к Лауре и осторожно положила перед ней на стойку плотный конверт.
- Я ведь тебе с самого начала говорила, что не смогу потратить заработанные тобой деньги… Так что лучше забери их обратно.
Лаура бросила короткий взгляд на конверт.
- А я тебе с самого начала говорила, что не хочу видеть в моем доме деньги этого Вителли… Тем более что он оставил их тайком, ни слова мне не сказав.
- Но он заплатил их тебе за эскиз…
- Увидев вчерашний репортаж из Сполето, многие решат, что я получила их за нечто более прозаическое, - с ироничной усмешкой возразила Лаура.
- Да брось ты, очень красивый получился репортаж… Такой романтичный… А деньги ты все-таки забери, я все равно не смогу найти им применение.
Лаура резким движением отодвинула конверт.
- Отдай Фабио, он точно не растеряется.
- Ну вот еще… Твой Джанрико тоже не уступит ему в сообразительности. Так что…
- Джанрико не предмет мебели, чтобы я называла его своим, - раздраженно оборвала подругу Лаура. - Особенно теперь, когда мы расстались… - уже еле слышно добавила она.
- Расстались? - удивленно-сочувственно переспросила Виттория. - После того, как столько времени были вместе?
- После того, как несколько минут посмотрели вместе репортаж из Сполето, - уточнила Лаура.
- Понимаю…
- Да ничего ты не понимаешь, - вдруг разозлилась Лаура. - Ты вообще никогда ничего не понимала. Взять хотя бы тот случай с синьорой Скальфи… Зачем тебе понадобилось убеждать ее в том, что этот завалящий шоколад изготовлен Вителли?
- Я не думала, что все так получится… - оправдывающимся тоном проговорила Виттория. - Откуда же я знала, что она явится с претензиями именно в тот момент, когда здесь будет он сам… И вообще, откуда я могла знать, что он вновь появится в нашем городе, да еще в качестве твоего нового знакомого?
Лаура энергично закивала.
- Вот-вот, я и говорю, ты никогда ничего не знала и не понимала. Ты руководствуешься только своими сиюминутными взбалмошными прихотями. Тебе наплевать на мысли и чувства других людей…
Виттория изумленно уставилась на подругу.
- Ах вот как? - протянула она. - Я, значит, взбалмошная особа, напропалую оплевывающая всех, кто попадается на пути? Вот что ты думаешь обо мне на самом деле? Хорошо хоть набралась смелости наконец высказать мне все это в лицо… А то я бы до сих пор считала себя твоим близким другом, к которому ты всегда обращалась за помощью в трудные минуты… - Она нервно прошлась из угла в угол и вновь остановилась перед Лаурой. - Если я ничего не понимающая тупица, то ты - ничего не чувствующая, бездушная лицемерка, которой ничего не стоит бросить любимого мужчину из-за каких-то дурацких сомнений и пары слов, сказанных мною в его адрес невпопад…
Лаура стремительно вскинула голову, сверля Витторию разъяренным взглядом.
- Я его не бросала. Это он отказался от меня. Отказался от того, чего даже не было… Сказал, что это только шутка.
- И после этого ты еще будешь утверждать, что я ничего понимаю, - всплеснула руками Виттория. - Да он сказал так потому, что был смущен, растерян и неуверен в себе. Поставь себя на его место…
- Мне хорошо и на своем.
- Не уверена. Иначе бы ты не стояла здесь сейчас с видом потерявшейся собачонки.
Лаура обернулась к витрине, всматриваясь в свое отражение.
- Не надо, а то шоколад растает от горя, - проворчала Виттория.
Лаура повернулась к витрине спиной и, издав еле слышный вздох, принялась упаковывать следующую "Африканку", хотя в кондитерской не было ни одного покупателя. Виттория некоторое время следила за тем, как ее руки разглаживали и без того идеально гладкую, яркую обертку, затем приблизилась к подруге и тихо проговорила:
- Прости, я и не предполагала тогда, что тебе ничего не известно о его разводе… Да и вообще, когда я увидела вас вместе, то невольно подумала, что между вами только легкая интрижка… Мне и в голову не могло прийти, что ты влюблена…
Лаура внимательно посмотрела ей прямо в глаза.
- Мне тоже, - призналась она.
- Ты только не расстраивайся, - принялась успокаивать ее Виттория. - Вот увидишь, он обязательно вернется. Он не сможет забыть тебя. Я видела, как он на тебя смотрел…
- Как на пронырливую авантюристку, решившую поживиться плодами его славы, - с невеселой усмешкой продолжила за нее Лаура.
- Ну что ты! Как ты можешь так говорить? Разве ты не слышала, что он ответил синьоре Скальфи: "Синьор Вителли вряд ли бы согласился приобщить синьорину Лауру к числу мошенниц".
- Спасибо, эта цитата меня очень утешила, - с прежней усмешкой заметила Лаура.
- Господи, ну неужели, проведя с тобой целый день, он так и не понял, что ты за человек? - возмутилась Виттория. - Ведь ты просто неспособна даже на самую мелкую и безобидную авантюру, это же ясно.
- Видимо, это ясно лишь для тебя…
- Да, мама, я тоже очень рад, что выиграл этот конкурс. Спасибо, что поздравила. Ты всегда была неизменной и самой внимательной поклонницей моих шоколадных творений… Правда, на этот раз идея рецептуры принадлежит не мне, но мы еще успеем обсудить закулисные подробности… А пока расскажи, как вам отдыхается в Римини? Констанца не доставляет тебе больших хлопот? - Ренато, прижав плечом телефонную трубку к уху, пытался сделать на альбомном листе карандашный набросок какого-то запутанного узора, когда в кабинет, как всегда без стука, вошел Карло.
Встретив его появление досадливой гримасой, Ренато сделал ему знак присаживаться. Карло устроился в глубоком кресле наискосок от Ренато и стал с интересом прислушиваться к разговору.
- У меня все в порядке, мама, не волнуйся… Дела, проекты, переговоры, словом все как всегда… Приехать к вам? Нет, только не сейчас. Пока об отдыхе не может быть и речи… Да, несмотря на занятость, я все же успел побывать в Сполето, - с легким раздражением откликнулся он на очередную реплику. - Но я ездил туда по делу. Та девушка из телерепортажа… Это всего лишь менеджер одной из местных фирм… - сбивчиво объяснил он. - Я уделял ей внимания не больше, чем того требовало обсуждение некоторых деталей контракта, - скороговоркой выпалил Ренато. - Давай оставим эту девушку в покое и поговорим о вас с Констанцей. Напомни, какого числа вы возвращаетесь домой… Через десять дней? - Ренато в задумчивости постучал карандашом по незаконченному рисунку. - А к чему такая спешка? В Римини сейчас отличная погода, почему бы вам не задержаться там… ну, скажем, еще на месяц… Мама, не говори невесть что! Вы мне вовсе не в обузу. Просто я сейчас весь в делах, да еще этот бракоразводный процесс… Я не хочу, чтобы ты переживала по этому поводу. Будет лучше, если вы вернетесь к его завершению. Нет, Элеонора не будет против… Я улажу с ней этот вопрос. Мама, у меня действительно все в порядке. Сколько можно спрашивать? Нет, я абсолютно спокоен. Хорошо, я буду звонить тебе каждый день. Счастливого отдыха. Целую вас обеих.
Ренато отключил телефон и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла.
- Ты и в самом деле собрался улаживать с Элеонорой какой-то вопрос, или мне это послышалось? - с любопытством поинтересовался Карло.
- Нет, тебе не послышалось, - глухим голосом ответил Ренато. - Можешь радоваться, галлюцинации тебя пока что не посещают…
- Уж не о финансовых ли претензиях твоей бывшей жены идет речь? - пропустив его колкость мимо ушей, уточнил Карло. - Надеюсь, ты поведал синьоре Леонелле о новых подробностях твоего бракоразводного процесса? В конце концов, она вправе знать, что ее единственного сына вынуждают расстаться с половиной имеющихся у него денежных средств в наказание за придуманную супружескую измену… Кстати, тебе бы следовало поделиться этой сенсационной новостью и со своей пассией из Монтефалько. Вдруг она даже не в курсе, что является твоей любовницей, а также и причиной твоего разорения? Ведь Элеонора обвинила тебя в длительной измене, о которой она поначалу якобы предпочла деликатно умолчать, и лишь после выхода этого сюжета на экраны… Думаю, эту удачную мысль ей подсказал несравненный синьор Фазини…
Ренато резко выпрямился в кресле, устремив на своего собеседника негодующий взгляд.
- Я не собираюсь обсуждать свои неприятности ни с Лаурой, ни с мамой, ни с тобой, ни с кем бы то ни было еще, - стараясь сдерживать бушующие в нем эмоции, проговорил он. - Так что можешь убираться отсюда вместе со своими добрыми советами ко всем чертям.
- У всех чертей сразу не получится побывать даже у Элеоноры, - невозмутимо откликнулся Карло. - А в общем, пожелание неплохое… Сразу видно, от чистого сердца. Кстати, в твоих любовных переживаниях наметился прогресс… Наконец-то я узнал, как зовут эту таинственную незнакомку. А то о ней в офисе судачат который день как о безымянной… Только и слышишь: "та белокурая из телевизора"… Теперь я знаю, что у нее есть имя. И какое… - Карло мечтательно прикрыл глаза.
- Оставь свои театральные замашки и говори, зачем пришел, - прервал его мечты Ренато.
- Кажется, чтобы напомнить тебе, как опасно включать в брачный контракт пункт о супружеской измене, в результате которой виновник рухнувшей семейной жизни выплачивает своей пострадавшей половинке энную сумму… - с наигранной сосредоточенностью проговорил Карло.
Ренато поднялся из-за стола, с шумом отодвинув кресло, и твердым, решительным шагом приблизился к нему.
- Послушай внимательно, что я тебе скажу, - наставительным тоном начал он. - Элеоноре никогда бы не получить этих денег, будь даже на ее стороне все лучшие адвокаты мира, если бы не Констанца… Да, у моей бывшей жены нет никаких доказательств моей измены, и она первая бросила меня из-за этого мерзавца Фазини… И я послал бы ее к дьяволу со всеми ее амбициозными претензиями и выдуманными обвинениями… Но я ни на минуту не забываю о своей дочери, которая после развода останется с нею. И которой по мере того, как она будет подрастать, начнут нашептывать лживые уверения в том, что ее отец не побоялся ни публичного скандала, ни долгой судебной тяжбы, стремясь лишить ее мать законно полагающихся ей денег. Я не хочу, чтобы Констанца считала меня алчным чудовищем, готовым на все ради приумножения собственного богатства.
- А по-моему, ты просто никак не можешь вырваться из плена воспоминаний о маняще-томном взгляде Элеоноры и ее знаменитой обворожительной улыбке, которыми так восхищались все твои коллеги мужского пола, - заметил Карло. - Хотя "девушка из телевизора", на мой взгляд, ничем не хуже Элеоноры, и с улыбкой у нее тоже все в порядке. И у нее тоже есть шанс пленить тебя… Если конечно она не будет с таким упорством прятаться в своем Монтефалько. Насколько я знаю, этой особе из мэрии отправили по почте уже несколько уведомлений о том, что ее ждет денежное вознаграждение за победу на конкурсе, но она так и не дала о себе знать.
- Возможно, это моя вина, - внезапно помрачневшим голосом объяснил Ренато. - Не могу сказать точно, кем я выглядел в тот день в ее глазах… Но теперь сам себе кажусь настоящим кретином… Я произнес тогда вовсе не те слова, которые она ожидала услышать…
Хотя я тоже не ожидал услышать, что мое имя значит для нее не больше, чем самая обычная реклама, которую она к тому же использует с целью обмана, подумал про себя Ренато.
- Вот как? - Карло на мгновение задумался. - Ну, может, хоть я сейчас смогу услышать от тебя именно те слова, которых жду с таким нетерпением… - с напускной серьезностью проговорил он.
- Господи, ну что ты за человек… - с упреком ответил Ренато. - С тобой просто невозможно говорить на серьезные темы.
- На серьезные как раз очень даже возможно. А вот на романтические - не советую, - живо откликнулся Карло. - Все женщины, когда-либо имевшие со мной знакомство, а таких, должен заметить, наберется не мало… Так вот, все они в один голос твердили, что в моей приземленной личности нет ни малейшего намека на романтику. А потому поговорим лучше о деле. Поскольку с половиной своих денежных средств ты, можно сказать, уже без сожалений попрощался, то теперь тебе следует всерьез задуматься о ее восполнении. Ведь любое производство, и производство шоколада в том числе, требует определенных финансовых вложений. А той половины, что останется у тебя после развода с Элеонорой, вряд ли будет для этих целей достаточно… Тем более что в данный момент нам требуется большое количество закупок различных ингредиентов для выполнения имеющихся заказов. Просмотрев список этих самых заказов, я пришел к простому и очевидному выводу: восполнить финансовый пробел нам помогут самые крупные из них, сделанные состоятельными и уважаемыми в определенных кругах людьми. Так что тебе придется на время забыть о любовных перипетиях и, засучив рукава, взяться за разработку оригинальных рецептов, - безапелляционным тоном завершил Карло свою пространную речь.
Некоторое время Ренато разглядывал его ничего не выражающим взглядом, затем взял со стола так и не завершенный им во время телефонного разговора рисунок и, ни слова не говоря, протянул его своему коллеге. Карло недоуменно уставился на разбросанные по листу хаотичные линии.
- Что это? Перспектива унылого будущего нашей планеты в результате исчезновения шоколада? - иронично поинтересовался он.
- Нет, это перспектива унылого будущего нашей фирмы в результате исчезновения у ее владельца творческих идей, - тоном, не оставляющим места даже для самой невинной шутки, объяснил Ренато.
Карло вскинул на него удивленный и недоверчивый взгляд.
- То есть ты намекаешь на то, что в ближайшее время…
- Не намекаю, а прямо заявляю тебе о том, что в ближайшее время я буду просто неспособен придумать ни нового рецепта, ни нового эскиза, - прежним тоном сообщил Ренато. - Я пуст, понимаешь, пуст и уничтожен, как разбитая вдребезги копилка, - запальчиво продолжил он. - В моей голове нет ничего, кроме имени Лаура, кроме ее облика, кроме ее улыбки, голоса, взгляда… Ее взгляда, а не Элеоноры. Я не могу думать ни о чем, ни о ком другом, кроме нее. Я сижу сейчас рядом с тобой, в этом офисе, а вижу себя в кондитерской Монтефалько, я живу в Перудже, но, выходя из дома, вижу перед собой улочки Монтефалько… Я кляну этот городишко, в котором впервые увидел ее, но не могу выкинуть его из головы. Не могу, потому что там живет она… - Ренато устало перевел дух и, скомкав в сердцах свой нелепый рисунок, швырнул его на стол.
Карло, который словно загипнотизированный слушал друга, устремил задумчивый взгляд куда-то поверх его головы.
- Что ж, по крайней мере у тебя хватило духу в этом признаться, - медленно прокомментировал он услышанное, затем, словно ему на ум вдруг пришла какая-то неожиданная и в то же время очевидная в своей простоте догадка, бросил заинтересованный взгляд на Ренато. - Послушай, раз уж твой "идейный" кризис произошел по вине этой самой Лауры, эскиз которой победил на конкурсе, то, может быть, она может…
- Нет, она не может, - с горячностью оборвал его Ренато. - Вернее, это я не могу. Не могу больше обращаться к ней за чем бы то ни было…
- Неужели? И почему же?
Ренато замялся, бросив на своего собеседника нерешительный взгляд.
- Не спрашивай… Поверь мне на слово.