Кили ощутила запах лосьона, который вызвал у нее воспоминания, причинившие щемящую боль. Она почувствовала этот аромат, когда впервые оказалась в объятиях Лэклена; он сохранился на его подушке в утро, наступившее после ночи любви, и она уткнулась в нее лицом, не в силах расстаться с ним.
– Ты, похоже, зациклился на этих словах, – покачала головой Кили. – Я думаю, что ты уже все сказал. Так как насчет твоей страницы?
– Да забудь ты об этой проклятой странице! – воскликнул Лэклен, протягивая к ней руки.
Кили отшатнулась и едва не споткнулась. Он отступил и тихо чертыхнулся.
– Этого не будет, Лэклен. Ни сейчас, ни когда-либо.
Она удивилась, когда он решительно направился к двери, запер ее и положил ключ в карман. Кили горько рассмеялась.
– Неужели ты вообразил, что можешь запереть меня? Я не сказочная принцесса, а ты не зачарованный принц.
– Ты права. Я не зачарованный принц и не мистер Совершенство. Я обычный человек, и иногда совершаю ошибки и, к сожалению, говорю не то, что нужно. – Лэклен схватил Кили за руки, и она замерла, удивленная его вспышкой. – Пойми, – продолжал он, – я нормальный мужчина, который так влюблен в тебя, что не может логически мыслить, не говоря уже о том, чтобы сказать слова, которые ты хочешь услышать.
На мгновение у Кили защемило сердце. Должно быть, такая резкая перемена вызвана ее беременностью. Лэклен все обдумал и решил; что ради ребенка готов терпеть Кили, несмотря на то, что никогда не выбрал бы ее на роль матери своих детей.
Как бы она ни любила Лэклена и как бы ни нуждался в отце ее ребенок, она не подвергнет риску свое сердце. У него был шанс любить ее ради нее самой, но он упустил его. Навсегда.
Покачав головой, Кили сморгнула набежавшие слезы.
– Ты бы на все пошел ради ребенка, не так ли?
Лэклен опустил руки, потрясенно глядя на нее.
– Ты действительно беременна?!
– Конечно! – отрубила Кили, удивляясь его короткой памяти. – Я же сказала тебе на вечеринке, помнишь? Перед тем как ты бросил меня.
Он смущенно посмотрел на нее.
– Погоди... – Лэклен прищурился, пытаясь вспомнить ее слова. – Разве ты не сказала что-то вроде: "Что, если я беременна?" Для меня это прозвучало как вопрос, а не утверждение.
– Ты придираешься, – возразила Кили, не желая соглашаться с ним. Возможно, в тот вечер она выразилась не совсем ясно, но теперь это не имеет значения. Лэклен бросил ее. Хуже того, он обвинил ее в том, что она прикрывается беременностью, чтобы удержать его. Разве это не показывает, какого он мнения о ней? – Да и вообще, теперь все в прошлом. Я открыла тебе свою душу, ты отверг меня. Конец истории.
Однако Кили не могла не обратить внимания на одно важное обстоятельство. Если Лэклен не верил, что она беременна, для чего ему признаваться в любви сейчас? На что он надеется?
Лэклен взял ее за подбородок, и, как бы Кили ни пыталась отвернуться, они встретились взглядом.
– Это начало для нас, а не конец. – Его лицо осветилось улыбкой. – Неужели у нас будет ребенок? Это невероятно!
Она не расчувствуется от его нежности. Время для нужных слов ушло безвозвратно.
– Ты разрушил все, что было между нами, и для меня обратной дороги нет.
Ты сделал мне больно! – хотелось вскричать Кили, но, как всегда, она промолчала, скрыв свои чувства.
Ее часто предавали, и, идя по жизни, она научилась опираться только на себя и не полагаться на одобрение других людей. Лэклен, мужчина, которого она любит, тоже предал ее в то время, когда она нуждалась в его поддержке. Будь она проклята, если это случится опять!
– Скажи, как ты себя чувствуешь. Пожалуйста.
Ладонь Лэклена легла на ее лицо, и она ощутила теплоту, которой ей так не хватало.
Кили едва не отпрянула. Инстинкт подсказывал, что надо спасаться бегством, но грусть в умоляющих глазах Лэклена приковала ее к месту и заставила заговорить:
– Я пыталась сказать тебе, но ты не захотел слушать. Почему теперь тебя интересует это?
Лэклен осушил слезы, которые медленно струились по лицу Кили. Прижав девушку к своей крепкой груди, он уткнулся лицом в ее волосы.
– Пожалуйста, не плачь. Ты переворачиваешь мне всю душу. Прости, что я причинил тебе боль.
Сначала Кили окаменела, но вскоре позволила плавным изгибам своего тела слиться с сильным мужским телом Лэклена. И совсем перестала сопротивляться, когда услышала его страстный шепот:
– Я так люблю тебя! Ты – мой мир, вся моя жизнь! Я знаю, что не заслуживаю этого, но, умоляю, выслушай меня.
Обессилев от слез, Кили расслабленно приникла к нему. Запах, присущий только Лэклену, наполнял ее ноздри, пробуждая желание раскрыться ему навстречу и раствориться в нем; чтобы обрести нечто цельное и законченное.
В ней пробудилась надежда, молившая дать ему шанс.
Слегка откинувшись назад, она подняла голову и посмотрела на Лэклена.
– Что с нами произошло? Что пошло не так?
Она заметила, как в его глазах промелькнула печаль.
– Многое, начиная с проблемы, которая мучила меня всю жизнь. Она касалась моей матери.
Великолепно. Он был маменькиным сынком?
– Я никогда не прощу ее за то, что она бросила отца и разбила ему сердце. Но недавно я узнал правду и понял кое-что.
– Боже мой! Твой отец! Как он?
– Прекрасно. На самом деле это он образумил меня. Как психолог, который гордится умением понимать людей, я здорово опростоволосился с тобой, не так ли?
Кили пожала плечами и впервые после их разрыва в пятницу улыбнулась.
– Ну, о твоих умениях я уже говорила. И даже по национальному радио!
Лэклен рассмеялся и плотнее прижал ее к себе.
– И мое "эго" до сих пор не оправилось от этого удара. – Его улыбка постепенно померкла. Заправляя выбившуюся прядь ее волос за ухо, он сказал: – Должно быть, подростком ты прошла через ад. Мне жаль, что в ту ночь я легкомысленно отнесся к этому.
– Ты не знаешь даже половины, – заметила Кили, понимая, что ей придется рассказать ему все, если они хотят начать сначала.
Лэклен прижал палец к ее губам.
– Можешь не говорить мне, если не хочешь. Я верю тебе, Кили, и всегда буду верить; я понял это после того, как едва не потерял тебя.
Поцеловав палец Лэклена, Кили отвела его в сторону.
– Мне нужно сделать это для себя.
– Ну, хорошо. Но почему мы стоим? – Глаза Лэклена загорелись, когда он положил руку ей на живот. – Ведь ты носишь здесь бесценный груз.
Увидев у него на лице выражение беспредельной любви, она почувствовала, что сердце у нее глухо забилось. Лэклен любит ее и их ребенка! О чем еще она может мечтать?
Несомненно, он должен объяснить, почему отнеся к ней так бессердечно. Но разве у Кили есть право винить его, когда у нее самой столько проблем, что для их решения ему придется использовать профессиональные умения психолога по меньшей мере до их золотой свадьбы?
Лэклен провел ее в залитую солнечным светом комнату, примыкавшую к кухне. На столе Кили увидела бутылку шампанского в ведерке со льдом и два фужера.
Кили вздернула бровь.
– Не дерзкая ли это самоуверенность?
– Надеюсь, что нет. Это надежда.
Лэклен потянулся к бутылке и посмотрел на Кили.
– Я удовольствуюсь водой, – заявила она.
– Никаких затрат на свидание, – пробормотал Лэклен. Наполнив фужеры водой из графина, он положил в них по кусочку лимона.
– Но ты все равно любишь меня, – заметила Кили, бросая на него лукавый взгляд.
– Ну, а теперь кто из нас проявляет дерзкую самоуверенность? – Лэклен сел рядом с Кили и положил руку ей на колено. Она почувствовала, как восхитительное ощущение жаркой волной растекается по ее телу. – Так о чем мы говорили?
За время вынужденной разлуки потребность Кили в Лэклене не уменьшилась; напротив, она чудовищно возросла, и ей пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не заняться с ним сексом.
– Мы говорили о том, какие мы оба психованные. Ты начнешь или я?
Лэклен качнул фужером и улыбнулся.
– Сначала дамы.
– Прекрасно. – Кили откинулась на спинку дивана, жалея, что они не открылись друг другу раньше. Это не только спасло бы ее от стресса, но и сэкономило бы кучу денег, которые она потратила на пончики и носовые платки. – Ты ведь понял, что моя проблема была связана с весом? Я не хотела тебе признаваться, но стремление к похудению превратилось у меня в навязчивую идею, и чрезмерная потеря веса привела к соматогенной и психогенной депрессии.
Лэклен крепче сжал ее руку.
– У тебя была анорексия?
Кили отрицательно покачала головой.
– Слава богу, нет. Но я была близка к ней. Когда это произошло, я провела некоторое время в больнице и вскоре смогла встать на ноги. Я прямо-таки возненавидела больницу и была готова на все, чтобы вырваться оттуда. Поэтому я начала есть, и постепенно мое самочувствие улучшилось. Однако врачи сказали мне одну вещь, которая сильно повлияла на мою жизнь.
Она закрыла глаза, думая о том, сколько раз в течение многих лет этот ужасный момент всплывал в ее памяти. Хотелось бы ей сейчас найти того врача и сунуть ему под нос результаты теста-полоски!
Глубоко вздохнув, Кили заставила себя снова открыть глаза. У Лэклена на лице не дрогнул ни один мускул. Он не торопил ее и не требовал, чтобы она выкладывала все до конца. Он просто терпеливо ждал.
– Мне сказали, что у меня, вероятно, никогда не будет детей.
– Что?! – вскричал Лэклен с такой яростью, что Кили вздрогнула.
– Я думаю, в то время врачи были правы. Однако это изменило мою жизнь. По крайней мере, мое отношение к мужчинам, – торопливо затараторила Кили, боясь, что у нее не хватит духу рассказать Лэклену все. – Большинство мужчин хотят иметь ребенка, чтобы доказать миру свою потенцию, а вот ребенка-то я не могла родить. Первый парень, который мне действительно нравился, сделал ноги, когда я сказала ему правду, хотя он клялся мне в вечной любви. Собрав остатки самоуважения, я продолжала жить дальше. Второй... он оказался таким же. Однако когда я встретила тебя... – она пожала плечами и положила ладонь на его руку. – Несмотря на решение избегать близости, я влюбилась в тебя.
Лэклен прищелкнул пальцами свободной руки.
– Так вот почему ты шарахалась от меня! В тот день, когда я пришел в твой офис и болтал о том, какое значение имеет для меня большая семья, ты думала о том, что не можешь дать мне это? – Кили кивнула, и Лэклен прижал ее к себе. – Ты волновалась о моих чувствах, пренебрегая своими? – Он ласково погладил ее по голове, и она подумала, что ей никогда не надоест это проявление нежности. – Ты удивительная женщина, Кили Роудз. У нашего ребенка будет замечательная мать.
Кили высвободилась из кольца его рук.
– Погоди, погоди! Я еще не выслушала твоей исповеди.
– Как я уже сказал, мать оставила меня с таким эмоциональным багажом, который не поднял бы даже реактивный самолет. Она лгала, изменяла отцу и вконец извела его, прежде чем ушла от нас. Из-за этого честность в отношениях превратилась для меня в навязчивую идею.
Кили видела, что на лице Лэклена отразились противоречивые чувства. Она понимала: ему больно вспоминать прошлое, но ей нужно было услышать его признание.
– Продолжай, Лэклен, – попросила она.
– Несколько последних недель ты избегала меня, и я буквально сходил с ума. Так как ты не сказала, что звонила мне на радио, я начал гадать, что же еще ты можешь скрывать. Прибавь к этому то, как ты выскочила из кафе, и твою неадекватную реакцию на замечания, которые казались мне совершенно невинными. Поверь, я был готов задушить тебя! Потом Кристал упомянула о каком-то Эйдене, и я понял, что проиграл.
– Я убью ее, – пробормотала Кили. – Эйден – никчемная личность. Он заглядывает иногда в бухгалтерию, и я подумала, что он идеально подходит для моей помощницы Люси, в чем, кстати, я ошиблась.
– Но для чего Кристал распускать слухи?
Кили расхохоталась, подавив желание постучать себя по голове.
– Ты – ее следующая жертва, и она хотела убрать меня со сцены! Вот интриганка! И ты ей поверил?
Лэклен напустил на себя смущенный вид.
– По правде сказать, мне нужен был предлог, чтобы порвать с тобой, поэтому я ухватился за ее слова. Они подлили масла в огонь и помогли мне избавиться от сомнений. Сцена ревности, которую ты устроила, оттолкнула меня: я решил, что ты играешь. Услышав об этом Эйдене, я вспомнил мать, и, когда ты бросила мне в лицо те слова о возможной беременности... Понимаешь, она поступила с моим отцом точно так же. Так, во всяком случае, я думал. Отец развеял мои заблуждения и заставил понять, во что я превращаю свою жизнь, обвиняя тебя во всех смертных грехах, хотя ты вовсе не такая, как моя мать.
Кили была готова задушить Кристал голыми руками, но она чувствовала, что в некоторой степени благодарна ей. Если бы не вмешательство любвеобильной секретарши, ее мучения продолжались бы долгие месяцы, и Лэклен никогда бы не узнал правду о своей матери.
– Ты сказала, что любишь меня. Мать никогда не любила отца. – Он провел рукой по лицу, словно силясь стереть прошлое. – Мне было так стыдно за то, что я усомнился в тебе! Весь уик-энд я пытался придумать план, который помог бы мне вернуть тебя.
– И ты придумал вот это?
Лэклен улыбнулся, и сердце у Кили забилось вдвое быстрее.
– Мне помогли. Люси удалось заманить тебя сюда, и я надеялся, что, узнав правду, ты смягчишься.
Завтра Люси придется объяснить свой поступок. Но как она может сердиться на свою помощницу, вернувшую в ее жизнь мужчину, которого она любит всем сердцем? Люси заслуживает повышения, а не выговора!
– Как тебе нравится этот дом?
Вопрос захватил Кили врасплох, хотя она была уверена, что ничто уже не может вызвать у нее удивления. Неделя была полна сюрпризов. Она узнала, что беременна; Лэклен бросил ее; любовь всей ее жизни снова с ней, и, если верить слухам, впереди у нее повышение, о котором она так долго мечтала.
Ракель назначила встречу на конец недели, и Кили надеялась, что место руководителя отдела графического дизайна будет за ней. Она чертовски хорошо справилась с заданием Бранта, даже если оно и завело ее слишком далеко! Но ей не хочется даже думать о реакции Ракели, когда та узнает, что ей предстоит потерять второго руководителя, который предпочел работе материнство.
Кили обвела комнату восхищенным взглядом. Огромные – от пола до потолка – окна, в которые струится яркий солнечный свет, красивая удобная мебель.
– Мне нравится то, что я вижу. Моя квартира – полная противоположность этому особняку, но от него веет гостеприимством и радушием. Такое чувство, будто я дома.
Губы Лэклена дрогнули в улыбке.
– Вот и хорошо. Я купил этот дом несколько недель назад, имея в виду нас с тобой. Как думаешь, ты сможешь жить здесь?
– Что ты сказал? – Мысль о том, что у Лэклена было столько веры в серьезность их отношений, вызвала у Кили чувство вины: ведь она так упорно избегала его.
– Я, новый владелец, очень надеялся, что моей будущей жене этот дом понравится так же, как и мне.
От неожиданности она открыла рот, и тишину нарушил тихий смех Лэклена. Взяв Кили за подбородок, он заставил ее закрыть рот.
– Да, Кили. Я прошу тебя выйти за меня замуж. – Он поцеловал ее долгим глубоким поцелуем, зажегшим огонь в глубине ее существа. – Я люблю тебя и прошу оказать мне честь, став моей женой.
– Я тоже люблю тебя, – прошептала она, чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть у нее из груди, – и я согласна. Хотя не знаю, смогу ли жить с мужчиной, который далеко не идеален.
Лэклен подхватил ее и усадил к себе на колени.
– В таком случае тебе нужно сосредоточить внимание на том, что идеально. – Он привлек Кили к себе. – Начиная с этого, – Лэклен наклонил голову, и их губы слились.
ЭПИЛОГ
"Напоминание себе: выкинь свою "Коллекцию". Ты нашла совершенного мужчину, и он изумительный".
Кили, новообращенная в философию счастливой семейной жизни.
Кили вошла в конференц-зал, с трудом заставляя себя не приплясывать от радости. Ей не терпелось рассказать правду подругам.
– Привет, дорогая! – воскликнула Эмма, подходя к Кили и наливая в чашку кофе. – Выздоровела? Как настроение? Чувствуешь себя хорошо?
Кили кивнула и улыбнулась, подавив желание сообщить всему миру, что она чувствует себя не просто хорошо, а великолепно. Любовь достойного мужчины, предложение руки и сердца и ожидание ребенка творят с женщиной чудеса.
– Прекрасно. Кстати, у меня есть кое-какие новости. – Кили сдержала улыбку, увидев нетерпение своей романтичной подруги. Сейчас она узнает, что они с Лэкленом не только примирились, но и собираются создать семью.
Кили умолчала о беременности, когда, обливаясь слезами, рассказывала им о разрыве с Лэкленом. Она не хотела, чтобы они бросились к нему и совершили какой-нибудь безумный поступок – нацепили на него наручники, например, и заставили бы жениться на ней. Хотя, если подумать, это могло бы ускорить весь процесс, избавив ее от тяжелых переживаний.
В этот момент вошла Талия и направилась к ним.
– Надеюсь, они не связаны с этим козлом Лэкленом. Пусть катится ко всем чертям, несмотря на всю свою неописуемую красоту.
Кили налила себе горячей воды и опустила в чашку пакетик ромашкового чая. Без кофе ей придется несладко, но ради растущей в ней новой жизни она готова на все.
– Вообще-то некоторым образом это касается его.
Прищурившись, Талия посмотрела на Кили и перевела взгляд на чашку в ее руке.
– Что происходит? Я думала, что ты поставила на нем крест. И почему, интересно, ты пьешь это?
Кили сделала глоток и не смогла удержаться от гримасы. Завтра надо попробовать мятный или малиновый чай.
– Ты беременна, да? – выпалила Эмма, взволнованно сверкая глазами.
Кили изумленно подняла брови.
– Как ты догадалась?
Эмма испустила радостный вопль и едва не задушила ее в объятиях. Талия смотрела на них, в изумлении открыв рот. Наконец она пробормотала:
– Мне нужно сесть.
Смеясь над реакцией подруг, Кили высвободилась из объятий Эммы и показала на стол.
– Давайте сядем, и я все объясню.
– Прекрасная мысль, – откликнулась Талия, недоуменно покачивая головой. Эмма сияла так, словно выиграла первый приз в лотерее. – Насколько я понимаю, – пробормотала Талия, – ты рада, несмотря на отступничество этого козла?
Кили наполнила стакан водой, решив на время воздержаться от травяного чая. В течение нескольких месяцев ей придется постепенно привыкать к нему, как, впрочем, и ко всему остальному.
– Я в экстазе, – подтвердила Кили, кладя руку на живот. – Кстати, я бы попросила вас не называть моего будущего мужа козлом.
На этот раз Эмма присоединилась к Талии, словно стараясь доказать, что у нее челюсть может отвиснуть не меньше, чем у подруги.
– Ты выходишь замуж? – взвизгнула она.
– Да. Здорово, правда?
Эмма захлопала в ладоши.
– Фантастика! Как романтично! Когда все это произошло?