– Остального? – изумилась она. Неужели гормоны совсем затуманили ей мозги?
– У тебя есть секреты, Кили, не считая телефонного звонка на радио несколько месяцев назад.
– Ты знаешь...
Кили умолкла, чувствуя, что совершила глупость, не признавшись ему раньше. Возможно, он бы просто рассмеялся, если бы она сама рассказала ему об этом, но сейчас, в пылу ссоры, умолчание изобличает ее. Что подумает Лэклен об остальных ее тайнах?
Он нахмурился. Никогда у него не было такого зловещего вида, мелькнула у Кили мысль.
– Знал с самого начала. Я сразу вспомнил твой голос, и в то время мне казалось, что это забавно. Однако чем больше мы сближались, тем глубже ты уходила в себя. Я видел, как в твоих глазах появлялось мрачное выражение, когда ты отталкивала меня, и я гадал, что еще ты скрываешь и почему не можешь рассказать мне о таком пустяке.
Кили хотела потянуться к нему, но передумала. Лэклен явно не расположен к объятиям, и, если она не скажет правду, то потеряет его навсегда.
– Я хотела признаться тебе, но тогда мне бы пришлось рассказать все, а я не хотела отпугнуть тебя.
Ей почудилось, что выражение его лица смягчилось.
– Разве я похож на труса?
Вздохнув, Кили покачала головой, жалея, что не сделала того, о чем он просил ее, – не доверилась ему.
– Ты прав. У меня действительно есть проблемы. Я думала, что мне удалось решить их, но иногда они остро дают о себе знать, проявляясь в излишней чувствительности. В ту ночь, когда я позвонила тебе, была годовщина особенно трудного периода в моей жизни, и я немного выпила. Когда я услышала, как небрежно и снисходительно ты подаешь советы девушке, страдавшей от избыточного веса, что-то сломалось во мне и я сделала тот звонок.
Кили на мгновение умолкла, не зная, продолжать ли ей. В лице Лэклена не дрогнул ни один мускул; он слушал ее в ледяном молчании, и в эту минуту Кили поняла, что должна сказать ему все. В противном случае она рискует потерять любовь своей жизни.
– Ее бедственное положение слишком напоминало мое. Много лет назад, когда я была подростком, я тоже отчаянно нуждалась в помощи и нигде не могла найти ее. Родители проявляли равнодушие к моим проблемам, друзей у меня не было, а мой психолог занимался пустой болтовней вместо того, чтобы реально помочь мне. В ту ночь твои советы задели меня за живое, ну и... – Кили развела руками. – Ты, конечно, помнишь, какими нелестными эпитетами я тебя наградила.
– И ты умолчала об этом из боязни, что я сбегу? – Вопреки ее ожиданиям Лэклен не протянул к ней руки. На его лице не появилось даже тени улыбки. Он продолжал стоять с неприступным видом, и тревога, которую Кили почувствовала в начале разговора, переросла в панику. – За кого ты меня принимаешь? – Прежде чем она успела открыть рот, Лэклен сказал: – Можешь не отвечать, и так все ясно. Послушай, мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это. Но разве ты забыла, что я просил тебя быть честной со мной, когда у нас была... ну, что бы там у нас ни было...
Кили почувствовала, как вся кровь отхлынула от ее лица. "Была"!
– Это называется связью.
Лэклен отрицательно покачал головой.
– Для тебя, может быть. Что касается меня, это были всего лишь свидания.
Острая боль пронизала Кили, и она машинально приложила руку к животу, словно пытаясь защитить свое дитя.
– Значит, тебя не интересовали долговременные отношения? Как же твое признание в том, что ты хочешь иметь детей?
Кили прочитала горький ответ в глазах Лэклена. Помолчав, он кивнул.
– Я бы назвал их всего лишь встречами, как бы далеко они ни зашли. Для того чтобы произвести на свет ребенка, я должен быть уверен, что могу доверять матери моих детей, и, судя по всему, ты – не эта женщина.
– Понимаю, – прошептала Кили.
И тут у Лэклена зазвонил мобильный телефон.
Кили разрывалась между желанием уйти от самого лучшего, что когда-либо было в ее жизни, и бросить Лэклену в лицо известие о своей беременности. Но она заметила, что внезапно Лэклен смертельно побледнел и с силой прижал телефон к уху.
– Когда? В какой больнице? Через пятнадцать минут я буду там, – сказал он.
Кили непроизвольно положила руку ему на плечо.
– Что-то случилось?
Он посмотрел на ее руку, словно не понимая, как она оказалась там, и дернул плечом.
– Я должен уйти. У моего отца случился сердечный приступ.
– Сочувствую, – пробормотала Кили. Несмотря на бессердечие, которое он только что проявил, ей хотелось быть рядом с ним. – Хочешь, я поеду с тобой?
Лэклен холодно посмотрел на нее.
– Нет. В течение последних месяцев ты не очень-то стремилась оказывать мне моральную поддержку. Разве что-нибудь изменилось?
Вот она, возможность рассказать ему о ребенке! Но Кили промолчала, чувствуя, что момент явно неподходящий.
– Я отвечу на этот вопрос позже.
Лэклен покачал головой.
– У меня нет времени. Никаких "позже" не будет. Давай покончим с этим сейчас, и пусть каждый из нас пойдет своим путем.
Кили вспыхнула.
– Ах вот как! Сначала мы просто встречались, а теперь покончим с этим?
– Да.
– А что, если я люблю тебя? И что, если я беременна?
Лэклен побледнел как полотно.
– Ты идешь на все, чтобы поймать идеального мужчину, но имей в виду, я вовсе не идеален, во мне нет ничего от мистера Совершенство.
Он поспешно вышел из ресторана. Слезы струились по лицу Кили. Она прижимала руки к животу, думая, что осталась одна с ребенком, которому не суждено узнать своего отца.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
"Лэклен не боится ответственности. Он отрицает единобрачие".
Эмма, верная подруга.
Лэклен вбежал в палату, ожидая увидеть тяжело больного, разбитого человека. К его великому удивлению, Дерек Брант сидел в кровати, с неприязнью глядя на опутывающие его провода, подключенные к бесчисленным датчикам.
– Наконец-то! Ты только посмотри на меня! Связали по рукам и ногам, как индейку, которую вот-вот сунут в духовку! Сделай с этим что-нибудь.
Лэклен облегченно вздохнул. Он приготовился к худшему, несмотря на уверения врача и медицинских сестер, но отец сидел в постели с таким видом, словно готовился сбросить оковы и удрать.
– У тебя был сердечный приступ, и за твоим состоянием необходимо следить. – Лэклен прошел по комнате и обнял отца. – Так что оставь в покое эти провода, ладно?
Дерек прижал к себе сына.
– Почему ты так задержался? За это время я мог бы скончаться и отправиться в морг.
Лэклен подавил улыбку. Отец ворчит, значит, все в порядке.
– Я был на вечеринке и приехал, как только мне позвонили.
Дерек Брант фыркнул.
– Вовсю ухаживаешь за своей хорошенькой девушкой, да?
Лэклен попытался стереть из памяти образ Кили, едва он вышел из ресторана, решив думать только о том, как скорее увидеть отца. Однако сейчас, когда он убедился, что с Дереком все в порядке, ее слова с новой силой зазвучали у него в ушах.
– Она больше не моя, – буркнул Лэклен, гадая, была ли хотя бы крупица правды в том, что сказала ему Кили.
В ее глазах промелькнуло выражение боли, когда она призналась, что у нее была проблема с весом, поэтому он убежден в ее правдивости. Этим объясняется, почему она так странно вела себя, стоило ему сделать любое невинное замечание о фигуре.
Но весь этот вздор о любви после того, как он сказал, что между ними все кончено? Не говоря уже о возможной беременности?
Лэклен сокрушенно покачал головой. Уж он-то знает, к каким ухищрениям прибегают женщины, чтобы захомутать мужчину! Взять его мать, к примеру...
– Что произошло между вами? – Отец устремил на него хорошо знакомый взгляд, говоривший: "Даже не надейся, что сможешь обмануть меня, сынок!"
– Она напомнила мне мать, – вырвалось у Лэклена, прежде чем он успел обругать себя за то, что так неуместно затронул тему, неизменно приводившую отца в раздражение. – Она непостоянная, непредсказуемая и не способна проявить честность в отношениях.
Удивительно, но гневный румянец не залил лицо Дерека, что происходило при каждом упоминании о его неверной жене. Вздохнув, Дерек Брант откинулся на подушки.
– Полагаю, сын, нам нужно кое-что прояснить.
Лэклен отрицательно покачал головой.
– Прости, что заговорил об этом, папа. Сейчас не время. Тебе необходимо думать о том, как выздороветь, и не волноваться.
Отец упорно сверлил Лэклена взглядом.
– Я в порядке, – заявил он, – и ты должен выслушать меня.
Лэклен откинулся на спинку стула, зная, что спорить с отцом бесполезно. Он спокойно выслушает его и быстро переведет разговор на другую тему.
– Почему ты говоришь, что твоя молодая женщина напомнила тебе мать?
Лэклен попытался как-то смягчить боль, которую могло вызвать у отца его объяснение. Несмотря на зарок никогда не вступать в длительные отношения с женщиной, не говоря уже о брачных планах, встречаясь с Кили в течение месяца, он изменил свои планы. Он влюбился в нее, а недавно даже купил дом, надеясь убедить ее, что они смогут счастливо жить в браке.
И что же сделала Кили? Чем больше он пытался сблизиться с ней, тем упорнее она отталкивала его, выискивая жалкие предлоги и прибегая к многозначительному молчанию. Сегодня вечером, когда она устроила ему одну из тех сцен ревности, которые так хорошо удаются женщинам, что-то сломалось в нем, и все, что она говорила или делала, больше не имело для него значения.
Признаться, он пошел на вечеринку, чтобы найти предлог порвать с Кили. Вспышка ревности облегчила ему задачу. Даже когда она утверждала, что говорит правду, он видел по ее глазам, что она что-то скрывает. Он не может жить с такой женщиной, не может отдать ей то, что тщательно оберегает с тех пор, как мать покинула его много лет назад, – свое сердце.
Можно было предвидеть, что Кили будет уверять его в своей любви. Так поступает большинство женщин, пытающихся удержать мужчину, даже если у них нет никакой надежды на это, но больше всего его потрясло упоминание о возможной беременности.
Однажды Лэклен случайно услышал разговор своей тетки с отцом. Он понял, что мать воспользовалась беременностью, чтобы женить на себе его отца. Тетка сказала, что это самое отвратительное, что может сделать женщина, и отец не стал возражать.
"Что, если я беременна?"
Кили бросила ему в лицо эти жалящие слова, вызвав в памяти предательство матери, а с такой женщиной он не хочет иметь ничего общего. Он забудет ее и больше никогда, никогда не позволит одурачить себя.
Шишковатые пальцы Дерека Бранта легли ему на руку.
– Рассказывай, сын.
– Ее поведение все время меняется, как у матери. И когда появились проблемы, Кили убежала так же, как сделала моя мать. Я решил порвать с ней, и она тут же попыталась удержать меня. Сказала, будто любит меня и даже... беременна. То есть хотела поймать меня так, как тебя поймала мать.
– Вот черт, – пробормотал Дерек и крепко сжал руку сына, прежде чем тот успел подняться и закончить неприятный разговор. – Твоя мать не заставляла меня жениться на ней. Наоборот.
– Что? – Лэклен подался к отцу и потряс головой. Неужели он не ослышался?
– Гордиться здесь нечем, но что было, то было. Наверное, мне следовало бы раскаиваться, но я смотрю на вас, своих детей, и каждый день благодарю Бога за то, что сделал.
Лэклен нахмурился, отказываясь верить.
– Ты говоришь загадками, отец.
– Когда твоя мать сказала, что беременна, я заставил ее выйти за меня замуж, хотя она призналась, что не любит меня. После того как родился ты, она была счастлива некоторое время, но я видел, что сердце ее не лежит к браку. Поэтому, чтобы привязать ее к себе, я настоял на том, чтобы у нас были еще дети. – Дерек потер глаза, словно пытаясь стереть неприятные воспоминания. – Думаю, она делала это из жалости ко мне. Чем упорнее я старался, чтобы она полюбила меня, тем больше она отдалялась. Я был одержим ею, и это отталкивало ее. В том, что она ушла, есть и моя вина... А Кили – так ее зовут? – совсем не похожа на твою мать. Если она сказала, что любит тебя, ты должен крепко держаться за нее. Искренняя любовь хорошей женщины – самое ценное, что может быть у мужчины.
Тысячи вопросов о матери вертелись у Лэклена на языке, но с ними придется подождать. Отец прав. Ему необходимо вернуть любовь всей своей жизни. Хотя после того, что он заставил Кили пережить, слова или задабривания не помогут ему. Он должен сделать очень важное заявление и, положившись на Бога, надеяться, что она простит его.
Внезапно блестящая мысль пришла ему в голову.
Наступило утро понедельника. Не успела Кили войти, как в ее офис, пританцовывая, вбежала Люси. Костюм в белую и черную полоску придавал ей сходство с игривой молодой зеброй. Обычно Кили забавляли оригинальные одеяния помощницы, но сегодня даже вид полосатой Люси не мог развеселить ее.
– Я принесла не очень хорошее известие.
– К этому мне не привыкать. – Все существование Кили похоже на сводку плохих новостей. Единственная радость – новая жизнь, растущая внутри нее.
– Ротти загнала меня в угол и сказала, что продюсеры шоу Лэклена Бранта требуют, чтобы им показали его сайт. Сегодня.
Кили почувствовала, что в горле у нее встал комок, и яростно заморгала. Больше она не прольет ни одной слезы из-за мистера Несовершенство. Кили рыдала столько, что этого хватит на следующие сто лет. Лэклен недостоин того, чтобы она убивалась о нем.
Несмотря на то, что они расстались, в глубине души у Кили теплилась надежда, что в выходные дни он позвонит ей. Просто чтобы узнать, все ли у нее в порядке. Но телефон молчал, и Кили навестили лишь Эмма и Талия, которые, проклиная всех мужчин на свете, усердно потчевали ее чаем, пончиками и носовыми платками.
По настороженному лицу Люси Кили поняла, что подруги посвятили ее в то, что произошло.
– Ничего страшного, – откликнулась она, решив продемонстрировать уверенность, которой у нее не было. – Все готово. Когда они придут?
Люси поморщилась.
– Они не придут. Хотят, чтобы ты приехала к ним. Куда-то в Алберт-Парк.
Кили вздохнула. Что плохого она сделала, если Лэклен не хочет видеть ее? Неужели она такая ужасная? Наверное, поэтому он отправился на телестудию и уговорил продюсеров посмотреть ее работу, вместо того чтобы проверить все самому.
Вот вам и мистер Совершенство!
Первое, что она сделает, как только вернется домой, – это изорвет тот дурацкий опросник. И предаст огню "Коллекцию Кили".
– Хорошо, я поеду туда. Давай адрес. В какое время меня ждут?
– В три часа. – Люси пошла к двери, но, остановившись на полпути, обернулась. – Ты можешь не возвращаться в офис. Я справлюсь сама.
Кили откинулась на спинку стула и покачала головой.
– Ты знаешь, да?
Люси кивнула.
– Эмма рассказала мне о вашем разрыве. Она не хочет, чтобы я ляпнула что-нибудь о Лэкле... – Люси прижала ладонь ко рту и испуганно посмотрела на Кили расширившимися глазами.
– Можешь произносить его имя, – слабо улыбнулась Кили. – Ты ведь все равно уже назвала его.
– Но то было по делу, – виновато пробормотала Люси. – Раз уж ты упомянула его, я хочу сказать, что всегда готова помочь, если понадобится. Могу сделать куклу вуду, взять несколько острых иголок... ну, ты понимаешь...
– Спасибо, Люси, но я обойдусь без этого. Со мной все будет в порядке.
Люси бросила на нее скептический взгляд, в котором явно читалось: "Ты с ума сошла?", махнула на прощание рукой и вышла, закрыв за собой дверь
Со мной все будет в порядке.
Снова и снова повторяя эти слова, Кили надеялась, что начнет верить им, но они по-прежнему звучали безнадежно и бессмысленно, отражая пустоту, воцарившуюся в ее сердце.
У нее защемило в груди. Опустив голову, она посмотрела на свой плоский живот и прошептала:
– Похоже, малыш, что нас только двое.
Прижав к себе сумку с ноутбуком, Кили постучала в дверь величественного особняка. Хороший дом для тех, кто может позволить его себе! Должно быть, шишки с телевидения зарабатывают кучу денег, если имеют такое здание в Алберт-Парке.
Кили надеялась, что им понравится созданный ею сайт и ее мучения наконец закончатся. Она сотрет имя Лэклена Бранта из памяти раз и навсегда.
– Открыто, – послышался приглушенный голос откуда-то из недр особняка.
Взвалив на плечо сумку. Кили толкнула дверь, и перед ее восхищенным взором предстал блестящий дубовый пол холла, которому, казалось, не было конца. Она вошла, удивляясь, как сильно этот особняк отличается от большинства сумрачных старинных домов. Здесь так много света и воздуха. Правда, она предпочитает более современную обстановку собственной квартиры, но в этом месте, несомненно, есть очарование.
Кили посмотрела на лепной потолок с карнизами и внезапно почувствовала, как у нее по спине пробежала дрожь. Так неизменно происходило, когда поблизости находился единственный мужчина, без которого жизнь стала для нее серой и неинтересной.
– Привет, Кили. Спасибо, что пришла.
Она медленно опустила глаза. Неужели это не слуховая галлюцинация?
В дверях стоял Лэклен. Он выглядел потрясающе: черная рубашка, черный джинсы, слегка взлохмаченные волосы, которые так и хочется пригладить.
Однако после того как он разбил ей сердце, нужно надавать ему пощечин, а не поправлять прическу!
– Что ты делаешь здесь? – спросила Кили с удивившим ее саму спокойствием. Она осторожно поставила на пол тяжелую сумку с компьютером, чтобы не поддаться искушению и не метнуть ее в Лэклена.
– Мне нужно было увидеть тебя.
Кили бросила взгляд на дверь. Однако Лэклену не отказать в смекалке. Он не сделал ни шага в сторону девушки, зная, что в противном случае вынудит ее спасаться бегством. Профессионал, черт подери! Возможно, в прошлом она бы не отступила и боролась бы за мужчину, которого любит, но только не в этот раз. Она открыла ему душу, а что сделал он? Выбросил ее из головы, как вчерашние новости.
Когда они встретились впервые, Кили подумала, что недостаточно хороша для него, и оказалась права. Он ясно дал понять это, сказав, что она не может быть матерью его детей. Что ж, Кили докажет ему. Ей не нужно, чтобы какой-то претенциозный психолог называл себя отцом ее дитя. Кили прекрасно воспитает своего ребенка без помощи мужчины, который считает, будто она недостойна его.
Постаравшись придать голосу выражение крайнего безразличия, Кили сказала:
– Естественно, ведь тебе нужно посмотреть на готовый продукт. Если ты покажешь мне, где здесь стол, я загружу компьютер, и ты сможешь взглянуть на свою новую страницу.
– Я не это имею в виду. – Лэклен сделал ошибку, на шаг приблизившись к Кили. Она немедленно подняла руку, чтобы остановить его.
– Я явилась сюда по делу. Если ты хочешь обсуждать что-то другое, то мне это не интересно.
– Нам нужно поговорить.
Лэклен стоял в полуметре от нее. Слишком близко.