– Ничего, – сказал Джейк. – Наше вмешательство не только не помогло, но и ухудшило ситуацию. Теперь они почти не разговаривают.
Поппи провела весь день в мрачном настроении, она не могла перестать беспокоиться о Майкле, но и понимала, что ничего не может для него сделать. И хотя в том, что он несчастен, не было ее вины – и, если бы ей еще раз пришлось делать тот же выбор, она бы не стала ничего менять – Поппи все равно чувствовала ответственность, как будто, выйдя замуж за Гарри, она разделила с ним его вину.
Разве что Гарри не чувствовал себя виноватым ни в чем.
Поппи подумала, что было бы куда проще, если бы она смогла возненавидеть Гарри. Но, несмотря на его бесчисленные недостатки, что-то в нем волновало ее даже сейчас. Его добровольное одиночество, отказ от эмоциональных связей с людьми, которые его окружают, даже отказ считать отель своим домом – все это было чуждо Поппи.
Как, во имя Бога, если все, чего она хотела, – это близкого человека, который разделял бы ее привязанности, – как она оказалась связана с мужчиной, который был неспособен ни сблизиться, ни привязаться? Все, что нужно было Гарри – ее тело и видимость брака.
Что ж, она могла дать ему гораздо больше. И либо он возьмет все, либо не получит ничего.
Вечером Гарри пришел в их апартаменты, чтобы поужинать с Поппи. Он предупредил ее, что по окончании трапезы собирается встретиться с посетителями в своей библиотеке.
– С кем встретиться? – уточнила Поппи.
– Кое-кто из Военного министерства. Сэр Джеральд Хьюберт.
– Могу я поинтересоваться, о чем пойдет речь?
– Предпочел бы, чтобы вы этого не делали.
Глядя в его непроницаемое лицо, Поппи почувствовала тревожный озноб.
– Должна ли я исполнять роль хозяйки? – спросила она.
– В этом нет нужды.
Вечер был сырым и холодным, тяжелые струи дождя били по крыше и окнам, вымывая мутными потоками грязь с улиц. Холодно-официальный ужин закончился, и горничные убрали посуду и внесли чай.
Поппи высыпала ложечку сахара в темную жидкость, и, помешивая, задумчиво поглядела на Гарри:
– В каком звании сэр Джеральд?
– Генерал-адъютант.
– Чем он заведует?
– Начальник адъютантской службы штаба армии: управление финансами, персоналом, военной полицией. Пытается протолкнуть реформы, направленные на усиление армии. Давно назревшие реформы в свете усиления напряженности между русскими и турками.
– Если война начнется, будет ли Англия в ней участвовать?
– Почти наверняка. Но возможно, что дипломаты разрешат проблему до того, как дело дойдет до войны.
– Возможно, но маловероятно?
Гарри цинично усмехнулся.
– Война всегда выгоднее дипломатии.
Поппи отпила еще немного чаю.
– Мой зять Кэм сказал, что вы усовершенствовали конструкцию стандартного армейского оружия. И что теперь Военное министерство в долгу перед вами.
Гарри покачал головой, показывая, что это пустяк, не стоящий упоминания.
– Я лишь набросал несколько идей, когда об этом как-то зашла речь на званом ужине.
– Очевидно, они оказались очень эффективными, – сказала Поппи. – Как и большинство ваших идей.
Гарри бесцельно крутил в руках бокал с портвейном. Он поднял глаза:
– Вы хотите что-то спросить, Поппи?
– Не знаю. Да. Скорее всего сэр Джеральд будет обсуждать с вами оружие, не так ли?
– Несомненно. Он приведет с собой мистера Эдварда Кинлоха, владельца оружейного завода.
– Я считаю, что такой блестящий ум, как у вас, должен использоваться для лучших целей, чем придумывание более эффективных способов убийства.
Прежде чем Гарри успел ответить, в дверь постучали и объявили о приходе визитеров.
Гарри встал и помог Поппи подняться с кресла, и они вместе пошли приветствовать гостей.
Сэр Джеральд был крупным, коренастым мужчиной; густые седые бакенбарды обрамляли его багровое лицо. На нем была серебристо-серая шинель со знаками отличия его части. При каждом движении от него веяло запахом табачного дыма и какого-то резкого одеколона.
– Почту за честь, миссис Ратледж, – поклонился он. – Я вижу, что донесения о вашей красоте совершенно не преувеличены.
Поппи выдавила улыбку:
– Благодарю Вас, сэр Джеральд.
Гарри, стоявший рядом с ней, представил второго гостя:
– Мистер Эдвард Кинлох.
Кинлох нетерпеливо кивнул. Для него непрошеная встреча с женой Гарри Ратледжа явно была пустой тратой времени. Он хотел как можно быстрее перейти к делу. Все в нем говорило о жестком самоконтроле: то, как он было одет, в узкий темный костюм; натянутая, скупая улыбка; настороженный взгляд; напомаженные и прилизанные лоснящиеся волосы.
– Мадам.
– Добро пожаловать, джентльмены, – произнесла Поппи. – Я оставлю вас, чтобы не мешать вашему разговору. Могу ли я распорядиться, чтобы подали напитки?
– Благодарю, это... – начал было сэр Джеральд, но Кинлох вмешался:
– Это очень любезно с вашей стороны, миссис Ратледж, но не стоит беспокоиться.
Подбородок сэра Джеральда разочаровано опустился.
– Хорошо, – согласилась Поппи. – В таком случае, доброго вечера, я вас покидаю.
Гарри провел пришедших в свою библиотеку, Поппи проводила их взглядом. Ей не нравились гости мужа, и еще больше не нравился предмет их разговора. И главное, ей была противна мысль о том, что изощренный ум ее мужа будет использован для усовершенствования военного искусства.
Удалившись в спальню Гарри, Поппи пыталась читать, но ее мысли все время возвращались к беседе, которая шла в библиотеке. В конце концов, она сдалась и отложила книгу.
Она мысленно спорила сама с собой. Подслушивать нехорошо. Но, в самом деле, насколько этот грех тяжек, если сравнивать его с другими? Что, если есть веская причина подслушать? И если от подслушивания была бы польза, как, например, не дать другому человеку совершить ошибку? Более того, как жена, не обязана ли она помогать Гарри во всем, в чем только может?
Да, ему может потребоваться ее совет. И, несомненно, лучшим способом стать полезной было бы выяснить, что именно он обсуждал со своими гостями.
Поппи на цыпочках пересекла комнаты, подойдя к двери в библиотеку, которая осталась чуть приоткрытой. Она слушала, держась так, чтобы ее не было видно.
– ... вы почувствуете силу отдачи ружья в плечо, – говорил Гарри тоном человека, объясняющего очевидное. – Возможно, есть способ использовать эту силу в практических целях, например, чтобы зарядить следующую пулю. Или, еще лучше, я мог бы сконструировать металлический патрон, в котором бы было бы все вместе: и порох, и пуля, и запал. Сила отдачи автоматически выкидывала бы один патрон и заряжала другой, и оружие могло бы стрелять несколько раз подряд. И при этом оно было бы мощнее и точнее любого уже существующего оружия.
Ответом ему было молчание. Поппи догадалась, что Кинлох и сэр Джеральд, как и она сама, пытались воспринять описанную Гарри картину.
– Боже мой, – наконец выдохнул Кинлох. – Это настолько превосходит... это такой рывок вперед по сравнению с тем, что я сейчас выпускаю...
– Это осуществимо? – сэр Джеральд был краток. – Ибо в этом случае мы бы получили преимущество надо всеми армиями мира.
– До тех пор, пока они не скопируют это, – сухо заметил Гарри.
– Однако, – продолжил сэр Джеральд, – за то время, которое им потребуется, чтобы воспроизвести нашу технологию, мы могли бы расширить империю... укрепить ее настолько... что наше господство стало бы неоспоримым.
– Оно не стало бы неоспоримым надолго. Как однажды отметил Бенджамин Франклин, империя, как и большой пирог, начинает крошиться с краев.
– Что американцы могут знать о создании империи? – заявил сэр Джеральд с презрительной усмешкой.
– Должен напомнить, – негромко заметил Гарри, – что по рождению я американец.
Снова молчание.
– Кому вы служите? – спросил сэр Джеральд.
– Ни одной из конкретных стран, – ответил Гарри. – Это создает затруднения?
– Нет, если вы передадите нам права на производство оружия. И только Кинлох будет иметь лицензию.
– Ратледж, – послышался жесткий, настойчивый голос Кинлоха, – сколько времени вам нужно, чтобы развить эту идею и сделать прототип?
– Понятия не имею, – Гарри, казалось, забавляло рвение собеседников. – Я буду работать над ним в свободное время. Но я не могу обещать...
– В свободное время? – теперь Кинлох негодовал. – От этого зависят огромные деньги, не говоря уже о будущем Империи. О Господи, если бы я обладал вашими способностями, я бы не успокоился, пока не воплотил бы эту идею в жизнь!
Поппи стало не по себе от неприкрытой жадности, звучавшей в его голосе. Кинлох хотел денег. Сэр Джеральд хотел власти.
И если Гарри согласится...
Ей не хотелось ничего больше слышать. Мужчины продолжали говорить, а она бесшумно удалилась.
Глава 18
(перевод – Anastar, бета-ридинг – Москвичка, Фройляйн)
Простившись с сэром Джеральдом и Эдвардом Кинлохом, Гарри устало прислонился спиной к двери библиотеки. Перспектива разработки нового оружия, в котором совместились бы порох, пуля и запал, раньше показалась бы ему интересной задачей.
А сейчас стала лишь досадной помехой. Существовала только одна проблема, решением которой он интересовался, и она не имела никакого отношения к механизмам и оружию.
Разминая мышцы шеи, Гарри вошел в спальню в поисках ночной рубашки. Хотя обычно он спал обнаженным, вряд ли это будет уместно на диване. Перспектива провести на нем еще одну ночь заставила его усомниться в собственном рассудке. Он оказался перед выбором: спать в удобной постели рядом с соблазнительной женой, или одному на узком диванчике... и он собирался выбрать последнее?
Жена, сидя на кровати, пристально смотрела на него осуждающим взглядом.
– Я не могу поверить, что вы участвуете в этом, – объявила она без вступления.
Его измученному мозгу потребовалось мгновение, чтобы сообразить, что она не пошла спать, как они договаривались, а подслушала разговор, который состоялся у него с сэром Джеральдом и мистером Кинлохом. Если бы Гарри не устал так сильно, он, возможно, сообщил бы жене, что ночь – не самое подходящее время для подобных обсуждений.
– Как много вы слышали? – спокойно спросил он, роясь в одном из ящиков гардероба.
– Достаточно, чтобы понять, что вы собираетесь разробатывать для них новый вид оружия. И если это правда, на вас ляжет ответственность за множество смертей и страданий...
– Нет, не на меня, – Гарри стащил галстук и сюртук и бросил их на пол, вместо того чтобы аккуратно положить на стул. – Ответственность за это ляжет на солдат с оружием в руках. На политиков и военных, пославших этих солдат убивать.
– Не будьте лицемером, Гарри. Если бы вы не изобрели такое оружие, то его бы вообще ни у кого бы не было.
Прекратив поиск ночной рубашки, Гарри избавился от ботинок и бросил их на сваленную в кучу одежду.
– Вы считаете, что люди когда-нибудь перестанут изобретать новые способы убивать друг друга? Если я не буду заниматься этим делом, значит им займется кто-то другой.
– Тогда оставьте это кому-то другому. Не позволяйте этому быть вашим наследием.
Их пристальные взгляды встретившись, скрестились. "Ради Бога, – хотел он попросить ее, – не дави на меня сегодня вечером". Напряжение, потребовавшееся для того, чтобы связно вести этот разговор, истощило то немногое самообладание, что еще оставалось у него в запасе.
– Вы знаете, что я права, – упорствовала Поппи, она откинула покрывало и выпрыгнула из кровати, чтобы уверенней противостоять ему. – Вы знаете, как я отношусь к оружию. Для вас это совсем не имеет значения?
Гарри мог видеть очертания ее тела сквозь тонкую ткань белой ночной рубашки. Он мог даже видеть кончики ее грудей, розовые и напрягшиеся от холода. Правильно-неправильно... нет, ему наплевать на пустые нравоучения. Но если бы это изменило ее отношение к нему, если бы послужило причиной установления, хоть небольшого равновесия, он послал бы сэра Джеральда и все британское правительство к чертовой матери. Где-то в глубине души Гарри начался перелом, он испытал нечто абсолютно новое... желание понравиться другому человеку.
Он поддался этому чувству даже быстрее, чем смог осознать это. Гарри открыл было рот, намериваясь сказать Поппи, что поступит согласно ее желанию. Завтра он отправит в Военное министерство сообщение о своем отказе от сделки.
Но прежде чем он успел произнести хоть слово, Поппи спокойно сказала:
– Если вы сдержите свое обещание сэру Джеральду, я уйду от вас.
Не осознавая этого, Гарри шагнул к жене и сжал так, что она начала ловить ртом воздух.
– Это невозможно, – с трудом выдавил Ратледж.
– Вы не можете заставить меня остаться, если я не хочу, – сказала Поппи. – И я не пойду на компромисс, Гарри. Ты сделаешь, как я прошу, или я уеду.
Ад разверзся у него в груди. Она уйдет от него?
Не в этой жизни, и ни в какой другой.
Поппи думала, что он чудовище... хорошо, он докажет, что она права. Гарри будет именно таким, каким она его считала, и даже хуже. Он резко рванул ее к себе, горячая кровь прилила к его паху, когда он почувствовал скольжение муслина по ее упругому, гладкому телу. Схватив ленты сорочки, он потянул их. Его губы двигались по изгибу ее шеи и плеча, запахи мыла, духов и женской кожи заполнили его ноздри.
– Прежде, чем я приму решение, – прохрипел он гортанным голосом, – думаю, сперва я все-таки попробую то, от чего мне возможно придется отказаться.
Ее руки поднялись к его плечам, словно отталкивая.
Но она не сопротивлялась. Поппи держалась за него.
Гарри никогда прежде не был так возбужден, почти до отчаяния. Он держал девушку, упиваясь ощущением ее тела рядом со своим. Распущенные волосы жены пламенным шелком скользили по его рукам. Он взял несколько прядей и поднес мягкие локоны к своему лицу. Они пахли розами, пьянящие отголоски аромата душистого мыла и масляной ванны исходили от кожи. Стремясь сильнее почувствовать нежное благоухание, он глубоко вдохнул.
Гарри рванул ворот ее длинной ночной рубашки. Крошечные, обшитые тканью пуговки застучали по ковру. Поппи дрожала, но не выказала никакого сопротивления, когда он стянул сорочку до талии, позволив рукавам поймать в ловушку ее запястья. Его рука двинулась к одной из ее грудей, казавшихся еще пышнее и красивее в приглушенном свете. Гарри коснулся ее кожи кончиками пальцев, спускаясь вниз, пока один из розовых бутонов не попался между его пальцами. Он легонько потянул за сосок и от этой ласки Поппи задохнулась и прикусила губу.
Ведя Поппи назад, к кровати, Гарри остановился, когда ее бедра натолкнулись на край матраца.
– Ляг, – его голос прозвучал грубее, чем он хотел. Ратледж помог ей откинуться назад, поддерживая руками и поудобнее устраивая на кровати.
Склонившись над порозовевшим телом, он с наслаждением ласкал ее благоухающую розами кожу, соблазняя Поппи... медленными неторопливыми ласками, влажными, искусными и чертовски терпеливыми поцелуями. Он проделал путь языком к тугому кончику одной груди и лизнул твердую вершинку, обхватив ее губами. Поппи застонала, ее тело беспомощно выгнулось, когда он в течение долгих минут посасывал ее грудь.
Стянув с девушки муслиновую сорочку, Гарри бросил ее на пол. Он пристально вглядывался в лицо жены, в равной степени испытывая сильное желание и благоговение. Она была непередаваемо красива, раскинувшаяся перед ним в сладкой страстности... растерянная, взволнованная, неуверенная. Она смотрела отсутствующим взглядом, словно пытаясь, одновременно разобраться во множестве нахлынувших на нее ощущений.
Гарри сорвал с себя одежду и опустился на Поппи.
– Дотронься до меня, – он был неприятно удивлен, скрежещущими интонациями в своем голосе... он никогда и никого прежде не просил об этом.
Медленно ее руки поднялись и скользнули вокруг его шеи. Пальцы Поппи сплелись в коротких завитках у него на затылке. Робкая ласка вызвала у Гарри стон удовольствия. Он лег рядом с ней, осторожно положив руку между ее бедрами.
Приученный работать с тонкими механизмами, Гарри был чувствителен к каждому едва различимому отклику ее тела. Он легко определил, какие ласки ей больше нравились, что ее возбуждало. Когда она увлажнилась, Гарри скользнул пальцем внутрь, и Поппи легко его приняла. Но когда он попробовал добавить второй, девушка вздрогнула и инстинктивно попыталась отстранить его руку. Убрав пальцы, Гарри продолжил нежно гладить ее, уговаривая расслабиться.
Вжав Поппи спиной в кровать, Гарри навис над ней. Он услышал, как участилось ее дыхание, когда расположился между ее бедрами. Но не пытался войти в нее, только позволил почувствовать его давление, длину, упиравшуюся в ее мягкий венерин холм. Он знал, как дразнить, как заставить ее возжелать большего. Он двинулся в самом нежном намеке на толчок, скользя по влажной, сладко уязвимой плоти, затем медленно стал вращать бедрами, добавляя каждому движению чуть больше значения.
Ее ресницы наполовину опустились, между прекрасными бровями залегла легкая складка... она хотела того, что он давал ей. Поппи хотела напряжения, сладкой муки и облегчения. Запах пота смешался с ароматом роз, углубив его, придав легкий намек на мускус, такой дико возбуждающий и пьянящий, что ему захотелось немедленно устремиться вперед. Но Гарри скатился на бок, подальше от соблазнительной колыбели ее бедер.
Он скользнул рукой по ее холмику, и его пальцы снова осторожно вошли в нее, прикосновения были бережными и успокаивающими. На сей раз ее тело расслабилось и приветствовало его. Целуя ее горло, он ловил губами дрожь от каждого стона. Гарри чувствовал слабое, ритмичное сжатие вокруг пальцев, когда начал мягко проталкивать их глубже. Всякий раз, когда она сжимала их со всей силы, он позволял руке скользнуть еще глубже. Поппи часто и тяжело задышала и непроизвольно подняла бедра вверх.
– Да, – шептал Гарри, обдавая горячим дыханием раковину ее уха. – Да, я в тебе, когда ты двигаешься. Покажи мне, что ты хочешь, и я дам тебе этого столько, сколько ты хочешь и так долго, как ты хочешь...
Тугие стенки ее лона сжали его пальцы, вызывая у Поппи чувственную дрожь. Он чувствовал каждую сладкую пульсацию, наслаждаясь ее кульминационным моментом, переживая его с ней.