Через несколько минут Ренато вышел в холл. Лицо его приобрело серый оттенок, голос был напряженный.
- Мама хочет видеть тебя, - сказал он Хизер.
- Как она?
- Страдает. Она во всем винит себя.
- Это абсурд. Я точно знаю, кто виноват, и это не она.
- Так скажи ей это. Говори ей все, что хочешь, только сделай так, чтобы она перестала себя мучить. Ты единственная, кто может ей сейчас помочь.
Хизер проскользнула мимо него в палату Баптисты. Ренато стоял около двери, наблюдая, как Хизер подходит к кровати.
Совсем недавно старушка была неотразима в черном атласном платье, вся в кружевах и бриллиантах. Теперь же она лежала на белых простынях, ее лицо было бледным, она казалась такой маленькой и уязвимой.
- Прости меня, - прошептала она. - Прости меня…
- Вам не за что просить у меня прощения, - быстро прервала ее Хизер. - В этом нет вашей вины.
- Мой сын… обесчестил тебя…
- Нет, - уверенно ответила Хизер. - Меня могут обесчестить только мои собственные действия. И ничьи больше. В этом нет никакого бесчестья. Это пройдет, а жизнь будет продолжаться. - Она взяла Баптисту за руку. - И для вас тоже.
Баптиста посмотрела ей в глаза.
- Я думаю, у тебя… необыкновенное сердце, - проговорила она. - Мой сын дурак.
Хизер наклонилась к ней, улыбаясь.
- Большинство мужчин дураки, - сказала она. - Мы же это знаем, правда? Но мы не должны страдать от их глупости.
Лицо Баптисты прояснилось.
- Храни тебя Бог, - прошептала она. - Не уезжай.
- Я не уеду до тех пор, пока не буду знать, что вы в порядке.
- Я скоро вернусь домой. Пообещай мне, что будешь там, когда я приеду, - в голосе Баптисты послышались требовательные нотки. - Пообещай мне.
Хизер в смятении смотрела на нее. Больше всего сейчас она хотела бежать с Сицилии.
- Пожалуйста… - начала она. - Я не могу…
- Пообещай ей! - грубо приказал Ренато.
Баптиста начинала волноваться, что сейчас ей было абсолютно противопоказано.
- Обещаю, - торопливо сказала Хизер. - Я буду дома, когда вы приедете. А сейчас я оставлю вас с вашей семьей.
- Ты будешь дома, - повторила Баптиста. - Ты дала слово.
- И я человек слова. Не волнуйтесь. - Сказав это, она вышла из палаты.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Зловещая тишина царила в резиденции семьи Мартелли. Почти все уже разъехались.
Свадебный торт суеверные гости трогать не стали. И теперь он одиноко возвышался на столе, символизируя союз двух любящих людей, которого никогда уже не будет.
Хизер стояла в полутьме большого холла и смотрела на торт, украшенный крошечными фигурками жениха и невесты. Она оказалась в ловушке, из которой не было выхода. Позади было слишком много тяжелых воспоминаний, а дорогу вперед закрывало ее обещание.
Она почувствовала легкое головокружение и вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего вечера. Она представляла себе, как они с Лоренцо разрежут торт, а фигурки она сохранит как символ счастья. Что ж, они все еще стояли на месте. Раз хотела, так бери их…
На этом Хизер сломалась. Весь день состояние Баптисты помогало ей не думать о произошедшем. Но теперь она осталась одна, и некому было ее защитить. Лоренцо не любил ее, он бросил ее в церкви. Сон, о котором она мечтала, воплотился в жизнь в виде грандиозного фарса.
Хизер забыла о сомнениях, вертевшихся в ее голове прошлой ночью.
В этот момент ее волновало другое. Воспоминания о том, как Лоренцо ухаживал за ней, каким был милым, добрым, веселым. Так беззаветно восхищался ею. Ее чувства, возможно, были лишь страстной влюбленностью, но они были настоящими, что теперь приносило ей такую боль. Она закрыла глаза ладонями и облокотилась на стол. Она старалась перебороть слезы.
"Я не буду плакать. Я не буду плакать".
По крайней мере, сейчас. Она продержится до тех пор, пока не останется одна, вдали от этого дома, вдали от этого острова и, что самое главное, вдали от Ренато Мартелли.
Звук шагов заставил ее повернуться. Ренато молча стоял и наблюдал за ней. Возмущенная его вторжением, она взяла себя в руки и заговорила как можно спокойнее:
- Как себя чувствует мама?
- Она уснула, когда я уходил. Доктора говорят, ничего страшного, это был просто обморок.
- И она вне опасности?
- У нее слабое сердце. Но это не инфаркт.
- Хорошо. Значит, я скоро смогу уехать?
- Если ты хочешь сделать ей больно. Она приняла тебя как дочь…
- Но я ей не дочь, - резко сказала Хизер. - И никогда…
- Ты не понимаешь. Я говорю не об официальной стороне. Я хочу сказать, что она любит тебя.
Как только ты приехала, она сразу пустила тебя в свое сердце. Разве ты этого не чувствуешь?
- Чувствую. И для меня это много значит, но теперь…
- Теперь ты повернешься к ней спиной? Так ты отплатишь ей за ее доброту?
- Я же сказала, что дождусь ее возвращения из больницы. Большего я обещать не могу.
Прозвучавший голос поразил ее саму. Он был ледяным, не передающим никаких эмоций. Или, может быть, эта напряженная, суровая женщина, не проронившая за весь день ни одной слезинки, и была она?
В этот момент появилась горничная. Она сказала что-то Ренато на сицилийском.
- Она спрашивает, что ей делать с тортом, - перевел он.
Хизер бросила на него ошеломленный взгляд. Хотелось есть. Она была разбита, нервы ее находились на пределе. Хизер казалось, что от переутомления у нее скоро начнутся галлюцинации. И простой вопрос горничной застал ее врасплох, чуть не доведя до истерики.
- Откуда мне знать? - воскликнула она. - Я никогда раньше не оказывалась в подобной ситуации. Предложи ты что-нибудь. Ведь у тебя всегда есть ответы на все вопросы.
Он передернулся, но сохранил самообладание.
- Я скажу, чтобы его отослали в детский дом.
- Хорошая идея. Только попроси ее снять макушку и отдать мне.
Ренато так и сделал. Горничная встала на стул и потянулась к верхней части торта, на которой под аркой из цветов стояли жених и невеста. Но вдруг рука ее дрогнула, и фигурка жениха упала на пол, расколовшись на две части. Ренато кивнул горничной, и та поспешно удалилась.
- Зачем тебе нужна эта часть? - спросил он, пока Хизер изучала кусок торта.
- Чтобы поесть, разумеется. По-моему, невеста должна попробовать собственный свадебный торт. Ты так не считаешь? - Она взяла острый нож и стала разрезать торт. - Присоединяйся.
- Я не думаю…
- Тогда налей мне шампанского. Ты же не откажешь мне в торте и шампанском в такой великий для меня день?
Он нашел два бокала и наполнил их.
- Когда ты последний раз ела?
- Вчера. Сегодня утром мне не хотелось.
- Может, не стоит пить шампанское на голодный желудок?
Она наполнила два бокала и протянула один ему.
- Выпей со мной. За этот чудный день, подготовленный тобой.
- Хизер, я понимаю, ты ненавидишь меня…
- Ты мне омерзителен. Я тебя презираю. - Она осушила свой бокал и наполнила его снова. - Интересно, насколько правдиво письмо Лоренцо. Скажи мне, когда он раньше времени вернулся из Стокгольма, это было, потому что он хотел все отменить, да?
- Послушай…
- Ответь мне, черт тебя подери!
- Да, - неохотно ответил он. - Он сказал мне, что сомневается.
- И ты решил все уладить сам, никому ни о чем не говоря?
- Я не хотел тебя ранить. Мы с Лоренцо поговорили, и я… - Казалось, он не знал, как продолжить свою мысль.
- "Убедил меня этого не делать" - так написал Лоренцо. То есть ты приказал ему жениться на мне, хотел он этого или нет. Как ты посмел? Ты что, принимаешь меня за безмозглое создание, не имеющее ни собственного мнения, ни чувств, ни независимости?
- Нет, но после того, что ты мне рассказала… про твоего бывшего жениха…
- Ты рассказал ему об этом? - опешив, выкрикнула она. - О, да, ты сделал все, чтобы унизить меня! Представляю: "Ты не можешь бросить ее, Лоренцо. Бедняжку уже один раз так оставили. Ты должен выстоять до конца, даже если ты этого не хочешь".
- Было бы лучше, если бы я позволил ему отказаться исполнить свой долг?
Сверкая глазами, она в ярости продолжала:
- Он все равно отказался. Ты просто создал все условия, чтобы это произошло в наиболее неподходящий момент. И, кстати, почему долг? Я собиралась выйти замуж по любви и думала, он тоже любит меня. Я не хочу мужа, который, женясь на мне, лишь исполняет свой долг. Если бы мы разорвали наши отношения в Лондоне, я бы справилась. Там у меня были друзья, работа, стиль жизни. Но ты хотел, чтобы мы поженились, потому что тебе так было удобно. Тебе пришлось выступить в роли Бога, потому что тебе так было удобно. И теперь Лоренцо испарился, я унижена, твоя мать больна. А все только потому, что Ренато Мартелли делает все всегда по-своему. - Он не ответил, но застывшее его лицо заставило ее остановиться. - Извини, - устало произнесла она. - Я не хотела списывать на тебя болезнь мамы.
- Это же правда.
- Да, но я не должна была так говорить, я…
Ее голос сорвался, она прикусила губу. Нет, она не будет плакать, не будет…
- Хизер… - Он протянул к ней руку, но она отпрянула назад с горящими глазами.
- Предупреждаю, Ренато… если ты до меня дотронешься, я отвечу грубо.
Он остановился.
- Наверное, на сегодня достаточно сказано. - Он вздохнул. - Уверен, ты хочешь, чтобы я сейчас ушел.
Она не ответила. Жесткое выражение застыло на ее лице. Уходя от нее, Ренато почувствовал что-то, но не знал, что это такое. Он никогда не испытывал страха, и поэтому теперь это непонятное чувство, вызвавшее у него небольшой испуг, застало его врасплох. Он совершенно не знал эту женщину, у которой, похоже, вместо сердца в груди был камень. Он знал только, что совершил что-то очень нехорошее.
На следующее утро, когда уехали все оставшиеся гости, Ренато нашел Хизер.
- Я подумал, что ты захочешь узнать, - сказал он, - где Лоренцо. Он сейчас в Неаполе с друзьями.
Произнося эти слова, Ренато старался не смотреть на Хизер. Так он мог хотя бы сделать вид, что не замечает ее бледность и другие признаки бессонной ночи. И он не мог не почувствовать, как она напряглась, услышав имя Лоренцо.
- Он знает, что его мать больна? - тихо спросила Хизер.
- Нет, я с ним не разговаривал.
- Но ты должен ему сказать, чтобы он мог вернуться и навестить ее.
- В этом нет никакой нужды, - резко ответил он. - Она вне опасности, и уже завтра ее привезут домой.
- Но, думаю, она хотела бы его увидеть.
- Да, и тут же расстроиться.
- Мне кажется, ты не прав, - строго возразила она. - Ей намного сложнее быть в неизвестности, гадать, где он и что с ним.
После небольшой паузы она подняла глаза на Ренато и поймала его удивленный взгляд.
- Похоже, ты намерена вернуть его обратно, - тихо произнес он.
Раньше Хизер даже и не догадывалась о взрывной силе своего характера. Теперь же любое слово Ренато вызывало в ней ярость.
- Как у тебя хватает наглости говорить такие слова! Между нами все кончено. И я никогда уже не выйду за него.
- Возможно, ты действительно так думаешь. Но если он сейчас вернется и подключит все свое обаяние…
- Да, ты, конечно, знаешь силу его очарования, - тихо отозвалась она. - Ведь именно ты приказал ему использовать его на всю катушку, только в своих корыстных целях.
Она слышала, как он тихо вздохнул, и поняла, что попала в яблочко. И почувствовала, что рада этому. Пусть и он теперь пострадает так, как страдала она.
- К тому же, - прибавила она, - не думаю, что он захочет отвоевывать мое прощение. Тем более если учесть, каких сил ему стоило избавиться от меня.
Как она ни пыталась, у нее не получилось скрыть дрожь в голосе. И эта дрожь отозвалась нежностью в голосе Ренато.
- Он хотел избавиться не от тебя, а от меня. Уж поверь мне, я знаю своего брата лучше, чем ты. Он начинает ценить все по-настоящему, только когда теряет.
- Так, значит, еще есть надежда, - с иронией в голосе произнесла она. - Лоренцо разыграет передо мной сцену раскаяния. Я буду такой дурой, что прощу его. И снова звон свадебных колокольчиков, возвращаем обратно всех гостей… Эй, священник! Ренато Мартелли еще раз пытается провернуть свое грязное дельце!
- Боже мой! - крикнул он. - Неужели ты не понимаешь?.. - Он замолчал. - Извини. Просто я не могу найти подходящих слов.
- А ты никогда не задумывался, что их просто может не быть?
- Боюсь, ты права. Хизер, позволь мне извиниться перед тобой. Я никогда не думал, что может произойти что-нибудь подобное.
- Конечно, не думал. Ты же хотел устроить жизнь по-своему. И к черту желания и чувства других людей! Этой ночью я много думала и вспомнила кое-что интересное. Во-первых, никто и не думал говорить о браке, пока этого не сделал ты тем вечером в Лондоне. Ты сказал, что Лоренцо подумывает о свадьбе, но твои слова свалились на него как снег на голову. Я видела его реакцию. Тогда я подумала, что он просто растерялся, но на самом деле он был сильно поражен.
- Он говорил мне, что если бы он думал о браке, то женился бы именно на тебе…
- Если бы? Это "если бы" играет здесь главную роль. Я зла на тебя из-за того, что ты сделал с Лоренцо, так же сильно, как из-за того, что ты сделал со мной. Ты толкнул его на то, к чему он не был готов. А теперь выходит, что он виноват во всем.
- Но он мог бы противостоять мне и отказаться, - раздраженно ответил Ренато.
- О, какие речи! Кто может тебе противостоять?
- Ты.
- Много хорошего мне это принесло! А сейчас, я считаю, ты должен вернуть его, чтобы он навестил мать. Скажи ему, что с моей стороны не будет никаких слез или упреков. Ему не в чем себя винить.
- Не в чем винить? После того, что он с тобой сделал?..
- После того, что ты со мной сделал. Лоренцо пытался поделиться со мной своими сомнениями, но ты его остановил. Если бы мы с ним поговорили, я отпустила бы его сразу. Мы бы все тихо и спокойно уладили дома. Вместо того, чтобы делать все на публике. И этого добился ты. Так что передай ему: ему не стоит переживать.
- Если бы мы могли поговорить спокойно, я сказал бы тебе, как я восхищаюсь тобой, твоим чувством собственного достоинства, твоим мужеством в этой ситуации. Но я знаю, что мое восхищение вызовет в тебе лишь презрение.
- Впервые ты оказался прав, - неприветливо ответила она. - А сейчас, пожалуйста, иди и позвони Лоренцо.
Весь остаток дня Хизер провела в больнице. Баптиста в основном спала, но, просыпаясь, тут же смотрела на стул около окна и с облегчением вздыхала, видя на нем Хизер. Когда приехал Ренато, Хизер встала и пошла к двери. Но она не успела выйти, когда он тихо сказал матери, что Лоренцо вечером будет дома.
Оказавшись в холле, она пошла выпить кофе. Скоро к ней присоединился Ренато.
- Ты была права, - сказал он. - Мама повеселела, когда я сказал ей о Лоренцо. С твоей стороны было великодушно проявить такую настойчивость. Надеюсь, тебе будет не слишком тяжело.
- Мне уже все равно, - ответила она.
- Хотелось бы верить, что это правда.
- А это имеет какое-то значение? Сейчас самое главное - здоровье твоей матери.
- Но твое состояние тоже важно. Нам надо будет поговорить…
- Я так не думаю.
- Но ты же понимаешь, что нельзя оставить все так, как есть.
- Конечно. Когда ей станет лучше, я верну "Белла Розария" и уеду обратно в Лондон.
- Я не это имел в виду.
- Больше нам говорить не о чем, Ренато. А теперь я пойду к ней.
К вечеру Баптиста полностью пришла в себя и стала прислушиваться к каждому звуку.
- Он скоро приедет, - пообещала ей Хизер.
- Но, дорогая, не разобьет ли встреча с ним твое сердце?
- Сердца не разбиваются так легко, - ответила она с уверенной улыбкой.
- Разбиваются, по крайней мере, на какое-то время.
- Я хочу вам сказать кое-что, - поспешно заговорила Хизер. - Дело не только в потере Лоренцо… Я потеряла все. Помните, тогда, в "Белла Розария", я сказала вам, что с момента моего приезда сюда мне казалось, будто все складывается как надо. Я была уверена, что судьба привела меня в мое место для того, чтобы я вышла за своего суженого. - Она горько усмехнулась. - Но теперь я еще раз убедилась, как сильно может заблуждаться человек.
- Я не думаю, что ты заблуждалась.
- Нет, я была в заблуждении. Я неправильно толковала все знаки, даже себя саму. Ведь я совершенно другая. Я сейчас даже не узнаю свою реакцию на происходящее. Раньше я выплакала бы себе все глаза. А теперь мне, наоборот, хочется сделать что-то такое, чтобы показать всему миру: со мной шутки плохи.
- Это реакция настоящего сицилийца, моя дорогая, - сказала Баптиста. - А то чувство, которое ты испытывала, когда приехала сюда, было настоящим. Только его вызвал не Лоренцо, а Сицилия. Она шептала тебе, что здесь твой дом.
- Какая милая теория…
- Поверь, это не старческие бредни. Дорогая моя, подумай. Забудь о Лоренцо и подумай о земле. Я видела, как ты любовалась ею, стоя на террасе и не думая, что кто-то наблюдает за тобой.
- Или ранний вечер с таким странным нежно-золотистым светом, которого больше нигде не увидишь, - прошептала Хизер почти про себя.
- И язык, который так легко тебе дается, - напомнила Баптиста. - На самом деле все в этой стране дается тебе легко. Даже жара.
Да, подумала Хизер. Она расцветала под этим солнцем.
Но все было кончено. Случившееся в церкви прояснило ее разум, отодвинув на задний план чувства и эмоции. Она вернется в Англию и снова обретет себя. А что уж тогда она будет чувствовать - это ее личное дело, которое больше никого не касается.
- Я англичанка, мама. И принадлежу тому миру.
- Нет, ты принадлежишь этому миру, - строго сказала Баптиста. - И ты должна остаться.
Хизер шокировала мысль, пришедшая ей в голову.
- Нет! Если я правильно поняла ваши слова… Я теперь никогда не смогу выйти за Лоренцо.
- Конечно, нет. - Она замолчала, услышав шаги за дверью.
Дверь открылась, Хизер, собрав в кулак всю силу волю, обернулась и увидела Лоренцо. Баптиста радостно вскрикнула и распахнула сыну свои объятья. Он подбежал к ней.
Хизер попыталась уйти до того, как он ее заметит, но в этот момент он поднял голову, и по его лицу пробежала тень смешанных чувств.
- Я оставлю вас наедине, - сказала она, чмокнула в щеку Баптисту и быстро удалилась.
Все произошло так быстро, что Хизер даже не успела ничего почувствовать. И только в холле эмоции нахлынули на нее. Разум говорил ей, что из их брака никогда ничего бы не получилось. Но прошло еще слишком мало времени, чтобы при виде Лоренцо она могла не чувствовать боль. Она замедлила шаг и прильнула к стене, зажав рот рукой.
- Хизер! - послышался голос Ренато.
Она подняла глаза.
- Твой брат приехал, - сказала она. - Я оставила их одних.
- Ты в порядке?
Она озабоченно усмехнулась.
- А с чего бы мне быть не в порядке? Я еду домой. Спокойной ночи.