Одна овцеферма очаровала ее. Она задавала множество вопросов, чем заслужила одобрение окружающих. На смеси английского, итальянского и сицилийского она объяснила им, что ее дядя тоже разводил овец.
- Я проводила каникулы на его ферме, и он разрешал мне помогать ему. Мне это очень нравилось.
- А какие породы овец он разводил? - спрашивали крестьяне.
- Черномордых, ангорских… - Их беседа продолжалась долго и доставила удовольствие обеим сторонам.
Они показали ей своего лучшего барана, обсудили очень высокие ветеринарные счета.
По дороге назад Хизер увидела, что двери домов на главной улице Эллоны были раскрыты и жители наблюдали за ними. Местный священник вышел поприветствовать их, и они остановились, чтобы зайти к нему на чашку чая. Было очевидно, что такое поведение людей имело какую-то причину. И Хизер боялась, что начинала о ней догадываться.
- Завтра поедем на лошадях, - сказал Ренато, когда они приехали на виллу.
- Ты завтра опять приедешь?
- Я останусь на ночь. Ты же не имеешь ничего против?
- Вовсе нет, - вежливо ответила она. - Я скажу Джокасте.
- Не утруждай себя. Она уже отнесла вещи в мою комнату.
Было ясно, что он был любимчиком Джокасты, которая не только распаковала его вещи, но и заказала его любимую еду. Итак, он хозяйничал в доме. Но, с другой стороны, она же сама постоянно говорила, что "Белла Розария" не принадлежит ей по-настоящему. На что же ей было жаловаться?
Они насладились последними лучами солнца, гуляя по саду.
- Мне нравилось играть здесь, - вспоминал Ренато. - Это было самое подходящее место для игры в разбойников. Я собирал мальчишек из деревни, и мы устраивали войны.
Она улыбнулась.
- Интересно, как Баптиста относилась к таким играм в саду?
- Она не была против. Самое главное, чтобы в этом саду царило счастье, говорила она. - Они дошли до розовой беседки и присели на деревянную лавочку. - По вечерам я часто заставал ее сидящей здесь с закрытыми глазами.
- А ты когда-нибудь задавался вопросом, почему? - осторожно спросила Хизер.
- Ты хочешь спросить, знаю ли я про Федерико? Да, мне рассказал эту историю главный садовник. Он работал здесь долгие годы и все знает. К тому же, когда молодой человек так неожиданно исчез, было много слухов.
- Это было для Баптисты самым тяжелым, - сказала Хизер. - Неизвестность. Ты не думаешь…
- Сомневаюсь, дедушка не терпел непослушания.
Они ужинали в библиотеке рядом с открытыми окнами во французском стиле. Ренато рассказывал про виллу, какой помнил ее с детства.
- Я всегда знал, что в мамином сердце она занимает особое место. Наверное, поэтому я тоже очень сильно полюбил ее. Резиденция всегда была просто зданием, а "Белла Розария" - чем-то необычным.
- Так возьми ее себе.
Он иронично взглянул на нее.
- Есть только один способ сделать это.
- Никакой свадьбы, - тут же ответила она. - Мы же уже договорились.
Он пожал плечами.
- Моя мама очень властная женщина, а я человек с сильно развитым чувством долга.
Она поставила локти на стол и посмотрела ему в глаза.
- Чушь! - сурово сказала она. - Я не знаю, что за игру ты затеял, но можешь о ней забыть. Никакой свадьбы. Ни сейчас, ни когда бы то ни было. Считай это окончательным решением.
Он улыбнулся.
- А мое мнение не спрашивается?
- Перестань! Я знаю, что ты просто придуриваешься, но нечестно распускать слухи по деревне. Думаешь, я не понимаю, почему они так усиленно наблюдали за нами весь вечер? А священник, можно сказать, дал нам свое благословение. Ты должен прекратить это. Это несправедливо.
- По отношению к кому?
- По отношению к ним. Им, очевидно, нравится эта идея.
- Да, ты пользуешься здесь популярностью. А то, что ты смыслишь в овцеводстве, облетит сего дня всю округу. Все видят уместность нашего брака так же ясно, как и мама.
Хизер не попалась на эту удочку.
- Я иду спать, - сказала она.
- Правильное решение. А завтра начнем пораньше. И не опаздывай. Я не люблю женщин, которые заставляют меня ждать.
Эта фраза была столь провоцирующей, что она сказала, подтрунивая:
- Я обязательно займусь твоим воспитанием.
- Желательно, как советовала мама, днем и ночью. Видишь, мы уже ведем себя как счастливая женатая пара.
Не в силах сдержаться, она рассмеялась. Ей надо было хотя бы попытаться держаться от него на расстоянии. Но чудесное вино и компания мужчины, который, несмотря на свое несносное поведение, оставался для нее самым загадочным и привлекательным в мире, делали свое дело.
- Сегодня ты смеешься куда лучше, чем в последний раз, - одобрительно отметил он.
Та ночь, вспомнила она, когда ее смех срывался на рыдания, и он поцеловал ее с такой нежностью, ощущение от которой с тех пор не покидало ее. Он поймал ее взгляд, но она тут же отвернулась, смутившись. Она уже не знала, чего хотела.
Они вместе поднялись по лестнице. Около ее двери он взял ее за руку и нежно сказал:
- Спокойной ночи, Хизер.
И не дожидаясь ответа, отправился в свою комнату.
Закрыв за собой дверь, она еще долго стояла, слушая единственный звук, нарушавший тишину, - биение своего сердца. Он придет к ней этой ночью. Она в этом не сомневалась. Подумав об этом, она повернула ключ в замке, оставив дверь незапертой.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Когда они встретились за завтраком, она была не в лучшем настроении. Он и не пытался попасть к ней в комнату.
Та легкость, с которой он устоял перед ней, была вариантом расчета. И причем более оскорбительным. Хизер покраснела, вспомнив, как оставила свою дверь открытой, а он даже не попытался зайти. Плюс ему. Если она сейчас расслабится, он возьмет контроль над ситуацией в свои руки. А этого она не должна позволить.
Он, казалось, не замечал ее напряжения. Да и он сам был чем-то раздражен. За завтраком говорил и улыбался мало, вообще выглядел усталым.
Лошади были готовы. Вскоре после того, как они отправились в путь, Хизер поняла, что Ренато был прав вчера, говоря, что история с овцами облетит всю округу. Все жители деревни считали, что помолвка уже состоялась, и одобряли выбор своего хозяина.
Красота дня скоро сказалась на них обоих, улучшив настроение и сняв напряжение. Они остановились у фермы и расположились на солнышке, попивая терпкое домашнее вино с козьим сыром. Сицилия очаровала Хизер с самого первого момента. И каждый день она открывала в этой чудной стране новые интересные вещи.
- Как это красиво, - сказала она, указывая на руины греческого храма, вокруг которого мирно паслись козы и овцы. - Великая, древняя цивилизация бок о бок с современным миром. Храм не пугает овец, и овцы не портят прекрасный вид храма.
- Ты говоришь сейчас как истинная сицилийка, считая Сицилию отдельной страной, а не частью Италии.
- Сицилия больше чем просто отдельная страна. Это отдельный мир, не похожий ни на какую другую часть света. Такого нигде больше не найдешь.
- И ты сможешь оставить все это? Повернуться спиной, забыв о гостеприимстве, которое оказала тебе эта страна?
- Ты очень умный человек, - вздохнув, сказала Хизер. - Ты снова смог обвести меня вокруг пальца. Твоя мать приняла решение, жители деревни одобряют выбор, отец Торрино уже рассказывает мне, во что обойдется починка крыши церкви… И все это потому, что ты дал им понять: все уже решено. Я чувствую себя как последний элемент в этой мозаике.
- Хорошее сравнение, - отметил он, тактично обходя все ее обвинения. - Это и есть мозаика, в которой все части вместе составляют одно целое. Ты приходишь в нашу жизнь из другой страны. У тебя другие ценности, другой язык. Но в нашей мозаике есть пустующее место, которое по контурам как раз подходит тебе и которое ждет тебя. И то другое, что ты принесешь с собой, только обогатит нас. Все видят это. Почему ты не хочешь этого признать?
- Возможно, потому, что ты вошел в мою жизнь, играя другую роль, - угрюмо сказала она.
Он одарил ее своей улыбкой, которая только сбивала ее с толку.
- Я же не такой уж плохой.
- Нет, ты плохой!
- Нет, не плохой.
- Плохой!
Они вместе рассмеялись. Так приятно было сидеть и весело болтать под ярким теплым солнышком. Еще чуть-чуть, и она сдастся. Но вдруг какой-то вредный бесенок заставил ее спросить:
- Почему ты передумал? Ведь пару недель назад ничто на свете не могло заставить тебя пересмотреть свое решение.
- Мама провела со мной воспитательную беседу. И так как она держит меня в страхе, я сдался. Но очень неохотно, - добавил он сурово.
- Перестань. Я же тебя серьезно спрашиваю.
- Хорошо, давай поговорим серьезно. Такие браки могут сработать, когда ни одна сторона не ожидает от них ничего сверхъестественного. А мы с тобой оба видели, что происходит в обратном случае, так ведь?
- Если это так называется, - сказала она со вздохом, - то да.
- Давай назовем это сделкой. Дай согласие, и я позвоню маме. Хотя я думаю, она уверена, что все уже решено.
Она нахмурила брови.
- Решено? Подожди-ка минутку. Еще пока никто ничего не решал.
Он в сердцах махнул рукой.
- Я неправильно выразился. Просто я сказал ей, что если мы с тобой все спокойно обсудим…
- Ты уверил ее в том, - выпалила Хизер, прищурив глаза, - что я все равно сдамся. "Мне потребуется лишь пара часов, чтобы все ей растолковать, мама, и потом можешь рассылать приглашения". Мне хватает и того, что ты ввел в заблуждение всех здесь, но как ты мог еще и маме сказать, что все улажено?
Она поспешно поднялась.
Ренато выругался и тоже поднялся.
- Хизер, ты можешь меня выслушать?
- Нет, мне и так все понятно. Ты повлиял на меня, желая выдать замуж за Лоренцо. Теперь ты думаешь, что снова сможешь оказать на меня влияние. Надо оградить тебя от общества, заперев в какой-нибудь клетке и ограничив доступ. Ты последний мужчина, за которого я бы вышла замуж.
- Но я ведь дал ей свое слово.
- А мое слово - нет.
- Ты находишься на Сицилии, где слово женщины против слова мужчины не стоит ничего.
- Что ж, возможно, я не настолько сицилийка, как вы думаете.
- Почему ты не можешь принять неизбежное?
- Потому что я не считаю это неизбежным. Я создана для лучшей жизни. И вовсе не для того, чтобы спасать тебя от твоей же гордости. Возвращайся к своим случайным знакомым, Ренато. Плати им и тут же забывай о них. Это все, на что ты способен.
Его глубокий вздох сказал ей, что она попала в цель. Она понеслась туда, где были привязаны лошади. Фермер был рядом и улыбнулся ей так же, как и все остальные. Да, она оказалась в ловушке. Хизер поблагодарила крестьянина за гостеприимство, вскочила на лошадь.
Она гнала животное быстрее и быстрее, как будто так она могла избавиться от всех бед, появляющихся у нее в присутствии Ренато Мартелли. Она слышала, как он скачет сзади, стараясь догнать ее и крича ей что-то.
Она не могла разобрать слов и не обратила внимания на знаки, которые предупреждали об опасности: резкий спад температуры и потемневшее небо. Первый удар грома застал ее врасплох. Лошадь встревожилась, споткнулась, но поскакала дальше. В следующую секунду Ренато догнал ее.
- Езжай к храму, - крикнул он. - Он ближе фермы.
Хизер не успела ответить, как раздался еще один удар грома и небеса разверзлись. Потоки воды хлынули на нее, стуча по ней тысячью молоточков. Они промокла до нитки в первую же секунду.
- Быстрей, - крикнул он.
Она уже не видела храма и поскакала за Ренато. Неожиданно перед ней появилась стена.
- Туда, - крикнул Ренато, показывая в дальний угол. - Там есть прикрытие.
Но это прикрытие оказалось слишком маленьким, туда поместились только напуганные животные. А Хизер с Ренато пришлось остаться под открытым небом.
Шум дождя, гром, жестокое прикосновение холодной воды к ее телу - все это, как ни странно, поднимало Хизер настроение. Ренато видел перед собой не ту женщину, которую знал. Этой женщине суровость природы приносила лишь удовольствие. Она повернулась к нему и громко рассмеялась. Он с силой притянул ее к себе.
Какое удовольствие ей доставляло целовать человека, теряющего контроль над ситуацией, человека, который хотел ее почти против своего собственного желания. Прикосновение его губ завораживало. Он страстно целовал ее рот, нос. Она прильнула к нему. Дождь промочил их одежду до такой степени, что ее уже как будто не было. Сердце Хизер готово было выскочить из груди. Он чувствовал это и приложил к ее груди руку.
- Ты когда-нибудь чувствовала себя так с Лоренцо? - требовательно спросил он. - Есть какая-нибудь разница?
- Нет, - выкрикнула она. - Вы с Лоренцо одинаковые - эгоисты!
Она сама не понимала, какое упрямство помогало ей устоять перед человеком, держащим в своих руках ее сердце и чувства. Но первобытный, мудрый инстинкт подсказывал ей, что нельзя дать Ренато одержать такую легкую победу. Она не знала, что ждало их в будущем: любовь или просто страсть. Но что бы это ни было, оно будет построено на том, что происходило между ними сейчас. И если она не настоит на своем, то потом сильно об этом пожалеет.
Но он тоже понимал это. И потому делал все, чтобы сломить ее. Его губы шептали ей о страсти и удовольствии. Страсти настолько сильной, что от нее нельзя было скрыться. Удовольствии настолько безмерном, что невозможно было перед ним устоять.
"Ад - это когда желаешь, не любя".
У них было желание, но не было любви. А брак, основанный лишь на страсти, мог привести только к разочарованию. Она не должна забывать об этом. Но как быть, когда ее тело требовало то, что мог дать только один человек во всем мире, и этот человек сейчас рядом с ней?..
Так же внезапно, как начался, ливень закончился. Она высвободилась из его объятий и отвернулась в сторону, но это ей не помогло. Их окружали высеченные фигуры и статуи, изображавшие Цереру и изобилие, которым она повелевала. Там были созревшие початки кукурузы, спаривающиеся животные, мужчины и женщины, объединенные неистовым желанием.
Церера была беспощадной богиней, которая поклялась любой ценой сделать людей, находящихся в ее подчинении, плодоносными. Дабы искусить их, она открыла им сладость страсти. Но когда ее цель была достигнута, страсть превратилась в пепел.
Ренато подошел к ней сзади.
- От этого никуда не денешься, - сказал он. - Тем более в этом месте, которое было создано как напоминание о том, что мы всего лишь беспомощные людишки в руках богов.
- Ты веришь в это?
- Я верю в то, что есть силы, которым мы не можем противостоять.
- А что, по-твоему, хотели дать нам боги? - спросила она.
- Могу сказать тебе, что они не хотели нам давать. Они не хотели дать нам спокойную жизнь. Мы с тобой никогда не сможем жить спокойно. В тебе есть что-то, сводящее меня с ума, и во мне есть что-то, вызывающее в тебе неизвестные тебе прежде чувства. Мы ругаемся с самого первого момента нашего знакомства. И, возможно, будем ругаться до последнего момента нашей жизни. Но мы проживем наши жизни вместе, потому что я не позволю тебе выйти замуж за другого мужчину.
Она смотрела в его глаза и чувствовала себя, как тогда на водном мотоцикле, который нес их в открытое безграничное море. Тогда это чуть не стоило ей жизни.
- Ты слышала, что я сказал? - спросил он. - Ответь мне.
Она ответила, но не словами, а улыбкой, при виде которой он простонал и прижал ее к себе.
- Тебе доставляет удовольствие мучить меня?
- А ты как думаешь? - спросила она тихим голосом, так, чтобы он мог едва расслышать ее слова, чтобы ему пришлось читать по ее губам.
- Я думаю, что больше не позволю тебе это делать, - прорычал он.
Она бессильно рассмеялась.
- И как же ты меня остановишь?
- Не испытывай меня, Хизер. Ты проиграешь.
- По-моему, я уже выиграла.
В ответ он приник к ее губам, одной рукой обхватив талию, другой шею, так, чтобы она не смогла высвободиться. Но она этого и не хотела. Она хотела остаться в его руках и полностью насладиться своей победой. Потому что потом настанет день подведения итогов, когда она узнает, что еще она получила в придачу к этому странному, таинственному, пугающему мужчине.
- Скажи мне, что никогда не спала с ним, - прошептал он.
- Даже если и спала, у меня было на это полное право. Я принадлежала ему, а не тебе.
- Скажи, что этого не было.
- Это тебя не касается. Я не твоя. И твоей никогда не буду.
Ренато отшатнулся от нее, весь дрожа.
- Ты моя, - сказал он. - И всегда будешь моей.
Он замолчал. Возможно, он хотел услышать что-то в ответ, но она не собиралась ничего говорить.
- Дождь закончился, - сказал он. - Нам надо ехать, пока он не начался снова.
На вилле он провел ровно столько времени, сколько ему потребовалось, чтобы просушиться и переодеться. Хизер отправилась в свою комнату, и, когда она вышла, его уже не было.
- Ренато просил передать привет, - сказала Джокаста. - Но остаться не смог.
- Я и не думала, что он останется.
На следующий день ближе к вечеру Хизер отправилась навестить Баптисту. Та прекрасно себя чувствовала после дневного сна. В лучах вечернего солнца они сидели на террасе и пили чай с пирожками. Дожди омыли сухую землю, было свежо, веяло приятной прохладой. Баптисте не терпелось узнать, как протекает жизнь Хизер на вилле.
- Местный священник нанес мне визит вежливости. Он поинтересовался, играю ли я в шахматы. Я уверила его, что играю, и он ушел удовлетворенным.
Баптиста улыбнулась.
- Отец Торрино - милый человек, но хуже его в шахматы не играет никто в мире. Тебе придется иногда ему подыгрывать. Итак, ты вливаешься в местное общество. Прекрасно.
- Да, они рассматривают меня с головы до ног, раздумывая, подхожу ли я, - улыбнувшись, сказала Хизер. - Похоже, они находят меня хорошей кандидатурой. Вообще, "Белла Розария" - прекрасное место. И теперь я понимаю вашу любовь и привязанность к поместью. - Выдержав паузу, она добавила: - Честное слово, я не хочу уезжать.
- Я и не сомневалась в том, что ты останешься здесь.
- Но все не так просто. - Хизер сделала глоток чая и спросила: - А сколько раз вы отказывали перед тем, как, наконец, согласились выйти замуж?
- Раз пять или шесть. Мои бедные родители уже потеряли надежду, но все же настояли на своем.
Краем глаза Хизер заметила тень за занавеской и потом приближающуюся мужскую фигуру. Наверняка Баптиста тоже увидела Ренато. Но они обе делали вид, что не замечают его.
- И не надо забывать, что не только мужчина должен подходить тебе, - продолжала Баптиста. - Тебя также должны устраивать все условия. Для этого и нужны посредники. Вы сначала обговариваете все детали. И если вас все устраивает, то потом не о чем будет и спорить.
- Ну, не знаю, - проговорила Хизер, продолжая "не замечать" присутствия Ренато, хотя тот уже успел налить себе чай и присесть за стол. - Есть люди, с которыми, обговаривай не обговаривай, все равно будешь спорить до конца жизни. Просто потому, что в них природой заложено не соглашаться с собеседником.