Все, что он когда-либо присылал Бернарду, нашло свое место в этом зале! Более хрупкие предметы были укрыты стеклянными колпаками, а с тех из них, которые находились на открытом воздухе, недавно убрали пыль. На ярлыках, надписанных таким знакомым, безошибочно узнаваемым для него женским почерком, были указаны год, регион и обстоятельства приобретения того или иного артефакта.
Он лишился дара речи, не зная, что следовало сказать в подобной ситуации. Парень даже и не подозревал, что именно он только что с ним сделал. Ни одна женщина, движимая исключительно чувством долга, не стала бы прилагать столько усилий, чтобы вести летопись жизни мужчины, к она не питала ни малейшего уважения. Здесь, перед его глазами, находилось неопровержимое свидетельство того что Лили Бид никогда не относилась к нему с пренебрежением - ни тогда, ни теперь.
Однако это все равно ничего не меняло. Разве у них могло быть общее будущее? Он так хотел иметь семью, детей, которые носили бы его имя…
Не сказав ни слова, Эйвери крупными шагами вышел из комнаты, и гулкое эхо его шагов казалось отголоском его чудовищной утраты.
Глава 21
В конце концов Бернард так и не поехал на прием к Камфилдам. Сославшись на крайнюю усталость, он остался дома, взяв, однако, с матери слово отправиться туда без него. А поскольку остальные не смогли найти достаточно убедительного предлога, чтобы последовать его примеру, им волей-неволей пришлось заняться приготовлениями к торжеству. Как следствие этого, когда дамы заняли места в экипаже, который должен был доставить их в поместье Камфилдов, вид у них был настолько обреченный, словно они собирались на допрос, а не на вечеринку, что на удивление точно отражало настроение самого Эйвери. Всю дорогу они упорно молчали, и тишина нарушалась лишь периодическими приступами чихания у Эйвери. Они в конце концов стали настолько частыми и сильными, что Лили была вынуждена прервать молчание.
- Что с вами? - спросила она раздраженно. Тем же раздраженным тоном он ответил:
- Это все проклятые лошади.
- Лошади?
Он едва мог различить ее очертания в полумраке кареты. Капюшон плаща скрывал ее лицо, и только темно-алые губы виднелись в свете фонарей, покачивавшихся по бокам экипажа.
- У меня ужасная аллергия на этих животных, - бросил он в ответ.
Если даже она узнает о его слабостях, какое это теперь имеет значение? Она и так уже всецело завладела его сердцем, этим до отвращения чувствительным органом.
Его признание вывело ее из задумчивости. Она наклонилась к нему.
- Но я думала, что…
Что именно думала Лили, так и осталось для него тайной, поскольку она тут же снова плотно сомкнула губы и отвернулась, упорно храня молчание весь остаток пути.
Сразу по прибытии на место Лили выскользнула через дверь напротив, а Эйвери помог Франциске и Эвелин выйти из экипажа. К тому времени, когда он поднялся с ними по ступенькам к парадному крыльцу, Лили уже исчезла в доме.
Эйвери переступил порог и внимательно осмотрелся по сторонам. Камфилд явно вложил немалые средства в перестройку дома. Извилистая лестница с резным орнаментом поднималась вверх от выложенного мрамором пола. Огромные букеты цветов стояли в причудливо украшенных урнах по обе стороны от сдвоенных дверей, ведущих в необъятных размеров танцевальный зал, вся мебель в котором - по крайней мере насколько мог заметить Эйвери - была отодвинута к стенам, чтобы освободить место для гостей.
Гостей здесь было много - даже слишком много. Добрая сотня их сновала по комнате из угла в угол, о чем-то весело переговариваясь, теснясь и толкая друг друга с нарочитой неловкостью журавлей в брачный период - шеи гордо выпрямлены, подбородки выпячены вперед, глаза окидывали оценивающим взором проходящих мимо гостей, а те, в свою очередь, оценивающе разглядывали их самих.
Как ни странно, но это человеческое стадо, похоже, получало от подобного времяпрепровождения немалое удовольствие. Лица горели от возбуждения, губы расплывались в улыбке, время от времени раздавался чей-то звонкий смех, сопровождаемый звоном бокалов и дорогого фарфора, довершая этим картину общего веселья.
Лили нигде не было видно. С угрюмым сознанием долга Эйвери проводил Франциску и Эвелин вдоль длинного ряда собравшихся, коротко кивнул Камфилду, склонился мимоходом к ручкам обеих его сестер и наконец, к своему облегчению, достиг конца зала. Где же Лили?
Он недовольно поморщился, когда обе барышни Камфилд буквально вцепились в его рукава, и только вмешательство их брата избавило Эйвери от их чрезмерного внимания. Он вынул из кармана часы. Прошел всего лишь час, а он уже испытывал смертельную скуку.
- Должна признать, Эйвери, что ты прекрасно выглядишь в вечернем костюме, - игривым тоном заметила Франциска. - Как хорошо, что тебе так быстро удалось найти портного, чтобы он снабдил тебя всем необходимым!
- Гм…
- Как всегда, ты образец красноречия. Кто на самом деле писал твои рассказы, дорогой?
Франциска и не ждала от него ответа. С пылающим румянцем на щеках и блестящими от возбуждения глазами она окинула взглядом толпу, невольно напомнив ему лису, попавшую в курятник.
- Я знаю, тебя это утомляет, но, пожалуйста, постарайся держаться с остальными как можно любезнее. Лили будет гораздо легче, если все графство узнает, что ты на ее стороне.
- Я всегда любезен, - ответил он. - Кроме того, Лили не нуждается в моей поддержке. Ей ровным счетом наплевать на этих людей и их мнение, иначе она бы не стала разгуливать по всей округе в штанах - только не спорь со мной, Франциска! - и смущать прислугу своими речами. Должно быть, она и сейчас в этом своем тряпье. Только розового цвета.
- Гм… - Улыбка Франциски выглядела подозрительно самодовольной.
- Да куда она подевалась, черт возьми? Тебе не кажется, что ей следовало бы проводить больше времени рядом с тобой?
- Осторожнее, дорогой, - посоветовала ему Франциска. - Ты стал слишком уж раздражительным. Если ты посмотришь вон туда, то без труда ее обнаружишь.
Эйвери осмотрелся по сторонам и заметил среди толпы Мартина Камфилда. С сияющим от удовольствия лицом тот беседовал с какой-то брюнеткой, чья стройная спина была почти полностью обнажена. Дама начала медленно поворачиваться в его сторону. Эйвери пожалел, что Лили не могла видеть, как этот тип распускал слюни при виде… Лили!
Да, это была Лили, облаченная - или, вернее, разоблаченная - в до ужаса откровенное платье из полупрозрачного черного шелка, надетое поверх блестящего чехла телесного цвета. Корсаж и юбка были украшены вышивкой в виде черных роз, с каждой из которых ему подмигивали темные гагатовые бусины. Ее шея и плечи возвышались, подобно полированному янтарю, залитому лунным сиянием, над мерцающей тканью, плотно облегавшей бюст. И куда только, черт возьми, она спрятала свои штаны?!
- Твои глаза, дорогой, - прошептала ему на ухо Франциска, еле сдерживая смех. - Они вот-вот вылезут из орбит.
- Откуда оно взялось? Лили не может позволить себе такой дорогой наряд.
- Верно, зато я могу. Нам пришлось перешить его по ее фигуре. Как ни жаль мне в том признаваться, но Лили с ее иссиня-черными волосами это платье идет гораздо больше, чем мне.
- Нет. Ты ошибаешься.
- Потише, дорогой. Ты сейчас напоминаешь мне ревнивого мужа. И боюсь, что так оно и есть. - Она подняла на него глаза и улыбнулась. - Те взгляды, которыми одаривали ее остальные джентльмены, никак не назовешь неодобрительными. Остальные джентльмены? Эйвери вскинул голову и, насупившись, обвел взглядом зал - по крайней мере полдюдюжины мужчин, стоявших рядом с Лили, с нескрываемым тересом разглядывали ее.
- Неслыханная дерзость! Неужели никто в этом графстве не имеет понятия о хороших манерах? Как они смеют смотреть на нее так, словно она… она…
- Женщина?
Эйвери ответил не сразу. Ему стоило немалого труда побороть внезапное желание сорвать с себя пиджак, подойти к или, накрыть им ее плечи и вынести ее на руках вон из этого дома!
- Она выглядит чрезвычайно соблазнительно, ты не находишь?
Черт бы побрал эту Франциску! Она была права. Лили и впрямь источала вокруг себя соблазн. Темноволосая, величавая, со смуглой кожей и экзотической красотой, она казалась столь же чужой в этой толпе, как черный лебедь в стае белых цапель.
- Тебе не следовало заставлять ее надевать это платье, Франциска. Она, должно быть, чувствует себя ужасно неловко от того, что привлекает всеобщее внимание.
Франциска пожала плечами:
- Непохоже, чтобы она испытывала неловкость Скорее она даже получает от этого удовольствие.
И это тоже было правдой, дьявольщина! Глаза Лили сияли, губы были слегка приоткрыты, словно она собиралась что-то сказать, или прошептать кому-то на ушко любовное признание, или кого-то поцеловать, что и вовсе уже было полной нелепостью. Ведь они же находились посреди бального зала! Эйвери провел рукой по волосам и, движимый стремлением восстановить прежние отношения с Лили, но в первую очередь боязнью опоздать, извинился перед Франциской и стал пробираться сквозь толпу.
Музыканты в противоположном конце зала как раз начали настраивать свои инструменты. Пожалуй, он мог пригласить Лили на танец, воспользовавшись случаем хотя бы ненадолго заключить ее в объятия, прижать к своей груди. В тот момент она была одна, хотя несколько мужчин по-прежнему не сводили с нее глаз.
- Лил… мисс Бид?
Она повернулась к нему с выражением облегчения, смешанного с беспокойством.
- Эйвери?
Никогда еще она не называла его по имени. В ее устах оно звучало так чудесно, так искренне и тепло, наводя на мысль о давнем и тесном знакомстве, и ему во что бы то ни стало захотелось его продолжить.
- Ваше платье…
- Да? - Брови ее приподнялись, и когда он не произнес больше ни слова, она переспросила:
- Так что насчет моего платья?
- Оно… - Соблазнительно? Вряд ли он мог сказать ей это прямо в лицо. Мило? Слишком банально. - Франциска говорила мне, что вам оно идет гораздо больше, чем ей. Думаю, она была совершенно права.
В ее темных глазах вспыхнули веселые искорки.
- А вы, оказывается, льстец!
Он почувствовал, как его щеки вспыхнули жарким румянцем.
- Я только хотел сказать, что сегодня вечером вы выглядите бесподобно.
- Как настоящая леди.
Леди? В этом откровенном наряде?
- Ну… да, вид у вас очень женственный. Лили рассмеялась и покачала головой. От ее прежней настороженности не осталось и следа.
- А вы, я вижу, и впрямь начисто лишены дипломатии. Я имею в виду, что вы всегда говорите прямо то, что думаете, как только какая-нибудь мысль приходит вам в голову.
Он нахмурился:
- Вы… вы считаете это моим недостатком? Она снова покачала головой:
- Нет. Конечно, это подчас ставит в неловкое положение окружающих, и я не уверена в том, что именно так подобает держать себя в обществе, однако я скорее предпочту услышать от вас правду, нежели ложь. - Ее улыбка была полна сладковатой горечи. - По крайней мере так мы сможем избежать всяких недомолвок в наших отношениях.
Эйвери сделал шаг вперед, чтобы взять ее руку в свою, едва не столкнувшись при этом с одной из находившихся рядом дам.
- Лили…
- Мистер Торн! - проворковала дама, схватив его за рукав. - Я так рада снова с вами встретиться, хотя боюсь, что вы сочтете подобное признание с моей стороны неприличным.
Эйвери окинул взглядом пышную копну белокурых волос, затем посмотрел прямо в зеленые глаза молодой женщины. Кто она такая, черт возьми? За ее спиной стояла Франциска с извиняющимся выражением на лице, а рядом с ней - Мартин Камфилд.
- Да, я вас слушаю, мисс… э-э… мисс? Красавица обиженно надула розовые губки:
- Мистер Камфилд представил нас друг другу полчаса назад.
Он ждал.
- Андреа Мур! Дочь лорда Джессупа! - подсказала ему девушка, чуть ли не подпрыгивая на месте от нетерпения.
Камфилд завладел рукой Лили и увлек ее за собой в центр круга. Дьявольщина! Не иначе они собрались потанцевать.
- Мистер Торн!
Он посмотрел на белокурую девушку, которая то и дело взмахивала десницами. Очевидно, ей что-то попало в глаз.
- Джессуп, говорите? Ах да, помню. И что вам от меня нужно? - спросил он.
Она уставилась на него в крайнем замешательстве:
- Я… я…
И отчего эта девица вдруг замолчала, чтобы ей пусто было? Эйвери бросил взгляд на Франциску, которая только пожала плечами. Андреа Мур проследила за его взглядом и с явным облегчением увидела Франциску.
- Прошу прощения, мисс Торн. Я вас не заметила. Как поживаете?
- Благодарю вас, неплохо, мисс Мур, - медоточивым голоском проворковала Франциска. - Кстати, не помню, успела ли я поздравить вас с тем, что плакаты, на которых запечатлен ваш прелестный образ, развешаны в витринах магазинов по всему Лондону? Я вижу, вы оставили далеко позади себя всех столичных красавиц.
Девушка жеманно улыбнулась, однако Эйвери упорно ее не замечал. Он смотрел мимо Андреа в ту сторону, где только что кружились в вальсе Лили и Камфилд. Теперь их там уже не было.
- Ну разве это не чудо, Эйвери? - спросила Франциска.
"И куда только они могли скрыться, черт бы их побрал?" - недоумевал про себя Эйвери. Независимо от политических взглядов Лили обязана была заботиться о своей репутации.
- Я к тебе обращаюсь, - произнесла Франциска уже более требовательным тоном.
- О чем ты, Франциска?
- Я спрашиваю: разве не чудо, что мисс Мур, любимица всего Девона, стала самой знаменитой среди всех профессиональных красавиц Лондона?
- Профессиональных красавиц? Откровенно говоря, Франциска, я всегда считал тебя здравомыслящей женщиной, но в данный момент не могу понять, о чем ты тут болтаешь. С вашего позволения, дамы. - Он отвесил любезный поклон Франциске и стоявшей с раскрытым от изумления ртом блондинке и отправился на поиски Лили.
- Ну, я вам доложу! - воскликнула Андреа Мур, дочь лорда Джессупа, признанная царица лондонских балов, едва Эйвери отдалился на порядочное расстояние. - Какой грубиян! Он оказался совсем не таким, каким я его себе представляла по рассказам.
- Он ищет Лилиан Бид, - пояснила Франциска. - Вы, наверное, уже видели ее. Черные как смоль волосы, кожа - будто взбитые сливки, глаза - темные как ночь, фигура - словно у какой-нибудь греческой бо…
- Неужели он не знает, кто я такая? - бесцеремонно прервала ее Андреа. - Что ж, мисс Торн, если верить слухам, в Кенсингтоне есть по крайней мере пять закрытых мужских клубов, где за меня каждую ночь поднимают бокалы.
- Я в этом нисколько не сомневаюсь, дорогая. - Франциска успокаивающе потрепала разъяренную девушку по руке. - Однако Эйвери редко бывает в городе. Какая жалость, не правда ли?
Эйвери провел в бальном зале десять минут, тщетно пытаясь найти Лили и Мартина Камфилда, затем вышел в коридор и начал по очереди открывать все двери. Несколько небольших гостиных предназначались для игры в карты, еще одна комната использовалась в качестве гардероба, а соседнее помещение, куда он хотел было ворваться, служило уборной для дам, как откровенно заявила ему некая почтенная седовласая леди. Он застал по крайней мере три влюбленные пары в весьма пикантных позах, о чем те, без сомнения, еще долго будут сожалеть, однако среди них не было той, которую он искал. На всем этаже оставалась лишь одна-единственная комната, куда он еще не успел заглянуть, и… - тут он посмотрел в сторону изящной винтовой лестницы - едва ли у нее хватит безрассудства, чтобы подняться наверх.
Он открыл дверь в темное помещение и просунул туда голову. Будучи уверенным в том, что ему удалось краешком глаза уловить какое-то слабое движение, он напряг слух, уже собираясь переступить через порог. Если Камфилд был здесь, в темноте, вместе с ней…
- Позвольте мне зажечь для вас свет, старина.
Эйвери резко обернулся и чуть было не столкнулся с хозяином дома. Камфилд протянул руку к бра на стене, включил газовую лампу, и комната тут же озарилась ярким светом. Это оказалась библиотека, обставленная кожаной мебелью, увешанная тяжелыми бордовыми портьерами и обклеенная оливкового цвета обоями в полоску.
- Почему бы вам не войти? - спросил Камфилд, жестом предложив ему следовать за собой.
Эйвери повиновался.
Мартин извлек из внутреннего кармана пиджака портсигар, одним щелчком открыв серебряную крышку, и протянул гостю:
- Не желаете ли сигару? Кубинскую.
На лице его не было заметно ни малейших следов враждебности. Напротив, вид у него был чрезвычайно благодушный - точь-в-точь образцовый хозяин дома. Если бы сам Эйвери обнаружил, что какой-то малый шастает по коридорам Милл-Хауса, открывает повсюду двери и вообще ведет себя неподобающим образом, вряд ли он стал бы предлагать ему сигары. Судя по всему, ему предлагалось вести себя по-джентльменски, и впервые в жизни Эйвери мысленно проклял эту навязанную ему так некстати роль.
- Да, спасибо.
Он взял у Мартина сигару вместе с зажигалкой и раскурил ее быстрыми, короткими затяжками. Отменная сигара.
- Бренди? - спросил Камфилд.
- Нет, благодарю вас.
- Полагаю, вам такого рода вечеринки покажутся скучными и утомительными после всех ваших приключений? - Улыбнулся Мартин, тоже раскуривая сигару.
- Вовсе нет.
- Мои сестры - на тот случай, если вы этого не заметили, - просто без ума от вас.
- И вы, конечно, хотите меня предостеречь? - осведомился Эйвери, надеясь, что он нашел неплохой предлог для ссоры. Теперь ему наконец стало ясно, почему они сидели в библиотеке Камфилда, беседуя с глазу на глаз, как цивилизованные люди.
- Бог ты мой, конечно, нет! - воскликнул Мартин. - Признаться, для меня было бы большим облегчением, если бы хоть одну из них удалось сбыть с рук. К тому же я ничего против вас не имею. Громкое имя, прекрасная старая фамилия. Ради всего святого, делайте, что вам заблагорассудится, если только вы в этом заинтересованы.
Обезоруженный, Эйвери снова затянулся сигарой.
- Нет, я в этом не заинтересован.
- Я так и думал, - отозвался Камфилд грустно и после короткого молчания добавил:
- Как вы находите наш дом?
- Он очень мил.
- Наша семья живет здесь вот уже четыре года. - Он вдруг рассмеялся. - Мы, Камфилды, родом из Дербишира. Наше фамильное поместье является майоратом, поэтому мне пришлось переехать сюда и основать новую династию. И надо признаться, я изрядно в этом преуспел. Более того, я даже подумываю увеличить свои владения. Однако сложность в том, что вся земля в округе уже имеет своих хозяев, кроме Милл-Хауса.
- У Милл-Хауса есть хозяин.
- Да, - согласился Камфилд, - но кто он? Мисс Бид или вы? Полагаю, через несколько недель я буду знать точно, с кем мне предстоит иметь дело.
- Кто вам об этом сказал? - спросил Эйвери.
- Мисс Бид.
- Я вижу, вы с ней на короткой ноге. - Эйвери небрежно стряхнул пепел в серебряную пепельницу.
- С кем?
- С мисс Бид. Доверяете друг другу, ну, и так далее. Камфилд моргнул, словно то направление, которое принял их разговор, застало его врасплох.
- Да, она чудесная женщина. Очень умна и прекрасно разбирается в современных методах ведения фермерского хозяйства.