Он всех отправил в постель, поэтому не удивился, что на кухне никого не было, не считая Сэма, который завилял хвостом из-под стола. На буфете были оставлены морковные бисквиты с изюмом. Есть ему не хотелось, хотя это было странно. На цыпочках он по черной лестнице поднялся в свою комнату. Дверь была закрыта, что его удивило. Но еще больше его удивило, что в комнате была Лоретта. Она лежала под шерстяным одеялом, и ее влажные волосы рассыпались по подушке. Губы ее были приоткрыты, золотистые ресницы подрагивали во сне.
Казалось преступлением будить ее, но и не разбудить - тоже. Кон силился побороть свое мгновенное возбуждение. Может, она пришла просто поговорить и уснула, дожидаясь, когда он наплавается и придет в себя.
- Лоретта.
Она вздохнула и повернулась, обнажив голую спину.
Значит, не поговорить…
Кон быстро разделся, недоумевая, почему Господь сегодня так добр к нему. Он вытянулся на мягком матраце и привлек ее к себе. Ладонью обхватил ее грудь, а губами прижался к уху. Если бы он остался в таком положении до конца жизни, то не стал бы возражать, хотя у Лоретты, похоже, были другие планы. Она протянула руку назад и обхватила его горячую плоть своими прохладными пальцами. Все мысли о сне вмиг улетучились. Они занимались любовью без звука, медленно, томно, по очереди лаская и дразня друг друга. Никто не главенствовал. Никто не подчинялся. Они совпадали друг с другом, как две половинки единого целого, точно так, как всегда мечтал Кон, только еще лучше. Потому что это было реально. Ее бархатная кожа на его коже, ее цветочный аромат в его ноздрях, и ее сладкий вкус у него во рту. Лоретта любила его также, как он любил ее, и в эти минуты Кон поверил, что все у них получится.
Беатрикс осторожно потрясла Джеймса за локоть. Она не осмеливалась трясти его слишком энергично из-за ушибов, но он так ужасно кричал. Ему явно снился кошмар, и неудивительно. После того, что ему пришлось пережить, его, вероятно, до конца дней будут мучить кошмары. Она поежилась, представив, каково ему было одному в каменной ловушке, мокрому, ободранному до крови, без света, без надежды и с летучими мышами.
Ну что ж, сбылась его мечта провести ночь в пещере, правда, не совсем так, как он хотел.
- Проснись, Джеймс. Это всего лишь сон.
Его бледно-голубые глаза резко распахнулись. Он уставился на Беатрикс так, словно никогда раньше не видел ее.
Беа было жаль Джеймса. И из-за проблем с отцом, и из-за того, что он потерял мать. Леди Коновер была очень добра к Беатрикс, когда она навещала кузину Лоретту в Дорсете, но она такая властная. Все должно было делаться по ее. Конечно, теперь она умерла, а Джеймс с отцом - почти чужие люди. Беа надеялась, что теперь, когда лорд Коновер спас ему жизнь, они прекратят воевать и отношения между ними наладятся. Вообще-то лорд Коновер сказал, что это кузина Лоретта - героиня. Беа просто счастлива, что Джеймс жив и сверлит ее взглядом, злой, как медведь, кто бы там его ни спас.
- Что ты здесь делаешь? - прохрипел он.
- Исполняю роль сиделки. У Сейди с Надией полно других дел. - Они постарались сделать кресло для нее как можно удобнее с помощью подушек и афганского пледа. Она мало спала прошлой ночью в ожидании вестей от поисковой партии и была по-прежнему в ночной рубашке и босиком.
- Где мой отец?
- Спит, я думаю. Хочешь есть? Я могу сходить вниз и что-нибудь принести.
Джеймс поморщился:
- Сейди дала мне овсянку. Она была отвратительная.
- А я люблю овсянку. Со сливками и побольше сахара.
- Клей, - пробормотал Джеймс. - Уходи.
Беа кольнула обида.
- У тебя что-нибудь болит?
- Ничего у меня не болит. Просто не хочу с тобой разговаривать.
То, как он произнес "с тобой", было очень странно, как будто он был бы рад поболтать с кем угодно, только не с ней.
Она встала, вязаный плед свалился на пол.
- Что ж, прекрасно. Не хочу быть там, где мне не рады. - Она бросила на него свой самый надменный взгляд, надеясь устыдить его, свинтуса неблагодарного. Подумать только, она не спала из-за этого невоспитанного грубияна!
Джеймс с трудом сел.
- Я обещал, что не буду.
- Чего не будешь?
Он нес какую-то ерунду. И зачем он уставился в потолок, словно там что-то написано.
- Не буду с тобой разговаривать, - сказал он наконец. - Понимаешь… все из-за горла. Я сорвал его, пока кричал.
- О! - Беатрикс снова села, сложив руки. - Я могла бы тебе почитать.
Он покачала головой, глядя куда угодно, только не на нее. Он как будто чувствовал себя не в своей тарелке. Почти… виноватым.
Да и следовало бы, после того как он дразнил ее вчера, когда они нашли портрет его бабушки. Он довел ее до слез, а потом назвал девчонкой, как будто это какое-нибудь ругательство. Цыгане и тролли, ну надо же. Может, его близкая встреча со смертью пойдет ему на пользу и научит быть добрее.
- Знаешь, твой отец подарил мне портрет, который мы нашли на чердаке.
Джеймс побледнел еще больше.
- Тебя не лихорадит? - Беа поднялась и потрогала его лоб. Он был теплым.
- Гм.
- Ты вел себя вчера просто безобразно.
- Извини.
Он и в самом деле выглядел больным. Может, ей и вправду лучше оставить его одного или послать к нему Нико или Томаса?
- Ты не моя сестра! - Его голос сорвался на последнем слове.
- Разумеется, нет. Хотя я бы не возражала, даже несмотря на то, что ты мальчишка и порой бываешь просто невозможен. Иметь брата совсем не плохо.
Джеймс, похоже, не оценил ее шутку. Он сделался просто сам не свой, лицо его побагровело, потом опять побелело как снег.
- Джеймс, да ты точно болен. Давай я приведу твоего отца.
- Нет! Он подумает, что я нарушил слово. Клятву молчания. И заговорил с тобой. - Он сжал губы и откинулся на подушку.
- Давай я принесу тебе чаю с медом для горла.
Он кивнул с видом неимоверного облегчения от того, что она уходит. Интересно, подумала Беа, когда они теперь уедут? Из-за того, что случилось с Джеймсом, об отъезде сегодня не могло быть и речи, чему она втайне порадовалась. Ей нравится здесь, где есть Сэм и овечки, яркая зелень долин и легкий туман по утрам. Она научилась плавать в спокойном озере и обыграла Джеймса в карточной игре.
Доносящиеся из кухни голоса сказали ей, что там есть кому приготовить чай, хотя она и сама вполне могла вскипятить воду. Сейди и кузина Лоретта научили ее многим полезным вещам, когда она гостила у них. Она остановилась перед дверью, чтобы послушать. Если там Нико или Томас, негоже ей идти туда в ночной рубашке. Хватит и того, что они видели ее прошлой ночью, хотя и были заняты и встревожены, чтобы заметить ее неподобающий вид. Ночью обстоятельства были чрезвычайными, но утром уже нет. С мамой случился бы припадок, если бы она увидела, что Беа расхаживает по дому в таком виде.
-…к бесу, а то я уж и не чаяла. Что ж, давно пора. - Это была Сейди. Голос ее звучал радостно, даже ликующе. Мама Беа не одобрила бы такого языка у служанки. Или у кого-то еще, если уж на то пошло.
- Так ты считаешь, план лорда Коновера осуществился? - послышался мягкий, с акцентом, голос Нации.
- Ну, она снова в его постели, а это начало. Теперь, если б только она набралась храбрости сказать Беа правду, прошедшая ночь стоила бы всех наших тревог. Лоретта очень упряма и всегда была такой. Но она любит свою дочь. У маркиза полно денег, чтобы откупить ее у этих кузенов. Бедняжка могла бы жить со своими настоящими родителями, как и должно быть. Дома люди поначалу поговорят, конечно, но они любят Коновера. И Лоретту любят.
Беа с колотящимся сердцем вжалась в стену. Мама всегда говорила ей, что подслушивать нехорошо. Ты слышишь именно то, что заслуживаешь. Мама была права.
Мама? Но если она правильно поняла Сейди, ее мама ей вовсе не мама.
Беатрикс прикусила щеку изнутри, просто чтобы проверить, чувствует ли что-нибудь. И ощутила вкус крови. Джеймс знает. Поэтому он так нервничал в ее присутствии. Он тоже лгал ей. Она внебрачная дочь лорда Коновера и своей кузины. Нет, не кузины. Неудивительно, что папа с мамой порой так странно смотрят на нее, как будто она грязная.
Она пошла наверх, в свою комнату, забыв про чай. Но то, что она услышала, забыть было нельзя.
Глава 23
Лоретта лежала в его объятиях, он был несказанно рад этому. Кон подумал, что ему пора встать и проверить, как там Джеймс. Уже позднее утро, надо начинать новый день и новую жизнь. Он не мог сказать наверняка, как это случилось, но Лоретта, кажется, тоже изменилась. Теперь она принадлежала ему. Они поженятся. Она еще этого не сказала, но в душе он знал, что так и будет.
- Что ты сказала Джеймсу? Он, похоже, здорово изменился.
Ее губы защекотали его плечо.
- Что я была знакома с Марианной и знала, почему она сделала то, что сделала. Что люди не бывают только хорошими или только плохими. Ни ты, ни его мама. Ни я.
Она выскользнула из его объятий и натянула на себя простыню.
- Я собираюсь рассказать Беатрикс, Кон. Этой ночью я осознала, что жизнь слишком непредсказуема, чтобы продолжать лгать. Я даже себе лгала. Говорила, что защищаю Беа, хотя на самом деле только защищала себя. - Она тяжело сглотнула. - Она возненавидит меня.
- Не возненавидит. - Он поиграл с ее золотисто-кремовым локоном, упавшим на плечо. - Ты поступаешь правильно. Я уже разговаривал с ее родителями. То есть с Винсентами. - Он поморщился. Ведь это он и Лоретта - родители Беа. Но они как-нибудь возместят все те годы, что упустили. - У меня создалось впечатление, что они будут только рады избавиться от нее. - Кон поспешил продолжить, заметив тревогу на лице Лоретты: - Нет-нет, они не были ей плохими родителями. Они исполнили свой долг. Но она больше не маленький ребенок. Она взрослеет.
- Они боятся, что она станет такой, как я, - криво усмехнулась Лоретта.
- Надеюсь, что станет. Такой чистейшей души я больше никогда не встречал.
- Ох, Кон! Хотела бы я, чтоб это было правдой. С того момента как я решила, что ты должен принадлежать мне, я подлетала слишком близко к огню. Мои ангельские крылья опалились.
- Ты была такой юной, Лори. И ты, и я. Невозможно даже представить, что можно снова вернуть те годы. Но я бы не изменил ничего - ни единой секунды, - если это означает, что ты была бы в этой постели, рядом со мной. Выходи за меня. - Он опять поторопился, но ничего не мог с собой поделать.
- Я уже вышла, Кон. В сумерках одним августовским вечером. - Она тоскливо улыбнулась ему.
- На этот раз в церкви. Здесь или в Дорсете, мне все равно.
Лоретта молчала так долго, что Кон ощутил кислый привкус разочарования во рту, но потом проговорила:
- Я согласна.
- Слава Богу! - Он закрыл глаза, чтобы сдержать подступившие слезы. А когда открыл их, увидел, что щеки Лоретты мокры от слез. - Ты только посмотри на нас. Парочка плакс, да и только. Меня уже называют Безумным Маркизом, а ты теперь будешь моей Безумной Маркизой.
Лоретта вытерла лицо тыльной стороной ладони.
- Я пока не осмеливаюсь поверить в счастье.
- Хочешь, чтобы я был с тобой, когда ты ей скажешь?
- Нет, не думаю. Это то, что я должна сделать сама, как ты с Джеймсом. Но спасибо, что предложил.
Кон встал с постели и оделся.
- Пойду проведаю Джеймса. Если тебе что-то понадобится…
- Я знаю.
И она действительно знала. Он сделает все на свете, чтобы выполнить те клятвы, которое они дали друг другу в тот августовский вечер.
Лоретта чувствовала себя шпионкой, когда высунула голову из комнаты Кона, чтобы посмотреть, все ли спокойно. Коридор был пуст. Она затянула пояс халата потуже и направилась к себе в комнату. В доме было тихо, возможно, из-за больного и еще из-за того, что все его обитатели ужасно устали. Она спала в объятиях Кона не больше часа и теперь гадала, отдает ли себе отчет в том, что делает. Она собирается выйти замуж за Кона - снова - и признаться Беатрикс, что они с Коном ее родители. Два достаточно серьезных, изменяющих жизнь решения, которые, возможно, следовало бы принять завтра, а не сегодня. Но завтра ее трусливая сущность может вновь заявить о себе.
В комнате у нее было прибрано, а кровать расстелена. Лоретта с тоской посмотрела на нее, но все же стала одеваться. Она надела платье и причесалась. Приведя себя в божеский вид, она направилась к комнате Беа. Постучала.
- Войдите.
Беа сидела на сиденье в оконной нише, все еще в своей белой с оборками ночной рубашке.
- Доброе утро, соня. Или уже день?
- Я не спала.
- Тебя, бедняжку, забросили со всей этой суматохой из-за Джеймса. Помочь тебе одеться?
- Мне все равно.
- Беа, что случилось? Ты хорошо себя чувствуешь?
Беа свернулась клубочком и прислонилась к стеклу. Она бросила на Лоретту крайне странный взгляд, потом отвернулась.
- Когда мы уезжаем?
- Это одна из причин, почему я пришла поговорить с тобой. Я знаю, ты хочешь остаться здесь на все лето.
- Мне все равно, - повторила Беа.
Это было совсем не похоже на Беатрикс. При всей своей природной сдержанности этим утром она казалась уж слишком отстраненной.
- Ты, должно быть, сильно устала. Спасибо, что посидела с Джеймсом. Я еще не видела его. Как он?
- Я забыла про его чай.
- С ним сейчас отец. Уверена, он позаботится об этом. Бедный Джеймс потерял голос, и чай пойдет ему на пользу. Чай все лечит. - Лоретта весело болтала, но чувствовала, что что-то не так. Вряд ли Джеймс нарушил свое обещание. Он, в конце концов, почти не может разговаривать. Но если он бредил… - Беатрикс, можно мне присесть? Мне надо сказать тебе кое-что важное.
Беа не шелохнулась. Лицо ее было по-прежнему прижато к стеклу, руки обнимали колени.
- Не знаю, с чего начать.
- С начала, - пробормотала Беа, все еще отвернувшись.
- Ну да, в общем… - Колени у Лоретты дрожали, а сердце неистово колотилось. - Если я начну с начала, моя история займет некоторое время. - Она подтащила стул к сиденью в оконной нише. - Как думаешь, ты могла бы смотреть на меня, пока я буду говорить?
Беа чуточку повернулась.
Она знает.
Лоретта не представляла откуда, но могла бы поклясться жизнью, что Беатрикс уже знает правду и уже наказывает ее. Сложив вместе поразительный портрет, внимание Кона и поддразнивания Джеймса насчет цыган, она обо всем догадалась.
Поэтому Лоретта не стала ходить вокруг да около, а перешла прямо к главному.
- Я твоя настоящая мать, Беа, а лорд Коновер - твой отец. Мы оба очень сильно любим тебя. - Она не собиралась извиняться за свои "грехи", ибо не любить Кона она не могла. Не могла и не может.
Теперь все внимание Беатрикс было направлено на нее и, как ни невероятно, едва заметная улыбка приподняла уголки ее губ.
- Я знаю.
Лоретта почувствовала, как воздух с шумом вырвался из легких.
- Тебе Джеймс рассказал?
- Нет. Он не мог дождаться, когда избавится от меня. Я подслушала разговор Сейди с Надией.
- Ох, моя бедная Беа! Мне так жаль. - Лоретта боялась встать и прикоснуться к дочери, поэтому одеревенело сидела на стуле, обхватив пальцами подлокотники.
- Я незаконнорожденная.
Лоретта закрыла глаза.
- Да, в глазах закона, возможно. Но не перед Богом. Господь одинаково любит всех нас. Мыс Коном любили друг друга. Мы собирались пожениться, когда ему исполнится двадцать один, но потом не смогли. Он был вынужден жениться на матери Джеймса. Но еще до той свадьбы мы произнесли свои обеты друг другу на нашей собственной тайной церемонии. Я чувствовала себя его женой с тех пор, как мне было семнадцать, а ему девятнадцать. Я очень сильно любила его. И сейчас люблю. Мы поженимся, Беа. На этот раз в церкви.
- А как я вписываюсь во все это? - холодно спросила Беа.
- Больше всего на свете нам бы хотелось, чтобы ты жила с нами. Кон хочет стать твоим опекуном.
- И все узнают? В этом случае я никогда не буду принята в обществе.
Ее очень практичный ребенок только что озвучил худшие страхи Лоретты. Незаконнорожденный сын еще может устроиться в этом мире, но незаконнорожденная дочь будет добычей всех негодяев Англии. Ее будут сторониться, у нее не будет друзей. Каким бы большим ни было ее приданое, на брачном рынке она будет встречена отнюдь не благосклонно. Такая несправедливость приводила Лоретту в негодование, но женщин всегда винят за грехи Евы.
- Нет. Мы сохраним это втайне. Мы не хотим причинить тебе еще больше боли. Я знаю, это было ужасное потрясение.
Беа держалась с куда большим самообладанием, чем Лоретта ожидала и заслуживала.
- А как насчет Джеймса?
- Мы оба, и Кон, и я, разговаривали с ним. Он знает, что ты его сестра. Думаю, он понимает, что нужно быть осмотрительным. - Лоретта вздохнула: - Я так долго жила во лжи, что, полагаю, уже не имеет значения, если так будет и дальше. - Она тяжело сглотнула. - Я боялась, что ты возненавидишь меня, Беа. Осудишь. Я не могу винить тебя за это, но для меня это будет невыносимо.
- Я не знаю, что чувствую. - Беа снова повернулась к окну и открыла задвижку. Теплый воздух ворвался в комнату, наполнив ее запахом свежескошенной травы и лета. На какое-то мгновение Лоретту охватила тоска по дому, но теперь ее дом там, где Кон.
Она сможет снова отказаться от своей дочери, если придется. Один раз ведь смогла.
- Ты должна сама решить, что делать, Беа. Где жить. Я не жду, что ты скажешь мне это сейчас. Возможно, ты захочешь поговорить со своими родителями.
Беа вскинула бровь, но ничего не сказала. Лоретта почувствовала, как горячая краска заливает шею.
- Ты ведь не была с ними несчастна, нет? Я знаю, они строгие, но они старались, как могли. - Ее окутал еще один слой вины. Винсенты казались чопорными в сравнении с ее собственными изрядно пьющими, беспечными родителями, но Лоретта была тому рада. Ее дочь в отличие от нее вырастет истинной леди.
- Думаю, они держали меня из-за денег, - тихо проговорила Беатрикс. - Я как-то слышала, как они спорили об этом. Хотели больше. Леди Коновер платила им?
Сердце Лоретты разрывалось на части.
- Вначале ее отец, а когда он умер, да, платила она. Мне нечего было тебе дать, Беа. Но они - Винсенты - любят тебя. Я знаю, что любят. Когда ты была маленькой, они регулярно писали мне. О твоих первых шагах. О твоем черном котенке. Как ты училась читать. Они гордились тобой. И гордятся.
- Это не имеет значения. Теперь большую часть года я живу в школе. С приютскими девочками. Родители… Они сказали мне, что слишком дорого ездить домой между семестрами. Но на самом деле я им не нужна.
- Ох, Беа! Моя дорогая девочка. Это не так. - Но разве Кон не говорил ей то же самое? Лоретта не могла больше сдерживаться. Она подсела к Беа на кушетку в оконной нише и погладила дочь по щеке.
Беа отстранилась от ее прикосновения.