* * *
Филипп в пятнадцатый, должно быть, раз взглянул на часы, стоявшие на камине. Бриджертоны обещали быть в половине первого, а сейчас уже тридцать пять минут! Разумеется, пять минут не опоздание, особенно если вспомнить, какова сельская дорога, по которой им предстояло ехать. И все бы ничего, если бы не Оливер и Аманда. Заставить этих монстров в обличье детей вести себя прилично и сохранить в пристойном виде свои парадные одежды с каждой минутой становилось все труднее.
- Ненавижу эту куртку! - заявил Оливер, с отвращением разглядывая себя.
- Нормальная куртка, - возразила Аманда. - Просто она тебе маловата.
- Потому я и не люблю ее, - поморщился мальчик.
Филипп понимал, что на самом деле ребенок злится из-за чего-то другого, а куртка - только повод, но не стал вступать в разговор детей.
- Твое платье тебе тоже коротко, - заявил Оливер сестре.
- Оно и не должно быть до пят.
- Но и не таким коротким. У тебя почти все ноги наружу!
- Ну и что? - фыркнула Аманда, но сама, тем не менее, критически оглядела свои ноги.
- Ты же еще не такая взрослая, - поддержал ее Филипп, - чтобы носить длинные платья! Для твоего возраста короткое платье вполне подходит.
В душе Филипп, однако, сомневался в этом, ибо мало смыслил как в женских, так и в детских нарядах.
"Эх, - подумал он, - сюда бы сейчас Элоизу! Уж она-то, наверное, знает, какой длины должно быть платье у девочки, с каких лет можно делать высокую прическу, в каком возрасте отдавать мальчика в колледж и что лучше - Итон или Харроу…"
Дай Бог, чтобы она знала все это. Филипп возлагал на Элоизу большие надежды.
- Что-то они запаздывают! - по-взрослому нахмурился Оливер.
- Вовсе нет, - машинально откликнулся Филипп.
- Запаздывают! Я ведь уже умею узнавать время по часам.
Филипп не знал этого. Он почувствовал досаду - как тогда с плаванием…
Элоиза. То, чего Филипп не может им дать, дети должны получить от Элоизы. Она сумеет заменить им мать. Впервые с тех пор, как дети появились на свет, Филипп делал для них что-то правильное.
- Скоро Элоиза будет здесь. Она должна появиться с минуты на минуту.
Черт побери, скорее бы жениться на ней! С какой стати нужно ждать эти недели? Конечно, ради того, чтобы жениться на ней, Филипп готов был бы ждать и вечность, но, откровенно говоря, он не видел смысла тянуть.
Свадьбы по церковным правилам обычно устраиваются в субботу утром - так почему бы не обвенчаться в ближайшую же субботу, то есть послезавтра? Но просто прийти к священнику и попросить его обвенчать их нельзя - нужна, видите ли, предварительная договоренность… Черт бы побрал все эти правила!
Заметив, что Оливер собрался выбежать из комнаты, Филипп в последний момент поймал его за воротник.
- Ты куда, приятель? Так не пойдет - ты должен дождаться мисс Бриджертон, - строго произнес он, хотя за минуту до этого сам клял в душе все эти светские условности. - И не надо делать такое угрюмое лицо. Улыбайся!
Оливер вернулся и изобразил улыбку, но она выглядела столь неестественно, что никого не могла бы обмануть.
- Это не улыбка! - сказала Аманда.
- А что же это, по-твоему? - проворчал брат.
- Так не улыбаются.
Филипп старался не обращать внимания на детей - ему было о чем подумать. Что касается предварительной договоренности со священником, то надо сейчас же поговорить с Энтони, попросить его заняться этим. А Элоиза, пожалуй, уже может взять на себя роль мачехи. Сегодня она могла бы провести день с детьми, а ночь… Ночь с ним.
Подумав об этом, Филипп не смог сдержать улыбки.
- Чему ты улыбаешься, папа? - спросила Аманда.
- Вовсе я не улыбаюсь! - Филипп вдруг почувствовал, что кровь приливает к его лицу.
- Нет, улыбаешься! - не сдавалась та. - А теперь покраснел!
- Не говори глупостей! - проворчал Филипп.
- Нет, покраснел, покраснел! Оливер, посмотри на папу - правда, у него щеки красные?
- Еще одно слово про мои щеки, и я… - начал было Филипп и замолчал. Угрожать детям ремнем было бесполезно - те все равно знали, что он их не отшлепает.
Тем не менее, угроза на детей все-таки подействовала - они заметно присмирели. Но, как оказалось, ненадолго. Как только Филипп отвернулся от них, чтобы посмотреть на часы, вдруг послышался грохот и обиженный голос Аманды:
- Оливер!
Филипп отвел взгляд от часов - те показывали уже без двадцати час. Табурет, на котором только что сидела Аманда, был опрокинут, а сама она лежала на полу.
- Он толкнул меня! - заявила девочка.
- Не толкал я тебя! - проворчал Оливер.
- Толкнул.
- Не толкал!
- Оливер, - сдвинул брови Филипп, - ты хочешь сказать, что она сама упала?
- Да.
Выражение лица Оливера, однако, явно говорило о том, что это неправда. Филипп пристально посмотрел на него.
- Ладно, - признался мальчик, - я действительно ее толкнул. Извини, Аманда!
Филиппа это удивило. Давно он уже не слышал, чтобы Оливер сам, по доброй воле, признавал свою вину и перед кем-нибудь извинялся. Неужели все же начинает сказываться его влияние?
- Можешь тоже толкнуть меня, - предложил Оливер Аманде.
- Э, нет, так не пойдет! - вмешался Филипп. Аманда уже готовилась толкнуть брата.
- Аманда, подожди!
Но та уже с торжествующим видом толкнула Оливера в грудь обеими руками. Оливер завалился на кушетку, заливаясь смехом, но тут же вскочил.
- А теперь я тебя! - с азартом воскликнул он.
- Оливер, прекрати! - сдвинул брови Филипп.
- А чего она толкается? - с невинным видом заявил мальчик.
- А кто ее об этом попросил? - Филипп попытался схватить Оливера за локоть, но маленький хитрец был увертлив, как угорь.
- Только толкни меня! - кричала Аманда. - Попробуй толкни!
- Только посмей! - Воображение Филиппа красноречиво рисовало ему, во что превратится комната, дай детям волю, - сломанная мебель, перебитые вазы… Только этого не хватало, когда через минуту должны появиться Бриджертоны!
Филипп поймал Оливера за шиворот как раз тогда, когда тот схватил Аманду, и все трое повалились на пол, увлекая за собой подушки с кушетки. "Слава Богу, - подумал Филипп, - что это только подушки. Их, по крайней мере, невозможно сломать или разбить.
- Ба-бах!!!
- Черт побери, что это? - нахмурился Филипп.
- Часы, - ответил Оливер.
Это действительно были часы с камина, хотя Филипп просто не мог себе представить, почему они полетели на пол.
- Отправляйтесь к себе! - прорычал Филипп. - Живо! Будете стоять в углу до самой старости!!!
- А я тут при чем? - пропищала Аманда. - Это Оливер!
- Меня не интересует, кто это! Могли бы хоть немного утихомириться, зная, что с минуты на минуту здесь должна быть мисс Бриджертон!
- Вот это да! - раздался вдруг мужской голос. Оливер поднял голову и увидел Энтони Бриджертона, стоявшего в дверях. Из-за его спины выглядывали Бенедикт, Софи и Элоиза.
- Мое почтение, леди и джентльмены! - Голос Филиппа прозвучал недостаточно приветливо, но он был слишком зол на детей, чтобы соблюсти все приличия.
- Может быть, мы не вовремя? - нахмурился Энтони.
- Никоим образом! - замахал руками Филипп. - Просто мы тут решили… немножко переставить мебель…
- И судя по всему, вы неплохо справляетесь! - улыбнулась Элоиза.
Филипп был признателен ей: эта женщина умела сгладить любую неловкость, обратив все в шутку. Если бы, опять же, не приличия, он готов был расцеловать ее за это.
Филипп поднялся, поправил сдвинутую кушетку и одним рывком поднял с пола своих детей. Те представляли собой весьма живописное зрелище: жабо Оливера сбилось на сторону, прическа Аманды, над которой так старательно трудилась служанка, растрепалась.
-Разрешите представить вам моих детей, - произнес Филипп со всем достоинством, на какое был способен в данной ситуации. - Оливер и Аманда Крейн!
Отпрыски Филиппа пробормотали положенные слова, смущенные таким количеством взрослых или стыдясь своего недавнего поведения. В последнее, впрочем, верилось с трудом.
- Ну хорошо, - сказал им Филипп, - идите.
Оливер посмотрел на него прямо-таки страдальческим взглядом.
- В чем дело? - нахмурился отец.
- Может, нам можно остаться?
- Нет, нельзя. - В планы Филиппа входило пообедать со своими гостями, а затем показать им оранжерею, и во избежание всяких неожиданностей детей лучше было удалить.
- Может, мы все-таки останемся, папа? - с надеждой в голосе протянула Аманда.
Филиппу не хотелось демонстрировать гостям свое бессилие перед детьми.
- Я же сказал - нельзя! - повторил он. - Марш в детскую - мисс Эдвардс уже, наверное, заждалась вас!
- Мы не любим мисс Эдвардс! - заявил Оливер. Аманда поддержала брата кивком головы.
- Вы не имеете права так говорить о ней! - сдвинул брови Филипп. - Мисс Эдвардс - ваша няня, и будьте любезны…
- Мы не любим ее, - перебил отца Оливер. Филипп посмотрел на Бриджертонов.
- Извините меня, леди и джентльмены! - произнес он.
- Ничего страшного! - понимающе улыбнулась ему Софи, на своем опыте знавшая, что такое дети.
Филипп отвел близнецов в дальний угол и строго посмотрел на них.
- Оливер, Аманда, - торжественно объявил он, - мисс Бриджертон оказала мне честь, согласившись стать моей женой.
Глаза малышей загорелись.
- Что ж, - не без самодовольства заметил Филипп, - я рад, что эта идея вам по вкусу!
- А она… - начал было кто-то из детей, но Филипп перебил:
- Слушайте меня внимательно, я еще не все сказал. Так вот, несмотря на то что мисс Бриджертон в любом случае станет моей женой, мне хотелось бы произвести хорошее впечатление на ее родных. А для этого нужно, чтобы вы мне не мешали. Понятно?
Губы Аманды вдруг задрожали.
- В чем дело? - насторожился Филипп.
- Значит, ты стыдишься нас, папа? - В голосе малышки звучала недетская обида.
Филипп вдруг ощутил свое бессилие. Нет, он, видимо, так никогда и не научится управляться со своими детьми - что бы он ни сказал, они все воспринимают в штыки…
- У тебя какие-то проблемы, Филипп? - раздался вдруг над его ухом знакомый голос. - Может, я смогу помочь?
Элоиза! Вот оно, спасение! Филипп молча смотрел, как Элоиза, склонившись над детьми, говорит им что-то тихим, спокойным голосом - и вскоре, к его удивлению, близнецы попрощались с гостями и покорно удалились, хотя и без особой радости.
- Элоиза, - тихо проговорил Филипп, - поверь, я не перестаю благодарить Бога за то, что ты согласилась стать моей женой!
- Что ж, я рада! - Улыбнувшись ему, Элоиза вернулась к родным.
Филипп последовал за ней.
- Вынужден извиниться за поведение моих детей, - проговорил он, обращаясь к своим гостям. - С тех пор как умерла их мать, они стали немного неуправляемы.
Это было не совсем так - близнецы были неуправляемы и при жизни матери, но Филиппу не хотелось вдаваться в подробности.
- Не стоит извиняться, - дружески улыбнулся ему Энтони. - Мы понимаем, как трудно одному, без жены, растить двоих детей.
Филипп кивнул, мысленно поблагодарив Бога, что его гости готовы понять его трудности.
- Прошу к столу, - пригласил он.
Однако в продолжение всего обеда лица Оливера и Аманды стояли перед его мысленным взором. Когда они уходили, у них были такие грустные глаза…
Филипп привык видеть своих детей какими угодно - упрямыми, вспыльчивыми, злыми - только не печальными. И от этого Филиппу самому становилось очень грустно.
* * *
После обеда и экскурсии по оранжерее общество разделилось на две группы - Энтони, Элоиза и Филипп решили прогуляться по поместью, а Бенедикт и Софи предпочли посидеть в шезлонгах на лужайке перед домом. Во время прогулки Энтони нарочно отстал от Филиппа и Элоизы, чтобы дать им возможность побыть вдвоем.
- Как тебе удалось повлиять на моих детей? - спросил у нее Филипп. - Что такое ты им сказала?
- Да вроде бы ничего особенного, - искренне пожала плечами она. - Просто я постаралась представить себе, как поступила бы в таком случае моя мать. Как видишь, это сработало.
Филипп на минуту задумался.
- Что ж, хорошо, когда твои родители могут служить для тебя примером! - вздохнул он затем.
- А разве про своих родителей ты этого не можешь сказать? - удивилась Элоиза.
- Увы, нет, - покачал головой Филипп.
Элоиза ждала, что Филипп добавит к сказанному еще что-нибудь. Но он молчал. Решившись, она спросила:
- Кого ты имеешь в виду - твою маму или отца?
Филипп пристально посмотрел на нее, но Элоизе трудно было что-либо прочитать в темной глубине его глаз.
- Моя мама умерла при родах, - тихо проговорил он.
- Понятно, - кивнула Элоиза.
- Не уверен, - пожал Филипп плечами, - что тебе это действительно понятно. Но спасибо за то, что ты хотя бы пытаешься понять.
С минуту оба шли молча, немного замедлив шаг. Наконец, когда дорога, сделав крюк, повернула к заднему крыльцу дома, Элоиза задала вопрос, который все никак не решалась задать:
- Почему ты вчера потащил меня в кабинет Софи?
От неожиданности Филипп чуть было не споткнулся.
- По-моему, ответ и так ясен! - пробормотал он, краснея. Элоиза почувствовала, что тоже краснеет.
- Да, - проговорила она, - но мне кажется, ты не мог заранее знать, что я не буду вырываться.
- Знать заранее, разумеется, не мог, - робко улыбнулся он, - но надеялся.
- Я не об этом, - сказала она.
- Честно говоря, - начал Филипп таким тоном, словно разговор заставил его растеряться, - я и сам не ожидал, что все зайдет так далеко. Но о случившемся, конечно, не жалею.
- Ты не ответил на мой вопрос.
- Разве?
- Не ответил. - Элоиза понимала, что такая настойчивость выходит за рамки приличия, но, задав вопрос, не могла успокоиться, пока не получит ответа. - Почему ты потащил меня в дом?
Филипп посмотрел на нее так, словно сомневался в ее вменяемости. Он оглянулся назад - не слышит ли его Энтони, - но тот был далеко.
- Понимаешь, - заговорил он, - сначала я собирался тебя просто поцеловать. Ты приставала ко мне со всякими глупыми вопросами, вот я и решил, грубо говоря, заткнуть тебе рот. - Филипп пожал плечами. - Но ведь, как мне кажется, эксперимент удался - теперь уже ни ты, ни я не сомневаемся, что мы друг другу подходим.
Элоиза хотела было возмутиться, услышав его замечание насчет дурацких вопросов, но в последний момент все-таки сдержалась.
- Я все же считаю, что одного только влечения, пусть и несомненного, для брака недостаточно.
- Для начала достаточно, - пробормотал он. - Может быть, сменим тему?
- Подожди. Я хочу сказать…
Филипп в отчаянии закатил глаза:
- Да ты все время хочешь что-то сказать!
- Не ты ли как-то заметил, что это делает меня очаровательной? - обиделась она.
Филипп закусил губу, стараясь сохранить терпение.
- Элоиза, - произнес он, - я считаю, что мы уже пришли к выводу, что подходим друг другу. Я убежден, что наш брак будет удачным и счастливым. Ради всего святого, какие еще здесь могут быть проблемы?
- Но ты не испытываешь ко мне любви, - тихо проговорила она.
Эти слова переполнили, наконец, чашу его терпения. Филипп остановился и снова внимательно посмотрел на Элоизу.
- Почему ты так говоришь?
- Потому что для меня это важно, - словно удивляясь его непонятливости, вздохнула она.
Филипп молчал, по-прежнему не отрывая от нее глаз.
- А тебе не приходило в голову, - спросил он после долгой паузы, - что не каждое чувство обязательно должно быть высказано словами?
- Разумеется, приходило, - снова глубоко вздохнула Элоиза, с грустью подумав о том, как часто мешает ей ее излишняя разговорчивость. Почувствовав, что голос ее дрожит, она отвернулась. - Приходило, - повторила она. - Но мне так трудно порой бывает сдерживать себя.
Филипп задумчиво покачал головой. Элоизу не удивляло, что он не знал, как ей ответить - порой Элоиза была загадкой и для себя самой. Вот как сейчас. Она сама не могла бы объяснить, зачем задала этот вопрос. Нужно ли быть такой прямолинейной? Учила же ее в детстве мать, что порою ответа на вопрос легче добиться обходными путями, чем задавать его прямо в лоб! Но видно, все было бесполезно…
Напрямую заговорив с сэром Филиппом о любви и натолкнувшись на его молчание, Элоиза была готова истолковать его как "нет". Умом она отлично понимала, что вряд ли Филипп упадет перед ней на колени и станет клясться, что умрет без нее - но сердце ее упорно не хотело мириться с этим. Элоиза и сама не знала, почему ждала от Филиппа таких клятв - притом, что сама она не испытывала к нему безумной страсти.
Элоизе казалось, что та симпатия, которую она чувствует к этому человеку, со временем может перерасти в крепкую любовь. И если бы Филипп сказал сейчас то же о своих чувствах, Элоиза, пожалуй, была бы этим для начала вполне удовлетворена.
- Ты любил Марину?
Вопрос этот сорвался с губ Элоизы прежде, чем она успела подумать, стоит ли его задавать. Элоиза нахмурилась. Снова она задает слишком личный вопрос!
Если бы сейчас Филипп, издав отчаянный рев и обхватив голову руками, убежал бы от нее на край света, Элоиза не удивилась бы. Но Филипп лишь молча продолжал стоять рядом с ней.
Молчание показалось им вечностью. Оба пристально смотрели друг на друга, не обращая внимания на Энтони, который ярдах в тридцати от них демонстративно рассматривал какое-то дерево, делая вид, что оно очень заинтересовало его.
Наконец, Филипп едва слышно прошептал:
- Нет, не любил.
Ответ этот не обрадовал Элоизу, но и не огорчил - он вообще не вызвал у нее никаких эмоций. Если не считать облегчения, оттого что она все же получила ответ на свой вопрос. Больше всего Элоиза не любила чего-то не знать. Ей хотелось знать все обо всем, хотя она и понимала, что это невозможно.
И, получив ответ на свой вопрос, Элоиза уже не могла сдержаться, чтобы не задать новый:
- Почему же ты тогда женился на ней?
В глазах Филиппа мелькнуло что-то неопределенное. Он снова долго молчал.
- Не знаю, - пожав плечами, тихо произнес он. - Просто я решил, что это… мой долг, что ли…
Элоиза понимающе кивнула. Это было в духе Филиппа - всегда стараться поступать правильно, благородно, брать на себя чужие проблемы, все время извиняться за свои проступки - как действительные, так и такие, которые лишь казались проступками его мнительному воображению… Поэтому он и, если можно так выразиться, взял на себя неисполненные обязательства своего старшего брата по отношению к девушке, с которой тот был помолвлен.
Но у Элоизы оставался еще один вопрос.
- Скажи, а ты… - она запнулась, - ты хотя бы испытывал к ней влечение?
Элоизе почему-то казалось, что после произошедшего вчера ей нужен ответ на этот вопрос. Вернее, сам ответ не имел для нее большого значения, она просто должна была знать.
- Честно говоря, нет.