- Надень халат и приведи себя в приличный вид, женщина! Здесь дети! - Митчелл ухмыльнулся в ответ на ее негодующий взгляд. - И тебе лучше поторопиться: Джорджии и Эмили не терпится заглянуть под елку.
В конце концов они спустились вниз все вместе, даже Генри, весьма представительный в темно-фиолетовой пижаме и полосатом халате, присоединился к ним на лестничной площадке.
Как только близнецы радостно опустошили наволочки, набитые подарками, Митчелл кивнул, и Генри вышел из комнаты, возвратившись с огромным пакетом, обернутым яркой бумагой.
- Девочки, это вам от нас с Генри, - мягко сказал Митчелл. - Счастливого Рождества!
Близнецы пришли в восторг от кукольного дома с красивой мебелью и многочисленным семейством кукол, включая младенца в люльке.
Взрослые обменялись подарками, и Кей порадовалась, что успела до болезни купить кое-что для Митчелла и Генри. Однако кожаные перчатки и кашемировый шарф, которым, как ей показалось, Митчелл искренне обрадовался, померкли в сравнении с изящными часами из белого золота с брильянтами, которые он подарил ей.
- Какие красивые! - восторженно сказала Кей, когда он застегнул браслет на ее руке. Но такие часы стоят, вероятно, целое состояние. А перчатки и шарф… - Мой подарок совсем не так хорош.
Он приложил палец к ее губам.
- Мне нужны новые перчатки, а шарф очень хороший, - возразил он. - Тебе необходимы новые часы. Я заметил, что твои часто останавливаются или показывают неточное время.
- Спасибо. - Голос у нее задрожал - чудесный подарок едва не заставил ее расплакаться.
- Чай, тосты, рожки? - Голос Генри, неожиданно вновь превратившегося в домоправителя и повара, вовремя нарушил тишину. - А потом мы воздадим должное рождественскому обеду, который будет подан ровно в час. И никаких ссылок на плохой аппетит после болезни, - добавил он.
- Можно мне помочь с обедом?
Вопрос задала Линора, и, когда Генри, по-старомодному вежливо, ответил: "Буду весьма благодарен", Кей поймала взгляд Митчелла, удивленно воззрившегося на друга.
- Что случилось? - прошептала она, когда Линора и Генри удалились в кухню. - Почему ты так странно посмотрел на Генри?
На лице Митчелла появилась довольная улыбка.
- Потому что я знаю Генри много лет, и он ни разу не позволил никому штурмовать бастионы своей кухни, - задумчиво сказал он. - Я подчеркиваю, никому.
Кей ошеломленно смотрела на него, постепенно улавливая смысл его слов.
- Неужели ты хочешь сказать, что…
- Я думаю, что Генри очень нравится твоя мать, - Митчелл некоторое время наблюдал за Кей. - Ты против?
Против? Если матери нравится Генри и их чувства взаимны, то это прекрасно. У Линоры появится новый интерес вне собственной семьи.
- Нет, - твердо ответила она, - я совсем не против.
Утро прошло спокойно: они сидели у камина, слушая рождественские песнопения, наблюдая за игравшими детьми и разговаривая о том о сем, пока в гостиную не проник запах жареной индейки.
Кей откинулась на спинку дивана в состоянии праздничного благодушия. Некоторое время спустя она проснулась и поняла, что задремала, уютно склонив голову на грудь Митчелла, который обнимал ее одной рукой.
Она напряглась и, с опаской подняв голову, увидела пару ярких серо-голубых глаз.
- Ты не храпишь во сне, - непринужденно объявил Митчелл, - но зато время от времени очаровательно пофыркиваешь, как маленькое животное, которое старается устроиться поудобнее.
Кей почувствовала, что краснеет, и Митчелл, тихо рассмеявшись, выпрямился.
- Не только ты вздремнула. Посмотри вон туда.
На другом диване крепко спала прикрытая одеялом Линора.
- Это пойдет вам обеим на пользу. У тебя до сих пор измученный вид.
Измученный? Что это значит? Она ужасно выглядит? Чтобы перевести разговор на другую тему, она спросила:
- Где девочки?
- Помогают Генри делать сдобные булочки к чаю. Кажется, у нас семейный праздник… - Митчелл пожал плечами.
Она не совсем поняла его неопределенную интонацию. Должно быть, у него были другие планы на Рождество. Такой человек, как Митчелл Грэй, не бьет баклуши, сидя дома.
Он наклонился и потерся подбородком о ее кудри, тихонько бормоча:
- Ты чудесно пахнешь. Какие у тебя духи?
- Детская присыпка.
- Детская присыпка? - Откинувшись на спинку дивана, Митчелл в изумлении посмотрел на нее.
- Когда ты вынес меня из дома, я была в таком состоянии, что не могла думать о косметике, - напомнила ему Кей, покачав головой. - У близнецов в туалетных принадлежностях есть детский лосьон и присыпка, и я ими пользуюсь.
Глаза Митчелла смеялись.
- Ты хочешь сказать, что я годами трачу уйму денег, чтобы дарить дорогие духи, когда мог бы ограничиться детской присыпкой?
Кей пристально взглянула на него.
- Не думаю, что женщины, с которыми ты встречаешься, пришли бы в восторг от детской присыпки, - спокойно заметила она. - Я мать, и этот запах для меня родной.
Улыбка исчезла с его лица.
- Что ты имеешь в виду?
- Ничего, - следя за своими словами, ответила Кей, - только то, что они привыкли к Шанель и Гуччи, а я - к детской присыпке и одежде, купленной в магазине. Это два очень разных мира.
- И между ними нельзя перебросить мост?
Кей неуверенно улыбнулась.
- Думаю, нет. Это как в случае с бабочками и мотыльками.
- Ты не мотылек, резко сказал он, и в его голосе прозвучала жесткая нота. - Если, конечно, ты не предпочитаешь быть им.
- Возможность выбора исчезла у меня четыре года назад. - Кей смело взглянула Митчеллу в глаза. - И другого мне не нужно. Никакие "шанели" и "гуччи" в мире не сравнятся с улыбками моих детей. Брильянты от Картье - ничто в сравнении с безвкусным кольцом и пластмассовым браслетом, которые девочки обнаружили в какой-то хлопушке и подарили мне.
Митчелл кивнул:
- Могу этому поверить.
- Но ты не можешь купить это, разве ты не понимаешь? Они отдают мне всю свою любовь и доверие, и я должна сделать все, чтобы не потревожить или нарушить их покой. Это малыши, Митчелл, они не понимают временных связей и того, что кто-то может занять их место. И я не хочу, чтобы они страдали из-за моей ошибки. Достаточно, что у них нет отца.
Воцарилась напряженная тишина.
- Ты не можешь винить себя за то, что Перри оказался таким, - наконец сказал Митчелл. - Ничто в жизни не имеет абсолютной гарантии.
Линора зашевелилась на диване, и Кей, прекращая разговор, быстро произнесла:
- Я знаю это.
- Неужели? Мне так не кажется.
- Давай поговорим об этом в другой раз, - тихо попросила она.
Митчелл кивнул и, взяв ее за подбородок, заставил поднять опущенную голову:
- Я понял, что нам надо поговорить о многом. Стена, которую ты воздвигла, чтобы отгородиться от посторонних, все еще непробиваема?
- Но ведь именно ты сказал, что мы похожи, - спокойно напомнила она. - Ты тоже выстроил свою стену, Митчелл.
Больше она ничего не успела сказать, потому что в комнату вбежали разгоряченные и гордые своими кулинарными усилиями близнецы, которые окончательно разбудили Линору. Но и во время вкусного обеда, приготовленного искусными руками Генри, и в течение всего дня Кей снова и снова обдумывала свои слова. Голова у нее шла кругом.
В пять часов они с близнецами попили чаю со сдобными булочками, и уже тогда стало ясно, что девочки устали. К шести часам они приняли ванну и, облачившись в пижамы, свернулись калачиком в постели. Кей, целуя их на ночь, решила, что они похожи на ангелочков.
- Где дядя Митчелл? - сонным голосом спросила Джорджия, когда Кей притушила свет. - Разве он не поцелует нас на ночь?
- Не сегодня, дорогая, он разговаривает с бабушкой и Генри.
За несколько дней Джорджия и Эмили сильно привязались к Митчеллу. Необходимо нажать на эмоциональный тормоз, охладить их пыл.
Эта мысль буквально пронзила Кей, и она закусила губу. Митчелл был чрезвычайно добр к ней, к матери и детям, и она благодарна, очень благодарна ему… но это ничего не меняет. Он хочет завлечь ее в постель без каких-либо, кроме сексуальных, обязательств. Она знает это и всегда знала. Он не лгал ей, изложив свою позицию в самом начале и совершенно бесстыдно рассказав ей о своих намерениях.
Все это весьма неутешительно.
Подойдя к двери гостиной, она услышала теплый, беззаботный смех матери, очень похожий на хихиканье. Кей замерла, чувствуя глухие удары своего сердца. Такого смеха она не слышала много лет - последний раз Линора смеялась так, когда был жив ее муж.
Теперь ее мать смеется с Генри. Кей наморщила лоб. Значит ли это?.. Она представила, как Линора и Генри идут по проходу в церкви, и с трудом обуздала воображение.
Кей простояла у двери почти минуту, прежде чем почувствовала, что может войти в гостиную и присоединиться к остальным.
Глава восьмая
Присутствие Генри и матери значительно облегчили ей задачу. Ей удалось как бы случайно упомянуть, что близнецы приглашены на день рождения к подружке, так что через пару дней им нужно возвратиться домой. Они все очень благодарны Митчеллу за его сердечную доброту, подчеркнула Кей, но, должно быть, они причинили ему массу хлопот, и теперь, когда все они встали на ноги, им пора возвращаться к привычной жизни.
Митчелл ответил ей легкой улыбкой, но его лицо и глаза приняли жесткое выражение, и весь вечер Кей старательно избегала встречаться с ним взглядом.
В одиннадцать часов, когда Линора зевнула по меньшей мере в сотый раз и начала поговаривать об отходе ко сну, Кей охотно присоединилась к ней. Они пожелали мужчинам спокойной ночи и поднялись по лестнице в свои спальни.
- Итак, что произошло? - Линора взяла дочь за руку и заставила остановиться на площадке. - Вы поссорились? Когда вы успели?
- Мы не ссорились. Просто… - Кей чувствовала, что мать будет на стороне Митчелла несмотря ни на какие доводы. - Митчеллу не нужны продолжительные отношения, - тихо пояснила она. - И я не хочу, чтобы близнецы огорчились, когда он больше не появится на сцене. Они слишком привязались к нему.
- Кто говорит, что он собирается уйти со сцены? - достаточно разумно, как подумала Кей, спросила Линора.
- Я. Он. Ну… - Кей с раздражением посмотрела на мать. - Он ясно дал понять, что у него абсолютно постыдные намерения, понимаешь? Несколько недель, или месяцев, или сколько там еще времени греть ему постель и "веселиться", - она почувствовала, что начинает ненавидеть это слово, - а потом распрощаться без взаимных сожалений. Вот его стиль. Если хочешь знать, мне было сказано об этом, когда мы начали встречаться.
- И ты согласилась видеться с ним? - без выражения спросила Линора.
- Как бы это сказать… - Кей закусила нижнюю губу. - Не совсем… Он не принимал моего отказа и настоял, чтобы мы встречались, как друзья. Я сказала, что это дурацкая мысль, но…
- Он уговорил тебя.
- Да. - Кей беспомощно пожала плечами.
- Ты спишь с ним?
Не в характере Линоры было задавать такие вопросы, и Кей изумленно взглянула на мать.
- Нет, не сплю.
- Но хочешь, - весело заявила Линора.
- Мама!
- Кей, это совершенно естественно, и ты взрослая женщина.
- Я ушам своим не верю!
Линора посмотрела на расстроенное лицо дочери и, положив ладонь ей на руку, мягко сказала: - Зайди на минутку ко мне, дорогая, мне нужно серьезно поговорить с тобой. Пожалуйста.
Кей сердито кивнула, вошла в комнату и уселась в мягкое кресло у окна.
- Ну?
Мать опустилась в другое кресло и заговорила, прежде чем Кей успела добавить что-нибудь еще.
- Я выступаю как третья сторона, и вот что я вижу. Вы встречаетесь, он бегает за тобой. - Заметив, что Кей собирается прервать ее, Линора подняла руку. - Пожалуйста, позволь мне закончить. Я повторяю, он бегает за тобой, даже узнав, что у тебя есть семья, предлагает тебе свою дружбу. - В этом месте брови у матери поднялись дугой. - Что-то вроде влюбленных кузенов. Но тем не менее он не добивается своей цели. Я права?
Кей кивнула.
- Ты заболеваешь, и Митчелл увозит всех нас в свой дом. Мы проводим здесь Рождество, и, должна отметить, он прилагает огромные усилия, чтобы устроить детям настоящий праздник. Разве я не права?
Когда мать захочет, она может быть самой несносной женщиной на планете Земля.
- Итак, к чему ты клонишь?
- Я хочу сказать, что, несмотря на то, в чем Митчелл старался убедить тебя вначале, он, по-моему, совсем не такой человек.
- Мама! Ради бога! - Кей закрыла глаза и приложила руку ко лбу. - Твое самое замечательное качество в том, что ты всегда видишь только хорошее в людях, которые тебе нравятся. Я знаю, что ты желаешь мне добра, но, не сомневайся, я знаю Митчелла лучше, чем ты.
- Он не говорил тебе, как получилось, что Генри стал работать у него?
- Генри? Нет. Нет, не говорил, - равнодушно ответила Кей.
- Ну так вот, я узнала об этом от Генри и уверена, он не стал бы возражать, если бы я рассказала тебе.
У Кей не было такой уверенности, но, когда Линора входила в раж, остановить ее невозможно. Кроме того, это все-таки любопытно.
- Генри был одним из самых высокооплачиваемых шеф-поваров в стране. - В голосе Линоры прозвучала такая гордость, что Кей снова призадумалась о чувствах матери к высокому, похожему на аристократа домоправителю. - Он работал в Италии, Франции, Америке - фактически объездил все страны и, так как не был женат, позволял себе жить на широкую ногу: вино, женщины, ну, ты понимаешь. Двенадцать лет назад он получил известие от одной из своих бывших подружек. Оказалось, что у нее есть ребенок, мальчик. Сын Генри. Женщина была состоятельной и не видела необходимости сообщать Генри о его отцовстве, потому что ей ничего не было нужно от него. - В этом месте Линора хмыкнула, явно не одобряя подобное решение. - Однако кое-что ей все-таки оказалось нужно. И только Генри мог дать это. Ребенок был болен, очень болен и нуждался в пересадке костного мозга. Несмотря на богатство этой женщины и ее семьи, подходящего донора не нашли. Генри согласился помочь и встретился с ребенком, своим сыном. Очевидно, это был очаровательный восьмилетний мальчик, вылитый отец. Костный мозг Генри подошел, но операцию сделать не успели, так как мальчик умер.
- Господи, мам! - ужаснулась Кей.
- Это сломило Генри. - Линора пристально посмотрела на дочь, у которой, так же, как у нее, в глазах стояли слезы. - Он покинул Америку, где жил мальчик, и возвратился в Англию, к прежнему образу жизни. Но какая-то пружина лопнула в нем. Генри начал пить, перестал ходить на работу и буквально разваливался на части. Так называемые друзья отказались от него. Он опустился, и когда однажды Митчелл его увидел, он с трудом узнал знаменитого шеф-повара, с которым когда-то был знаком. Митчелл вытащил Генри из сточной канавы, в буквальном смысле слова, и отвез его к себе домой, дал ему кров, одежду, еду, но, главное, дружбу. Врач, которого пригласил Митчелл, определил нервный срыв, и выздоровление длилось очень долго. Но однажды Генри понял, что у него появилось желание жить, а не умереть.
- Как Митчелл, - выдохнула Кей. - Продолжай.
- Больше нечего рассказывать. Генри не захотел вернуться к прежней жизни, и Митчелл предложил ему жить и работать у него, сколько тому захочется.
- Тебе нравится Генри? - мягко спросила Кей.
Линора покраснела.
- В душе он хороший человек, Кей. Как и Митчелл.
Они снова вернулись к Митчеллу. Кей откинулась в кресле.
- Я не отрицаю, что он способен иногда проявлять доброту, - очень медленно сказала она, пытаясь как можно лучше выразить свои мысли. - Так как было с Генри и с нами на Рождество. Но разве ты не понимаешь? То, что он помог Генри, опровергает твой довод, что я для него какая-то особенная, отличающаяся от остальных. Он может совершить миллион поступков, достойных доброго самаритянина, но это не отменяет его взгляда на женщин и свои обязательства перед ними. Я же…
- Хорошенькая, - быстро вставила Линора.
- Заурядная, - слабо улыбнулась Кей. - Признай это, мам. Я обычная.
- Но ты любишь его.
Если бы в голосе матери не звучала печаль… Слезы жгли Кей глаза.
- В том-то и беда. Я сознательно пошла на это. Наверное, я надеялась…
- На что? - мягко спросила Линора.
- Что он без памяти влюбится в меня. Ведь последние месяцы мы много времени проводили вместе. Глупо!..
Не глупо, просто по-человечески. - Несколько минут они сидели в молчании. Линора согревала в своих руках холодные руки дочери. - Что ты будешь делать?
Кей помолчала, потом, как бы очнувшись, распрямила плечи.
- Покончу с этим. Спокойно, без драм. Я думаю, что он заинтересовался мной в основном из-за того, что я не пала к его ногам, как большинство женщин. Я отличалась от них, - добавила она с ноткой горечи. - И я сделаю это осторожно. Буду сокращать наши свидания, находить отговорки и тому подобное.
- И ты думаешь, что у тебя получится? - с сомнением спросила Линора.
- В конце концов получится. Он гордый, мама.
Они поговорили еще несколько минут, потом Кей поцеловала Мать и вышла. На лестничной площадке она остановилась и напряженно прислушалась, но снизу не доносилось ни звука. Кей вошла в комнату близнецов и приблизилась к кроватям, на которых безмятежно спали ее дочери. Она стояла, глядя на них, пока не почувствовала что-то соленое в уголках рта. Это были слезы. Проведя рукой по глазам, она подоткнула одеяла, уложила рядом плюшевых медвежат и бесшумно покинула комнату.
Открыв дверь своей спальни, она подскочила от страха, зажав рукой рот, чтобы не завизжать, при виде мрачной черной фигуры, заполнившей кресло. Это был Митчелл.
- Где же проходила вечеринка? - саркастически осведомился он, не дрогнув ни единым мускулом. Кей неуверенно вошла в комнату.
- Что ты сказал?
- Тебя не было, - он поднял смуглую руку и взглянул на "ролекс", - тридцать пять минут. И эта женщина заявила внизу, что от усталости у нее слипаются глаза!
Шок, вызванный его неожиданным появлением, прошел, и его сменила злость.
- Я действительно устала, - резко возразила она, - но у меня был разговор с матерью. Разве это преступление? Потом я заглянула к близнецам, - холодно добавила она. - Вот что я делала, Митчелл. Я мать.
- Ты уже напомнила об этом сегодня - и очень исчерпывающе. - Прозрачные глаза холодно смотрели на нее. - И это заставляет меня объяснить, почему я здесь.