Разговор был весьма оживленный, но Лорена почти не принимала в нем участия. Она ковыряла вилкой в своей тарелке и с грустью размышляла о том, почему чувствует себя несчастной и обманутой. Она полагала, что ей давно уже безразлично все имеющее отношение к отцу, а сейчас вдруг поняла, что обманывала себя.
Лорена старалась вести себя вежливо, но отстраненно. Однако сделанное ею открытие так потрясло ее, что, несмотря на все старания, она не могла удержаться от крайне едких замечаний. Только выражение искреннего страдания и глубокого неодобрения на лице матери заставило ее замолчать до конца обеда. Больше всего, однако, ее беспокоило покорное терпение, с которым отец встречал эти выпады. Почему он так принимает все ядовитые укусы, выставляя именно ее в невыгодном свете? Какое он имеет право на сочувствие других?
Но вот, к великому облегчению всех присутствующих, обед подошел к концу. Лорена вскочила из-за стола, чтобы убрать посуду, но тут же ощутила головокружение и оперлась на спинку стула.
- Лори, дорогая, с тобой все в порядке? - забеспокоилась Элизабет.
- Может, тебе лучше присесть. Ты очень бледна, ма… моя дорогая, - сказал мистер Гордон.
- Наверное, выпили слишком много вина, - прокомментировал Ник.
Лорена не могла посмотреть ему в глаза - такое презрение слышалось в его голосе. Ник решительно не одобрял ее поведения и не собирался этого скрывать.
- Ничего страшного, - тихо ответила она, покрывшись ярко-красными пятнами стыда. - Видимо, я слишком резко встала… Сейчас все пройдет.
- Ты переутомилась сегодня, дорогая, - прозвенел серебряный голосок Элизабет. - Неудивительно, после такого напряженного дня еще и приготовить обед… Пойдите с Ником в сад, отдохните, погуляйте, а мы с отцом тут все уберем.
Но у Ника было на уме другое предложение.
- Будет лучше, если я помогу вам, Элизабет. А Лорена с Доналдом погуляют и поговорят. Возможно, им удастся заключить хотя бы временное перемирие.
Лорене хотелось завизжать, искусать его, избить, задушить голыми руками… Да как он смеет вмешиваться?
- Я не думаю…
- Тогда сейчас самое время начать, - резко оборвал ее Ник. - Особенно если это касается чувств ваших близких.
- Я собиралась сказать, перед тем как меня грубо прервали, что мне лучше принять душ. Я не успела до обеда, так что сейчас самое время именно для этого.
Объяснение было не самым удачным, но мистер Гордон галантно согласился принять его и тихо сказал:
- В таком случае я тоже помогу все здесь привести в порядок. Так мы справимся быстрее.
Миссис Гордон в сопровождении мужчин покинула столовую, и Лорена осталась одна. Прислушиваясь к смеху и шуму, доносящимся из кухни, она ощущала себя покинутой и одинокой. Ей хотелось узнать, о чем они говорят без нее. Лорена поднялась на второй этаж и направилась в ванную, преследуемая абсурдной мыслью, что именно она является объектом всеобщего веселья.
Она включила горячую воду и, яростно намыливаясь, бормотала себе под нос:
- Это отец виноват во всем. А этот Ник Тэрренс… ладно, с ним я разберусь потом. И мне глубоко безразлично, что он думает, пока дело не касается Алана.
Обманывала Лорена, обманывала сама себя. Ей было вовсе не безразлично, что Ник думает, и говорит, и делает. До смешного небезразлично!
Она знакома с ним всего третий день. За такой срок ни один мужчина не станет значить много ни для какой женщины, и уж тем более для нее, всю сознательную жизнь сохранявшей холодную голову при общении с представителями противоположного пода. И как она могла так увлечься им, его поцелуями! Лорена вспомнила горькое разочарование, которое ощутила, когда он отстранился от нее накануне. Нет, надо решительно положить конец этому безумию, и чем скорее, тем лучше! Она знала, что происходит с женщинами, которые попадают под влияние мужчин, видела это даже на примере собственной матери.
Лорена выключила воду, вышла из ванной и надела красное шелковое кимоно. Интересно, почему везде такая необычная тишина. Она подошла к открытому окну, выходящему в сад. Ее мать показывала отцу розы, которые выращивала каждый год с такой любовью. Он наклонился над ее креслом и что-то говорил, но слабый шум прибоя мешал Лорене расслышать его слова.
Однако этот отдаленный шум не помешал ей услышать слова, доносящиеся из приоткрытой двери соседней комнаты, в которой накануне ночевал мистер Тэрренс.
- Да, конечно, - произнес принадлежащий ему голос. - Мне тоже очень жаль, детка, но я обещаю, что скоро закончу здесь дела и сразу приеду… Да, я сам не рад, что взялся за это, с ней просто невозможно иметь дело… Я тоже люблю тебя, дорогая, ты знаешь это… Береги себя, милая, мы скоро увидимся, я обещаю.
Лорена услышала звук трубки, повешенной на рычаг, потом звук открывающейся молнии и тихое насвистывание.
Она как-то успела забыть, что в жизни Ника есть другие женщины, забыла о флаконе с ароматической солью в его ванной, забыла об открытии, сделанном в его спальне. Возвращение к реальности было ошеломляющим. Лорена не могла сразу справиться с нахлынувшей болью, с потребностью увидеть его, напомнить, что она тоже занимает какое-то место в его жизни.
Ник заметил ее тень на пороге и поднял глаза.
- Привет! Чувствуете себя лучше после душа?
- Намного, - сказала она и вдруг увидела на кровати открытый чемодан. Паника охватила ее.
- Я могу чем-нибудь быть вам полезен? - спросил Ник.
- Я… я услышала здесь голоса, и…
- Да, я воспользовался телефоном с любезного разрешения миссис Гордон.
С кем же ты говорил, кого ты называешь деткой, дорогой, милой? Лорена не осмелилась задать этот вопрос вслух. Она откашлялась и сказала:
- Я вижу, вы укладываете чемодан…
- Так и есть. - Он открыл дверцу шкафа и достал оттуда свои вещи.
- Но почему? Наш самолет только завтра.
- Сегодня я буду ночевать на первом этаже в кабинете.
Лорена сразу почувствовала что-то неладное.
- Но почему? - снова повторила она.
- Потому что здесь будет спать Доналд.
- Что?!
- Лорена, вы слышали меня. Ваш отец остается здесь, а он не может в его возрасте ночевать на диване, когда есть нормальная кровать.
- Но у него нет никакого права здесь находиться!
Ник посмотрел на нее с таким нескрываемым презрением, что она попятилась.
- Элизабет так не считает. И я могу даже предположить, что он провел бы сегодняшнюю ночь в ее постели, если бы ваша мать не боялась преждевременно свести вас в могилу.
- Неужели она пригласила его остаться?
- Правильно. По меньшей мере, пока мы не вернемся из Майами, а может, и дольше.
- Я… я вам не верю!
- Ваше право, Конфетка.
Ник прошел в ванную, молча и быстро собрал зубную щетку, пасту, бритвенные принадлежности. Столько неодобрения было во всех его движениях, что Лорена нерешительно спросила:
- Вы чем-то рассержены?
- Неужели вы заметили? Да, не скрою.
- Вы сердитесь на меня, да?
- Опять вы правы. Но не настолько, чтобы это помешало мне уснуть.
Лучше бы он ударил ее, чем говорить с ней таким тоном!
- Если это из-за отца, то я ничего не могу тут поделать, - произнесла Лорена дрожащим голосом.
- Можете, Конфетка, можете, просто не хотите.
- Вы не понимаете, что это такое, когда близкий человек уходит из вашей жизни.
Он перестал возиться с чемоданом, поднял глаза и ожег ее взглядом.
- Нет, Конфетка, к сожалению, понимаю. И я бы отдал что угодно, лишь бы мама вошла сейчас в эту дверь. Что угодно. Абсолютно все.
- Это не совсем то, Ник. Мой отец предал меня…
- Он искренне сожалеет об этом, Лорена.
- Я вижу, бесполезно обсуждать эту тему. Вы не хотите понять меня. Он добился вашего сочувствия, вы теперь на его стороне. - Лорена смотрела на Ника с отвращением и сожалением, забыв о недавнем влечении к нему, о желании, охватывающем ее.
- Вам пора понять, что люди не обязаны принимать чью-то сторону, а могут сохранять нейтралитет, пока не познакомятся со всеми фактами. Но так поступают взрослые люди, так что от вас я не жду ничего подобного. Вы ведете себя как испорченный, избалованный ребенок!
- Не надо меня воспитывать, Ник! - огрызнулась она. - И не надо думать, будто знаете о моем отце больше меня. Он пришел слишком поздно, чтобы я могла ему поверить.
- Я рад, что меня связывают с вами только официальные отношения. Не хотел бы я иметь дело в частной жизни с человеком с таким несгибаемым характером, с человеком, не умеющим прощать. Хотя не думаю, что вас это интересует. Слишком вы уверены в своей правоте и в том, что все остальные ошибаются. Такие люди, как правило, не интересуются чужим мнением.
- Почему вы рисуете меня такой негодяйкой? - Лорена всхлипнула, потрясенная до глубины души тем, что он категорически отказывается понять ее точку зрения.
- А почему вы не хотите смягчиться и дать вашему отцу еще один шанс? Ваша мама может, а ведь она потеряет намного больше, если ошибется.
- Нет, это слишком рискованно.
- Жизнь вообще полна риска. Вы рискуете каждый раз, когда переходите улицу, когда садитесь за руль, когда берете деньги в банке и выходите на улицу с сумочкой, полной наличных. Вы прекрасно знаете, что на свете масса людей, которые могут ударить вас камнем по голове и вырвать сумку, когда вы меньше всего к этому готовы. Но вы все равно делаете это и не задумываетесь о риске.
- Это совсем другое. А сейчас я боюсь.
- Но вы же не боялись бросить мне вызов, хотя полагали, что я страшнее черта. И вы не боитесь пуститься в погоню за Кроссом.
- Это совсем другое, Ник. И я бы боялась, если бы вы не были со мной. Я доверяю вам, Ник.
- Нет, Лорена, это пустые слова. Вы не доверяете ни одному мужчине, а может, и ни одной женщине. Иначе вы бы услышали то, что я пытаюсь вам сказать. Вы бы поверили вашей матери, что только со смертью кончается надежда, что можно и нужно пытаться наладить отношения, о потере которых люди искренне сожалеют.
- Ясно, вы пытаетесь мне сказать, что я не права, правы все остальные. Думаю, вы недалеки от истины, относительно вас я точно ошиблась.
- Почему же? - усмехнулся Ник. - Потому что я позволил себе не согласиться с вами?
- Потому что я полагала, будто нравлюсь вам. Вы так целовали меня… - Голос Лорены прерывался, она чуть не плакала. - Вы заставили меня поверить, что хотите меня. А на самом деле… я теперь вижу, что все это для вас ничего не значит…
- То есть вы мне не доверяете. Что и следовало доказать. Спокойной ночи. - Ник застегнул чемодан, поднял его и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.
Как же она ненавидела его. По-настоящему ненавидела. До чего же рассудочный, холодный, высокомерный сукин сын! И несмотря на это она хотела его, хотела до дрожи, до потери сознания. Если бы он сейчас вернулся и обнял ее, впился губами, зубами ей в губы, она уступила бы тут же, не задумываясь, ответила бы с таким же пылом.
Раздосадованная донельзя своей неспособностью управлять эмоциями, Лорена повернулась, чтобы броситься в свою комнату и хоть там обрести желанный покой… и увидела отца.
- Ты чем-то расстроена, Лорена? Я могу что-нибудь сделать для тебя?
- Ты уже достаточно сделал! - выкрикнула она. - Пока ты не появился, все было хорошо! Теперь же хуже некуда!
- Позволь мне попытаться исправить это, Лорена.
- И как ты предполагаешь поступить… Доналд?
Глаза его затуманились от боли, когда она произнесла его имя, отказываясь назвать отцом.
- Я просто хочу помочь. Сделать что-то полезное, поддержать.
- Мы обходились без твоей помощи и поддержки последние шестнадцать лет.
- Знаю. - Он безнадежно пожал плечами. - Я понимаю, Лорена, тебе это может показаться смешным. Но когда человек виноват, у него зачастую нет сил посмотреть в лицо тем, кому он причинил боль. И он наказывает себя, заставляя тех, кого любит, презирать его.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я пытаюсь исправить то, что натворил. Твоя мама готова дать мне шанс. Дай и ты мне шанс, позволь помочь, а потом будешь решать.
- Я больше не ребенок. Мне уже двадцать семь.
- Это не значит, что тебе не нужен отец.
- Скажем так: мне не нужен именно ты в роли отца.
Доналд глубоко вздохнул, посмотрел по сторонам, взглянул на свои руки, потом решился и спросил:
- Что я должен сделать, чтобы ты простила меня, Лорена?
- Ничего. Ты опоздал. Тебя не было рядом, когда ты был нужен мне. И я научилась обходиться без тебя.
- Это все, что ты можешь мне сказать? Не хочешь добавить, что я глупец, негодяй?
- Нет.
- Тогда я скажу сам. Я действительно дурак. Я проиграл. Я испортил лучшее, что подарила мне судьба, и заслуживаю полностью твое презрение. И если бы я был порядочным человеком, то покончил бы с жизнью. Я не имею права на вторую попытку. Мне не должно быть никакого дела до моего внука, у меня нет права беспокоиться о нем… Я ничего не пропустил?
- Нет, все правильно, - ответила Лорена, чувствуя наворачивающиеся на глаза слезы.
Он отступил в сторону, давая ей пройти.
- Хорошо. Так тебе лучше?
- Да.
- А мне так не лучше. - Элизабет Гордон неслышно подкатила сзади свое кресло и остановилась рядом с ними. - Лорена, оскорбляя отца, ты оскорбляешь и меня. Я любила его достаточно, чтобы родить ему двоих детей. Алан такой же внук ему, как и мне. Я принимаю его предложение помощи, потому что сейчас все мы должны быть вместе. И я удивлена, что ты не сумела оценить то мужество, которое потребовалось твоему отцу, чтобы прийти сегодня, признать свои ошибки и предложить взять на себя часть нашей беды. Нашей, Лорена, не только твоей.
- Я не понимаю, мама, как ты можешь так легко все простить.
- Возможно, тебе даже не приходит в голову, что есть вещи, которые ты не знаешь, о которых даже не слышала.
- Ты хочешь сказать, это твоя вина, что он ушел?
- Я надеюсь, что к тому времени, когда ты полюбишь, по-настоящему полюбишь, ты поймешь, что никогда не бывает так, что виноват кто-то один. Двое решают быть вместе, и только двое могут решить расстаться. Надеюсь, ты поймешь это и не будешь так строга к твоему будущему мужу, как сегодня к отцу. Только терпимость и способность прощать делают брак гармоничным. И пока ты сама не попробовала, у тебя нет права критиковать других.
Миссис Гордон строго посмотрела на дочь, потом тронула за руку своего бывшего мужа.
- Идем, Доналд, я покажу тебе фотографии девочек. Я надеюсь, Лори обдумает мои слова и изменит свое отношение к тебе.
Ник отказался от приглашения миссис Гордон выпить по бокалу коньяку в гостиной, решив, что не стоит мешать пожилой чете, которой надо так много обсудить друг с другом. Он удалился в приготовленный для него кабинет, лег на диван и какое-то время бездумно смотрел телевизор. Постепенно все звуки в доме затихли - очевидно, хозяева удалились отдыхать. Он с облегчением выключил телевизор, выбрал на полке книгу и зажег настольную лампу. Через пять минут Ник понял, что роман не намного интереснее телевизора, отложил его и строго спросил себя, в чем причина гложущего его беспокойства. Вопрос был чисто риторический, ибо ответ он знал. Как получилось, что он так быстро оказался впутанным в жизнь незнакомых ему еще три дня назад людей? А главное, как он позволил какой-то капризно-своевольной девчонке занять все его мысли? Ведь он знал, прекрасно знал, что, увлекшись ею, утратит объективность суждения, необходимую для успешного завершения дела. Нет, этому необходимо было срочно положить конец.
Но, несмотря на это, вопреки всем своим вкусам и склонностям, Ник все же непрестанно думал о ней, вспоминал ее лицо, вкус ее нежных шелковистых губ и жалел, что разговаривал с ней так строго. Интересно, она уже спит или думает о нем и тоже вспоминает, как он целовал ее?
Ник выключил лампу и подошел к открытому окну. Сад стоял, погруженный в темноту. Но вдали он увидел огни океанского лайнера, отправляющегося в круиз вокруг Аляски, до него донеслись еле слышные звуки танцевальной музыки. И еще какой-то звук, такой же слабый, но намного ближе, тихий, жалобный плач… Он внимательно вглядывался в темноту, пока наконец не заметил какое-то движение на скамейке под персиковым деревом. Он знал, что это не Элизабет, поскольку слышал, как ее кресло прошуршало у него над головой несколько минут назад. Удивительная все же женщина, еще раз мысленно восхитился Ник, так решительно отказывается уступать болезни, что даже сохранила спальню наверху!
Он снова прислушался. Здравый смысл подсказывал ему, что не Доналд является источником этих жалобных, горестных всхлипываний. Здравый смысл также подсказывал, что умному человеку надо залезть под одеяло и не позволять этому плачу отнять ни одной минуты его сна. Всего мгновение назад этот умный человек решил держаться подальше от Лорены Гордон. Но, с другой стороны, умному человеку не стоило высказывать своего мнения о приеме, оказанном Лореной отцу.
Ник вспомнил, как его шеф предупреждал его, новичка, принимая на работу:
- Ты не можешь позволить себе переживать каждый случай, как свой собственный, позволять ему влиять на твою жизнь. Твое дело - стоять на страже закона и задерживать преступников.
Ему давно надо было вспомнить эти слова. Может, тогда Лорена не плакала бы сейчас в саду, а он не чувствовал бы своей вины за эти слезы. Ник перекинул ногу через подоконник и тихо опустился на землю по ту сторону окна.
Я только предложу ей платок и провожу в дом, мысленно пообещал он себе, неслышно пробираясь в сторону персикового дерева.
Он сразу забыл все обещания и благие намерения, увидев, как вздрагивают ее плечи. Он опустился рядом с ней на скамью и крепко прижал к себе, разыскивая губами ее рот на мокром, залитом слезами лице.
8
Ник решил лететь до Майами первым классом, и Лорена была ему благодарна. Подлокотники их кресел были так широки, что исключали возможность случайных контактов. Она настолько боялась воспламеняющего эффекта его прикосновений, что не хотела небрежного касания его колена или плеча. Если уж Ник действительно хочет до нее дотронуться, пусть сделает это специально… Хотя пока он не выказывал такого желания.
Другие пассажиры рейса 1275 "Америкэн эйрлайнз" Сан-Франциско, Калифорния - Майами, Флорида, случайно услышавшие их разговор, могли бы принять их за коллег, планирующих стратегию деловых переговоров. Ник был занят исключительно предстоящей встречей с четой Уоррен - приемными родителями Дугласа Кросса.
- Боюсь, сегодня нам не удастся нанести визит мистеру и миссис Уоррен, - сказал он, с удобством откидываясь в кресле, пока самолет набирал высоту. - Пока долетим, арендуем автомобиль и доберемся до отеля, наступит вечер.
- Понимаю, - отозвалась Лорена, стараясь говорить и выглядеть, как пристало взрослой умной женщине.
Взрослой? Скорее, глуповато-напыщенной, подумала она в приступе самоуничижения.
- Ничего страшного. По крайней мере, они не в отъезде и не планируют ничего подобного в ближайшие дни.
- Откуда вы знаете? - Лорена была удивлена осведомленностью своего спутника.
- Я звонил им вчера из больницы, после разговора с Грейс.
- Но вы же не хотели разговаривать с ними по телефону, тем более по междугородному!