* * * *
Пьер готовился к решительному разговору со всей серьезность и тщательностью. Смокинг, кольцо с бриллиантом в несколько карат, самой чистой воды, автомобиль, усыпанный белыми розами. Волновался как мальчишка, что-то в ее поведении настораживало, задумчивость, холодность, и еще упоминание о верном поручике из России, брошенное как бы невзначай не давало Пьеру покоя. Но так больше не могло продолжаться, и он решился.
Елизавета спустилась к нему в волшебном бирюзовом платье, окутанная тонким ароматом духов и дымкой легкой грусти в ее бездонных глазах. По торжественности обстановки, по усыпанной цветами машине она без труда определила, решающий вечер настал.
Они ужинали в шикарном ресторане на Елисейских полях. Потом, по предложению девушки пешком отправились к берегам Сены. Тихий апрельский вечер окутывал нежным ароматом каштанов. Молодые люди молчали, Пьеру все никак не хватало решимости. Тогда Елизавета взяла инициативу в свои руки, им уже давно пора было объяснится, она вдруг остановилась, оперлась на парапет набережной. Здесь было тихо и безлюдно, мерно плескались волны, в темном небе чернел Нотр-Дам.
- Пьер….
- Нет, позвольте мне начать. Он взял ее руку в свои, нежно поцеловал, - Елизавета, я…Вы очень… дороги мне…Вы в моей жизни четвертый месяц, а мне кажется, что я знаю Вас всю жизнь и отныне…моя жизнь - Ваша, - он заглянул в синеву ее глаз, - Я люблю тебя, - и прежде чем девушка опомнилась, легко привлек к себе, наклонился к губам, осторожно поцеловал.
Ничего подобного, что происходило с ней от тех волшебных поцелуев с Никитой в заброшенном лесном домике, не произошло, земля и небо остались на местах, сердце не переполнилось нежностью, не дрогнуло. В голове ясно билась мысль, "нет, я не смогу, прости меня, Пьер, но я не смогу".
Отстранившись он смотрел на нее с легким испугом.
- Что-то не так, я не должен был, у Вас в России не принято до свадьбы?
- Нет, но…
- Ну, конечно, же милая я схожу от тебя с ума, ты выйдешь за меня, сделаешь меня самым счастливым человеком на свете?
- Прости меня, Пьер, - Елизавете понадобилось немало мужества, чтобы сказать это, - но я не могу.
Он отпустил ее руки, отошел.
- Пьер, ты прекрасный, добрый, милый человек, но я не могу согласится, это будет предательством.
- Каким предательством, чего или кого? Или это из-за того, что тебе пришлось пережить, твоя тетушка говорила мне, ты даже собиралась в монастырь.
- Нет, монастырь ни при чем, просто… в России остался один человек.
- А, твой поручик, - Пьер горько улыбнулся, - Вы отказываете мне из-за него?
- Я хочу быть честной с тобой, Пьер, прости меня, прошу, я догадываюсь как тебе больно, но я люблю Никиту.
- А почему Вы говорите мне это только сейчас?
- Потому что я сама не так давно поняла это.
- Когда? - он больно сжал ее запястье, его мечта рушилась на глазах.
- Не знаю, какое это имеет значение.
- Вы, ты ты могла бы сказать мне раньше, я надеялся, я…
- Да, но у меня не хватало сил.
- Но, ведь он может быть уже убит, неужели ты будешь ждать его, как верная Пенелопа.
То, что ответила девушка повергло Пьера не просто в шок, а в немое оцепенение:
- Нет, я не буду ждать его здесь, я возвращаюсь в Россию, и умоляю тебя помочь мне.
Возвращение
Елизавета проснулась на рассвете с непередаваемым чувством надежды и радости одновременно. После стольких месяцев скитаний, этого опасного авантюрного по - другому не скажешь путешествия, она наконец-то приблизилась к своей цели как никогда. Когда вчера в случайном разговоре с полковником Крестовским, она услышала о Никите, то готова была умереть от нахлынувшего счастья.
Столько раз за эти 4 месяца ей казалось, что они вот-вот встретятся, и опять разочарование. То она опоздала, его перевели в другой полк, то он был серьезно ранен и лежал в госпитале, от этого сообщении Елизавета пришла в ужас, она впервые осознала, что может потерять его, но и из госпиталя его выписали 2 месяца назад. Пришлось опять начинать все сначала по крупицам собирать сведения о нем, искать, бороться с собой, своими страхами, отчаянием, невзгодами путешествия. Она исколесила юг страны вдоль и поперек, а чего стоило ей добраться до России, решиться на это безумство, от которого ее отговаривали все, а особенно тетушка и Пьер.
Но она любила, любила так невозможно сильно, что бездействие убивало ее. Никита разбудил в ее сердце любовь. После всех пережитых ужасов войны, после стольких смертей, Елизавета постепенно приходила в себя, и вместе с тем осознавала, как ей одиноко без него. Никита отныне стал всем: ее мечтой, ее болью, ее надеждой, она открылась любви, перестала бороться сама с собой и поняла, что больше не сможет жить, дышать без него.
Как можно было самой отвернуться от своего счастья. "Но я жестоко наказана - , не переставала вспоминать Елизавета, все что случилось с ней. - Я наказала сама себя, этим отъездом, если бы я только осталась, мы были бы сейчас вместе. А что, если он забыл обо мне, если не любит больше, может вообще не вспоминал весь этот год".
Такие мысли бывало терзали ее, но все же она верила, что мужчина беззаветно любивший ее 4 года, спасший ее рискуя собственной жизнью, не может так просто забыть. "Я разбужу твои чувства, Никита, мы созданы друг для друга, мы будем вместе, я верю в это. Боже, спасибо, что ты не позволил мне сдаться, я была на пороге отчаяния. Я столько искала и все напрасно, но вчера…снова обрела надежду. Никита, ты совсем рядом, и возможно сегодня, нет, нет в это невозможно поверить".
Девушка с нетерпением ждала, когда же наконец они отправятся в путь. Она давно была готова.
- Андрей Павлович, ну скоро же мы едем?
- Еще пару минут. Какое нетерпение, кем же все-таки приходиться Вам этот офицер?
- Я не могу пока сказать, но нас связывают воспоминания 4 лет.
- Позвольте, я помогу Вам сесть в седло, - офицер осторожно подсадил девушку, она смотрела на него сверху вниз мечтательным взглядом и словно не замечала.
- Сударыня, как бы я хотел, что бы кто-то так же думал обо мне как Вы сейчас о нем.
Елизавета отвела глаза, смутилась, и чтобы скрыть свою неловкость, умело пустила лошадь легкой рысью.
Маленький отряд из пятерых офицеров тронулся следом.
* * * *
- Какой чудный день, Никита, искупаться бы сходить, а?
- Серж, перестань, ты же знаешь. Нельзя, вчера был приказ всем оставаться на местах, сегодня возвращаются наши от Врангеля, совет.
- Да к черту все советы, я жить хочу слышишь, а здесь даже приличной юбки нет. Одни старухи остались.
- Серж, ты настоящий ловелас, а как же клятвы медсестре Леночке, в госпитале, всего 2 месяца прошло.
- Целая вечность, только ты можешь сохнуть по своей Елизавете, которую уже никогда не увидишь. Это право глупо и просто ребячество. Нельзя любить одну женщину, это это просто невозможно. Женщины созданы, чтобы мужчины вкушали плоды их очарования и красоты, всех, кто рядом. Дойдет это до тебя когда-нибудь?!
- Сергей, я бы не советовал тебе говорить о ней в таком тоне! Я не шучу!
- Молчу, верный преданный рыцарь плаща и шпаги. Она поди давно замужем за каким-нибудь французским графом, а ты страдай, мучайся, сколь там 4, 5 лет прошло?
- Я не видел ее почти полтора года.
Взгляд Никиты был полон грусти и Серж понял, что друг неисправим.
- Ник, смотри, кажется наши едут, вон Соломон Андрея.
- Такого коня не с кем не спутаешь.
- Только погоди на нем, не Панин, черт меня подери там дама, настоящая, живая женщина. О чудо, Бог услышал мои мольбы.
- Да, но кто это, и почему они едут сюда, штаб в другой стороне.
- Какая разница, Ник, как ты мне наскучил со своей вечной рассудительностью. С ним женщина, значит, у нас есть повод для праздника.
- Серж, ты неисправим.
Молодые люди внимательно наблюдали за путниками. Что-то в девушке было Никите до боли знакомо, но она была еще слишком далеко и все же, что? Осанка, манера так непринужденно и легко держаться в седле, поворот головы, чуть вбок, его бросило в озноб.
- Елизавета, - прошептал он чуть слышно, но друг все-таки уловил это имя.
- Что, что ты сказал, Ник?
- Нет, этого не может быть, но…
А между тем всадники приближались, уже настолько, что можно было разглядеть нежный овал лица, Ее лица, выбившиеся из косы волосы. Ее каштановые прядки волос. Никита остолбенел, не в силах сдвинуться с места. Его разум кричал, это невозможно, а сердце готово было разорваться от счастья и летело к небесам.
- Это что она, да, она? - теребил его Серж.
Но Никита не слышал, всем своим существом он жадно следил как они приближались, оставалось не больше двадцати шагов, а он все еще не осознавая, не в силах был пошевелиться. Как прекрасна она была сейчас в свете утреннего солнышка, на великолепном сером в яблоках Соломоне - рысаке Орловской породы. Молодой человек часто заморгал, даже не понимая, что его глаза наполнены слезами счастья. Всадники остановились в нескольких шагах от крыльца.
- Что ж, сударыня, вот он Ваш Никита Александрович, я сдержал слово.
Елизавета только машинально кивнула в ответ. Все ее существо было поглощено Никитой, она смотрела на него с надеждой, и тоской, и любовью, чуть улыбалась, боясь пошевелиться, отвести взгляд от его влюбленных, еще сильнее чем раньше, в этом теперь она не сомневалась, глаз. В то мгновенье в мире существовали только они. Этот молодой мужчина, и эта юная девушка, которых неразрывно отныне и навеки связало великое и такое прекрасное чувство, имя которому - любовь!
Никита ничего не понимал, как она здесь оказалась, почему? Это сейчас неважно, главное, чтобы это был не сон, только не сон.
- Елизавета, - он не мог больше просто смотреть, хотелось обнять, прижать ее к себе, убедиться, что все это на самом деле. Он бросился к ней, и прежде чем успел помочь ей спуститься на землю, она легко спрыгнула с лошади, и упала в его объятия.
Ее душили слезы счастья, спрятав лицо на его груди, ощущая себя в крепком и в то же время нежном кольце его рук, она тихо плакала. А он лишь повторял ее имя с невыразимой нежностью и любовью. Ни Серж, ни Андрей не могли отвести взгляда от этой сцены, это было так невозможно прекрасно среди крови, боли, горя, ради того, что они видели хотелось дышать, чувствовать, жить…
А Елизавета все еще не могла поверить, что он рядом, "Я нашла тебя, я наконец-то тебя нашла", - твердила он сквозь слезы.
- Успокойся, душа моя, я рядом, я никогда больше не оставлю тебя, слышишь. - Он осторожно приподнял ее голову, заглянул в залитую слезами синеву ее глаз. Она встретилась с его влюбленным взглядом, от счастья, всех нахлынувших эмоций, у девушки перехватило дыхание, земля пошатнулась под ногами, еще миг и она потеряла сознание, подхваченная крепкими руками Никиты.
- Серж, быстрее, помоги мне, она в обмороке.
- Успокойся, что за паника, неси девушку в дом, вот так, сюда, на кровать. Так вот она какая твоя княжна. Да, - Серж даже слегка присвистнул, - понимаю тебя.
- Сережа, перестань, - Никита метнул на друга ревностный взгляд, ей нужно помочь.
- Неужели тебе никогда не приводилось приводить барышень в чувство. Учись. - Молодой человек, ловко подложил под голову девушки подушку, его рука умело и быстро расстегнула верх платья. Никита попытался запротестовать.
- Ей необходим воздух, успокойся, я не собираюсь ее раздевать. Так теперь нужен спирт.
От едкого запаха девушка слегка поморщилась и приоткрыла глаза. Никита вздохнул с облегчением.
- Елизавета Николаевна, Лизонька, как же Вы меня напугали, ну разве так можно.
- Что-то случилось? Я помню, только твои глаза, Никита.
- Елизавета, Вы упали в обморок, я так испугался, что совершенно растерялся.
- Да, я вижу, ваша растерянность на лицо, - девушка красноречиво посмотрела на свое расстегнутое платье, смутилась, но еще не в силах встать, просто опять закрыла глаза.
- Простите, Елизавета, я не хотел и вообще…
- Вообще-то, сударыня, в чувство Вас вернул я, позвольте представиться Сергей Павлович Куракин - верный друг Никиты.
Девушка подняла к нему взгляд, все еще смущаясь, но пересилила себя, даже слегка улыбнулась, - Благодарю, Сергей Павлович, но в следующий раз не стоит принимать столь решительные меры, тем более с девушкой, которую Вы видите в первый раз в жизни.
Никита чуть улыбнулся, втайне довольный решительным отпором Елизаветы этому знатоку женских сердец. Однако Серж не потерялся, принес свои извинения и только потом, под гневным взглядом друга наконец-то оставил их наедине.
Несколько минут они просто смотрели друг на друга, изучая каждую черточку лица, спрашивая про себя, что пришлось пережить им во время разлуки. Наконец Елизавета не выдержала, протянула ему свою маленькую руку.
- Помогите мне встать, я уже достаточно пришла в себя. Он осторожно поддержал ее, деликатно отвернувшись пока она приводила в порядок платье, помог сесть поудобнее, принес воды.
- С вами все хорошо, Елизавета или…
- Теперь все прекрасно, не волнуйтесь, я просто слишком расчувствовалась, не справилась с эмоциями, я больше не стану пугать Вас обмороками.
- Вот и славно.
И опять они молчали, поглощенные друг другом. В ее прекрасных глазах плясали искорки радости, совсем, как при первой встрече, в его взгляде сквозила неподдельная нежность.
- Никита, - тихо прошептала она, - обними меня, я… я так долго тебя искала, я… - и прежде чем он успел ответить, она скользнула в его объятия.
- Лизонька, неужели это все-таки не сон? И Вы рядом и…
- Я рядом отныне и навсегда.
- Но как Вы нашли меня, зачем, почему, я же видел, как корабль, увозивший Вас, скрылся за горизонтом? - он чуть отстранился от нее, пристально посмотрел в глаза.
- Ты еще не понял, Никита, я… я просто сумасшедшая влюбленная женщина, жаль, что я осознала это слишком поздно.
Молодому человеку казалось, что теперь у него земля уходит из под ног, то что он услышал сейчас, было сказкой, чудом, о котором он уже и не мечтал, да пожалуй, что не смел надеяться никогда.
- Елизавета, Лизонька, Вы хотите сказать, что вернулись сюда из-за меня, я Вам не безразличен?
- Я люблю тебя, - тихо и смотря в его глаза произнесла девушка. И вдруг порывисто вырвалась из его рук, встала, взволнованно заходила по комнате.
- Я поняла это слишком поздно, но когда поняла, то это чувство стало и главным счастьем моим, и горем. Я приняла решение вернуться, - сбивчиво рассказывала она, внимавшему каждое ее слово Никите, - О, как меня отговаривали, как не пускали, но ты же знаешь, со мной невозможно спорить. И я уехала, а сколько я искала тебя здесь, Никита, ты ускользал от меня столько раз. Но теперь все в прошлом, я нашла тебя.
- Я не понимаю, как Вы смогли это сделать, Лиза.
- Это было сложно, но для любящего сердца… Никита, я прошу говори мне ты, ведь ты же по-прежнему любишь меня?
- А Вы, ты сомневалась?
- Совсем немного, почему-то я была уверена, что ты ждешь, всегда будешь ждать, а когда я сегодня увидела твои глаза…
- Иди сюда, - он раскрыл ей объятия, и она снова оказалась в его руках.
- Лизонька, я не могу прийти в себя, мне кажется я грежу.
- Никита, милый мой, драгоценный, я прошу только об одном, никогда больше не оставляй меня, пожалуйста. - Он обнял ее крепко крепко, Лиза почувствовала себя такой защищенной, в его руках. Теперь не нужно больше переживать, искать, отчаиваться, ее одиночество и страхи позади. Он здесь, он рядом.
Они не знали, сколько прошло времени, для них оно остановилось, он обнимал ее и жизнь обоих замерала от счастья. Он не смел, да и не хотел сейчас целовать ее. Это было такое единение их исстрадавшихся душ, что ни хотелось ничего другого. Так, в нежных объятиях друг друга их и застал Серж.
- Простите, я стучал несколько раз, но…Ник, тебя вызывает Троицкий, и Вас, сударыня тоже.
Никита с трудом заставил себя вернуться к действительности.
- Да, нам нужно все объяснить ему. Пойдем, Лизонька, он все поймет, наш командующий замечательный добрейшей души человек.
- Подожди, Вы кажется, сказали Троицкий, уже не Арсений Петрович?
- Да.
- Воистину говорят, мир тесен. Он очень хорошо знал моего отца, и Андре, и матушку, - ее голос дрогнул, тень побежала по лицу, но девушка взяла себя в руки.
- Идем, Никита, я уверена, этот человек не откажет мне.