Колорадо… Энглвуд… Почему ему так не нравится даже само название этого места? Может потому, что он представлял себе Мэгги живущей в маленьком старинном городке в уютном доме из красного кирпича? Или из-за голых гор и выжженных солнцем плато, окружавших со всех сторон Энглвуд и, очевидно, казавшихся слишком безрадостными для маленькой Мэг, испуганной женщины из зелененького и прилизанного штата Новой Англии. Нравилось ли ей на новом месте? И почему она променяла на него буйную зелень штата Мэн?
Однажды дела забросили Арчи в колорадский Энглвуд. В его памяти всплыли четыре утомительных дня в паршивеньком отеле, пережаренные стейки и попытки отвлечься от мыслей об окончательно и бесповоротно рассыпавшемся браке. Арчи до сих пор помнил, как плакала Софи, говоря, что между ними все кончено. Со странной ноткой грусти в голосе она пожелала Арчи встретить женщину, которая однажды разобьет его сердце, если оно у него есть.
Была ли тогда Мэгги в Энглвуде? Хорошо, что он этого не знал. Иначе мог поддаться искушению, позвонить, пригласить ее на обед, поговорить о добрых старых временах и… Кто знает, чем бы это все закончилось. Сдав документы Дженни, агент Браун коротко простился с коллегами и покинул здание ФБР.
В своем скромном жилище Арчи впервые после звонка Грега смог немного расслабиться. Конечно, он полностью готов к выполнению задания, но куда больше рвется снова увидеть Мэгги Уоттер. Непрошеное воспоминание об их единственном поцелуе накатило неожиданно…
Это случилось в ту ночь, когда по радио сообщили о ее "смерти". Мэгги стояла у раковины в своей маленькой кухне и наполняла чайник водой. В течение всего вечера она храбро держалась, но, видимо исчерпав запас прочности, размякла, расслабилась. Глядя на ее опущенные плечи, светлую косу, спускающуюся ниже талии, съежившуюся маленькую фигурку, Арчи чувствовал, что ее одолевает страх.
Повинуясь какому-то порыву, он в одно мгновение пересек кухоньку и заключил свою подзащитную в объятия. Позже он оправдывался перед собой тем, что руководствовался исключительно жалостью. Но, едва коснувшись Мэгги, он забыл обо всем: что она спасает свою жизнь, что он женат и ни разу не изменил Софи. Когда Мэгги подняла к нему лицо, в ее голубых глазах стояли слезы, а губы полуоткрылись в немом вопросе. Арчи охватило необъяснимое желание поцеловать эту женщину, желание, которому он не смог воспротивиться. Он буквально растворился в ответном порыве ее губ, податливости тела, в искушении, которое угрожало поглотить обоих.
Даже спустя три года он помнил эту сцену до мельчайших подробностей. Видел полуоткрытые бездонные голубые глаза Мэгги, пухлые губы, которые словно молили о продолжении. Боже! Ни один мужчина не отказался бы от столь явного приглашения, и не было ничего труднее, чем превозмочь это искушение, почти вожделение…
- Я женат.
Арчи долго не понимал, зачем вдруг сделал это признание, и лишь спустя какое-то время осознал, что теми двумя словами было сказано очень многое.
После поцелуя Мэгги перестала быть просто его подзащитной, она стала угрозой. Конечно, не его браку, а тому барьеру в душе, который Арчи поставил между собой и остальным миром уже давно.
О да, он выполнил задание, спас жизнь Мэгги, арестовал Уоттера и упек-таки мерзавца куда следует. Добился, чтобы его подопечную включили в Программу защиты жертв и свидетелей, и убедил себя, что больше ничего не сможет для нее сделать.
И вот теперь он снова направляется к Мэгги Уоттер. Нет, к Мэгги Хантер. Привычному к разъездам Арчи хватило на сборы пятнадцати минут. Но в этот раз кроме дежурного набора он уложил в дорожную сумку кое-какие специфические предметы: наручники, "жучки" для прослушивания, портативную систему сигнализации и другие хитроумные приспособления из арсенала ФБР. Арчи то и дело ловил себя на том, что думает о Мэгги.
Грег намекнул, что Мэгги изменилась. Что ж, людям свойственно меняться со временем. Правда, по тону Грега можно было заключить, что в характере Мэгги произошли глубокие перемены. Обучая женщин защищаться от зла, не потеряла ли она способности видеть добро?
Арчи представил голубые бездонные глаза Мэгги и дрожащие на пушистых ресницах слезы. Она выглядела подавленной и испуганной, когда Арчи сообщил о намерении Уоттера убить ее. Предложенный им план, который помог бы не только сохранить Мэгги жизнь, но и упечь ее мужа за решетку по обвинению в подстрекательстве к убийству, еще больше напугал бедняжку.
Однако Мэгги сыграла свою роль так, как ей было приказано, не задавая лишних вопросов. Она позволила агентам ФБР распоряжаться своей жизнью и мнимой "смертью" с отрешенностью, которая больше свидетельствовала о ее храбрости, нежели о безволии.
Мэгги пришлось нелегко. Дело не только в том, что она читала собственные некрологи, хотя увидеть свою фотографию в траурной рамке - само по себе весьма и весьма неприятно. Мэгги в одночасье лишилась друзей и знакомых, оказалась изолированной от всех, кого знала. Более того, ей пришлось доверить свою жизнь абсолютно чужим людям. Однако было что-то в ее характере, что помогло ей пережить то драматическое время.
А что касается Арчи, то недолгое, в течение двух месяцев, общение с этой женщиной приоткрыло ему окно в другой мир. Для него в Мэгги соединилось все милое и душевное, честное и доверчивое. Узнав от агентов ФБР, что муж нанял убийцу, чтобы оборвать ее жизнь, Мэгги не стала закатывать истерику, а предложила гостям кофе и домашнее печенье.
Но Арчи инстинктивно почувствовал, что и кофе, и печенье, и нарочито небрежная манера держаться - всего лишь попытка замаскировать растущий в душе страх.
Позже, узнав подопечную лучше, он стал замечать в ее поведении странности, выдававшие этот страх: то она принималась вытирать стол там, где минуту назад вытерла, то начинала варить кофе, не притронувшись к только что сваренному. Арчи хотелось обнять Мэгги, утешить, отогнать поцелуями ее боль и страхи. И один раз он не смог сдержаться, не смог сопротивляться своим желаниям. Он сдался, но только для того чтобы тут же оттолкнуть женщину и сказать "нет" ее безмолвным мольбам.
После того поцелуя Арчи больше не позволил себе ничего, хотя непрестанно находился рядом с Мэгги. Он заставил себя видеть в ней лишь охраняемый объект. И он был женат. Не имело значения, что брак неудачен: Арчи оставался верен жене. Теперь он горько улыбнулся, вспомнив пожелание Софи встретить кого-нибудь, кто разбил бы ему сердце.
Он знал, что, если бы пробыл рядом с Мэг немного дольше, Софи почувствовала бы себя отмщенной.
Арчи чуть ли не дословно помнил сочиненную в ФБР и напечатанную в газетах информацию о "смерти" Мэгги. История эта наделала много шуму и некоторое время не сходила с первых полос. Сообщалось, что машину Мэгги нашли разбитой на обочине шоссе неподалеку от Гринфилда, штат Индиана. Сиденье, руль, коврики были заляпаны кровью той же группы, что и у Мэгги. Полиция приобщила к делу подобранную неподалеку от места катастрофы окровавленную теннисную туфлю, размер которой совпадал с тем, что носила погибшая. После обнаружения машины близкий к истерике муж Мэгги сообщил полиции о ее исчезновении. Он плакал перед телекамерами крокодильими слезами и рассказывал об их прекрасном супружестве.
Окровавленная теннисная туфля отпечаталась в сознании Арчи, словно на фотографии. И, хотя Мэгги сидела рядом, когда он разглядывал снимок туфли и смотрел по телевизору новости о ходе расследования, его не покидало ощущение, что он читает, видит и рассуждает о реально происшедшем событии. Арчи лично разработал схему операции, за исключением злополучной теннисной туфли - эту деталь предложил Грег, - но все равно не мог отделаться от гнетущего чувства, что он испытывает судьбу.
Сейчас у Арчи появились те же ощущения, и он наконец смог понять смысл излюбленных высказываний суеверной директрисы приюта: "Никогда не лги и не фантазируй, чтобы не сделать ложь правдой" и "Никогда не смейся над чужой судьбой, если не хочешь, чтобы она стала твоей". Холодная, умная и иногда жестокая директриса оказалась права. Они испытывали судьбу, когда лгали о смерти Мэгги.
Но как бы там ни было, а план сработал. Ничего не подозревающий Уоттер спокойно передал десять тысяч долларов за кровавое преступление мнимому убийце, который на самом деле являлся сотрудником ФБР. Его спокойствие испарилось, когда неожиданно появился Грег и зачитал схваченному с поличным злоумышленнику его права. Тогда Уоттер разразился гневной тирадой, утверждая, что это ошибка и его не так поняли. И ломал комедию до тех пор, пока не увидел входящую в зал суда Мэгги, сопровождаемую Грегом Линдсеем и Арчи Брауном…
Арчи взглянул на часы и увидел, что, хотя его память, словно чертово колесо, прокрутила массу воспоминаний, прошло всего лишь два часа после звонка Грега. Два часа с начала нового, вероятно, еще более сложного этапа в деле Уоттера.
По дороге в аэропорт Арчи позволил себе снова подумать о Мэгги. О той Мэгга. Все эти годы он боролся с воспоминанием об их единственном поцелуе, потому что эти мысли могли помешать работе. Но сейчас он словно возвращался к событиям трехлетней давности, и в его памяти снова прозвучали прощальные слова Мэгги: "Спасибо за все, агент Браун. Простите меня, если я не буду поддерживать с вами никаких контактов…"
2
Мэгги печатала на машинке, забыв о времени и не замечая сгущающихся в комнате сумерек. Она видела перед собой только текст. Это были ответы на вопросы, которые задавали ей после каждого семинара и на которые она, щедро делясь своим опытом, подробно отвечала. Перечитав подзаголовок "Как распознать мистера преступника?", Мэгги поморщилась и забила слово "мистер". Да, она не писатель и никогда им не будет. Но ей нужно к понедельнику подготовить материал для семинара.
Она просмотрела советы, касающиеся того, как выявить потенциального преступника. Подумав, вычеркнула пару пунктов - десяти основных сигналов опасности вполне достаточно. Если оставить больше, мало у кого достанет терпения дочитать до конца, если сократить перечень, то люди задумаются о прочих сигналах самостоятельно, а у страха, как известно, глаза велики.
Мэгги начала читать вслух:
- Первое: преступник неохотно дает номер своего домашнего или рабочего телефона. Второе: всегда уклончиво говорит о том, где живет, о месте работы и профессии.
Губы Мэгги изогнулись в презрительной усмешке. Когда-то давно, в другой жизни, Уоттер сказал ей, что у него нет пока постоянного места жительства, поскольку он-де только-только приехал в город. Позже выяснилось, что он жил в машине или в доме случайной подружки, пока не заловил в свои сети ее, Мэгги.
- Третье, - продолжала она с выражением, - преступник, пользуясь телефоном, всегда резко бросает трубку, когда кто-то входит в комнату. А ведь это указывает на какие-то незаконные делишки.
Мэгги отодвинулась от стола, внезапно рассердившись на саму себя. Текст, над которым она немало потрудилась, показался ей набором тривиальностей, которые всерьез могут воспринять разве что первоклашки.
Когда наконец исчезнет это гадливое ощущение, что тебя обманули, использовали, а потом выбросили? Джек в тюрьме, под замком. А она потеряла покой, лишилась привычной размеренной жизни, сбежав в другой штат, подальше от его ярости.
В Энглвуде она попыталась начать все сначала. Первые несколько месяцев Мэгги чувствовала себя потерянной в дорогостоящей квартире, оплакивая прошлое, страшась настоящего и будущего. Она боялась всего: города, его жителей, продавцов в магазинах, несмотря на то что люди всячески выказывали дружелюбие и готовность поболтать с ней. Боялась, что может забыть свою новую фамилию или написать ее неправильно, боялась высокого безоблачного неба, здешних гроз - всех и вся.
Однажды утром Мэгги проснулась и, накинув халат, прошла через неубранную квартиру и остановилась перед зеркалом в ванной комнате. Пристально всматриваясь в свое неумытое лицо и всклокоченные волосы, она вновь впала в ту же панику, в которой пребывала в те дни, когда узнала, что Джек Уоттер хочет ее смерти.
И в этот момент в Мэгги вдруг произошел коренной перелом: она решила стать совсем другой женщиной. Женщиной, которая больше никогда не будет простофилей, и которую какой-нибудь новый Джек-Потрошитель уже не сможет завлечь в свои тенета и использовать. В то утро родилась новая Мэгги.
Теперь она улыбалась, когда вдруг оживали горькие воспоминания. Прежняя Мэгги казалась ей сейчас чужой. В течение недели она подыскала дом в пригороде Денвера, купила его менее чем за пару тысяч долларов, через год выгодно продала и на вырученные деньги приобрела свой нынешний дом в Энглвуде. Поступила на курсы обучения боевым искусствам, стрельбе, а потом и сама стала вести занятия с женщинами.
Она начала новую жизнь, создав ее практически из ничего, и теперь была целиком и полностью Мэгги Хантер, женщиной, ничем не напоминающей Мэгги Уоттер.
Но даже теперь, спустя три года с тех пор как избавилась от Джека, и несмотря на огромные усилия по созданию своего нового "я", она все еще чувствовала себя униженной и испытывала злость при воспоминании о тех кругах ада, через которые ее заставил пройти муж. Но хуже всего была неуверенность в том, что она окончательно избавилась от Джека.
Сделав пару глубоких полных вдохов, Мэгги задержала дыхание и понемногу выпустила воздух, давая таким образом выход всем плохим чувствам, которые вызывали в ней Джек и воспоминания о нем. Это была хорошая терапия, к несчастью, не всегда срабатывающая, как, например, сейчас. Мэгги прошла в гостиную, открыла скользящую вдоль стены стеклянную дверь и вышла на веранду. Покрытая черепицей, она была как бы продолжением комнаты: вроде и не внутренний дворик, но и не помещение - место открытое, однако хорошо защищенное.
Резкий запах горящих в чьем-то камине сосновых дров достиг ее ноздрей, и она вдруг поняла, что уже наступил вечер. Стояла осень, дело шло к зиме, хотя до наступления холодов было еще далеко. Чистое розово-лиловое небо, казалось, простиралось без конца и без края. За далекими горами в прощальном привете тлел закат. С наступлением сумерек во владениях Мэгги автоматически включилось освещение - маленькие фонари создали уютную, приятную атмосферу. Тишина вечера, мягкий свет, буйство растительности на все еще зеленой лужайке, растянувшейся почти на пятьдесят ярдов до пышной жимолости, стелющейся по каменной стене, успокаивали и одновременно тревожили Мэгги.
Она чувствовала себя в безопасности, но ей не с кем было разделить восторги, навеваемые прелестью лужайки, кроме нескольких студенток, которых она тренировала днем на дому.
Мэгги окинула тоскливым взглядом свой дворик - уединенное, тихое место, почти убежище. У нее не было большого желания видеть вокруг себя людей в вечернее, а тем более в ночное время суток. Никто не мог гарантировать, что кто-нибудь не испортит замок на воротах или не оставит их открытыми.
Да, трудно начать жизнь заново в тридцать три года.
Она делала все самостоятельно, аккуратно вела бухгалтерию, боясь сделать ошибку, чтобы ее только что оперившийся бизнес не рухнул, и все надежды на новую жизнь не оказались похороненными под ворохом счетов. И, что важнее всего, Мэгги всегда оставалась бдительной, готовой противостоять Джеку Уоттеру, который должен будет однажды выйти из заключения. Каждый раз, включая телевизор, она вспоминала об этом неизбежном неприятном факте, понимая, что отсутствие бдительности может стоить ей жизни.
К несчастью, необходимость соблюдать осторожность не позволяла ей обрести друзей. Как только она была включена в программу ФБР защиты свидетелей, жизнь ее стала по-монашески уединенной. Женщины из ее группы охотно проводили с ней время, но Мэгги почему-то этого было мало. Недавно совсем случайно она обнаружила, что ей хотелось бы общаться с мужчинами, а не только с женщинами, слышать их громкий смех, держать свою ладошку в чьей-нибудь сильной руке и прижиматься своими бедрами к мужским. Эти мысли почти шокировали ее. Она вышла замуж за Джека совсем юной, почти сразу же после колледжа. Прожив с ним больше десяти лет, она имела возможность удостовериться, что брак - это сплошные кошмары.
Но сегодня вечером фантазии необузданно разыгрались в ее мыслях и теле, до боли захотелось мужского общества. Звезды, сверкавшие в небе, манили и дразнили, заставляя желать, чтобы кто-то вместе с ней любовался ими. Но что толку мечтать об этом? Мечты никогда не сбываются, если только человек сам не воплотит их в жизнь.
Одна молодая женщина из группы как-то обронила фразу, что на свете есть вещи, гораздо худшие, чем одиночество. Конечно. И Мэгги лучше, чем кто-либо знала, что это так. Но в данный момент она усомнилась в абсолютной верности этого утверждения. Не может быть ничего хуже заточения в четырех стенах, пусть даже это стены собственного дома. И жизни в одиночестве.
Она не ходила на свидания, кажется, миллион лет, а, выслушав приглашение какого-нибудь мужчины, оказывалась неспособной взглянуть ему в глаза. И был еще один момент, о котором Мэгги не могла рассказать никому.
Несмотря на стремление привести свою жизнь в относительный порядок и контролировать каждый свой шаг, ее постоянно беспокоило, что она живет во лжи. Мэгги - ее собственное имя, но с фамилией Хантер она не родилась и не получила ее, выйдя замуж. По новым документам Мэгги числилась уроженкой штата Колорадо, тогда как на самом деле появилась на свет в Уотервилле, штат Мэн. Номер ее страхового полиса, водительские права и даже данные об окончании колледжа были изменены. Кроме того у нее был еще один документ, о наличии которого никто не подозревал: свидетельство о собственной смерти.
На занятиях она со знанием дела рассуждает о преступниках, но не оттого ли, что сама является их подобием? Преступник всегда лжет, - и у нее не осталось ничего верного, правдивого: ни имени, ни прошлого, ни подлинных документов. Лишь ее страх - невыдуманный и глубокий.
Быть может, этот страх или желание освободить свою жизнь ото лжи и усилили ее одиночество сегодня, сделав беззащитной перед теми чувствами, которые она прежде не испытывала.
А может, причиной этого состояния стали последние события. Ее печальная история - муж нанял убийцу для собственной жены - стала достоянием прессы три года назад. А теперь, судя по сообщениям жадных до сенсаций журналистов, Джек скоро будет освобожден. Естественно, эта история с детальным смакованием мотивов преступления и построением гипотез о дальнейшей судьбы Мэгги снова появилась на экранах телевизоров. К счастью, пока еще никто не раскрыл ее инкогнито. Тем не менее это не спасало от тревожных предчувствий и страхов. Мэгги казалось, что она живет в темноте.