- Ничего, Сесил, уверяю тебя, мы найдем выход из положения. - Он подвел ее к стулу и усадил. - Сиди здесь и отдыхай, утри слезы, а я приготовлю соус, а может, успею и еще что-нибудь.
Понимая, что терять ей нечего и вмешательство Рэнда ничего не испортит, потому как все и так испорчено, Сесил показала ему на груду предметов, сваленных посередине кухни:
- Там где-то лежит рецепт, по-моему под банкой с мукой.
Рэнд со знанием дела стал наводить порядок, откладывая то, что ему было необходимо, в сторону.
- Мне не нужны рецепты, - заметил он небрежно и, собрав грязную посуду, поставил ее в раковину.
- Не нужны?
- Да, я научился готовить еще в детстве.
Сесил поморщилась:
- Какой ужас!
Рэнд добродушно хмыкнул:
- Ну конечно, настоящие мужчины не едят такие блюда и, уж во всяком случае, не готовят их. Правильно?
- Я не собиралась тебя обижать. Я к тому, что сама я даже с рецептом не могу испечь пирог.
- Но у меня был опыт. - Он взял пустую чистую миску и насыпал в нее муки. - Я рос болезненным парнишкой: аллергия ко всяким концентратам и полуфабрикатам. Моя приемная мать, миссис Бакстер, была профессиональным поваром. Она пекла пироги на продажу, чтоб подработать. Когда я по болезни не мог играть с другими мальчишками, я помогал ей на кухне. - Добавив воды в тесто, Рэнд попробовал на вкус. - А в результате из меня получился чертовски хороший повар.
Завороженная его священнодействием так же, как и рассказом, Сесил, опершись локтями на стол, следила за его движениями и слушала.
- А я и не знала, что тебя воспитывала приемная мать, - сказала она и приготовилась слушать дальше.
- С десяти лет. Там-то я и повстречал Джека. Мы оба жили у Бакстеров, девять ребят под одной крышей. - Подавив невольную дрожь от воспоминания, он положил кусок теста на разделочную доску и стал месить его.
- А что случилось с твоими родителями?
Рэнд на мгновение застыл, потом обсыпал тесто мукой. Нахмурившись, он положил ладонь на круглую массу, чтобы ее расплющить.
- Они были живы и здоровы.
- Живы и здоровы?
- Мои родители разошлись, когда мне было шесть лет. Отец переехал в другой город, и я больше ничего о нем не слышал. Мать вышла замуж и живет недалеко отсюда.
- Если твоя мать была жива, почему она отдала тебя на воспитание?
- Ну, наверное, я стал для нее обузой. - Он натянуто улыбнулся и подал ей скалку. - Хочешь раскатать тесто?
Сесил посмотрела на скалку без энтузиазма.
- Если тебе все равно, то мне что-то не хочется.
Усмехнувшись, Рэнд принялся за работу.
- Готовить ты не любишь, как только ты умудряешься кормить своих детей?
Сесил вскинула брови.
- Ты что, не слышал про микроволновую печь?
* * *
- Может быть, скатерть все-таки сначала прогладить?
Встряхнув скатерть еще раз, Сесил расправила ее руками и постелила на стол.
- Ни к чему.
- Но ведь она… такая мятая.
Сесил, отступив назад, бросила на нее критический взгляд.
- Ты прав, - согласилась она неохотно и, думая только о том, как бы лечь наконец поспать, устало стянула скатерть со стола. Зажав ее под мышкой, она направилась в бельевую комнату. - Закину ее в сушилку с мокрыми полотенцами, и через несколько минут все мятые места разгладятся.
Рэнд схватил ее за локоть:
- Что? Но почему не прогладить утюгом?
- Уже два часа ночи, я устала. К тому же, - тут она зевнула, - я терпеть не могу гладить.
Стоя против него с тяжелыми веками и опущенными от усталости плечами, она выглядела такой несчастной, что Рэнду захотелось взять ее на руки и отнести в постель. Вместо этого он обнял ее и подвел к дивану.
- Полежи немножко, а я поглажу.
Зажав скатерть в руках, Сесил вяло заартачилась:
- Нет, ты и так уже много сделал.
Покачав головой, Рэнд усадил ее на диван и осторожно разжал ей пальцы.
- Да я проглажу в одну минуту.
- Ну ладно, если ты так настаиваешь… - Она зевнула и, поджав ноги, устроилась в углу дивана. - Гладильная доска и утюг в кладовке. Если тебе еще что-нибудь понадобится… - Ресницы ее затрепетали, а голова склонилась на диванную подушку. Она так и не закончила начатую фразу.
Посмеиваясь, Рэнд оставил ее спать на диване, а сам отправился на поиски кладовки. Через несколько минут скатерть уже лежала на гладильной доске, утюг разогрелся, и он, насвистывая, начал гладить.
Учитывая позднее время и возню на кухне, он должен был бы устать, но почему-то ощущал даже прилив бодрости. В самом деле, он не припомнит случая, когда бы у него было так радостно на душе, как теперь. Некоторые люди, вроде Сесил, считают приготовление пищи нудной работой, а для него это своего рода отдых.
Даже в присутствии Сесил, которая болтала, смеялась, в основном мешала ему, он провел эти четыре часа с удовольствием. Рэнд выключил утюг и поставил его стоймя. Эта женщина абсолютно бесполезна на кухне, да что там - просто стихийное бедствие, зато с ней весело. Она шутила, хохотала, и в результате время пронеслось незаметно. Не сравнишь с его обычными субботними вечерами.
Рэнд призадумался. Сама идея провести вечер с женщиной, подобной Сесил, не менее рискованна, чем полет на Луну. В те редкие субботние вечера, когда он встречался с женщиной, Рэнд обычно выбирал даму своего склада. Спокойную, тихую, умную собеседницу, с которой можно поговорить за столом, угощаясь изысканными блюдами и хорошим вином.
И, уж конечно, Сесил, которая, как бестолковый щенок, носилась по кухне, натыкаясь на него, постоянно что-то опрокидывая, и все это со смехом, шутками и подковырками, в такой роли представить себе невозможно.
Но как с ней весело!
- Кто тут шумит?
Рэнд поднял голову и увидел Сисиль. Девочка стояла на пороге кладовки в розовой, свисающей до пола ночной рубашке, прижимая к груди куклу. Из-под спутанных кудрей на него глядели испуганные глазенки.
- А ты услышала шум?
- Да, я подумала, что у меня под кроватью сидит чудовище.
Рэнд неуверенно смотрел на девочку, не зная, что с ней делать, потом присел перед нею на корточки.
- Какое чудовище?
- Большое, страшное, гремучее. - Она потерла глаза, а Рэнд подумал, что Сесил в свое время выглядела, наверное, точно так же.
- Чудовище уже ушло, - сказал Рэнд, желая ее успокоить. - Иди ложись в постель.
Сисиль подобрала подол рубашки, села к нему на колено и обняла за шею.
- Не могу.
Она была легкой, как бабочка, но Рэнду пришлось опереться рукой об пол, чтобы не потерять равновесие. Он не мог припомнить случая в своей жизни, когда ребенок пришел бы к нему среди ночи за утешением, и почувствовал себя беспомощным.
- Почему не можешь?
- Потому что чудовище никогда не уходит, пока мама не прогонит его.
- Вот как, - протянул Рэнд, размышляя, как лучше выйти из положения. - Твоя мама спит на диване, мне бы не хотелось ее будить. - Но Сисиль продолжала выжидательно смотреть на него, и он добавил: - Как ты думаешь, я смогу прогнать чудовище?
- Я не знаю, - сказала она с сомнением, наморщив лобик. - Но можно попробовать. Только ты должен быть очень сердитым, иначе оно вернется.
- Я могу быть очень, очень сердитым. - Рэнд выпрямился, подхватив девочку на руки. Он сжал губы, придав лицу свирепое выражение. - Покажи мне, где это чудовище.
Глава седьмая
Лучи солнца, пробиваясь через цветные стекла церковных окон, освещали собравшихся вокруг алтаря золотисто-розовым светом. Сесил, держа на руках Мэдисон, стояла по одну сторону от Джека и Мелинды, а Рэнд - по другую, держа Лилу. Позади выстроились сыновья Брэннанов, выглядевшие в своих праздничных костюмах весьма элегантно.
Церковь заполняли прихожане, но родственников Джека и Мелинды было раз-два и обчелся. Родители Мелинды отсутствовали. Они прислали из Саудовской Аравии поздравление, а двойняшкам - чек на оплату образования. Как мило с их стороны, подумала Сесил без умиления, и как для них типично.
Она вздохнула и посмотрела на своих собственных родителей, которые сидели на первой скамье, между Дентоном и Горди, а Сисиль восседала на коленях у бабушки, сложив ручки, как ангелочек.
Какая я счастливая, подумала Сесил, - мои родители любят своих детей и внуков. Эти мысли напомнили ей то, что рассказывал Рэнд о своем детстве. Заглянув в его прошлое, она стала лучше его понимать. Расти в приюте - это же черт знает что такое для ребенка, и, конечно, это оставило свой след в его душе. Что касается Джека, то он, создав свою семью, постарался обеспечить детей всем, чего сам был лишен в детстве.
А на Рэнда его прошлое оказало совсем другое воздействие. Он не создал свою семью, предпочитая жить в одиночестве. Его умение держать себя в руках, самоконтроль и, в отличие от большинства американцев, равнодушное отношение к спорту указывали на то, что ни мать, ни отец не занимались его развитием, он, можно сказать, сам себя воспитал.
Думая обо всем этом, Сесил посмотрела на Рэнда. Он стоял рядом с Джеком в темном костюме, высокий, красивый, невозмутимый, держа Лилу на руках. Внешне он совсем не производил впечатления человека, обделенного заботой родных в детстве и юности. Однако Сесил теперь знала правду, которую он искусно умел скрывать.
Рэнд был сосредоточен и внимательно слушал каждое слово священника. Он воспринимал все очень серьезно. Сесил была уверена, что он сможет пересказать всю церемонию слово в слово.
При этой мысли она чуть было не фыркнула, но сделала вид, что закашлялась. Рэнд покосился в ее сторону. Одна его бровь была приподнята чуть выше другой, что придавало ему слегка надменный вид.
Она вспомнила, как увидела его впервые в больнице возле койки Мелинды. У него тогда было точно такое же выражение лица. И она подумала, что он эгоист и плейбой. Позднее в тот же день она обнаружила в его глазах кое-что еще: сочувствие. Соблазн принять это сочувствие был так велик, что она не сумела вовремя себя остановить. Но ей удалось не сразу поддаться этому соблазну. Жизнь научила ее рассчитывать только на себя, и она старалась никому не доверять.
Позднее она поняла, что его сочувствие было не только на словах, оно таилось в глубине его души. Вместе с сочувствием он предложил ей понимание, поддержку и все самое лучшее, чем обладал.
Заглянув в его добрые карие глаза, Сесил замерла. Лучи солнца, проникающие сквозь цветные стекла, создавали сияние вокруг его головы, придавая ему почти божественно-прекрасный вид. Он выглядел спокойным, уравновешенным, зовущим к себе, словно оазис в пустыне.
Странное, необычное чувство теплой растроганности охватило ее.
Она хотела улыбнуться ему, но губы как будто онемели. Она их облизнула, но улыбка все равно получилась какая-то несмелая. Он ответил ей тоже улыбкой, а затем перевел взгляд на священника. Сесил почувствовала слабость в ногах.
Хотя она держала на руках ребенка, взгляд ее был прикован к Рэнду. Да и как им не любоваться? Он выглядел потрясающе красивым, мог ослепить какую угодно женщину. Мужественный овал лица, высокие скулы, ямочка на подбородке. И не только внешность, но и все другие его достоинства могли покорить любую женщину.
К счастью - или к несчастью, у Сесил были основания так судить о нем. Его широкие плечи, казалось, были предназначены для того, чтобы склонить на них голову. А грудь… О Боже! Мускулистая грудь, покрытая черными волосами, притягивала к себе точно магнит. И эти сильные, стройные ноги…
Нет слов, Рэнд чертовски хорош: нежный, но не робкий, мужественный, но не грубый.
Вздохнув, Сесил постаралась взять себя в руки. Не уподобляться же влюбленной девчонке. Нет! - проговорила она про себя, ощущая стеснение в груди. Все что угодно - восхищение, уважение, только не любовь. Рэнд Кёрси просто добрый, благородный, умный человек; она ценит такие качества, особенно у мужчины. А что он ласковый и нежный, так это лишь бесплатное приложение.
Она заставила себя сделать глубокий вдох и медленно выдохнула. Признавать в ком-либо достоинства и восхищаться ими еще не значит любить.
У них чисто физическая связь, продолжала она внушать себе. Физическое влечение, и больше ничего. Она решительно поджала губы и перевела взгляд с Рэнда на священника.
Постепенно стеснение в груди прошло, и она задышала свободнее. Ей стало легче оттого, что она сумела взять под контроль свои чувства, и она улыбнулась. Ну и пусть физическая связь, и прекрасно… Она насладится ею в полной мере.
- Похоже, что завтрак у тебя получился на славу.
Дыхание Рэнда защекотало ей ухо. Сесил обернулась и плечом прикоснулась к его груди. Поймав себя на том, что она может смотреть на него, прикасаться к нему, говорить с ним, не испытывая при этом головокружения, какое она ощущала в церкви, она обрадовалась.
- Получился, не правда ли? Но ничего бы не вышло без тебя. - Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. - Спасибо.
И она снова взялась за уборку посуды, но Рэнд обнял ее за талию и привлек к себе.
- Прикоснись ко мне еще раз, только левее и пониже, - прошептал он.
- Ишь ты. - Сесил шутливо оттолкнула его, но он притянул ее еще ближе к себе. Выражение его глаз показалось ей сначала шутливым, однако в глубине зрачков она уловила страсть. Сесил вызывающе вскинула голову, но при этом невольно потупилась. - Сдается мне, доктор Кёрси, вы пытаетесь меня соблазнить.
- С каких это пор тебя надо соблазнять?
Прежде чем она успела ответить, он наклонился и поцеловал ее. Сначала его губы показались ей прохладными, а затем их тепло разлилось по всему телу. Ее руки легли ему на грудь, а пальцы сжали накрахмаленную рубашку.
Все это - чисто физическое влечение, уговаривала она себя. Чисто физическое.
Но никакие уговоры не могли унять волнения, разливавшегося в ее душе. Ни один мужчина так быстро не овладевал ее сердцем.
- Мама?
Голос Сисиль прозвучал будто издалека.
- Что такое? - пробормотала Сесил, не успев оторваться от губ Рэнда.
- Мелинда говорит, что я могу подержать на руках одну из двойняшек, если кто-нибудь из взрослых мне поможет.
Сесил положила голову Рэнду на грудь.
- Погоди, Сисиль, - сказала она, переводя дыхание.
- Пожалуйста, мама, Мелинда собирается их кормить, а потом они заснут.
- Сейчас не могу, дорогая, мне нужно убрать со стола, чтобы подать десерт. - Наконец она нашла в себе силы поднять голову.
- А я сойду за взрослого? - Рэнд глядел на Сесил с улыбкой. - Я уже взрослый, к тому же имею солидный опыт общения с малышами.
Вот и еще пример его доброты и отзывчивости. Сесил отступила на шаг, не в силах сдержать улыбку.
- Прекрасно, я думаю, за взрослого ты вполне сойдешь.
Рэнд перевел взгляд на Сисиль, которая подошла и встала рядом с ним, излучая нетерпеливое ожидание. Он протянул ей руку.
- Меня признали взрослым, Сисиль, так что я к твоим услугам.
Хихикая, девочка схватила его за руку и потащила в гостиную к Мелинде и ее двойняшкам.
Сесил покачала головой и, усмехаясь про себя, стала убирать посуду. Трудно поверить, что такие люди встречаются в жизни.
Ей пришлось четыре раза бегать туда-сюда, пока она не убрала все со стола, и еще дважды, чтобы принести десерт, который Рэнд приготовил ночью. Старания его были не напрасны. Каждая порция представляла собой маленькое произведение искусства. А вкус десерта не уступал внешнему виду.
Она смахнула крошку с льняной скатерти, той самой, которую Рэнд требовал прогладить, и с усмешкой вспомнила их спор по этому поводу. Однако Рэнд умеет быть настойчивым.
Покачивая головой, Сесил стала раскладывать приборы рядом с хрустальной посудой. Услышав смех Сисиль, она подняла голову. Ее дочь сидела на диване в гостиной, держа на руках одну из двойняшек, а Рэнд, пристроившись рядом, поддерживал малютке головку. С улыбкой наклонившись к Сисиль, он слушал ее веселую болтовню.
Сесил почувствовала знакомое стеснение в груди и ком в горле. Руки стали липкими, и она обтерла их о бока платья. О Боже, подумала она в отчаянии. Неужели снова? Стеснение в груди, спазм в горле, влажные руки… То же самое, что было в церкви. Должно быть, я заболела, решила она и машинально закусила ноготь большого пальца. Интересно, о чем они говорят и над чем смеются? И почему ее дочь сразу подружилась с Рэндом? Никто, кроме Сесил, не знал, каким твердым орешком была Сисиль в общении с мужчинами, разумеется исключая дедушку. А теперь с улыбкой до ушей болтает не закрывая рта. Никому из посторонних она не оказывала столько доверия. Почему именно Рэнд?
Вот вопрос.
- Такое прекрасное угощение, а ты грызешь ноготь.
Сесил сконфуженно убрала руку ото рта и взглянула на Мелинду, нахмурившись.
Мелинда улыбалась.
- Посмотри, до чего же славная парочка!
Не показывая виду, что она догадалась, о ком речь, Сесил продолжала расставлять приборы.
- Какая славная парочка?
Мелинда кивнула головой в сторону дивана.
- Рэнд и Сисиль.
Сесил пришлось посмотреть в их сторону.
- Малышка не сводит с него глаз, как только он появился. Я думаю, она тоже очарована.
- Да, - сухо бросила Сесил, - ты же знаешь, она любит взрослых мужчин.
- Неужели? А я-то думала, что ее сердце принадлежит только дедушке. - Мелинда усмехнулась, глядя, как Рэнд отбросил с глаз малышки челку. - По-моему, Рэнд тоже к Сисиль неравнодушен.
- А кто может быть к ней равнодушен? - произнесла Сесил, уронив вилку на тарелку. - Когда Сисиль пускает в ход свои чары, устоять невозможно.
- Это правда, - проговорила Мелинда, задумавшись. - Но мне кажется, что она искренне привязалась к Рэнду. Может быть, она увидела в нем папу или кого-то в этом роде.
Папу? Сесил прищурилась, пытаясь обнаружить то, что заметила Мелинда.
Посмеиваясь, Мелинда похлопала Сесил по руке.
- Послушай, я вещаю, точно заправский психоаналитик. - Она махнула рукой, как бы желая покончить с этой темой, и занялась дегустацией клубничного пирожного со взбитыми сливками, жмурясь от удовольствия. - Ммм… какой аромат, а я собираюсь сбросить десять фунтов. - Обняв Сесил за плечи, она добавила: - Честно говоря, когда ты пригласила всех на завтрак, я была несколько встревожена.
- Спасибо.
Мелинда притянула ее к себе.
- Надо смотреть правде в глаза, Сесил. Кулинария - не твоя стихия. Но сегодня все необыкновенно вкусно! Ты на этот раз превзошла саму себя.
Сесил еще больше нахмурилась, она хотела солгать, но не смогла.
- Не я превзошла, а Рэнд.
- То есть?
- Рэнд сам все приготовил. - Она показала на арбуз в виде люльки, стоявший посередине стола и наполненный фруктами. - И это тоже его работа. - Смахнув крошку пирожного со скатерти, она добавила: - И даже скатерть он прогладил.
- Похоже, что он хозяин в этом доме.
Сесил сделала большие глаза, хотя ее сердце сладко заныло.
- Не придумывай, пожалуйста.
- И придумывать нечего, когда вы на пару так здорово со всем справились. - Мелинда сняла ягоду с пирожного и деликатно надкусила.