* * *
Едва опасность, связанная с похищением Элизабет, миновала и кризис, вызванный потерей сознания, прошел, Кристофер спросил себя: зачем он это сделал? Зачем он похитил ее? Что бы он делал с ней, если бы не этот несчастный случай? У Кристофера не было ответов на эти вопросы. И что ему делать с ней теперь? Покончить с этими фантазиями? Оставить все как есть, пока память не вернется, к ней? А что, если она никогда не вернется?
- Я хочу уйти из этой комнаты, - сказала ему Элизабет через два дня после того, как пришла в себя. Она уже встала с постели, накинув халатик поверх ночной рубашки, ее распущенные волосы струились по спине. Когда он открыл дверь, Элизабет стояла возле окна. Она улыбнулась. - Но я боюсь уходить. Я совершенно растерянна.
Легкое дрожание в голосе говорило о том, что девушка испугана, но умело скрывает свой страх.
- Ты хорошо себя чувствуешь? - спросил Кристофер.
- Голова еще немного кружится, - отозвалась Элизабет, - хотя шишка почти исчезла. Ушибы не причиняют беспокойства. Я изнываю от безделья. Ты покажешь мне дом, Кристофер? Возможно, что-нибудь пробудит мою память. Это очень милая долина. А что там, за холмами?
Кристофер пересек комнату и встал рядом с ней. Ее макушка как раз доходит ему до подбородка, с неожиданной нежностью подумал он. Когда Элизабет наклоняет голову, она уютно устраивается у него на плече. Как живо он помнил все это!
- Там довольно пустынное плоскогорье с редким кустарником и грубой травой. Иногда там пасут овец. Отсюда недалеко до моря.
- Правда? - Девушка изумленно посмотрела на него. - Мне следовало догадаться об этом, я видела чаек. О, Кристофер, там красиво?
- Там высокие отвесные скалы и золотой песок, - ответил он. - Дикая красота, ветер и волны.
- Сходим туда? - взмолилась Элизабет, бросив на него взгляд из-под полуприкрытых ресниц. Это была еще одна ее привычка, о которой Кристофер забыл. - Может, не сегодня, а завтра или позже. Сходим? А сегодня ты покажешь мне дом, ладно? Я тебя не утомила своими вопросами?
- Нет. - Кристофер обнял девушку за плечи и прижал к себе. Она доверчиво повернулась и прижалась щекой к его груди. Кристофер тяжело вздохнул. Как быстро все забылось, и как легко вспоминаются ее очаровательные привычки. - Разве ты можешь надоесть? - Кристофер нежно потерся щекой о ее волосы, а затем наклонился и поцеловал в нежную щеку.
- Тогда я оденусь, - оживилась Элизабет. - Я позову Дорис. Ты не зайдешь через полчаса? - Она покраснела и рассмеялась. - Может, я обычно не отсылала тебя, когда одевалась? Прости меня, я очень стесняюсь.
Девушка подставила лицо для поцелуя, и он наслаждался ее нежными губами гораздо дольше, чем было необходимо для его хладнокровия.
- Что бы тебе хотелось посмотреть? - спросил ее Кристофер через полчаса, когда она была готова и ждала его в своей комнате. Она была такой стройной и красивой в муслиновом платье с узором. Это было платье из гардероба, купленного для медового месяца с Пулом.
- Все, - ответила Элизабет. - Разве дом такой большой, что я не могу посмотреть все сразу?
- Я покажу тебе самые большие комнаты, - ответил Кристофер. - Представь, что ты путешественница и хочешь посмотреть самые интересные достопримечательности нашего дома.
- Очень хорошо, - весело отозвалась девушка и взяла его под руку. - Я проездом в этих местах и никогда не видела этот дом. Ты должен мне показать все.
Кристофер повел ее по широкой лестнице вниз. Каменные ступени, извиваясь, вели вниз, их освещали узкие окна башни.
- Это шестнадцатый век, - пояснил Кристофер. - Башня построена позже, чем зал и некоторые другие части дома. Раньше здесь была более крутая лестница.
- Красиво! - произнесла Элизабет. - Как замок, да?
- Не совсем, - пояснил Кристофер. - Дом больше похож на усадьбу. Но средневековые обитатели, конечно, были готовы защитить себя.
Они прошли под каменной аркой и оказались в большом зале с мраморным полом, огромным камином, потолком, обшитым дубом, и выбеленными известью стенами, на которых было развешено оружие.
- О! - вырвалось у девушки. Она стала все разглядывать, сначала посмотрев на потолок, а затем на стены. - Неужели мы живем здесь, Кристофер? Как я могла забыть такое? Здесь обычно обедали твои предки?
- И жили, и спали, вероятно, тоже здесь, - ответил он, - Средневековый зал выполнял много функций. Большой стол теперь стоит в парадной столовой, которой мы почти не пользуемся. Но это впечатляет, когда в доме есть парадная столовая.
- А разве мы не принимаем гостей? - спросила Элизабет.
- У нас не бывает пышных приемов, - ответил Кристофер. - Не забывай, что это довольно отдаленное место в Девоншире.
Девушка состроила гримасу.
- Вот именно не забывать я и не могу! - И она снова рассмеялась.
Кристофер видел, что она старалась шутить над своим несчастьем.
Он провел девушку в большой зал, которым никогда не пользовались при жизни его отца, хотя им с Нэнси всегда казалось, что это прекрасная бальная комната. Правда, за всю жизнь в Пенхэллоу ни разу не устраивались балы. Здесь почти не было мебели, но тяжелые голландские гобелены на стенах, на которых были изображены мифологические сюжеты, делали зал великолепным. Элизабет стояла посредине комнаты и с удивлением оглядывалась по сторонам.
- Ты знаешь, - произнесла она наконец, когда поняла, что он смотрит на нее, а не на гобелены. - Я сражена увиденным. Все просто великолепно и совершенно незнакомо. - Улыбка исчезла с лица девушки, и она опять стала растерянной и испуганной.
Кристофер торопливо подошел к ней.
- Кристофер. - Она протянула к нему руки - они оказались холодными, когда он их взял. - Как я могла все забыть?
- Постарайся не думать об этом. - Он нежно сжал ее пальцы.
- Но все же это не совсем правда, - сказала Элизабет, открыто посмотрев ему в лицо. - Ты знаешь, я кое-что помню.
Кристофер почувствовал, что его сердце бешено заколотилось в груди.
- Лондон, - пояснила Элизабет. - Я могу представить его себе: собор Святого Павла, Вестминстерское аббатство, Бонд-стрит. - Несколько мгновений девушка смотрела на него, слегка нахмурившись. Затем она покачала головой: - Но я никого не помню.
- Это пройдет, Элизабет.
- Еще я помню войну, - добавила она, снова нахмурившись. - Наполеон Бонапарт. Наши войска в Испании. Война ведь закончилась, правда? Мы победили. Где я могла слышать это?
- Это правда, - подтвердил Кристофер. - Все постепенно встанет на свои места. Только нужно время.
- Да. - Она улыбнулась и, застав его врасплох, высвободила свои руки и обняла его за шею. Элизабет снова рассматривала его лицо. - Ты единственный, кого я помню на этом свете, Кристофер, - сказала она. - Как хорошо быть рядом с тобой. Я знаю, что люблю тебя. Хоть это меня утешает. Было бы ужасно, если бы я и тебя не помнила.
Он, как и прежде, мог обхватить руками ее талию, сомкнув руки у нее на поясе. И мог утонуть в ее глазах.
- Я думаю, - сказала она, - что люблю тебя очень м сильно. Я часто говорила тебе об этом? Возможно, после семи лет замужества я многое принимала как должное и забывала говорить тебе это.
- Лишний раз никогда не помешает повторить, - откликнулся Кристофер. Девушка долго смотрела на него.
- Ну? А ты не собираешься вернуть мне комплимент? - поинтересовалась она.
Это было неизбежно. Но удивительно, Кристоферу не хотелось избежать этого момента. Наверное, это действительно была правда. Иначе и быть не могло. Кроме того, подумалось ему, ненависть и любовь по сути очень похожи - это глубокие и всепоглощающие эмоции. Они разнятся только тем, что одна эмоция положительная, а другая - негативная.
- Я люблю тебя, - еле слышно прошептал Кристофер.
- Я вырвала у тебя это признание? - Улыбка Элизабет стала неуверенной. - Прости меня, мне не следовало делать это.
Кристофер крепче обнял девушку за талию и с силой притянул к себе.
- Я люблю тебя. - Наклонив голову, он посмотрел на нее, а затем поцеловал.
"Я встаю на зыбкую почву", - подумал Кристофер, поднимая голову после долгого поцелуя. Очень зыбкая почва. Но ведь он предвидел это, сказав, что она была его женой. Он сам сказал ей это. И он не был уверен, что поступил бы иначе, если бы можно было вернуть назад эту минуту.
- Кристофер, - сказала девушка, дотронувшись до него рукой, - я чувствую себя гораздо лучше, синяки прошли, и голова уже почти не кружится.
- Хорошо, - одобрил он, догадываясь, к чему она клонит.
- Мне кажется, что моя жизнь уже может вернуться в обычное русло, - сказала она, и ее взгляд скользнул по его груди. Она сделала глубокий вдох. - Я думаю, что сегодня вечером смогу вернуться в нашу комнату.
Кристофер затаил дыхание.
- Может, нам следовало бы немного подождать, - ответил он. - Доктор говорил, что ты сильно ушибла ребра. Кроме того, тебе может быть непросто спать с незнакомцем.
- Я стараюсь учесть возможность того, что моя память может не вернуться, - ответила Элизабет. - Шишка на голове прошла, но в памяти ничего нет, кроме нескольких бесполезных подробностей о Лондоне и о войне. Я хочу попытаться жить нормальной жизнью, Кристофер. Если ничего не изменится, то придется копить новые воспоминания. Ты не хочешь, чтобы я вернулась?
Вместо ответа Кристофер прижал ее к себе и погладил по щеке.
- Я жду твоего возвращения, - сказал он, искренне веря в сказанные слова. Сам себе он казался безрассудным. Но эта одержимость не была нежеланной, а совсем наоборот. Искушение быть с ней стало непреодолимым с того самого момента, когда Уикенхем сказал ему о свадьбе Элизабет.
- Я попрошу Дорис перенести мои вещи в нашу комнату, - заключила она.
От ее слов Кристофера бросило в жар. Да поможет ему Бог. И пусть это произойдет. Ради чего он привез ее в Пенхэллоу? Зачем сказал ей, что она - его жена? Зачем сказал, что у них общая спальня?
Кристофер кивнул и еще раз нежно поцеловал ее.
- На сегодня достаточно, - сказал он. - Ты, наверное, устала. Я отведу тебя в гостиную. Мы выпьем чаю. Нэнси уже, должно быть, вернулась из деревни.
- Чай - это хорошо, - согласилась Элизабет и, взяв его под руку, вышла из зала.
После чая Элизабет первая покинула гостиную. Она сказала, что хочет попросить Дорис перенести ее вещи в спальню и что ей нужно немного отдохнуть. На обед она собиралась спуститься в столовую.
- Надеюсь, ты придешь проводить меня, - сказала она, вставая и улыбаясь Кристоферу. - Иначе я могу заблудиться и останусь голодной. Но не нужно провожать меня до спальни. Я сама смогу найти дорогу, - сказала она. - Я старалась все запомнить.
Нэнси и Кристофер остались одни.
- Чье это было предложение? - спросила его Нэнси, после того как дверь закрылась. - Твое?
В ее голосе чувствовалось напряжение; впрочем, в последние дни это повторялось часто.
- Нет, - ответил Кристофер. - Она хочет, чтобы ее жизнь вошла в прежнее русло. Нэнси, она сильно изменилась. Она стала смелой и мужественной.
Нэнси рассмеялась.
- В прежнее русло! - усмехнувшись повторила она. - Неужели ты собираешься довести свой обман до ужасного конца, Кристофер? Что с тобой случилось? Неужели события прошлого так ожесточили тебя? Я надеялась, что все уже позади.
- Я не буду это обсуждать, - ответил Кристофер, и его лицо снова стало замкнутым и суровым. - Это мое дело, тебя это не касается.
- Однако мне приходится лгать ради тебя, - заметила Нэнси. - Но дело даже не в этом, Кристофер. А в том, что она - не твоя жена.
- Она могла бы быть моей, - возразил Кристофер. - Я не согласен с тем, что произошло после моего отъезда, Нэнси. И я не признал бы этого, даже если бы меня известили. Что делать, если я не могу признать того, что все так вышло?
- У тебя сейчас нет выбора, - сухо заметила Нэнси. - Она тебе не жена.
Кристофер бросил на нее недобрый взгляд.
- Сегодня вечером она переберется в твою комнату, считая себя твоей женой, - продолжала Нэнси. - Если бы ее выбор был свободным, Кристофер, я бы не сказала ни слова, хотя считала бы такой поступок неправильным и не одобрила бы его. Но она лишена выбора. Для этого ей следовало бы все знать. Вряд ли она тогда попросила бы Дорис перенести свои вещи в твою комнату, не так ли?
- Она многого не знала и семь лет назад, - сказал он. - Тогда у нее тоже не было выбора. Но она сделала его. И Чичели был рядом с ней, позаботившись о том, чтобы ее выбор согласовывался с его интересами. Так что не говори мне о свободе, Нэнси. Ее просто не существует.
Нэнси встала.
- Я поднимусь наверх, - произнесла она. - Я хочу почитать до обеда. И вообще я не вижу смысла в продолжении этого разговора. Твой рассудок помутился, а сердце ожесточилось, ты ни с чем не считаешься. Я тоже ненавидела ее, Кристофер, но теперь вижу, что моя ненависть никогда не была такой сильной, как сейчас твоя.
Кристофер задумчиво смотрел на сестру, выходящую из комнаты.
Глава 7
Элизабет стояла посередине комнаты Кристофера - нет, их комнаты - и со страхом оглядывалась вокруг. Это была просторная комната с высоким потолком. Потолок был сводчатый и расписан голубой и золотой красками. В середине свода были изображены две нимфы. Стены были украшены дорогими брюссельскими гобеленами, вероятно, старинными, хотя их цвета оставались яркими и сочными. Балдахин кровати поднимался к самому своду потолка.
Комната была восхитительна. Шторы на окнах и полог кровати были темно-бордовыми и тяжелыми, как и два кресла, стоявшие по обеим сторонам камина. Они были слишком темными и слишком массивными для этой комнаты. Это была комната, в которой жил мужчина, а не супружеская пара.
Элизабет удивилась: неужели она не предлагала Кристоферу поменять здесь обстановку? Может, они даже ссорились из-за этого? Возможно, ему все здесь нравилось, а она любила свет и красоту. "Неужели мы ссорились?" - подумала Элизабет. Но должны же они были спорить о чем-то, если так долго прожили вместе. Наверняка у них были расхождения, ведь невозможно все воспринимать одинаково. Тогда их жизнь стала бы серой и скучной.
Кровать была необыкновенно широкой. Еще одна фамильная вещь? Щеки девушки запылали, когда она смотрела на кровать, ожидая появления своего мужа. Какая она все-таки глупая. Они столько лет предавались здесь любви!
Элизабет ухватилась за резной столбик кровати, прижалась к нему лбом и закрыла глаза. Может, если сосредоточиться, то что-нибудь получится. Какие-то воспоминания, связанные с этой комнатой, всплывут в памяти. Может, ощущения, связанные с прикосновением к этому столбику. Она провела рукой по его гладкой полированной поверхности. А может, воспоминания, связанные с их любовью? Она представляла себя с ним на этой кровати, чувствовала, как он прикасается к ней, но это было лишь предвкушение близости, а не воспоминание.
Открылась дверь, и в комнату вошел Кристофер. Очевидно, эта дверь вела в его гардеробную, потому что на нем была только ночная рубашка. Она попыталась почувствовать обыденность этого момента - ведь он сотни раз входил в эту дверь.
- Ты понимаешь, - заговорила Элизабет, пряча за улыбкой свое смущение и робость, - ты можешь придумать любую историю, зная, что я потеряла память. Даже если я не жена тебе, ты можешь убедить меня в этом.
Кристофер не проронил ни звука и, остановившись рядом, внимательно посмотрел на нее.
- Мне не следовало говорить это, - поправилась Элизабет и, приблизившись к нему, прикоснулась к его груди. - Прости меня. Кристофер, я понимаю, что для тебя это так же тяжело, как и для меня. Дорогой, я так нервничаю, словно это моя первая брачная ночь.
Кристофер нежно погладил ее по щеке.
- А семь лет назад я нервничала? - спросила девушка.
- Да, - ответил он. - Очень. И я тоже. Ведь мы оба сохранили целомудрие.
- Да? - Она тихо рассмеялась. - Это чудесно, Кристофер. Я рада, что мы оказались первыми друг для друга.
Кристофер не отрываясь смотрел на нее, но Элизабет не могла понять, что выражало его лицо. Возможно, неуверенность.
- А наша первая ночь была чудесной? - спросила Элизабет. Он тяжело сглотнул.
- И да и нет, - ответил он наконец. - Я был неловким и неумелым и причинил тебе боль. Но ты утешала меня потом, целовала, называла самыми нежными словами, потому что я расстроился.
Элизабет прижалась лицом к его груди, вдыхая его запах.
- Нет, не может быть, - не поверила она. - Ты меня разыгрываешь, когда говоришь, что был расстроен.
- Но я причинил тебе боль… - пояснил Кристофер. - Мне хотелось, чтобы все было безупречно. Но в следующий раз все получилось гораздо лучше.
Элизабет подняла голову и посмотрела ему в глаза.
- Той же ночью? - поинтересовалась она.
- Да, той же ночью, - подтвердил Кристофер. - Я никогда не говорил тебе, что был девственником. Я считал, что в двадцать четыре года это стыдно для мужчины. Ты могла подумать, что я просто бесчувственный и неловкий.
- Но ты так расстроился, - повторила Элизабет, - я должна была догадаться об этом.
- Нет, - возразил Кристофер, и его взгляд вдруг стал тяжелым. - Ты ничего не узнала. Он снова погладил ее щеку.
- Но с тех пор все было прекрасно, да? - спросила Элизабет. - Иначе и быть не могло. Я чувствую, что люблю тебя очень сильно, а сегодня утром ты сказал, что тоже любишь меня. Это правда?
- Да, - ответил он.
- Тогда люби меня, - произнесла Элизабет. Ее взгляд был прикован к губам Кристофера, она вдруг замолчала. - К сожалению, я не помню, как делала это обычно. Я не знаю, как доставить тебе удовольствие, Кристофер.
Кристофер обнял ее и притянул к себе.
- Ты доставляешь мне удовольствие уже тем, что рядом со мной, - прошептал он. Его объятия стали крепче. - Элизабет, это нелегко - любить тебя, когда ты не помнишь меня. Может, нам лучше немного подождать? Достаточно и того, что я обнимаю тебя.
- Но я помню тебя, - возразила Элизабет, обхватив руками его шею и доверчиво глядя ему в глаза. Только бы он не упорствовал, взмолилась она про себя. Если он не захочет ее сейчас, возможно, он не прикоснется к ней до тех пор, пока не вернется ее память. Но если этого не произойдет сейчас, то мужество оставит ее. - Я помню тебя сердцем, Кристофер. Это может показаться абсурдным, но я чувствую, что очень давно люблю тебя. Я знаю, что буду любить тебя всегда. Я хочу, чтобы все стало как прежде - или почти как прежде. Так прекрасно чувствовать себя в твоих объятиях.
Кристофер долго смотрел в ее глаза. И Элизабет снова заметила нерешительность в его взгляде, нерешительность мужчины, который собирается заниматься любовью с незнакомой , женщиной. "Но ведь он не чужой, он мой муж". Все страхи вдруг оставили ее.
Элизабет улыбнулась ему.
- Я хочу узнать, чего меня лишила потеря памяти, - прошептала она.
Потеря памяти лишила ее ощущения его губ на своих губах. Они были теплыми и влажными и слегка пахли вином. Его теплое дыхание девушка чувствовала на щеке, его рука поддерживала ее голову, а пальцы перебирали пушистые волосы. Она забыла ощущение, когда его язык так легко раскрывал ее губы, и восхитительное чувство пронзило ее еще до того, как язык Кристофера медленно проник вглубь.
Потеря памяти лишила Элизабет воспоминаний, как его руки нежно и страстно ласкали ее тело, зажигая в нем огонь любви.