- Спасибо за то, что подвез меня, - кратко произнесла девушка, поднимая руку, чтобы открыть дверцу автомобиля и тщетно надеясь, что между Данте и ней больше не будет встреч. Фэй решила подумать о его требованиях завтра, когда у нее будет больше сил, чтобы справиться со всем, что на нее навалилось.
Однако Данте игнорировал ее слова.
- Вот здесь, - он мрачно уставился через окно автомобиля на ее дом, - ты намерена растить моего ребенка?
Фэй проследила за его взглядом и посмотрела на здание, в котором жила. Она снимала в этом доме квартиру с тех пор, как окончила учебу в университете, решив работать в ресторане "Маттесон". Многоквартирный дом в самом деле был старым и маленьким. Его можно было бы использовать для экранизации одного из романов Диккенса. Но невзрачность дома усугублялась тем, что было уже очень поздно, стояла холодная осенняя погода и начинался дождь.
А что Данте ожидал увидеть? Неужели рассчитывал, завернув за угол, увидеть роскошную виллу, подобную той, что есть у него в Тоскане, купающуюся в лучах солнца? Нет, Данте заранее знал, что жилищные условия Фэй отвратительны, и в этом было все дело.
- Внутри дом намного лучше, чем снаружи, - защищаясь, сказала она, по-прежнему держась рукой за ручку дверцы. - В любом случае я не понимаю, какая разница, где растить ребенка, если его окружает любовь?
- Разницы нет? Ты считаешь идеальными условия, когда ребенок является незаконнорожденным, а его мать все свое время проводит на работе?
Фэй заметила, как он сделал упор на слове "незаконнорожденный". Да, она всегда мечтала о том, что родит детей, выйдя замуж. Однако то, что предстояло сделать ей, а именно приспосабливаться под требования Данте, было для нее невыносимо.
- Конечно, они неидеальны, но для ребенка это все равно лучше, чем разрываться между двумя родителями, решившими бороться за него.
- Я тоже так считаю, дорогая, - медленно произнес Данте, его глаза странно заблестели.
Фэй посмотрела на него, сильно озадаченная и его взглядом, и его словами.
- Так что ты предлагаешь, Данте?
- Ты станешь моей женой.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Нет, подумала Фэй, так предложение женщине выйти замуж не делают. Данте просто информировал ее о своем решении. А тон был такой, словно он говорил с поставщиком продовольствия. Данте огорошил ее подобным заявлением, даже не удосужившись узнать, чего на самом деле хочет она сама.
Фэй пристально смотрела на него, не зная наверняка, что именно надеется отыскать в выражении его лица, как вдруг усилившийся дождь громко забарабанил по ветровому стеклу автомобиля. Похоже, ничего не исправить. Фэй была беременна от Данте, поэтому он решил взять на себя обязательства и жениться на ней. Он желал удостовериться, что наследник "Валенти Энтер-прайзиз" признан законным, а его мать не совершает ничего неподобающего, вроде занятия карьерой. Иных причин жениться на Фэй у Данте не было.
Внезапно Фэй против воли вспомнила его виллу в Тоскане. Она представила, как стоит на крыльце виллы с ребенком на руках и ожидает возвращения Данте домой. В глубине ее души что-то дрогнуло. Нет, подумала она, все будет совсем иначе. Ведь та иллюзия, которую представляла себе Фэй, была наполнена любовью, а предложение Данте не предполагало никаких чувств. И мечта Фэй превратилась в кошмар: она представила, как сидит у кроватки ребенка и ждет Данте, не зная, где он и с кем. Разве сможет она жить рядом с человеком, не способным на взаимные чувства? Ведь всего одна неделя, проведенная в Италии, едва не погубила ее.
- Ты считаешь, что два человека, не любя друг друга, должны страдать, живя вместе только ради своего ребенка? - спросила Фэй.
Данте пожал губы. На краткий миг Фэй почувствовала триумф оттого, что ей удалось причинить Данте душевную боль. Она и представить не могла, что в мире найдется еще одна женщина, способная ответить на предложение Данте так же, как ответила она.
- Я сомневаюсь, что наши страдания от вынужденного брака будут намного сильнее тех, которые сопровождают многие другие пары, - выпалил он с досадой и насмешливо поднял бровь. - По крайней мере, мы знаем, что подходим друг другу в постели.
Фэй мрачно взглянула на него. Однажды она надоест Данте, поскольку это неизбежно, и куда тогда он ее отправит?
- В браке отношения строятся не только на основе секса, Данте.
Его охватило разочарование. Она говорила о своем желании к нему, как о каком-то ничего не значащем факте! Данте захотелось запустить руки под ее чересчур скромное пальто, коснуться мягкого и податливого тела и ласкать его до тех пор, пока Фэй не начнет умолять его заняться с ней любовью. Впервые в жизни он желал нечто большего, чем просто сексуальных утех.
- Да, в браке присутствует не только секс, - проворчал он, стараясь унять бурлившее в крови желание. - В браке рождаются дети.
А как насчет любви? Душа Фэй разрывалась на части. Разве браки не заключаются по любви?
- Вне брака рождается огромное количество детей, - сказала она. - Что, если я захочу остаться в Англии?
Дождь стал настолько сильным, что теперь ее дома практически не было видно. Почему всякий раз, когда она хочет добиться от Данте взаимности, они начинают ссориться? Фэй ведь даже притвориться не в состоянии, что в Лондоне ей будет лучше. Но разве может она позабыть о своей гордости и мечтах о будущем?
- Зачем тебе здесь оставаться? Тебе нужна независимость? - резко спросил он и, нахмурившись, отвернулся от нее.
- Потому что я нужна в ресторане "Маттесон".
Странно, но Фэй почему-то не стала заявлять ему, что вообще-то в Лондоне она родилась или что надеется однажды встретить здесь мужчину, который полюбит ее. И все оттого, что впервые в жизни она почувствовала себя по-настоящему дома только в Италии. Именно там она надеялась обрести настоящую любовь.
- Сегодня я был потрясен, - честно сказал Данте, отчего Фэй ощутила в душе гордость. - О деньгах тебе больше незачем беспокоиться. Теперь я не вижу причин отказывать тебе в инвестициях.
Возможно, успехи Фэй должны были бы возвысить ее в глазах Данте, однако теперь уже было поздно. Он считал, что она ничего не заслуживает, а теперь решил бросить ей подачку в виде денег, чтобы подобраться к своему ребенку. И все же Фэй не могла не признать, что он предложил ей замужество, решившись принять на себя обязательства.
- Если потребуется, ты сможешь управлять своим рестораном из-за границы.
- Ты сразу же отрицаешь возможность того, что я останусь здесь! Не удивлюсь, если твои юристы лишат меня родительских прав.
Фэй понимала, что ввязывается сейчас в опасный спор. Ее сердце колотилось так часто, будто она провела на боксерском ринге десять раундов. Однако она хотела понять намерения Данте до конца.
- Я считаю, что ребенок должен общаться с матерью.
Что ж, его слова были разумны. В глубине души Фэй надеялась, что Данте уверен в необходимости общения ребенка и со своим отцом. Однако только что он ясно дал ей понять: она будет исполнять при ребенке исключительно роль биологической матери. При мысли об этом в груди у Фэй заныло.
Она молчала, и это начинало его раздражать.
- Если ты и дальше будешь игнорировать то, что я говорю, мне придется на самом деле обратиться к юристам.
Фэй почувствовала, как кровь отлила у нее от лица. Она долгое время не произносила ни слова, понимая, что сейчас делает серьезный выбор. Хотя, если честно, выбора у нее не было. Ведь Данте все заранее решил.
- Поверь, Данте, я не игнорирую тебя. Да, я выйду за тебя замуж.
Никогда раньше Фэй не представляла себя произносящей подобные слова. Говоря о своем решении, она понимала, что рядом с Данте ее ждут далеко не радужные времена.
Он проводил Фэй до двери дома, держа над ее головой огромный зонт. Фэй невольно задалась вопросом, зачем защищаться от дождя, если в ее сердце отныне и навсегда поселилась стужа? Он сделал ей предложение стать его женой так, будто договаривался об очередной сделке. Фэй понимала, что для нее единственный способ вынести холодность Данте - это проявить к нему точно такую же отстраненность.
- Ты была у доктора? - небрежно спросил он, словно обсуждая практические детали сделки.
Фэй покачала головой.
- Почему? - удивился он.
- Я сделала домашний тест на беременность. У меня не было времени на визит к доктору.
- Тогда завтра же утром пойдем в клинику.
Все понятно, подумала Фэй, Данте решил получить твердые гарантии того, что станет отцом, прежде чем расстанется со своими деньгами и признает ребенка своим. Не забудь записать в своем ежедневнике, когда и какие симптомы беременности у меня проявляются, размышляла она. Данте явно не поверит ей на слово, пока не получит подтверждение от доктора.
- Я запишусь к врачу, но сомневаюсь, что мне удастся сделать это завтра, - сказала Фэй, отыскивая ключи. - Утром мне нужно быть в ресторане.
- Там справятся и без тебя, Фэй. Я обо всем позабочусь.
Два месяца назад она была готова отдать все что угодно, лишь бы "Маттесон" преодолел трудные времена. Теперь же ей казалось, будто она оставила в этом ресторане частичку своей души.
- Что касается доктора, я сообщу в одну из лондонских частных клиник о нашем приезде к девяти утра, - продолжал Данте. Что удивляться? На этом свете было много людей, ждавших визита Данте Валенти с распростертыми объятиями. - Потом мы поедем к ювелиру. Журналисты определенно пожелают увидеть на твоем пальце невероятно дорогое кольцо после того, как я объявлю о нашей свадьбе, - он сердито посмотрел на нее, будто ожидая реакции, но выражение лица Фэй было каменным.
Она совсем забыла, что теперь их повсюду будут сопровождать журналисты. Однако внезапно все это показалось ей незначительным, когда она вспомнила о недавно принятом решении.
Фэй подумала о том, как месяц назад вернулась в свою квартиру и сразу возненавидела ее за то, что раньше не замечала унылости и сиротливости своего жилища. Что ждет ее в будущем? Фэй предстоит делать только то, чего желает Данте Валенти, дабы удовлетворить ожидания окружающих людей относительно статуса его жены и матери его ребенка. Мнением Фэй никто интересоваться не будет. Ей придется навсегда забыть о своих желаниях.
Пусть так, но ведь у нее будет ребенок. И все-таки душевная боль от несправедливости положения, в котором она оказалась, становилась все сильнее. Наступит день, когда страдания Фэй будут настолько сильны, что она просто уже не сможет проснуться…
- Очень хорошо, - сухо произнесла она. - Увидимся в девять утра.
* * *
Фэй подумала, что жизнь оказывается совсем непростой и отличной от той, которую себе воображаешь, как только начинаешь идти вперед.
Едва она открыла глаза, проснувшись следующим утром, как почувствовала, что что-то не в порядке. И это было мягко сказано. В действительности происходило нечто ужасное. Фэй машинально присела в кровати. Предметы в комнате вроде бы стали приобретать очертания, но четко она их различить не могла. Дело было совсем не в тошноте.
Фэй нащупала ковер босой ногой. Ее одолевала не прежняя неприятная, но понятная слабость, к которой она постепенно начинала привыкать. С ее организмом происходило нечто иное.
Фэй в полутьме добрела до ванной комнаты, надеясь, что ее нынешнее состояние всего лишь последствия вчерашнего общения с Данте. И внезапно она вспомнила странное ощущение, когда поднималась с кровати, подумав тогда, что ей почудилось.
Она ведь беременна! Фэй зажмурилась, босые ноги неприятно холодил кафельный пол ванной комнаты. У нее не было месячных вот уже несколько недель. Она ведь недавно сделала тест на беременность. Это означает, что…
Как только Фэй увидела на полу у себя под ногами кровавое пятно, сразу же осела вниз, как тряпичная кукла. За мгновение до этого ей показалось, что она падает с очень высокого здания, а все самое ей дорогое остается наверху этого дома. А потом перед ее глазами все померкло.
Данте снова и снова нажимал кнопку домофона на доме, где жила Фэй. Решив, что домофон не работает, Данте проник внутрь через дверь помещения, где предполагалось находиться охране. Внутри здание на самом деле выглядело намного пристойнее, чем снаружи вчера вечером. Однако это было, скорее всего, потому, что теперь Данте четко знал: Фэй и его ребенку уже не придется жить здесь.
После вчерашнего разговора Данте не чувствовал себя победителем. Он хотел, чтобы она согласилась выйти за него замуж, признав это единственно разумным решением. И Данте совсем не ожидал, что Фэй согласится с ним так быстро. Она ведь всю свою жизнь только и делала, что доказывала свою независимость. Но почему, уступая ему, она вела себя так отстраненно?
Данте всегда считал отстраненность в характере женщины неким достоинством. Тогда почему теперь ему кажется, что он поступил с ней нечестно, заманил в ловушку, предложив в этой жизни все? Дьявол побери, Фэй очень искусно изображает из себя мученицу, и ему даже хочется доказать, что его влечет к ней не только физически. Ведь, по правде говоря, Данте приехал в Англию только потому, что ему не хватало сексуальной близости с Фэй.
Прыгая через две ступеньки, Данте поднялся по лестнице к ее квартире.
Трижды постучав в ее дверь и не дождавшись ответа, Данте заподозрил неладное. Фэй упряма, но сегодня они договорились пойти к доктору. В то мгновение, когда Фэй неожиданно сообщила Данте о своей беременности, он увидел в ее взгляде нескрываемое желание материнства, чего никак не предполагал ранее. Значит, ей небезразлично будущее их ребенка.
- Фэй! - проревел он через тонкую деревянную дверь. Ответа не последовало. Дверь явно была не слишком прочной. При желании Данте выломает ее. - Фэй?
В ответ снова молчание. Затем из-за двери раздался звук, похожий на стон раненого зверя.
Через мгновение Данте выбил плечом дверь; потом быстро прошел в гостиную. Там никого не оказалось. Еще одна дверь вела в кухню, вторая, должно быть, в спальню и ванную комнату.
Фэй пребывала в полубредовом состоянии. Ей уже казалось, что она наблюдает за собой откуда-то сверху. Она видела свое дрожащее тело и валяющуюся на полу пижаму, будто это было все, что осталось от нее. Из той реальности, в которой Фэй теперь находилась и которой не знала названия, она услышала стук в дверь, а потом кто-то позвал ее по имени.
- Боже! Что произошло? Что с ребенком?
Голос Данте был требовательным. Его темная фигура резко контрастировала с белым кафелем ванной комнаты. Данте опустился рядом с Фэй на колени. Этот его жест оказался настолько непривычным, что она удивилась.
И тут же снова глухо простонала.
- Мы сейчас же едем в больницу! - воскликнул Данте.
Едва взглянув на распростертую на полу девушку, Данте почувствовал, как его охватывает леденящая беспомощность. И внезапно он понял, что именно сейчас все правила, по которым он привык жить, летят ко всем чертям. На мгновение он затаил дыхание, но уже в следующую секунду осторожно подхватил Фэй на руки.
Ощутив прикосновение его теплых рук к своей покрытой липким потом коже, Фэй очнулась от забытья.
- Нет… - она покачала головой из стороны в сторону, будто это движение делало ее сильнее. - Ребенка… больше нет. - Произнеся это, Фэй закусила губу, на ее глаза навернулись слезы, а потом крупными горошинами потекли по щекам. - Доктор уже не нужен, - задыхаясь, сказала она. - Уходи… ты теперь свободен.
- Я никуда не уйду.
У Данте в душе что-то перевернулось. Взглянув на Фэй, он ощутил себя человеком, который насильно удерживает в ладони маленькую птичку, жаждущую свободы.
Завернув дрожащую Фэй в свое серое кашемировое пальто, он направился к выходу, пинком открывая перед собой все появляющиеся у него пути двери. Осторожно уложив Фэй на заднее сиденье, быстро уселся на водительское место и завел двигатель.
Данте отвез Фэй в местную больницу, где однажды, когда она была еще девочкой, ей удаляли гланды. Она сама назвала ему адрес, предполагая, что в знакомой обстановке ей будет немного спокойнее.
Привезя ее в больницу, Данте настоял на том, чтобы Фэй сидела в инвалидном кресле, пока он катил ее по коридору. Повсюду кто-то кого-то точно так же вез в специальном кресле: мужья - жен, жены - мужей, дети - родителей и наоборот.
Исключением было то, что все пациенты и те, - кто о них заботился в больнице, уже знали диагноз. Но ни Данте, ни Фэй еще ни о чем не знали наверняка. Выдержит ли она подтверждение доктором того, что уже сама предполагает? Сможет ли после этого спокойно попросить Данте отвезти ее домой и с сожалением во взгляде сообщить ему, что отношения между ними закончились? Ведь причины оставаться вместе больше нет…
Сердце его сжималось. За последние двадцать четыре часа жизнь решила сначала подарить Фэй счастливые мечты о будущем, похожие на экзотические фрукты, а потом заявить, что все эти фрукты отравлены.
- Данте, я не могу, - всхлипнула Фэй. - Отвези меня домой, прошу.
- Нет, Фэй, - твердо, но на удивление нежно сказал он. - Я не могу этого сделать.
Впервые в жизни Фэй почувствовала, что сейчас самое время позволить кому-нибудь позаботиться о ней.