- Брачный договор вы же подписывать не стали?
Конечно нет, ведь она вышла за него по любви и верила, что у них все будет хорошо. Во всяком случае, раньше верила.
- Наверняка он теперь прыгает от радости, что ему принадлежит половина "Очаровательной дамы", ведь именно ее-то он и добивался с самого начала. Ты об этом знала?
- Или ты прекратишь ходить вокруг да около, или я прямо сейчас уйду, - пригрозила Эйвери, чувствуя, как болезненно сжимается ее сердце.
- Никуда ты не уйдешь, ведь тебе хочется все узнать ничуть не меньше, чем мне тебе все это рассказать. Как я уже и говорил, ты знаешь, что случилось с родителями Маркуса и что его вырастил дед.
- Знаю.
- И наверное, тебе будет интересно узнать, что мать деда Маркуса звали Катлин Прайс, в девичестве О\'Рэйли.
Эйвери смотрела на него непонимающим взглядом.
- И насколько мне известно, именно с Катлин О\'Рэйли, которая была любовницей твоего прадеда, и нарисована "Очаровательная дама". Ничего себе совпадение, да? А, кроме того, доподлинно известно, что эту картину подарили некоему человеку с инициалами "К.О.". И как мне кажется, этим человекам была сама Катлин О\'Рэйли, а после ее смерти картина перешла к ее сыну. Работа самого Бакстера Каллена, неплохое наследство, как тебе? Вот только сын такой щедрости явно не оценил, и двадцать пять лет назад продал картину твоему отцу. И Маркус несколько раз пытался ее выкупить, ты об этом знала?
Онемевшая, Эйвери сумела лишь слабо покачать головой.
- А он неплохо все устроил. Стремительный роман и предложение руки и сердца, все так романтично, если, конечно, не приглядываться к его мотивам. И, женившись на тебе, Маркус наконец-то добрался до вожделенной картины. Очень умно, ты не находишь?
Умно? Вот только она бы описала это немного иначе. Хотя сейчас у нее просто не осталось ни слов, ни мыслей, чтобы что-либо там описывать. Одна лишь пронизывающая сердце боль. Конечно, есть некоторая вероятность, что Питер врет, вот только Эйвери в этом сильно сомневалась. Для этого история слишком хорошо подогнана, да и сам Питер от этого ничего не выигрывает.
Она считала, что Маркус не такой, как все, но жестоко ошиблась. Он просто ее использовал, а потом предал. Никогда еще ей не было так больно.
Маркус добрался до дома Ротшильда, все еще размышляя, что тому от него понадобилось. После той истории с Анной он умудрился выйти сухим из воды, так неужели он придумал очередной способ напакостить "Ваверли"?
В их деле репутация очень много значит, так что сейчас им всем нужно держаться на высоте.
- Добрый день, мистер Прайс, я - Слоан, помощник мистера Ротшильда. Позвольте мне проводить вас.
Вслед за Слоаном Маркус пошел по застеленному ковром коридору к двойным дверям, его проводник набрал код и приложил большой палец к сканеру. И как только Маркус оказался внутри роскошных апартаментов, он сразу же понял, зачем понадобилась такая повышенная безопасность и предосторожности. Он попал в настоящий музей, уставленный бесценными произведениями искусства, начиная от устилавшего пол ковра до свисавших с потолка светильников. Маркус оценил висевшую в прихожей тарелочку, эмаль клуазоне, XII век. Подобное сокровище ему доводилось видеть лишь однажды, да и то на фотографии.
- Неплохо? Как вам кажется? - спросил Ротшильд, выводя Маркуса из задумчивости.
- Весьма, - согласился Маркус, пожимая протянутую руку.
- Спасибо, Слоан, дальше мы с мистером Прайсом сами справимся.
Сначала они выпили немного виски, потом Ротшильд поздравил Маркуса с тем, что ему удалось заполучить коллекцию Каллена и жениться на Эйвери, и добавил:
- Скажи честно, женитьба на Эйвери - это часть сделки?
Задохнувшись от ярости, Маркус лишь с трудом сдержался, чтобы не сказать Ротшильду все, что он о нем думает. Ведь ему еще нужно узнать, что тому от него понадобилось.
- Со всем уважением, но мой брак не имеет к вам никакого отношения.
- А ты мне нравишься, ведь не каждый человек способен так далеко зайти в погоне за своей целью.
Вместо ответа, Маркус лишь пригубил вина, наслаждаясь изысканным букетом, а потом, к огромному удивлению Маркуса, Ротшильд вдруг сам сменил тему разговора и повел себя как самый радушный хозяин, так что при любых других обстоятельствах Маркус наверняка смог бы с чистой совестью наслаждаться вечером и приятной беседой. Теперь понятно, что Анна в нем нашла, вот только создается такое впечатление, что этот человек ничего не делает просто так. И больше всего на свете Маркусу сейчас бы хотелось оказаться дома, рядом с женой, но он просто обязан был ради Анны выяснить, что на сей раз затеял этот паук.
И лишь когда они уселись за стол, Ротшильд наконец-то добрался до сути вопроса.
- Что ж, перейдем к делу, Прайс. Я ценю твою рабочую этику, ты добился потрясающих результатов у "Ваверли". Но там ты лишь понапрасну тратишь свои силы, они скоро пойдут ко дну, и если ты останешься с ними, они потянут тебя за собой. А я не хочу смотреть, как ты тонешь, так что предлагаю прямо - переходи ко мне. - Далее Ротшильд назвал такую должность и зарплату, от которых у Маркуса даже зубы свело. - И приноси с собой коллекцию Каллена.
Ротшильд определенно знал, как сделать соблазнительное предложение. И если бы Маркуса чуть хуже воспитали, он наверняка бы его принял.
- Весьма заманчиво, - признал Маркус, не спеша давать однозначный ответ.
Но?
- Но я не согласен.
- Не согласен? Да ладно тебе, Маркус, ведь я же могу называть тебя Маркус? Ты же умный человек. Неужели ты правда хочешь, чтобы твоя так долго и старательно создаваемая репутация испачкалась об Анну Ричардсон?
- Я польщен тем, что вы так тщательно собирали на меня информацию, - улыбнулся Маркус, ничем не показывая бушевавшей в нем ярости.
- Да, я вообще все делаю очень тщательно, и именно поэтому меня и удивляет то, что ты так отчаянно цепляешься за кого-то вроде Анны Ричардсон. Теперь, когда она связалась с ворованными антиками, и это уже не говоря о той истории со мной, она точно надолго не задержится в нашем бизнесе. А вместе с ней пойдут ко дну и все, кто работает на "Ваверли".
Маркус судорожно сжал точеную ножку бокала и нарочито аккуратно поставил его на стол. Просто не верится, как далеко Ротшильд способен зайти, чтобы уничтожить своих соперников.
Поддержка Анны всегда очень много значила для Маркуса, ведь именно эта поддержка помогала Маркусу настойчиво стремиться вперед, покоряя все новые горизонты. И во многом Анна походила на его деда, оба этих человека были безоговорочно честны и готовы до конца стоять за тех, в кого они верили. Анна взяла его на работу сразу после колледжа и всегда одновременно и поощряла его самые смелые начинания, и направляла разумным советом. Он стольким ей обязан, что она как минимум может всегда рассчитывать на его безоговорочную верность.
- Мистер Ротшильд, вы привели весьма весомые доводы, но в них не хватает кое-чего очень важного.
- Да неужели? И чего же?
Маркус с радостью отметил, что на красивом лице Ротшильда заметно поубавилось самоуверенности.
- Правды, - резко ответил он. - Спасибо вам и за приятный вечер, и за ваше лестное предложение, которое я вынужден отклонить. - Маркус поднялся и с громким стуком отодвинул стул. - Не стоит меня провожать, я сам найду дорогу.
Услышав, как Маркус открывает дверь, Эйвери вскочила с дивана. После отвратительной встречи с Питером Камероном прошло уже два часа, так что у нее было достаточно времени подумать и принять решение.
Она с детских лет привыкла к тому, что люди пытаются использовать ее ради денег и связей. Так почему же на этот раз она так глупо попалась на удочку? А после разговора с Питером Эйвери еще и задумалась, отличается ли Маркус хоть чем-то от своих коллег. Ведь не могли же все эти слухи возникнуть на пустом месте.
Вот только отзывать коллекцию с аукциона уже слишком поздно. Что ж, она сама во всем виновата. Как там было? Позор тебе, если обманешь меня однажды, и позор мне, если обманешь меня дважды?
Ладно, что было, то было, но если все сделать так, как она решила, ей больше ни разу не придется встречаться с Маркусом.
Эйвери решила подождать, что он скажет, когда увидит собранные чемоданы.
- Что за… Эйвери, в чем дело?
Она почувствовала, как ее глупое сердце затрепетало при виде смеси гнева и растерянности на его лице.
- Я ухожу.
- Что? Но почему?
Неужели он так в себе уверен, что даже не думает, что она могла узнать правду? Почувствовав, как глаза заволокла пелена слез, Эйвери поспешно задрала голову к потолку, чтобы не позволить им скатиться по щекам.
- А я-то думала, такой проницательный человек, как ты, мог бы и сам догадаться.
Я не знаю, о чем ты.
- Скажи мне, Маркус, зачем ты на самом деле приехал в Лондон?
- Но ты же с самого начала это знала: чтобы убедить тебя продать коллекцию твоего отца. Я не понимаю… мне казалось, ты рада своему решению, или ты передумала и больше не хочешь расставаться с картинами?
- А для тебя это имеет хоть какое-то значение?
- Конечно, имеет, я хочу, чтобы ты была счастлива.
Маркус потянулся, чтобы взять ее за руку, но Эйвери отпрянула:
- Не трогай меня.
Маркус дернулся так, словно она его ударила по лицу.
- В чем дело, Эйвери? Из-за чего ты так расстроилась?
Она глубоко вздохнула, решившись идти до конца. А ведь так легко было бы прижаться к нему и сказать, что она просто перенервничала. Но она не отступится, пока не узнает всей правды.
- Помнишь, как я ходила на открытие галереи в Лондоне и рано вернулась домой?
- Конечно, помню, ты тогда пришла очень расстроенной.
- А ты не задумывался почему?
- Разумеется, задумывался, но решил, это твое дело, и если ты захочешь, сама мне обо всем расскажешь.
И Эйвери вдруг поняла, что именно так ей и нужно было поступить, ведь тогда Маркус мог бы сам ей во всем признаться, и ей бы теперь не пришлось клещами вытаскивать из него правду.
- Я тогда столкнулась с нашим общим знакомым, Питером Камероном.
- Он мне не знакомый, - скривился Маркус.
- Но он на удивление много о тебе знает, особенно для того, кто тебе даже не приходится знакомым. И он решил, что должен кое-что мне рассказать.
- Да ну? И что же? - Маркус засунул руки в карманы и слегка покачался на пятках, всем своим видом показывая - чтобы там Питер ей ни наговорил, ему от этого ни горячо ни холодно.
- Всякого разного о тебе и о твоем прошлом. О твоих родителях.
- Так он сказал, что моя мать-наркоманка умерла в тюрьме из-за моего никчемного отца-наркоторговца? Но я был тогда совсем маленьким, ко мне эта история не имеет никакого отношения.
- Я знаю! Можешь даже считать, что он сделал тебе одолжение, ведь только после его слов я поняла, почему ты готов идти вперед, несмотря ни на что, и всегда хочешь быть лучшим.
- Ну так и почему же ты уходишь, если я такой замечательный? - горько усмехнулся Маркус.
- Потому что он попросил меня сегодня с ним встретиться.
- И ты встретилась? После того, как он так тебя расстроил в прошлый раз? Почему?
- Почему я с ним встретилась, сейчас не имеет никакого значения.
- Еще как имеет! Прошу тебя, Эйвери, ответь. Почему ты пошла, если знала, что он выльет на тебя очередную бочку помоев?
Эйвери судорожно сглотнула застрявший в горле комок.
- Он должен был сказать мне то, что тебе следовало сказать мне с самого начала. Тогда бы все могло сложиться иначе.
- То, что мне следовало сказать тебе с самого начала? Что же? Дай мне возможность все объяснить. Что такого тебе наговорил Питер Камерон?
- Ну так расскажи мне о себе, о себе и о своих предках. Хотя бы о трех последних поколениях. - Эйвери по глазам поняла - он знает, о чем идет речь.
- "Очаровательная дама".
- Так ты даже не пытаешься отрицать слова Питера?
- Бессмысленно отрицать правду.
Эйвери не думала, что ей может быть еще больнее, но она жестоко ошибалась.
- Но тебе бы хотелось? - усмехнулась она. - Знаешь, ведь, если бы ты с самого начала был честен, я могла бы продать ее тебе, но руководствуясь правильными соображениями. Но теперь? Даже не надейся, что еще хоть раз ее увидишь. Ты с самого начал врал, зачем тебе нужна отцовская коллекция и почему ты так настойчиво добивался, чтобы я продала "Очаровательную даму" вместе с другими полотнами. Ты вообще хоть раз сказал мне правду? Ну хоть однажды? - В повисшей тишине Эйвери подобрала с дивана сумочку. - Спасибо, что хоть сейчас не пытаешься врать. Даже не понимаю, как я раньше обо всем не догадалась. Ведь тебе нужна была лишь "Очаровательная дама"? Цель оправдывает средства. И именно поэтому я ношу твоего ребенка? Ты решил, что если загонишь меня в угол, то так уж наверняка сможешь добраться до картины? За этим ты и женился на мне? И использовал мою любовь против меня же самой? - Эйвери больше не пыталась сдерживать слезы, катившиеся по щекам.
- Да ты сама себя послушай! Это же бред! Я не пытался загнать тебя в угол. - Маркус провел рукой по волосам, и Эйвери с удивлением заметила, что у него дрожат пальцы. - Да, я приехал в Лондон, чтобы убедить тебя продать коллекцию. Да, я правнук Катлин О\'Рэйли, и да, я хотел купить "Очаровательную даму". Да, я расстроился, когда ты не захотела ее продавать. Но все совсем не так, как тебе кажется. Я бы никогда не стал специально делать тебе ребенка, чтобы заставить выйти за себя замуж, чтобы добраться до картины!
- И когда ты узнал, что я беременна, эта мысль даже не пришла тебе в голову? - Эйвери по глазам прочитала его ответ. - Вечером я улетаю в Лондон, и как только я там окажусь, мой адвокат сразу начнет готовить все необходимые для развода бумаги.
- Эйвери, прошу тебя, не надо.
- Прощай, Маркус.
Глава 14
Больше всего на свете Маркусу сейчас хотелось броситься следом за Эйвери, на руках принести ее обратно и убедить в том, что она все не так поняла. Сказать, что он любит ее. Вот только он прекрасно понимал, что она не только ему не поверит, но еще и обвинит в очередной попытке обмануть себя.
И ведь сначала он действительно пытался ею манипулировать. Маркус сразу же понял, что понравился Эйвери, и ему нужно было просто развернуться и уйти, особенно после того, как она показала ему картину. А он не смог. И теперь ничто не изменит его отвратительного поступка.
А что еще хуже, у него и у самого постепенно возникли чувства к Эйвери, а потом и настоящая любовь пробилась сквозь броню, которую он старательно выковывал уже много лет. Он так верил в свою силу, а оказался лишь обыкновенным уязвимым человеком. А теперь покорившая его женщина ушла вместе с их будущим ребенком.
А в довершение всего за ней совершенно бессмысленно бежать. Ей сейчас слишком больно, и все по его вине. А под этой болью Маркус разглядел настоящую ярость. Что ж, у Эйвери достаточно причин злиться, нужно дать ей время немного успокоиться.
Вот только отступать он не собирается. Хочет она того или нет, но ей придется сообщать ему о развитии их сына или дочери, а постепенно он сумеет достучаться и до нее самой. И они заново начнут их семейную жизнь, но на этот раз у них все будет по-другому.
Маркус в отчаянии расхаживал по комнате, понимая, что сейчас он ничего не может сделать. Нужно было просто объяснить, почему он так страстно желал заполучить картину и вернуть ее деду. Вот только он не нашел в себе сил вслух сказать, что это именно из-за него деду пришлось продавать картину.
Хоть он и сказал Эйвери, что родители, которые даже не захотели заботиться о своем единственном сыне, и не имеют к нему никакого отношения, в глубине души он считал, что это не так.
Прайсы никогда не были особенно богаты, а уж о той роскоши, к которой привыкли Каллены, и говорить было нечего, но они всегда были дружной семьей, помнящей своих предков, а "Очаровательная дама" была неустанным тому напоминанием.
Это полотно как бы стало для Маркуса олицетворением всех жертв, которые пришлось принести его семье. Катлин поступилась своей репутацией, работой и будущим своей семьи просто потому, что приглянулась богатому художнику. А дед пожертвовал своей единственной настоящей ценностью, и все ради него, ради Маркуса. Так разве можно его теперь осуждать за то, что он так отчаянно хочет вернуть картину деду?
Видимо, да. Иначе бы ему самому не пришлось расплачиваться за это желание. Он потерял любимую женщину, но еще сможет все исправить. Ведь Маркус всегда умел упорно работать и добиваться желаемого.
А для этого ему нужно как-то доказать, что "Очаровательная дама" не имеет никакого отношения к его чувствам к Эйвери. И тут он вспомнил о ее единственной просьбе - отыскать ангела. В горячке переезда в Нью-Йорк и уж тем более когда они узнали, что у них будет ребенок, Маркусу было как-то не до ангела.
Он сильно подвел Эйвери, а он к этому совершенно не привык. К тому же, если он все-таки сумеет отыскать пропавшую статую, Эйвери поймет, что он сделал это только ради нее, и поверит в его любовь.
И, решив не терять времени даром, Маркус сразу же принялся за работу, к тому же работа всегда помогала ему справляться даже с самыми трудными ситуациями.
А когда он оторвался от компьютера, то заметил, что уже стемнело. Эйвери наверняка уже в Лондоне, и, осознав, как далеко она убежала, Маркус почувствовал почти физическую боль. Что ж, ему придется какое-то время пожить с этой болью. Пускай она будет лишь напоминанием о том, как ему необходимо вернуть Эйвери.
Залезая под душ, Маркус пытался представить, что она сейчас делает. Заедет ли она домой, чтобы отдохнуть с дороги, или сразу же отправится к адвокату?
Маркус стоял под струями теплой воды, чувствуя, как боль в груди становится все сильнее. А потом сдался и сделал именно то, чего пытался не делать с того мгновения, как за Эйвери закрылась дверь. Смешиваясь с водой, слезы потекли по его щекам. Маркус оплакивал и свою семью, обманутую мать и воспитавшего его деда, и свою собственную глупость, из-за которой разрушил то, чего даже никогда и не надеялся добиться. Безоговорочную любовь любимой женщины.
Выбравшись из такси перед домом, Эйвери чувствовала себя так, будто была здесь последний раз не семь дней, а семь лет назад. Выйдя из самолета, она первым же делом позвонила адвокату в офис, но, как оказалось, тот на весь день уехал по делам. А говорить с другими людьми о собственной глупости она еще не была готова.
- Заходи, дорогая, - приветствовала ее миссис Джексон. - Я приготовила тебе кровать.
Эйвери послушно позволила отвести себя наверх, раздеть и уложить в постель. Вот только она была так напряжена, что заснуть все равно не сумела.
И, полюбовавшись потолком целый час, Эйвери решила, что с нее хватит, поднялась, надела джинсы и кофту и вышла в сад.
И заметила, что Тед успел неплохо потрудиться в ее отсутствие.
- Не ожидал, что ты так скоро вернешься, - заметил появившийся из-за угла садовник. - Но я рад, что могу лично попрощаться.
- Я тоже не ожидала. И спасибо за отличную работу, я помню, ты с самого начала говорил, что пробудешь здесь всего месяц, но, может, тебя еще можно переубедить? Ты просто волшебник, и мне бы очень хотелось, чтобы ты остался.