* * *
Маркус уже так давно не появлялся в офисе, что его ждали целые горы бумажной работы, но его интересовала лишь одна бумажка - извещение о том, что коллекция Каллена приедет в Нью-Йорк уже в эти выходные. Молча поклявшись обязательно присутствовать при ее осмотре, он занялся рутинной работой.
Маркус уже прямо-таки представлял, как все эти картины заносятся в каталог аукциона, и его радость омрачало лишь отсутствие в этом списке "Очаровательной дамы".
А потом он вдруг понял, что если Эйвери все-таки согласится выйти за него замуж, то тогда эта картина будет принадлежать и ему. Так что так или иначе она обязательно достанется ему.
Отвернувшись от стола, Маркус уставился в окно, хотя оживленная Мэдисон-авеню его сейчас совершенно не интересовала. Когда же все успело выйти из-под контроля? Маркус еще раз мысленно пробежал последние две недели и решил, что выбрал единственный возможный путь.
Брак. Огромный шаг. Дед бы его сразу же прикончил, если бы только заподозрил, что он не любит Эйвери так, как должен любить каждый мужчина ту женщину, которую решил взять себе в жены. Но только ради того, чтобы вернуть картину, которая по всем законам должна принадлежать им? Ту картину, которая чуть не разрушила жизнь его прабабки и взвалила на ее молодые плечи кучу трудностей?
Эйвери должна согласиться. Прямо-таки обязана.
Маркус выпрямился и развернулся к столу. А раз она согласится, то нужно к этому подготовиться.
- Линетта? - позвал он.
И помощница сразу же появилась на пороге, как будто ждала его оклика за дверью.
- Да, мистер Прайс?
Маркус до сих пор не привык, что женщина, годившаяся ему в матери, обращалась к нему так официально, тогда как он сам к ней - просто по имени. Но, несмотря на все его просьбы, она упрямо отказывалась называть его как-то иначе.
- Я бы хотел, чтобы ты для меня кое-что узнала.
- Хорошо, мистер Прайс. Что именно?
- Разрешение на вступление в брак на эти выходные.
Вот это выдержка, ведь Линетта даже глазом не моргнула.
- Хорошо, сейчас все узнаю.
И она не подвела. Уже совсем скоро Маркус совершенно точно знал, что нужно, чтобы сыграть счастливую свадьбу. Заполнить бумажки, заплатить причитающийся взнос, ну и, разумеется, добиться согласия Эйвери.
А чуть позже он забронировал столик в своем любимом ресторане в Театральном квартале. Обстановка, еда, обслуживание - там все будет по высшему разряду. Приятно знать, что хоть на что-то всегда можно положиться.
А потом Маркус оставил офис и отправился в ювелирный магазин, специализирующийся на старинных вещах. Эйвери вряд ли подойдет современное колечко, а здесь он наверняка сможет найти что-нибудь подходящее, чтобы скрепить их союз. А о том, что она еще может и не согласиться, думать не стоит.
А когда Маркус увидел платиновое кольцо с белыми и голубыми бриллиантами, он сразу же понял, что нашел то, что нужно.
- Могу вам чем-нибудь помочь? - спросил пожилой продавец в темном костюме.
- Я бы хотел поближе рассмотреть вот это кольцо, - попросил Маркус, указывая на приглянувшееся ему украшение.
- У вас отличный вкус, - заметил продавец, отключая сигнализацию и доставая кольцо. - Элегантность и отличное качество.
Продавец принялся расхваливать достоинства бриллиантов чистой воды, но Маркус мог думать лишь о том, что эти камни напоминают ему бездонные голубые глаза Эйвери.
- А есть к нему парное обручальное кольцо?
- Конечно. - И продавец протянул Маркусу второе кольцо.
- Отлично, я возьму и то и другое.
- Не сомневаюсь, ваша невеста оценит ваш выбор.
Да, будем на это надеяться. А цена за кольца - это сущая ерунда, главное только, чтоб Эйвери поняла, как серьезно он настроен.
Когда Маркус вернулся домой, Эйвери встретила его у самой двери и сразу же обвила руками и поцеловала.
- А ведь я могу привыкнуть к таким приветствиям, - усмехнулся он, целуя ее снова и снова. А потом слегка отстранился и спросил: - Ты приняла решение?
- Да, - мягко выдохнула она.
Маркус почувствовал, как его сердце затрепетало в радостном предвкушении, но все же заставил себя высвободиться из ее рук и шагнул назад.
- Позволь, уточню. Да, ты приняла решение, или да, ты принимаешь мое предложение?
Эйвери улыбнулась и кивнула, и Маркус вдруг подумал, что никогда еще она не казалась ему такой прекрасной.
- Да, я принимаю твое предложение. Я весь день о нем думала и решила, что ты прав. У нас все получится, я в этом уверена.
Маркус с облегчением и радостью выдохнул, только сейчас понимая, в каком напряжении провел весь день. А потом подхватил Эйвери на руки и закружил.
- Ты об этом не пожалеешь, - пообещал он перед тем, как поставить ее на ноги. А потом достал из кармана коробочку с обручальным кольцом. - Давай все сделаем как полагается. Эйвери Каллен, окажешь ли ты мне честь стать моей женой?
- О, Маркус, не нужно, - слабо запротестовала она. - Но все это так прекрасно.
- Я как бы жду твоего ответа, - усмехнулся Маркус, испытывая огромное облегчение теперь, когда все наконец-то встало на свои места.
- Да. Конечно да.
И Маркус надел на ее палец заветное кольцо. И пусть все это было ужасно старомодно, как в каком-нибудь глупом фильме, но он чувствовал, что сделать все это сейчас - самое верное решение.
- Надеюсь, ты любишь краткие помолвки? - спросил Маркус, усаживаясь рядом с ней на диван.
- А насколько краткие?
- До выходных?
- До выходных! Ты не шутишь?
- Сейчас я серьезен, как никогда. Чего нам ждать? Мы же все решили.
Эйвери глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза:
- Ты прав. Мы все решили, но разве можно так быстро устроить свадьбу? Разве нет каких-нибудь там установленных сроков ожидания?
- Линетта все узнала. Если мы завтра же напишем заявление, уже через двадцать четыре часа, то есть в воскресенье, мы можем пожениться.
- А где мы поженимся?
- Это, скорее всего, будет зависеть от того, кого мне удастся уговорить провести для нас церемонию. А тебя что-то не устраивает?
- Меня все устраивает, вот только если ты не против, мне бы хотелось, чтобы церемонию провел один из старейших друзей моего отца.
- А он священник?
- Можно и так сказать. Он судья в Верховном суде Нью-Йорка.
- Но это же замечательно! Он может избавить нас от ненужного ожидания и поженить нас уже в субботу. - Маркус вытащил телефон и протянул Эйвери. - Позвони и спроси, согласен ли он.
Им повезло, судья Гарвуд оказался свободен и с радостью согласился выдать замуж дочку своего старого друга. Вот только он поставил одно условие - церемония должна пройти у него дома, а жена судьи пригласила Эйвери переночевать у них в ночь с пятницы на субботу. Ну да ничего, он согласен пожертвовать одной ночью, ведь все последующие ночи Эйвери будет с ним.
* * *
К субботнему вечеру Маркус успел уже весь изволноваться. Особенно после того, как вчера беременность Эйвери подтвердилась, и теперь он на все смотрел по-новому.
И все это по-настоящему. А его собственные родители не только так и не поженились, но и думать не думали о собственном ребенке. Отец лишь вымогал за него деньги, и сам Маркус никогда не собирался заводить детей, а уж тем более в таком возрасте, ведь ему еще нет и тридцати. Но раз уж он станет отцом, то всегда будет поступать правильно как в отношении своего ребенка, так и в отношении его матери.
Маркус уже в третий раз за десять минут поправил манжеты. Нет, не то чтобы он слишком уж нервничал, хотя ему и пришлось непросто, когда он встретился с судьей Гарвудом всего полчаса назад. Судья до боли сжал ему руку, а потом с недвусмысленной угрозой в голосе заметил, что надеется, что Маркус сможет хорошенько позаботиться об Эйвери.
И теперь, стоя в саду в ожидании Эйвери, он ощущал, что все те немногие друзья, что успели к ним приехать за столь короткое время, просто сверлят его взглядами. И в первую очередь Маки Тарлингтон, сидевшая в первом ряду со своим ковбоем.
Маркус почувствовал легкий приступ вины. Нужно было обо всем предупредить деда, но ему так не хотелось отвечать на докучливые вопросы. Он к этому еще не готов.
Квартет скрипачей вдруг оборвал свою мелодию, а потом сразу же заиграл свадебный марш. И вдруг почувствовав, как галстук стягивает ему шею, Маркус обернулся и увидел свою невесту. И замер на месте, любуясь прекрасной картиной.
Эйвери в лучах заходящего солнца шла ему навстречу, и как только их взгляды встретились, Маркус понял, что безнадежно пропал. Это брак не ради ребенка и даже не ради того, чтобы наконец-то вернуть драгоценную картину на законное место на стене дедовской гостиной.
Это брак по любви, любви Эйвери и его собственной. И Маркус замер, страшась покориться неизбежному.
Глава 13
Обнимая Эйвери, Маркус лежал в кровати и все никак не мог свыкнуться с мыслью, что любит свою жену. А ведь раньше он даже никогда не задумывался о любви. И вот теперь ему придется о ней серьезно подумать и как-то с ней жить. Вот только у Маркуса не было ни малейшего представления, с чего начать.
Ведь всю свою сознательную жизнь он твердо знал, чего хочет и как этого достичь. Но вот это всепоглощающее чувство, которое принято называть любовью, все изменило. Оно ничем не походило на ту глубокую привязанность, что существовала между ним и дедом, ту привязанность, что лишь усиливалась с течением времени, когда вся забота и ответственность постепенно переместилась с плеч одного на плечи другого. А эта сумасшедшая страсть, смешанная с постоянным беспокойством, ничем не напоминала ту привязанность.
Заботиться об Эйвери было просто, а вот любить - страшно. И даже когда они занимались любовью, все стало намного сложнее, чем просто дарить и получать наслаждение. И он так и не нашел сил признаться, что любит ее. Ведь он еще просто не готов дать ей над собой такую власть, все его существо восстает против такого признания.
Маркус с трудом помнил, как они вчера приносили друг другу клятву вечной верности, зато очень хорошо запомнил, как одевал ей на палец кольцо.
А ведь когда он просил выйти за него замуж, он сказал, что она очень много для него значит. Бог ты мой, да о чем он только думал? Это всепоглощающее желание быть с ней, защищать ее, оно же уже давно возникло в нем. Она та самая, единственная. Почему же он этого раньше не понимал?
Да все очень просто, он так много думал о том, как заставить ее продать коллекцию, чтобы заполучить "Очаровательную даму", что просто не обращал внимания на собственное сердце, твердившее о том, что в его руках оказалась самая лучшая женщина в мире.
Маркус неохотно выбрался из сонных объятий Эйвери. Женатый он или нет, а работать все равно нужно.
Три четверти часа спустя Маркус уже самолично следил за распаковкой картин из коллекции Каллена и сверял их со списком, а когда работа уже подходила к концу, ему позвонили с неизвестного номера. Маркус решил не отвечать, но через пару минут звонок повторился.
- Эй, ребята, идите-ка обедать, у вас есть на это целый час, - приказал Маркус, подумав, что им в любом случае пора бы уже передохнуть.
И как только все рабочие ушли, он ответил на звонок.
- Это Далтон Ротшильд, рад, что вы мне все-таки ответили.
Убедившись, что остался в полном одиночестве, Маркус запер дверь склада. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь подслушал его разговор с главой основного конкурента "Ваверли". Пусть Маркус и не имел ни малейшего представления, зачем Ротшильд ему позвонил, но кто-нибудь может услышать обрывки разговора и не так их понять.
- Чем обязан такой чести?
По правде сказать, Маркус был далеко не лестного мнения о Ротшильде и прекрасно знал, как тот обожает манипулировать людьми. И он даже не постеснялся отправить одного из своих помощников шпионить за "Ваверли".
- Прайс, у меня есть для вас отличное предложение. Давайте вместе поужинаем, и я вам все расскажу.
Маркус мрачно улыбнулся. Так не приглашают, а приказывают. Но что он на этот раз затеял? Маркус не сомневался, Анне тоже будет очень интересно это узнать. Но не стоит сразу же выказывать свое любопытство.
- Мистер Ротшильд, вы же понимаете, если нас увидят вместе, наверняка пойдут слухи, а сейчас, когда "Ваверли" и так стараются всячески очернить, нам это весьма нежелательно.
И сам Ротшильд первым пытается вылить на них побольше грязи.
- Вот именно поэтому нам и нужно встретиться. Завтра, в шесть часов. И раз уж вам так нужна секретность, жду вас у себя дома. - Ротшильд продиктовал свой адрес и повесил трубку раньше, чем Маркус успел что-нибудь ответить.
Уже второй день подряд после их свадьбы Эйвери проводила в одиночестве, и это ее не слишком-то радовало. Второй день? Скорее уж, вторую ночь. Вчера она заснула еще до того, как Маркус вернулся с работы, а сегодня он с утра пораньше снова направился в офис, быстро поцеловав ее на прощание. Нет, Эйвери, конечно, понимала, что после двух недель в Лондоне ему нужно наверстать упущенное, но он мог бы при этом хотя бы не ходить с таким видом, как будто у него есть дела поважнее, чем новоиспеченная жена.
И ведь она даже знала, что так занимает его мысли. Коллекция Каллена. Так неужели он все это и затеял только ради коллекции? И почему она раньше не задумывалась, как далеко он готов пойти, чтобы убедить ее расстаться с картинами? Может, он и женился на ней только ради этого? Нет, глупости. Она согласилась продать коллекцию намного раньше, чем он сделал ей предложение, намного раньше, чем они узнали, что скоро станут родителями.
Эйвери погладила ладонью живот. Но в чем же дело? Он жалеет, что она забеременела? Жалеет, что взял ее в жены? Ведь если не считать того времени, что они провели в постели, он не пробыл с ней и часа за эти два дня. Нет, у них, конечно, все получилось очень быстро, но, когда она соглашалась стать женой Маркуса, она была точно уверена и в своих чувствах, и в своем решении. Так неужели она снова оказалась всего лишь наивной доверчивой дурочкой? Неужели она так всю жизнь и будет наступать на одни и те же грабли, когда речь заходит о дружбе и отношениях?
Однако Маркус никак не походил на человека, способного жениться на ней только ради наследства. Эйвери дорогой ценой научилась быстро вычислять таких людей. Нет, Маркус помешан не на деньгах, а на искусстве, а отцовскую коллекцию он от нее и так получил.
Всю, кроме "Очаровательной дамы".
По спине Эйвери пробежал неприятный холодок. Так неужели все дело в ней? В этой картине? Он женился на ней только ради "Очаровательной дамы"? Эйвери попыталась отбросить эту мысль, но перед ее глазами стояло лицо Маркуса, когда он впервые увидел эту картину. Она ведь и тогда поняла, что он безумно хочет ее заполучить.
Зазвонил телефон, и Эйвери с радостью сняла трубку, только чтобы отвлечься от непрошеных мыслей.
- Как поживает моя любимая жена?
От одного звука любимого голоса Маркуса все ее страхи мгновенно рассеялись. Человек, который так с ней говорит и так нежно и страстно обнимает в постели, просто не может ее не любить. Эйвери постаралась сосредоточиться на этой мысли, вот только отчего-то это у нее не слишком получилось.
- Кажется, я была твоей единственной женой или ты что-то от меня скрываешь? - Как Эйвери ни старалась, в ее словах все-таки проскользнула нотка недовольства.
- Эйвери, с тобой все в порядке?
Она зажмурилась и глубоко вдохнула, прежде чем ответить:
- Конечно, со мной все в порядке, просто я соскучилась.
- Извини, но тебе придется побыть без меня еще немного. Больше всего на свете мне бы сейчас хотелось оказаться дома, но сегодня мне опять придется работать допоздна.
Эйвери прикусила губу. Умолять его вернуться пораньше она ни за что не станет.
- Жаль, и когда тебя ждать?
- Не знаю, можешь меня не ждать, только обещай, что обязательно что-нибудь съешь, хорошо?
- Не волнуйся, я о себе позабочусь, я к этому привыкла.
- Эйвери, не начинай.
- Что не начинать? Я привыкла о себе заботиться, и тебе не стоит обо мне волноваться.
- Я вернусь домой сразу, как только смогу.
- Буду ждать.
Повесив трубку, Эйвери уставилась в окно и вдруг поняла, что ужасно соскучилась по Лондону. Если бы отец был жив, он наверняка гордился тем, как сильно изменился его любимый сад. Но гордился бы он ею самой? Эйвери крепко обхватила себя руками. Даже несмотря на то, что в ней теперь рос маленький человечек, она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой.
Вдруг снова зазвонил телефон, и Эйвери судорожно за него схватилась, надеясь, что это звонит Маркус, чтобы сказать, что он отменил все дела и уже едет к ней.
Но это оказался вовсе не ее муж, а Питер Камерон, который зачем-то вдруг срочно захотел с ней встретиться. Эйвери хотела было отказаться, но потом вдруг вспомнила свои тревожные мысли о причинах, побудивших Маркуса на ней жениться. И согласилась.
Возможно, она об этом еще крепко пожалеет, но сидеть и бояться в одиночестве она сейчас больше не в состоянии. И Эйвери пошла в итальянский ресторанчик, где они договорились встретиться.
- Думаю, сперва стоит что-нибудь заказать, - вместо приветствия, начал Питер, протягивая ей меню.
Вспомнив о своем обещании Маркусу, Эйвери сделала заказ, который, к счастью, весьма быстро принесли, избавив их от необходимости вести светскую беседу.
- Поздравляю со свадьбой, хотя, наверное, мне скорее стоит поздравлять Маркуса.
- А почему не нас обоих?
- Просто я считаю, что он выигрывает от вашего брака намного больше, чем тебе кажется.
- И что же? - уточнила Эйвери, откладывая вилку. Все ясно, ей точно не следовало сюда идти.
- Ну, помнишь, я рассказывал тебе о его родителях?
- Да, но я не понимаю, при чем здесь это. Маркус - это Маркус, и он долго и тяжело трудился, чтобы добиться своего теперешнего положения.
- Над тобой он тоже тяжело трудился?
Я не собираюсь все это слушать, - устало возразила Эйвери, поднимаясь из-за стола.
- Сядь, пожалуйста. Я действительно должен сказать тебе кое-что важное.
Эйвери секунду помедлила, а потом снова села.
- Переходи сразу к делу.
- А доедать ты не собираешься?
- Аппетит пропал. Что значит, Маркус выигрывает от нашего брака больше, чем мне кажется?
Но Питер лишь пожал плечами, отправил в рот очередную порцию спагетти, тщательно ее прожевал и только потом ответил: