- Не двигайся. - Карандаш быстро запорхал по бумаге, и вдохновленная Эйвери быстро сделала пару набросков с разных ракурсов. - Готово, - радостно заявила она, укладываясь рядом с Маркусом на кушетку, чтобы показать ему свою работу.
Увидев эти наброски, Маркус окончательно убедился в том, что, как она и сказала тогда в саду, живая натура - это ее стихия. И, как оказалось, ее талант весьма схож с талантом ее пращура, Бакстера Каллена, ведь в колледже Маркус успел насмотреться не только на масло известного художника, но и на его наброски.
- Очень хорошо, - оценил он.
- Ты действительно так считаешь?
Маркус вдруг понял, что положительный отзыв ее удивил.
- А раньше ты свои работы кому-нибудь показывала?
Эйвери покачала головой:
- Обычно я рисую только для собственного удовольствия и изредка выставляю свои работы на анонимные аукционы, где люди далеко не всегда знают, чьи картины собираются купить.
- По-моему, тебе следовало бы подумать о выставке, и, если хочешь, я могу помочь тебе ее организовать.
- Я подумаю, но не уверена, что хочу вот так… выставлять себя напоказ. Ведь обычно я рисую для собственного удовольствия, а когда так, как сейчас с тобой… ведь легко рисовать, когда ты любишь свой предмет.
Маркус резко напрягся. Она только что сказала, что любит его? Вот только сама она, кажется, своей оговорки не заметила, а просто встала и подошла к "Очаровательной даме".
- По-моему, Бакстер ее любил. Тебе так не кажется?
И Маркус лишь с трудом сдержался, чтобы не заявить, что Бакстер Каллен лишь использовал Катлин Прайс, тогда еще носившую имя О\'Рэйли, и любовь там совершенно ни при чем. Но Эйвери все еще смотрела на него в ожидании ответа, так что он поднялся с кушетки и подошел к ней.
- Почему ты так решила? - спросил он, вместо ответа.
- Не знаю, наверное, все дело в том, как он ее изобразил. Я просто не понимаю, как можно создать что-то настолько прекрасное без любви к своему объекту.
- Возможно, похоть, но любовь?… Я так не думаю. Ну разве может здесь идти речь хоть о какой-то любви? Ведь если бы Бакстер Каллен любил Катлин, то отстоял бы ее перед женой или, по крайней мере, обеспечил ей достойное существование после того, как ее так бесцеремонно вышвырнули вон. Нет, этот человек просто использовал беззащитную женщину, здесь нет места для сомнений. Если верить словам деда, Катлин Прайс была честной, порядочной женщиной, которая ни за что не стала бы игрушкой в руках богача по собственной воле. Она трудилась в поте лица, чтобы обеспечить семью, поздно вышла замуж и родила только одного ребенка.
- Ты разве не видишь? По-моему, его любовь чувствуется в каждом мазке. Вот здесь, - Эйвери указала на округлое плечо, - и здесь. - Она провела по линии ключицы.
И Маркус поймал ее руку и прижался к ней щекой.
- Ты излишне романтизируешь это несомненно выдающееся произведение искусства.
Эйвери взглянула на Маркуса, и ей показалось, что в его глазах застыла какая-то невысказанная печаль.
- Иногда нужно уметь смотреть сквозь технику и средства передачи, чтобы разглядеть истинную душу картины.
- Лучше я буду смотреть на тебя, - прошептал он, прижимая ее к себе и целуя, чтобы отвлечь от вопроса, на котором они никогда не смогут сойтись.
А вечером они снова занимались любовью, но уже медленно и нежно, без того безумного огня, что сжигал их утром.
И на этот раз, когда она выкрикнула в порыве наслаждения: "Маркус, я люблю тебя!", он уже точно не мог ослышаться.
Эта короткая фраза эхом отдалась у него в ушах, одновременно вызывая чувство вины и согревая душу. Он бы с радостью принял эти слова, но, к сожалению, не мог себе этого позволить. Ведь что бы там ни было, рано или поздно ему придется уйти от Эйвери Каллен, и когда он уйдет, он обязательно унесет с собой и "Очаровательную даму".
Глава 9
Маркус отправился по каким-то делам "Ваверли", и, гуляя в одиночестве в саду, Эйвери вдруг поняла, как сильно ей его не хватает. Как же просто оказалось привыкнуть к его постоянному присутствию, к непрерывным занятиям любовью. Эйвери никогда не считала себя излишне чувствительной женщиной, но в руках Маркуса ей хотелось забыть обо всем на свете и день и ночь предаваться любви. Но когда две ночи назад она призналась в том, что любит его, она почувствовала в нем перемену. Нет, он не отдалился, но стал каким-то другим.
Любит ли ее Маркус? Или все-таки использует? Эйвери невольно улыбнулась, вспомнив, как они использовали друг друга этим утром, еще перед рассветом, когда он собирался одеться и бежать куда-то на деловую встречу. Что ж, похоже, все так или иначе используют друг друга. И Эйвери уже давно к этому привыкла и даже сумела убедить себя в том, что совершенно не возражает против такого подхода или, во всяком случае, может с ним жить. Но с Маркусом все было иначе, она мечтала, чтобы он нуждался в ней так же сильно, как и она в нем. Причем не только физически.
Вчера он снова ей позировал, так что она уже взялась за кисти и масло, но при этом он снова заговорил об "Очаровательной даме", а она снова отказалась ее продавать. Зачем он так упорно пытается убедить ее расстаться с этой картиной?
- Похоже, что тебе есть о чем подумать, - заметил Тед Уэллс, прерывая ее размышления.
- Да. Кстати, я воспользовалась твоим советом и все-таки решилась выставить отцовскую коллекцию на аукцион.
- И ты действительно этого хочешь? Ведь еще не поздно передумать.
Эйвери кивнула:
- Знаю, но я уже готова с ней расстаться. Только оставлю себе одну картину, которая действительно что-то значит для меня лично, хотя Маркус и настаивает на том, что я должна продать и ее.
Тед пожал плечами:
- Не хочешь - не продавай, не вижу никаких причин, почему ты должна делать это против воли. А как у тебя вообще дела с молодым Прайсом? Миссис Джексон говорит, вы проводите очень много времени вместе.
Эйвери покраснела. Когда они в последний раз говорили с Тедом, а было это совсем недавно, она только что познакомилась с Маркусом. А вот теперь она расхаживает по саду и ни о чем, кроме него, и думать не может.
- У нас все хорошо, - наконец ответила она, не в силах сдержать счастливую улыбку. - Как ты и предлагал, он помогает мне в поисках ангела. Не уверена, что ему удалось продвинуться в поисках дальше меня, но я точно знаю - он старается. Просто меня немного беспокоит его упорство в вопросе "Очаровательной дамы".
- Такой человек, как Маркус Прайс, никогда бы не добился своего положения, если бы легко отступал перед трудностями, - заметил Тед.
- Да, я это прекрасно понимаю, и когда он не говорит о работе, то все становится совсем замечательно.
- Похоже, он уже сумел очаровать тебя.
- Да, сумел. И мне кажется, я даже успела в него влюбиться. Но разве так бывает? А ты когда-нибудь влюблялся так, что от этого голова шла кругом?
* * *
Следующая неделя выдалась довольно однообразной и не слишком запоминающейся, если, конечно, не считать ночей, проведенных в объятиях Маркуса.
Сегодня он отправил проверенного фотографа снять коллекцию, оставшуюся в Лос-Анджелесе, для каталога "Ваверли", получил от ее помощника Дэвида Херли все необходимые сведения и договорился о перевозке картин в Нью-Йорк.
Да и сама Эйвери не сидела без дела, обговаривая постройку новых зданий с руководством благотворительного фонда. Адвокаты наверняка безбожно на всем этом наживутся, зато так она действительно сможет помочь детям.
Сегодня Эйвери пригласила Маркуса составить ей компанию на открытие галереи, куда ее пригласили, но он отговорился тем, что ему нужно будет общаться с Дэвидом как раз в это время из-за разницы часовых поясов. Эйвери уже почти собралась и зашла в кабинет попрощаться с Маркусом.
- Ух ты, может, мне все же пойти с тобой? - удивленно произнес Маркус и встал из-за стола.
Как всегда, при виде Маркуса, Эйвери почувствовала, как по телу разливается приятное теплое чувство, и слегка повернулась, чтобы он смог по достоинству оценить ее ножки и полупрозрачное коктейльное платье, купленное специально ради сегодняшнего вечера.
- Боишься, что меня кто-нибудь похитит? - усмехнулась она.
- Пусть только попробует, ведь тогда ему придется иметь дело со мной, - мрачно отозвался Маркус.
Эйвери глубоко вздохнула. Он впервые хотя бы косвенно назвал ее своей. Так что для нее сегодня никаких других мужчин точно не будет, ведь ее сердце остается дома, с Маркусом. А может, он чувствует к ней то же самое, что и она к нему?
Но в эту секунду позвонили в дверь.
- Мне пора.
- Тебе еще нужно заново накрасить губы.
- Но с ними все в порядке…
Тут Маркус накрыл ее губы своими в долгом поцелуе, ясно давая понять, что с нетерпением ждет ее возвращения.
- Я могу вообще никуда не ходить, - предложила Эйвери, чувствуя, как внутри ее закипает жар. - А водителя можно отослать.
- Очень заманчивое предложение, но мне действительно нужно работать, - вздохнул Маркус, аккуратно разворачивая ее за плечи и легонько подталкивая к двери. - Хорошо отдохни, но не слишком хорошо, договорились?
Все еще не переставая счастливо улыбаться, Эйвери села в машину, подкрасила губы и поехала на открытие галереи.
Добравшись до места, она поздоровалась со всеми знакомыми, прошлась по залу и взяла у официанта бокал шампанского, но потом передумала и поменяла его на минералку.
- Эйвери! Как давно я тебя не видел! Эйвери заставила себя улыбнуться:
- Питер Камерон! Как я рада тебя видеть. Как ты оказался в Лондоне?
Она подалась вперед, чтобы поцеловать Питера в щеку, следуя принятым среди этого круга правилам приветствия знакомых, вот только его губы почти коснулись ее губ. И это явно не случайность. Эйвери лишь с трудом удержалась от того, чтобы не стереть с лица его прикосновение.
- Продвижение по службе, что же еще? - усмехнулся Питер. - Я теперь в главном офисе Ротшильда в Вест-Энде.
Последний раз она видела его еще в Лос-Анджелесе, и тогда он неотступно следовал за ней по пятам. Как мужчина он был вполне ничего, вот только некоторые черты его характера заставляли ее держаться настороже.
- Еще не успел соскучиться по солнцу и пляжам? - спросила Эйвери, через плечо Питера глядя на часы и прикидывая, как скоро она сможет отсюда сбежать.
- Пока еще нет, у меня для этого слишком много дел, хотя я и не представляю, как переживу британскую зиму. А что ты делаешь в Лондоне?
- Я переехала сюда, чтобы быть рядом во время болезни отца, а теперь решила остаться здесь насовсем.
- Сочувствую твоей утрате, - мимоходом заметил Питер. - Но раз уж мы оказались в одном городе, нам нужно держаться вместе. Что ты делаешь завтра вечером?
Стараясь ничем не выказывать отвращения, Эйвери мягко высвободила свою руку, которую он для убедительности схватил, и ответила:
- Извини, мне есть с кем проводить вечера.
- Так, значит, это правда? Я его знаю?
- Возможно. Он работает на ваших конкурентов. Маркус Прайс.
При этом имени Питер даже присвистнул.
- А он не промах. Готов поспорить, это именно он уговорил тебя продать коллекцию Каллена.
И это говорит Питер, который всегда пытался познакомиться с ее отцом, чтобы разведать, согласится ли он продать коллекцию.
- Думаю, к тебе это не имеет никакого отношения. Питер развязно подмигнул ей:
- Да, о том, что происходит под одеялом, не принято говорить, я понимаю. Но советую тебе серьезно подумать о том, чтобы передать коллекцию Ротшильду. Я лично гарантирую, что мы все сделаем намного лучше.
От такой наглости Эйвери не на шутку разозлилась, но, к счастью, с детства привитые манеры взяли верх над злостью. Ведь здесь столько фотографов, что если она выйдет из себя, то потом еще две недели будет любоваться на себя во всех газетах и журналах.
- Слушай, приятно было с тобой поболтать, но мне действительно пора. У меня дела.
В конце концов, быть рядом с Маркусом - для нее сейчас самое важное дело, так что она даже не соврала.
- Передавай привет Маркусу, - подчеркнуто неискренне попросил Питер.
- Обязательно, - пообещала Эйвери, мечтая оказаться где-нибудь подальше. От этого разговора она чувствовала себя просто отвратительно, словно грязные намеки Питера могли прилипнуть к их с Маркусом отношениям.
- Приятно видеть, что этот парень наконец-то добился успеха, хотя ты вряд ли сумеешь до конца сгладить его характер.
- Сгладить характер? - переспросила она, не имея ни малейшего понятия, о чем он сейчас говорит.
- Ну, я слышал, ему пришлось немало потрудиться, чтобы добиться своего нынешнего положения. Его мать умерла в тюрьме от передозировки, и его воспитал дед, которому, по слухам, даже пришлось заплатить отцу Маркуса, чтобы тот и близко не подходил к ребенку. Я говорил с парой его старых школьных приятелей, и они все как один повторяют, что он уже тогда стремился чего-то добиться. А учился он в частной школе, разумеется, на стипендию.
- Разумеется, - повторила Эйвери, начиная уважать Маркуса еще сильнее.
И если можно было бы любить еще больше, чем она его и так уже любила, то, несомненно, именно это она бы сейчас и сделала. Маркусу пришлось самому пробивать себе дорогу в жизнь, а не получать все готовенькое на золотой тарелочке в двадцать четыре карата, как ей самой.
- Все еще уверена, что тебе стоит работать с "Ваверли"? - спросил Питер с той змеиной ноткой в голосе, что всегда заставляла ее держаться настороже. - Он ни перед чем не остановится, чтобы получить свое. Говорю же, если обратишься к нам, то не пожалеешь.
- Вообще-то я сильно сомневаюсь, что мы с Ротшильдом сможем поладить. Меня всегда учили, что нужно иметь дела лишь с теми людьми, которых ты уважаешь.
Эта отповедь не произвела на Питера особого впечатления, что в общем-то немало о нем говорило.
- Не отказывайся от того, что еще толком себе не представляешь, - невозмутимо продолжил он. - Что бы Маркус с тобой ни делал, обещаю, я сделаю это еще лучше.
От такого нахальства Эйвери почувствовала, как ей становится физически плохо, и решила, что нужно срочно отсюда бежать, пока она еще не успела наделать глупостей.
- Я сказала, что мне было приятно с тобой поболтать, но вообще-то это не так. Удачного вечера.
Однако Питер явно решил оставить за собой последнее слово.
- Грязь непросто отмыть, и я уверен, если как следует покопаться в прошлом Прайса, этой грязи найдется больше, чем достаточно. И как только я об этом узнаю, сразу же тебе сообщу.
При этих словах Эйвери развернулась и убежала, даже не потрудившись дождаться своего водителя, а просто поймала такси и помчалась домой, чувствуя, что если сейчас не увидит Маркуса, то сойдет с ума. Она никогда не любила Питера Камерона, а теперь люто его возненавидела.
Пытаясь побороть охватившую ее дрожь, Эйвери задумалась о том, как слова Питера соотносятся с тем, что она уже знала о Маркусе. Да, он определенно умеет добиваться своего, и если он был таким уже в школе и колледже, то это многое говорит о его силе воли и целеустремленности. А потом Эйвери с улыбкой подумала, что уже успела на себе испытать эти его качества. Ведь что бы с ней сейчас было, если бы он согласился принять ее "нет" и забыт бы о коллекции Каллена?
Несомненно лишь одно - она была бы куда более одинокой, чем теперь. На что бы он там ни был готов ради своих целей, Маркус Прайс - именно тот человек, что держит в своих руках ее сердце. И сейчас Эйвери желала лишь поскорее еще раз показать ему, как много он для нее значит.
Глава 10
После встречи с Питером Камероном Эйвери оставалось лишь порадоваться, что никаких важных дел на выходные у нее больше не запланировано. К тому же она ужасно устала, наверное, оттого, что в последнее время она недосыпает по ночам. Ведь Маркус умеет добиваться своего не только в работе, но и удовольствиях, так что последние две недели пролетели как одно мгновение.
Вот только ему пока что никак не удавалось напасть на след ангела, и Эйвери видела, что он из-за этого переживает. Ведь он не привык к поражениям. И она еще раз подумала о том, как ему приходилось тяжело трудиться уже в школьные годы, когда его богатые сверстники наслаждались блаженным ничегонеделанием. Субботним вечером она попыталась завести с ним разговор о его прошлом, но он лишь коротко ответил, что ему повезло, что его вырастил дед, которому он всем обязан в своей жизни.