– О, пожалуйста, пойдем!
В его голосе было столько отчаянья, что Александр поколебался. Очевидно, его друг, проведя последние дни в компании этих людей, жаждал спокойной, разумной беседы.
– Возможно, на несколько минут? – Александр нерешительно глянул на Ханну.
Когда она кивнула, он немного смягчился и усадил ее на стул как можно дальше от Нилла. Сам сел рядом и мрачно оглядел стол.
– Но мы не можем остаться надолго. У нас с женой есть планы на этот вечер.
– Еще бы, – сально ухмыльнулся Олриг. Нилл и Скрастер рассмеялись. Александр утихомирил их суровым взглядом.
– Полагаю, вас следует поздравить, – начал Нилл, угрюмо глядя на Ханну. Благослови ее боже, она не потеряла спокойствия.
– Мы очень счастливы, – объявила она, взяв Александра под руку. Тот притянул ее к себе и поцеловал в лоб. И не только, чтобы позлить ее бывших поклонников, а потому что сам этого хотел.
– Да, мы счастливы, – подтвердил он.
– Ты обогнал нас всех в погоне за вечно ускользающей Ханной Даунрей, – объявил Олриг, поднимая кружку и делая большой глоток. Пиво плеснуло на его тунику, но он едва это заметил.
Александр нахмурился. Его дядя был пропойцей, и Александру никогда не нравились пьющие люди. Кроме того, Олриг был очень похож на Дермида: такая же грузная фигура, такой же красный нос картошкой, такие же узкие злые глазки. Александр поспешно отвел взгляд.
Нилл тоже разом осушил полкружки.
– Да уж, украл приз из-под самого носа! – Он улыбнулся Ханне так, как могла бы улыбаться змея. – Приданое и прелестную Ханну.
Александр задохнулся от ярости, услышав намек, что земли стоят дороже женщины. Ему стало не по себе при виде съежившейся от оскорбления Ханны. Но это неправда. Она – истинный приз для него.
Но он ничего не ответил. Гнев был слишком велик, чтобы вести себя осмотрительно. Да и горло перехватило от раздражения. Вместо этого он обнял жену, демонстрируя ей свою поддержку и любовь. И даже провел большим пальцем по ее плечу.
Она посмотрела на него. Он улыбнулся и, не в силах сдержаться, поцеловал ее. Нежно. Коротко. Почтительно. В лоб.
– Знаете, странно, что вы приехали именно сейчас, – вмешался Скрастер. – Мы как раз говорили о вас, Даннет.
– Неужели?
– Да!
Олриг знаком велел слуге принести еще пива.
– Знаете, вы, Боуэр и Даунрей, единственные, кто не присоединился к другим баронам.
Александр опалил его свирепым взглядом.
– Сейчас не время обсуждать политику, – процедил он.
– Ба! Это потому, что твоя жена здесь? – Олриг метнул в Ханну воинственный взгляд. – Она должна сидеть и молчать, как полагается хорошим женам, когда мужья обсуждают дела.
Олриг и в самом деле осел. И дурак, если, в отличие от Александра, не чувствует нарастающего раздражения Ханны.
Александр погладил жену по руке в надежде успокоить. Будет крайне неприятно, если она схватит одну из валявшихся на столе вилок и проткнет ею барона. Что, судя по блеску ее глаз, она и была намерена сделать.
– Даннет прав, – поддакнул Нилл, обведя глазами стол. – Нам не стоит говорить об этом прямо сейчас. Здесь слишком много ушей.
Да, а их заговор предать Кейтнесса равносилен государственной измене.
– Сейчас время перемен, – вставил Скрастер. – И мы тоже должны меняться.
– Да. Но есть праведные пути. И неправедные. Огораживание, например, – возразил Александр.
Все, кроме Боуэра, стали возмущаться.
– Но огораживание улучшает состояние земли, – нахмурился Нилл.
– Какой ценой?
– Скажи лучше, какая при этом выгода! – прогремел Олриг. – Стаффорд избавился от мертвого груза и получил большую прибыль.
– Да, за счет жизней арендаторов и фермеров. За счет жизней своих вассалов.
– Ба! Это старомодные воззрения.
– Это воззрения истинных шотландцев, – отрезала Ханна.
Мужчины негодующе уставились на женщину, посмевшую их перебить.
– Все усилия Стаффорда увенчались успехом, и я, глядя на него, стал делать то же самое на моих землях! – торжествующе заявил Олриг, но под взглядом Александра словно уменьшился в размерах.
– Знаю! – рявкнул Александр. – И куда, по-твоему, пойдут изгнанные тобой люди?
– Ты дурак, если принимаешь их, – злорадствовал Олриг.
– Вряд ли можно назвать дураком человека, проявившего милосердие, – вмешалась Ханна.
– Он дурак, потому что противится неизбежному, – поправил Скрастер. – Это должно случиться и случится. И Стаффорд, и Кейтнесс хотят этого. Кто мы такие, чтобы противиться? Эти усовершенствования – возможность получить больше денег. Для нас. Для нашего лэрда.
– Возможность уничтожить плодородные земли.
– Это всего лишь несколько овец, – пожал плечами Нилл.
– Нет! – взорвалась Ханна. – Это больше, чем несколько овец! Это убийство!
– Убийство? – фыркнул Скрастер, поднимая кружку. Очевидно, он тоже выпил немало.
Ханна казалась сильной, но Александр чувствовал, как дрожит ее рука.
– Это убийство наших людей. Убийство нашего образа жизни, – холодно отчеканила она.
– Ба! – воскликнул Олриг, вставая и покачиваясь. – Это бесполезный разговор. И мне нужно отлить.
Ханна поморщилась, она всегда презирала его за вульгарность. Посмотрела на Александра, и тот прочитал ее мысли по глазам. Хотя у них были заказаны комнаты, он не желал оставаться здесь, если эти люди не собираются уходить. И он ощутил, что Ханна чувствует то же самое. Их вечер был испорчен.
– Вероятно, нам пора домой, – пробормотал он.
– Да, – кивнула Ханна.
Он свистнул Бруиду, который тут же поднялся и подбежал к хозяину. Тот погладил густой мех пса, пытаясь успокоиться. Как ни неприятна была стычка, у него не имелось желания увозить с собой накопившуюся желчь.
Боуэр тоже встал и проводил их до двери.
– Извините за эту сцену, – проворчал он, кланяясь Ханне.
– Все в порядке, – улыбнулась она.
Александр хлопнул друга по плечу.
– Просто ты не знаешь, что мы постоянно враждуем.
– Все же я боюсь, что испортил вам свадебное путешествие, – покаялся Боуэр.
– Ничего подобного! Это был чудесный день! – рассмеялась Ханна.
– Вы должны позволить мне одолжить вам экипаж. Тяжело возвращаться в Даннет верхом.
Александр посмотрел на Ханну. Сам он без труда мог скакать хоть целый день. Он знал эту землю, как собственную ладонь. Но она устала. Кроме того, сидя в экипаже, они смогут ласкать друг друга.
– Буду очень благодарен. Спасибо, Боуэр.
– Превосходно! Сейчас все устрою.
Боуэр облегченно улыбнулся, и они все вместе вышли на улицу.
После шума и спертого воздуха гостиницы в конюшенном дворе было тихо и прохладно. Когда они шли к конюшне, оттуда донеслись странные звуки. Рычание, звук удара, визг.
Бруид остановился. Из горла вырвалось тихое ворчанье.
– Будь ты проклята! – раздался вопль из конюшни, сопровождаемый отчаянным воем.
Александр мгновенно насторожился. Он уже слышал подобные звуки раньше. Когда он метнулся к широко открытым дверям, Ханна его окликнула. Бруид не отставал.
Все мышцы Александра напряглись при виде открывшейся его глазам сцены, хотя он уже знал, что обнаружит в конюшне. Краснолицый, окончательно опьяневший Олриг загнал в стойло свою собаку и избивал ее. Хотя бедняга лихорадочно пыталась сбежать, разъяренный хозяин не позволял ей это сделать. Удар следовал за ударом, а Олриг буквально кудахтал от удовольствия.
Да, он очень походил на Дермида.
Обуреваемый яростью, Александр ринулся к нему и схватил за руку. Олриг зарычал и замахнулся на Александра кнутом, метя в лицо. Но Александр почти не заметил боли.
– Ублюдок! – рявкнул он.
Олриг с воплями продолжал его избивать. Но тут на него со страшным рыком набросился Бруид и повалил на землю. Подонок дико взвизгнул, когда Бруид поставил ему на грудь передние лапы и, ощерившись, зарычал в лицо. Олриг поднял кулак и всадил его в морду Бруида. Пес заскулил, но не двинулся с места.
Когда Олриг снова поднял руку, на этот раз с зажатым в ней кнутом, Бруид проворно его цапнул. Олриг взвыл, задергался и стал шарить за поясом.
Александр был поражен разыгравшейся на его глазах драмой, поэтому не сразу сообразил, что надо отозвать пса. Но тут он встрепенулся и рявкнул:
– Бруид! Ко мне!
Пес оглянулся на Александра, снова заскулил и выпустил добычу.
Олриг вскочил. В руке что-то блеснуло. Александр, в отличие от Бруида, увидел опасность, но у него не было времени предупредить верного друга, прежде чем лезвие опустилось, глубоко вонзившись в плечо собаки.
К ужасу Александра, Бруид упал.
Глаза Александра застлало алой пеленой. Воспоминания обрушились на него. Воспоминания о другом мужчине, другой собаке, другом времени.
Он бросился на Олрига и ударил кулаком в красное, мясистое лицо. Кровь из расплющенного носа брызнула во все стороны. Александр ощутил свирепое удовлетворение. Ему хотелось измолотить негодяя, превратить в отбивную.
Но его удержал крик Ханны. Он вынудил себя отступить. Александр наклонился над тяжело дышавшей собакой. К счастью, лезвие отскочило от ребер Бруида, но в боку был длинный порез. Бруид скулил и дергался, когда Александр вытаскивал кинжал.
– Даннет, ты спятил?! – продолжал визжать Олриг, промокая нос платком.
Но Александр был слишком взбешен, чтобы выговорить хотя бы слово.
– Ты маньяк!
Олриг повернулся к конюхам, прибежавшим на шум.
– Он маньяк! Натравил на меня свою собаку! А потом ударил! Даннет, ты сломал мне нос! – Олриг с трудом поднялся и обвел рукой зевак. – Сами видите! Сами видите, что он сделал!
– Вздор, – с презрением отрезала Ханна. – Александр не думал натравливать на тебя собаку, кретин ты этакий! И ударил тебя, только когда ты вытащил нож!
– Заткнись, шлюха!
"Что??? Сейчас Олриг умрет".
Александр встал и шагнул вперед, зажав кинжал в кулаке.
– Александр!
Голос Ханны был спокоен, сдержан, хотя в нем слышались нотки ярости. Александр был вынужден посмотреть на нее.
– Это не важно. Главное – Бруид и то бедное создание, которое избил этот человек.
Она окатила Олрига свирепым взглядом. Вторая собака, сука, свернулась в клубок, дрожа и со страхом глядя на людей.
– Как ты смеешь бить беспомощное животное?!
– Это моя собака, и я делаю с ней, что хочу, – нагло объявил Олриг.
– Больше это не твоя собака! – прогремел Александр.
– Что?!
– Убирайся! Немедленно! – Александр крепче сжал нож.
– Но я…
– Предлагаю тебе проваливать! Если хочешь уйти отсюда целым.
Ярость Ханны была подобна холодному ветру, пронесшемуся по конюшне. И этот ветер проник даже сквозь тучу возмущения Олрига.
Побледнев, он отступил. На шаг. Другой.
– Прочь! – приказал Александр. Олриг повернулся и выскочил из конюшни, счастливый тем, что все части его тела остались при нем.
С помощью Боуэра Александр и Ханна перевязали раны собак, завернули обеих в одеяла и уложили в экипаж, пока конюхи привязывали лошадей к его задку. Александр предложил немедленно уехать, и Ханна согласилась. Во-первых, она очень хотела оказаться как можно дальше от Нилла. Кроме того, ей стало нехорошо после стычки в конюшне с этим страшным человеком, и она очень тревожилась за Бруида и вторую несчастную собаку.
К счастью, до дома было не слишком далеко, но Ханна беспокоилась, что Бруид не выживет: рана казалась ей ужасной. Пока экипаж катился на север, они с Александром почти не разговаривали. Ханна держала на коленях бывшую собаку Олрига, а Александр держал Бруида и морщился при каждом толчке.
Они ехали почти в полной темноте.
Наконец Александр выдавил:
– Я очень сожалею обо всем этом. Прости.
Сердце Ханны сжалось. В его голосе она расслышала неприкрытую тоску.
– За что тебя прощать? – Она не собиралась говорить так резко, но, господи, он не сделал ничего дурного!
– Мне не следовало терять самообладание.
– Да я бы повела себя куда хуже! – фыркнула она.
И прежде всего отделала бы Олрига его собственным кнутом. Ханна до сих пор испытывала ярость из-за того, как он обошелся с бедной беспомощной собакой. Подобные вещи всегда ее бесили. Есть люди, применяющие свою силу, чтобы мучить и угнетать более слабых.
– Я не должен был выходить из себя, – вздохнул Александр. – Только слабые люди прибегают к насилию.
В его голосе слышалось отчаяние, и у нее заболело сердце.
– Нет. Есть разница между человеком, который выбирает насилие, потому что это самый легкий способ, и человеком, который выбирает насилие, потому что это единственный способ. Это был единственный способ осадить дикаря.
– Но…
– И кроме того, есть разница между человеком, выбирающим насилие для того, чтобы угнетать более слабых, и тем, кто выбирает насилие, чтобы спасти слабых. – Она погладила собаку. Та заскулила и прижалась к ней. – Разве не видишь разницы, Александр? Потому что я ее вижу. Ты из вторых.
– Спасибо, Ханна. – Он долго молчал, прежде чем пробурчать: – Только я сожалею…
– Тебе не о чем сожалеть. Совсем не о чем.
– Я не должен был бить его.
– Он это заслужил. То, что он сделал, было чудовищным. Но ты встал на защиту собаки, и это я люблю в тебе. Ты не сдаешься без борьбы.
Он застыл. Несмотря на то что сидела напротив, она чувствовала его пульсирующую энергию.
– Ты… ты любишь это во мне?
Да. Осмелится ли она признать это?
Осмелилась. И более того:
– Ты очень храбр.
Он хрипло рассмеялся:
– Так и есть.
Она потеребила край рукава.
Александр снова надолго замолчал.
– Олриг напоминает мне дядю, – тихо произнес он наконец. – Возможно, потому я и вышел из себя.
– Возможно, ты вышел из себя, потому что он осел.
Муж хмыкнул, но ничего не сказал.
– Эндрю… рассказывал мне о твоем дяде. – О господи! Может, ей не следовало упоминать об этом? Он мгновенно ушел в себя. – Совсем немного, – поспешила добавить Ханна. – Только то, что он был не слишком приятным человеком.
– Это мягко сказано, – фыркнул Александр.
– Это он… – Ох, имеет ли она право спрашивать? Должна ли спрашивать? Но если она хочет стать ближе к нему, ей необходимо знать. – Это из-за него у тебя вся спина в шрамах?
– Да… – пробормотал он после очередного долгого молчания. – Он избивал меня ежедневно.
– Почему?
– Без всякой причины, – невесело рассмеялся Александр. – Это тоже его рук дело. – Он коснулся шрама на щеке. – Но побои – это еще далеко не все. Я из кожи вон лез, чтобы защитить Эндрю, но все же пришлось его отослать. Боялся, что Дермид убьет его во время одного из приступов пьяной ярости.
– Видишь. Ты храбр. Ты не спасовал перед ним.
– Я был всего лишь мальчишкой. И, боюсь, защищался не слишком умело.
– Он был взрослым. Главное – ты пытался. Многие люди были бы уничтожены его жестокостью. Ты же использовал ее, чтобы стать сильнее. – Муж хотел возразить, но Ханна отвела глаза. – Представить не могу, что это такое, вырасти с подобным опекуном.
– Это было… кошмаром.
– Но все же ты защищал брата.
Она пыталась узнать побольше, но была готова довольствоваться тем, что он про себя расскажет.
– Да. Но были другие, которых я не мог… защитить.
Он плотно сжал губы, потерявшийся, заблудившийся в воспоминаниях о тех давних роковых неудачах.
– Это ужасно. – Александр говорил совсем тихо, но Ханна расслышала.
Жаль, что они сидят так далеко друг от друга, что у каждого на коленях лежит собака, так что она не может его утешить. Но она чувствовала, что он нуждается в этом расстоянии.
– Ее звали Эот. Она была моей собакой. Лучшим другом. Как-то ночью Дермид повел ее к реке. Он…
Ханна стиснула зубы. Она не хотела знать. Не хотела слышать. Но не остановила Александра.
Тот с мукой взглянул на нее.
– Он убил Эот и заставил меня наблюдать. Я не сумел ему помешать.
– Конечно нет. Ты был мальчиком.
– Мне было пятнадцать. – Он потер лицо. – Я был выше него и мог бы сделать что-то. Но он был взбешен, потому что я отослал Эндрю… в Перт, к родственникам. Дермид был словно не в себе. И в отместку убил Эот. – Он снова погладил Бруида. – Бруид был ее щенком. Я не позволил Дермиду понять, что полюбил Бруида. После этого я делал вид, что мне все безразлично. Дермид уничтожал все, что я любил.
Ханну передернуло. Она видела воочию несчастного грустного мальчика, отрекшегося от всего, что имело для него значение, оказавшегося в невидимой тюрьме, вынужденного скрывать свои чувства. И каждый день подвергавшегося жестоким издевательствам.
При этой мысли у нее заныло сердце.
– Он был воплощенным злом, – прошептала она.
Но Александр будто не слышал ее. Он был где-то далеко, окутанный густым, удушливым облаком воспоминаний.
– Шрам Фергуса. Ожог.
Ханна задохнулась:
– Это…
– Дермид, – едва слышно пробормотал муж. – Он сунул его лицом в огонь. Потому что Фергус защищал меня. Он едва не умер. У меня в ушах до сих пор звенят его крики. – Александр горько усмехнулся: – Думаешь, после этого Фергус бросил меня? Нет. Он по-прежнему оставался рядом. Защищал меня. Оберегал.
Сердце Ханны истекало слезами горечи и жалости. Бедный Александр! Бедный Фергус! Она мучилась, вспоминая свои недобрые мысли о вечно угрюмом человеке. Впредь она зарубит себе на носу, что никогда нельзя знать истинных глубин другой души. Нельзя поспешно судить о людях.
– Повезло тебе, что такой прекрасный человек был рядом.
– Это так. Без него…
Она терпеливо ждала, пока Александр закончит, зная, что слова даются ему с трудом.
– Без него я давно был бы мертв. – Он даже попытался улыбнуться. Правда, безуспешно.
Боже! Какой он великолепный мужчина! Надежный, сильный и храбрый. Как она любила его! Как жаждала дать ему покой, утешить, защитить от всех бед, прошлых и будущих. У Ханны не было такой власти, но она отдаст ему все, что может.
– Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это, Александр… но я не могу не быть благодарной за это.
– Благодарной? – не веря своим ушам, повторил он.
– Каким бы трудным ни было твое детство, оно сделало тебя тем, кто ты есть сейчас. Сильным и одновременно нежным мужчиной. Властным, но заботливым. Именно это я вижу в тебе. – Она зарылась пальцами в мех раненой собаки и немного погодя добавила: – Но я рада, что он мертв.
Александр широко улыбнулся:
– Я тоже, спаси меня господь. Возможно, я буду гнить в аду за это, но все же я рад.
– Лана утверждает, что со стены замка его столкнули призраки.
– Многие, как живые, так и мертвые с радостью столкнули бы его. Не могу точно сказать, кто это был, поскольку пропустил счастливое событие, – начал он, но тут же осекся. – Лана?
Ханна едва не сжалась от его тона. Она не знала, как правильно ответить на этот вопрос.
– Да?
– У нее была… стычка с Дермидом. Она…? Могла она…? Разве она…?