Бульон. Оливия обмерла. Бульон, подумала она, и акции "Джемини"…
Она заставила себя спокойно выслушать бесконечный перечень блюд, соглашаясь со всем, что ей предлагали, наконец и Эдвард выбрал себе блюда. Тогда только она провела языком по пересохшим губам и наклонилась к нему.
- Эдвард. - Оливия все еще колебалась. - Мы… мы договорились, что больше никогда не будем упоминать Риа…
Его реакция была быстрой.
- Я не хочу говорить о ней, Оливия. Не сейчас.
- Ну, хорошо, не буду. - Она слабо улыбнулась. - Но я знаю, что эти акции - акции "Джемини" - значат для тебя.
На его скулах заиграли желваки.
- Оливия!
- И я думаю, Эдвард, что ты должен получить их. Я имею в виду, что ты имеешь право поговорить с Риа и убедить ее…
- Проклятье, - резко произнес он. - Почему ты затеяла этот разговор именно сейчас?
- Потому что я хочу помочь тебе, - прошептала она. - Я могу помочь тебе, Эдвард. Я… я знаю, где находится Риа. - Оливия ожидала, что Эдвард сейчас скажет ей что-нибудь, но он сидел с замкнутым лицом, глаза его ничего не выражали. - У меня есть старая открытка. На ней изображение отеля, и я просто уверена, что Риа находится там. Я не смогла отыскать это место, но ты, Эдвард, с твоими возможностями сделаешь это. - Она откинулась на спинку стула. - Мне надо было сказать тебе об этом еще несколько дней назад, я знаю. Но когда мы вернемся домой, я…
- Крукд-Айленд.
В его тоне было полное безразличие.
- Что? - спросила она, растерянно улыбнувшись.
- Крукд-Айленд. Это место, где находится Риа. Не так ли? Она там с того самого момента, как покинула Нью-Йорк.
Оливия изумленно смотрела на него.
- Ты хочешь сказать, что нашел ее? Но как? Я не…
- Сегодня. Об этом мне сообщили по телефону на шхуне. Мои люди только что засекли ее.
- Но как им это удалось?
На его скулах снова заиграли желваки. Он вздохнул.
- У меня была эта открытка, Оливия.
- Но это невозможно. Она в кармашке…
- Я взял ее из чемодана, когда перевозил твои вещи к себе.
У нее расширились глаза.
- Что?
- Я взял ее. - Его голос звучал холодно, лицо стало угрюмым. - Я знал, что ты приехала на эти острова по какому-то очень важному делу. Ты знала нечто такое, чего не знал я.
Она в упор смотрела на него.
- Ты хочешь сказать, что осматривал мои вещи?
- Да.
- И это все, что ты можешь сказать? Эдвард, ведь ты украл ее у меня, ты…
- Ты же сказала, что не собираешься помогать мне.
О, господи. Теперь ей все стало ясно. Хватит обсуждать это, - сказал он ей, когда она попыталась рассказать ему о Риа, и, действительно, уже не было нужды говорить об этом, потому что он нашел другой путь. Вот почему он привез ее к себе…
- Я собирался рассказать тебе об этом сегодня вечером.
Оливии стоило невероятных усилий не выдать свою боль.
- Да? - произнесла она без всякого выражения.
- Да. - Он набрал воздуха и тяжело выдохнул. - Понимаешь, утром я должен вылететь в Нью-Йорк.
Теперь она поняла все. Сегодняшний вечер был вечером расплаты, вечером прощания - его можно было назвать как угодно. Сразу нашлось объяснение и платью, и изумрудам, и праздничному - прощальному - ужину.
- Понимаю, - с трудом выговорила она.
- Нет, Оливия, ни черта ты не понимаешь!
- О, нет! Я все понимаю. И какие же у тебя были планы относительно меня? Ведь были же у тебя какие-то планы, Эдвард?
Эдвард нахмурил брови.
- Я думаю, что ты вряд ли захочешь уехать, - медленно произнес он. - Тебе будет лучше остаться в моем доме на побережье, пока…
У нее перехватило дыхание, она резко отодвинулась вместе со стулом от стола и вскочила на ноги.
- Оливия! - Он резко откинулся на спинку стула так, что раздался треск дерева. - Оливия! Черт возьми, куда ты собралась?
- Не подходи больше ко мне, Эдвард, - сказала она дрожащим шепотом. Она сорвала с шеи изумруды и швырнула их на стол. - Никогда больше не подходи.
- Оливия, черт возьми…
- Сэр, у вас какие-то проблемы? - между Эдвардом и Оливией вырос метрдотель. Оливия повернулась и стремительно покинула зал. Официанты замерли в недоумении, и звуки музыки оборвались.
- Черт возьми, куда ты собралась? - Эдвард еще предъявлял права на нее!
Что ж, она знала, куда собралась. Она собралась уехать как можно дальше и от этого места, и от этого человека. Так далеко, как только сможет. Она пыталась сделать это, но он поймал ее, и теперь ее жизнь уже никогда не будет такой, как раньше.
На этот раз, - решила Оливия, вскочив в стоявшее у отеля такси, - она не будет такой дурой!
- В аэропорт! - едва выдохнула она. Когда машина выезжала на дорогу, она оглянулась и увидела у входа Эдварда, беспомощно глядевшего, как машина уносит ее в ночь.
12
Лишь через некоторое время к Оливии вернулась способность размышлять. Как она явится в самолет в этом платье? В Нью-Йорке сейчас была зима, на улицах лежал снег.
Кроме того, она должна избавиться от всего, что связано с Эдвардом. Это платье, туфли… Оливия перегнулась к водителю и кашлянула.
- Мне надо сменить одежду, - сказала она. - Есть ли здесь магазин, где я могла бы купить нужные вещи?
Водитель взглянул в зеркальце заднего обзора, увидел ее бледное лицо и не стал задавать никаких вопросов. Через некоторое время они подъехали к открытому базарчику, заполненному праздношатающимися туристами, и здесь с Оливией повторилась история Золушки.
Она вошла на базар принцессой, а вышла оттуда такой, какой была всю жизнь.
Племянница домоправительницы, - горько подумала она о себе. Риа всегда знала это, и Эдвард тоже. Единственным человеком, который оказался настолько глупым, что мог думать иначе, была сама Оливия. Но теперь с этим покончено.
В аэропорту, несмотря на поздний час, было многолюдно. Люди прибывали и убывали, но все они были оживлены и счастливы. Она чувствовала себя среди них чужой: никто не обращал на нее внимания, даже всегда улыбающийся клерк у стойки не слишком любезно ответил ей, что да, есть свободное место в рейсе на Нью-Йорк, чудом было то, что он принял у нее к оплате кредитную карточку. Разумеется, она давным-давно исчерпала свой лимит кредита.
Но какое это имело теперь значение? Скоро на нее обрушится банкротство, если последствия скандала погубят "Мечту Оливии". А сейчас ей было все абсолютно безразлично.
И вдруг шестым чувством она ощутила на себе чей-то взгляд. Она обернулась и увидела его - Эдвард быстро шагал через терминал к проходу, у которого она, вместе с другими пассажирами, ожидала разрешения на выход к самолету. Высокий, внушительный, красивый, он мрачно шагал в толпе напролом, словно ему принадлежал весь мир. На его лице была написана такая ярость, что Оливия испугалась.
Она отпрянула в тень павильона для контроля билетов, стараясь вжаться в стену. Оливия знала, почему он хочет отыскать ее. Эдварда Арчера никогда не бросали женщины, тем более такие, как Оливия. Он еще не был готов сам расстаться с ней - до этого события он еще назначил время в длинную ночь, когда долгие часы она провела бы в его объятиях, давая ему возможность еще раз утолить свою страсть. Она же ушла от него сама! Она не желала больше его видеть, снова смотреть в эти глаза и знать, что в них можно прочитать только холодность и самодовольство удовлетворенного самца.
Избежать встречи было нелегко, но преимущество было на стороне Оливии. Она увидела Эдварда раньше, чем он ее, она одета не в роскошное платье, а в мешковатые белые брюки, холщовые туфли без каблуков, просторную хлопчатобумажную рубашку и такую же просторную куртку поверх нее. На ней была и шляпа, помятая полотняная панама с широкими полями, ее она купила главным образом для того, чтобы скрыть от любопытства прохожих покрасневшие от слез глаза.
Эдвард остановился в центре зала. Он выглядел холодным и опасным, несколько человек обошли его, подобно тому, как рыбешки стараются проплыть подальше от акулы. Оливия по-прежнему наблюдала за ним из своего укрытия.
Когда объявили посадку, она быстро смешалась с группой оживленных мужчин и женщин, которые, видимо, ловили последние минуты, чтобы повеселиться, прежде чем увидят внизу огни Манхэттена.
- Привет, дорогуша! - ухмыльнулся стоящий рядом мужчина, опустил мясистую руку на ее плечо и спросил, выдыхая запах крепкого рома: - Откуда ты, крошка?
Оливия заставила себя улыбнуться веселому попутчику.
- Привет! - развязно ответила она и обняла его за талию, позволив ему прижать ее к своему жирному телу, и так они двинулись к выходу. Когда они проходили мимо Эдварда, Оливии показалось, что она сейчас задохнется, и она была вынуждена еще сильнее уцепиться за своего спутника.
- Легче, легче, крошка. - Мужчина захихикал. - Я знаю, что иногда непросто устоять на ногах, держись покрепче, и старина Билли доставит тебя на борт в целости и сохранности.
Так и произошло. Но напряжение не оставило ее даже после того, как закрылись люки, и самолет начал выруливать на взлетную полосу. Даже тогда, когда их поглотило ночное небо, и пассажирам было позволено расстегнуть ремни, Оливия не могла заставить себя расслабиться.
- Привет, крошка, - услышала она голос над собой. Подняв голову, Оливия увидела мужчину, который "помог" ей подняться в самолет, а теперь стоял в проходе. - Как дела?
- Прекрасно, - пробормотала она и даже нашла в себе силы ему улыбнуться, прежде чем он отправился дальше.
Но она вовсе не чувствовала, что все прекрасно. В душе у нее словно все сломалось, и она боялась подумать о том, как будет жить дальше.
И это сделал с ней Эдвард.
Как могла она поверить в то, что он ее любит?
Оливия вздохнула. Ладно, подумала она, с нее хватит. Теперь она испытала в жизни все. Она не собирается запираться дома и оплакивать свое разбитое сердце, потому что мужчина по имени Эдвард Арчер использовал ее. Она сильнее этого.
К черту все. Она в нем не нуждается. Она будет жить для себя. Для себя и "Мечты Оливии".
Еще не все пропало. Она проявила непростительную слабость, позволив сначала такому ничтожному журнальчику, как "Чаттербокс", а затем Эдварду Арчеру заставить себя потеряться, вместо того чтобы бороться за себя и свое дело. У нее были для этого возможности. Чарлз списал одолженные суммы. У нее был городской дом, который теперь могут отобрать суды или банки. У нее было мастерство. Талант. Опыт. И решительность, знание, чего она хочет, которое привело ее из комнаты для слуг в доме Боскомов к "Мечте Оливии".
Ты потеряешь все это, - сказал ей Эдвард, и это толкнуло ее в расставленную им западню. Ладно, без боя она не сдастся. Эдвард не знает, что студия означает для нее не только финансовую обеспеченность, но составляет смысл жизни.
Телефон зазвонил в шесть утра, она как раз только что проснулась. Оливия знала, кто ей звонит, и зарылась головой в подушку, пока телефон не замолчал. Однако десять минут спустя он снова затрезвонил, потом звонки повторялись каждые пять минут, пока она не включила автоответчик, который сама же выключила несколько недель назад после первого же звонка по поводу грязного скандала.
Когда аппарат снова зазвонил, она, вся дрожа, села рядом и услышала холодный и злой голос Эдварда.
- Оливия, черт побери, ты не можешь так уйти!
Но она могла. Все, что ей для этого требовалось, так это напомнить себе, как она его раньше ненавидела. И она сумела сделать это. Господи, она сделала это!..
Когда Эдвард повесил трубку, она набрала номер Дольчи.
- Оливия! Где ты пропадала? Я тебе звонила, звонила…
- Как ты смотришь на то, чтобы выйти на работу, Дольчи?
- О, буду только рада! Что ты намерена теперь делать? Ты следила за "Чаттербоксом"? Там больше нет ни слова обо всей этой кутерьме, давно уже нет. И я подумала, что, может быть…
- Ты правильно подумала. Но существует проблема, - Оливия потерла лоб, - у меня нет денег, чтобы платить тебе жалованье. Если хочешь, можешь поработать на комиссионных, пока дела не наладятся. А когда все придет в порядок… Если придет, я заплачу тебе все, что буду должна, плюс премию, и…
- О’кей.
- Ты уверена?
- Когда ты хочешь, чтобы я пришла?
Оливия улыбнулась - в первый раз за последние сутки.
- Ну, а если я скажу, что пять минут назад?
Дольчи появилась через час. Она обняла Оливию, потом отступила на шаг назад и внимательно оглядела.
- Ты так здорово выглядишь! Где ты так загорела, далеко?
- Да. На Багамах.
- На Багамах? - У Дольчи округлились глаза. - А почему бы и нет? Если нет возможности спасти корабль, то можно позволить себе гульнуть, пока он идет ко дну.
- Нет, не в этом дело… - Оливия взглянула на Дольчи, которая ничего не знала ни о Риа, ни о ее роли в том, что произошло, и рассмеялась:
- Это длинная история, когда-нибудь я тебе ее расскажу.
Дольчи улыбнулась:
- Расскажи хотя бы о южном солнце, теплых лунных ночах, потрясающих мужчинах. Могу поспорить, что ты здорово провела время.
Оливия почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Она поспешно отвернулась.
- Оливия. - Дольчи тронула ее за плечо. - В чем дело? Я что-нибудь не то сказала? Оливия тряхнула головой.
- Нет, нет, не говори глупости. Я просто поздно легла и не выспалась как следует.
Несколько часов они провели, разбирая бумаги. На следующий день Оливия стала обзванивать клиентов, которые исчезли после скандала.
Первые звонки дались трудно. "Хелло, - приветливо говорила она как ни в чем не бывало. - Мы интересуемся, приняли ли вы какое-то решение относительно вашей гостиной?" А потом, сжав пальцы, ждала ответа.
Никто не бросил трубку. Но никто не выразил желания прийти подписать контракт. Однако несколько человек сказали, что да, действительно, пока еще не решили этот вопрос. А трое выразили намерение зайти на неделе и переговорить.
Успех придал ей мужества. Оливия перевела дыхание, придвинула аппарат и снова стала названивать. Эти звонки дались ей намного труднее: теперь она звонила людям, которые аннулировали свои заказы после разразившегося скандала.
Некоторые заказчики сразу бросали трубки. Но другие говорили, что они еще не заключили других соглашений, и проявляли заинтересованность во встрече.
Через несколько дней в студию потянулись клиенты. К концу недели дела стали налаживаться. У "Мечты Оливии" снова появились заказы, не так много, чтобы можно было говорить о прибыли, но достаточно, чтобы появилась надежда на выживание. Оливия работала двадцать четыре часа в сутки, конструировала, делала наброски, вела льстивые разговоры с кредиторами о продлении и снисхождении.
К концу недели она довела себя работой до полного изнеможения, что и было отмечено Дольчи:
- Так больше продолжаться не может, - заявила она.
Оливия положила карандаш и утомленно потерла виски. Дольчи была права, она вконец измоталась. Но ее доводили до изнеможения не дни. Ночи. Долгие, пустые часы в темноте. Она не могла изгнать из сознания мысли об Эдварде, перестать видеть его во сне. Она страстно отдавалась ему, а когда просыпалась и возвращалась к реальности, ее сердце билось еще сильнее, потому что сны говорили о ее женской слабости в попытках преодолеть желание. По крайней мере, Эдвард перестал звонить. В конце концов, что толку выплескивать свою злость автоответчику?
- Оливия?
Она подняла голову. В дверях со встревоженным видом стояла Дольчи.
- Почтальон только что принес…
Она подала конверт от юриста Чарлза Райта с отметкой "заказное". Оливия внимательно прочитала письмо, потом подняла глаза на Дольчи.
- Здесь говорится, что я просрочила уплату долга.
- Долга?
Оливия покачала головой. Не было никакого долга, уже не было. В своем завещании Чарлз Райт позаботился об этом, и, конечно же, его юрист знал об этом.
- Это ошибка, - сказала она. - Я разберусь с этим.
Она позвонила юристу. Тот был любезен, почти извинялся перед ней. У него не было иного выбора, кроме как послать ей это письмо, объяснил он.
- Вы правы, мисс Харрис, там было дополнительное распоряжение. Но оно опротестовано.
- Кем? - спросила она.
В этом вопросе не было необходимости. Она знала ответ еще до того, как юрист дал его ей.
- Приемным сыном Райта Эдвардом Арчером.
Оливия закрыла глаза.
- Потому что акции завещаны Риа Боском? - спросила она спокойно.
- Вы знали об этом? - Он вздохнул. - Да, это дело улажено. Арчер разыскал мисс Боском. Он провел переговоры, и они пришли к соглашению, которое устроило обоих.
- Хорошо, но, в таком случае, я не понимаю…
Юрист откашлялся.
- Он опротестовывает завещание отчима в той части, что касается вас. Даже если ему откажут в иске, боюсь, что пройдет слишком много времени.
Оливия хотела сказать что-то вежливое, но у нее перехватило дыхание. Как мог Эдвард так поступить с ней? Он получил то, чего хотел, - контроль над этими акциями, - чего еще ему надо? Или он добивается разорения "Мечты Оливии" в отместку за то, что она ушла от него?
Она поговорит с ним, она должна сделать это сию же минуту. Оливия взглянула на часы. Возможно, он еще в своем офисе. Есть ли его адрес в телефонном справочнике?
Адрес был. Оливия записала его, схватила сумку и быстро сбежала вниз по лестнице.
Офис Эдварда находился на семьдесят пятом этаже небоскреба из стали и стекла, в нижней части Манхэттена. Вся обстановка здесь говорила о деньгах, власти и престиже. Но Оливия не ощущала страха: она была разгневана.
Этот гнев вел ее сначала из лифта в роскошный, орехового дерева холл, потом дальше, по длинному коридору, но когда она очутилась у двери с именем Эдварда, все ее мужество испарилось. Чего я добиваюсь? - подумала Оливия. Эдвард поступит так, как захочет, она не может остановить его. На его стороне было все, в то время как она…
Дверь распахнулась, Оливия увидела перед собой знакомое красивое лицо и мгновенно поняла правду.
Не страх потерять завещанное Чарлзом привел ее сюда. Ее приход объяснялся просто: она любила Эдварда, каким бы он ни был и что бы ни сделал ей. Она любила его на Багамах, любит его сейчас, она всегда будет любить его.
Она сделала быстрый шаг назад, но Эдвард успел удержать ее. Его прикосновение было равнодушным, безличным, но Оливия не могла не подчиниться ему. Его пальцы были словно железные, а во взгляде чувствовалась сталь.
- Входи, Оливия, - сказал он.
Сердце Оливии бешено билось, но она все же гордо подняла голову, стряхнула его руку и вошла.
Его кабинет был огромен, размером, должно быть, во всю ее квартиру. Мебель показалась Оливии весьма внушительной, хотя она не успела ее как следует рассмотреть. Ее мучила мысль, что она совершила ошибку, придя сюда по своей собственной воле, и теперь оказалась в ловушке.
- Садись, - предложил он.
- Нет, спасибо, - ответила она спокойно, хотя биение пульса отдавалось у нее в ушах. - То, что я собираюсь сказать, не займет много времени.
Какая-то скользкая улыбка мелькнула на его губах.
- Я, конечно же, знаю, почему ты пришла.