- Эдвард. - Он улыбнулся, подходя к ней. - Не думаете ли вы, что нам давно следует называть друг друга по имени? Черт возьми, ведь мы почти родственники.
- Мы не имеем друг к другу никакого отношения.
- Неужели? - Он ухмыльнулся. - Вероятно, в наш век, когда понятие "семейный круг" так расширилось, должен существовать термин для обозначения отношений между человеком и любовницей его отчима.
При этих словах все ее намерения оставаться спокойной и собранной улетучились.
- Убирайтесь из моего дома, - тихо, но внушительно потребовала она. - Вы слышите? Убирайтесь из моего…
- Но это не ваш дом.
- Значит, из моего магазина. Бросьте эти игры, мистер Арчер. Вы знаете, что я имею в виду.
- Выходит, вы так все воспринимаете, Оливия? Игра? - Он быстро подошел к ней и схватил за руку. - Да, - сказал он медленно, - вы это понимаете именно так. Вы пробили себе дорогу, играя в игры с мужчинами.
- А к какой разновидности относите вы свою игру? - спросила она, нарочно устремив взгляд на то место, где его пальцы сжали ее руку. - Вы получаете удовольствие от грубого отношения к женщинам?
- Я с вами не груб, Оливия, просто должен быть уверен, что вы внимательно слушаете то, что я хочу вам сказать.
- Только вы виноваты в том, что в газете появилась эта мерзкая статейка, не так ли? - спросила она, выставив подбородок. - Именно вы…
- Не смешите меня, - огрызнулся он. - Уж чего я меньше всего хочу, так это смешивать имя Райта с грязью.
- О, конечно. - В голосе Оливии послышались саркастические нотки. - Я почти забыла. Сыновняя преданность.
- Вы - дура! Моя мать носит имя этого человека, или вы забыли об этой маленькой обузе старины Чарлза?
Его рука еще сильнее сжала запястье Оливии, так, что у нее даже перехватило дыхание.
- Я же рассказывала, - проговорила она сквозь зубы, - он говорил, что собирается развестись.
- Да, конечно. - Смех Эдварда прозвучал неприятно. - Иначе вы бы никогда не связались с ним. Вы не из тех девушек, что спят с женатыми мужчинами.
- Совершенно верно, - согласилась она, почувствовав, что лицо ее горит от гнева, - я не из таких.
Эдвард ухмыльнулся.
- Вы из тех, кто прежде всего думает о вознаграждении, - говоря это, он все ближе притягивал ее к себе. - Трепет тайных свиданий, немного лжи, что придает пикантность каждой встрече.
- Будьте вы прокляты! - она с трудом дышала, стараясь вырваться из его рук.
- Черт возьми, чем-то вам надо за это компенсировать, - как же мне сделать это? В конце концов, мужчина в возрасте Чарлза… Много ли страсти он мог дать вам в постели, Оливия?
- Сукин сын, - выдавила она.
- Как вы сдерживали растущую скуку, интересно узнать? Вы закрывали глаза и представляли рядом с собой более молодого, более сексуального мужчину?
Оливия подняла раскрасневшееся лицо.
- Мы опять возвращаемся к этому? Я же говорила вам, что никогда не могу представить себя с вами.
Он рассмеялся, обняв ее, и привлек к себе. Это была игра, по крайней мере, поначалу. Но затем, когда ее тело оказалось прижатым к нему, Оливия поняла, что совершила ошибку. Она почувствовала, что он все больше возбуждается, его глаза потемнели, и он все сильнее прижимается к ней.
- Нет, - умоляла она, но было уже поздно. Эдвард сомкнул руки за ее спиной, его губы коснулись ее губ, и он целовал девушку до тех пор, пока она не почувствовала, что сама загорается этим поцелуем и сдается.
Ее губы раскрылись в ответ на сладостное движение его языка. Он застонал, прижимаясь спиной к стене и прижимая ее все крепче, его поцелуй становился глубже, сильнее и страстнее. Одной рукой он нащупал ее грудь, и она застонала, почувствовав, как его пальцы гладят сосок.
Оливия вся дрожала, когда он наконец отпустил ее. Они смотрели друг на друга несколько коротких, как удары сердца, секунд, затем Эдвард глубоко и резко вздохнул.
- Черт вас возьми, - слабым голосом сказал он. Его рука скользнула по ее горлу, потом по лицу, и пальцы легко коснулись ее губ. Эти прикосновения обжигали Оливию. - Почему я желаю того, что другие мужчины покупают?
- Вероятно, потому, что вы знаете, что никогда не сможете этого получить, - произнесла она каким-то чужим голосом.
На какое-то мгновение его руки опять сжали ее. Но он уже контролировал себя, это было видно по холодному выражению его глаз и по его улыбке.
- Нечего сомневаться в этом, Оливия, - сказал он мягко. - Вы могли только что убедиться, что я способен получить такую возможность.
Когда он отпустил ее, Оливия быстро отошла от него подальше, чтобы пространство комнаты разделило их. Тогда только она позволила себе взглянуть ему в глаза.
- Почему вы пришли сюда сегодня?
Он молчал довольно долго, потом ответил.
- Я разговаривал сегодня с адвокатом Райта.
Оливия скрестила руки на груди.
- И вы подумали, что меня это интересует?
Он натянуто улыбнулся.
- Мы обсуждали завещание Чарлза. Полагаю, вы знаете, что в нем содержится, не так ли? Женщины вроде вас никогда не доверяются случаю. Они оговаривают цену взаимоотношений до того, как вступают в них.
Оливия вся подобралась.
- Ближе к делу, пожалуйста.
- Он оставил кое-что паре своих "особых друзей".
В значении подтекста его слов можно было не сомневаться. Оливия внимательно смотрела на стоящего перед ней человека с презрительной улыбкой.
- Я не отношусь к его "особым друзьям", - сказала она холодно. - Это меня не касается.
- Конечно, касается, дорогая. Старик списал вам ссуду.
Это известие удивило ее.
- Он… что сделал?..
Рот Эдварда скривился.
- Это был благородный жест, не так ли? Не такой щедрый, как другой его подарок, но…
Оливия покачала головой.
- Я не верю этому. Я никогда не представляла…
- Вы еще не устали разыгрывать эту комедию? - Он подошел к ней ближе. - Чарли всегда по-доброму относился к своим любовницам.
Она уставилась на него.
- Но я не была его любовницей.
- Не были? - Он язвительно засмеялся. - Кто же был тогда? Ваш двойник?
"Риа, - подумала она в отчаянии, - это была Риа, а не я…"
Его губы презрительно скривились:
- Что случилось, дорогая? Проглотили язык?
- Мы были… Мы были просто друзьями, - сказала она беспомощно. - Даже не так. Знакомыми. Ваш отчим и я…
- Вы получите официальное извещение от адвоката Райта. - Он метнул на нее взгляд, и под этим взглядом она почувствовала себя незащищенной и оскверненной. - Я только хотел получить удовольствие, сообщив вам эту новость.
- Мистер Арчер, если вы только меня выслушаете…
- Что вы можете сказать такого, что могло бы заинтересовать меня? - спросил он ледяным тоном.
Что я была для вашего отчима никем, - подумала Оливия.
Арчер наблюдал за ней сквозь полуопущенные веки, недоверие и презрение сквозили в каждой складке его лица, и она поняла, что он никогда не поверит ни единому ее слову. Такие никогда не верят. И разве имеет значение, что он подумал? Арчер живо напомнил Оливии о мире ее детства, проведенного на задворках его мира.
Будь она проклята, если вообще будет что-то ему объяснять.
- Вы правы, - сказала она таким же ледяным тоном. - Мне нечего вам сказать. Абсолютно нечего.
Что-то блеснуло в его глазах, когда он взглянул на нее.
- До свидания, мистер Арчер.
- В последние несколько месяцев вкусы Чарли, должно быть, очень изменились. - Он подошел к ней и провел рукой по ее щеке. - Вы отличаетесь от женщин, с которыми он обычно имел дело… Это холодное презрение, этот вид недотроги, даже то, как вы реагируете, когда мужчина целует вас, словно вы ждали всю вашу жизнь лишь его одного… - Он глубоко вздохнул. - Если я когда-нибудь буду платить женщинам, то, возможно, прельщусь теми, которых отвергал Райт.
- Во всем мире для вас не найдется достаточно денег, чтобы купить меня, - сказала она, и голос ее дрожал от еле сдерживаемой ярости.
Он рассмеялся. Затем медленно и осторожно наклонился, обхватил ее голову руками так, что его пальцы погрузились в волосы, и поцеловал ее.
- Спокойной ночи, Оливия, - ласково сказал он.
Она стояла, замерев, пока он шел через комнату к двери, потом услышала, как дверь открылась, затем захлопнулась. Оливия направилась к выходу и дважды повернула ключ в замке, потом поднялась по лестнице в свою квартирку.
Она постояла в темноте, затем сбросила одежду и вошла в душевую, включила очень горячую воду и стояла под струей долго-долго, пока, наконец, не почувствовала себя очистившейся не только от обвинений Эдварда Арчера, но и от его прикосновений и от стыда, что не отвергла их.
4
На следующее утро Дольчи явилась с коробкой шоколадных конфет из магазина, что находился на той же улице, и искренне извинилась.
- Прости за то, что я вчера наговорила, - заявила она с порога со смущением на лице. - Я была так увлечена, доказывая, что все, что ты сделала, - это твое личное дело, что не обратила внимания на самое главное.
- Ты не обязана извиняться передо мной.
- Я прямо подскочила в кровати, когда наконец поняла, что ты мне тогда сказала - что девушка на той ужасной фотографии, та девушка, у которой был роман с Чарлзом Райтом, не ты.
Оливия вздохнула.
- Нет, это была не я, - сказала она тихим голосом. - Извинения не нужны. - Она положила руку на руку Дольчи. - Я знаю, ты - мой друг, и…
- Я так сожалею, что завела этот глупый разговор.
- Он не был глупым, - сказала Оливия, улыбнувшись. - Ты была добра и великодушна, и я благодарю тебя за это.
Дольчи улыбнулась.
- Поблагодари меня лучше за конфеты. - Она положила коробку на письменный стол Оливии. - Я проявила большую силу воли и преданность тебе, поскольку не прикончила ее, пока несла сюда.
Оливия засмеялась.
- Ты действительно настоящий друг, Дольчи.
Сказала легко, не задумываясь. Но чем ближе к концу подходила неделя, тем дружба Дольчи все больше казалась Оливии спасательным кругом. Именно Дольчи поддержала ее, когда на следующий день пришел номер "Чаттербокса". Первое, упоминание о "таинственной незнакомке" Чарлза Райта было только началом. На этот раз статья была содержательнее: описывались романтические детали "любовного гнездышка в Саттон Плейс", делались дерзкие намеки на то, кто же такая эта "таинственная незнакомка", основываясь на словах мальчика-рассыльного из супермаркета.
- Первое достоверное свидетельское показание, - сказала Дольчи об описании, приведенном мальчиком.
Таинственная женщина была молода и очень красива, рассказывал посыльный. Но под это описание подпадала значительная часть женского населения Манхэттена.
- Да уж, попали в точку, - сквозь зубы сказала Дольчи.
Оливия сделала усилие, чтобы успокоиться, прочитав описание "незнакомки". В действительности Риа и она не были похожи друг на друга. Длинные темные волосы и стройные фигуры - вот и все сходство. Но для газетенок вроде "Чаттербокса" смешивать факты с вымыслом и догадками было делом привычным, их отличительной особенностью. Реальные факты и правда для них значили слишком мало.
"Выходные дни они проводили здесь, в небольшом коттедже у моря…" - рассказывал управляющий одного из гостиничных комплексов на Файер Айленд.
Это, конечно же, касалось Риа. Она как-то упоминала, что вместе с Чарлзом на уик-энды отправляется на побережье.
"…Здесь у них постоянно проходили интимные ланчи…" - сообщал старший официант ресторана в Гринвич Вилладж.
А вот это была Оливия. Но ланчей было только два - и оба связаны с бизнесом, они проводились в месте, удобном для представителя архитектурной конторы.
"…Они всегда просили дальнюю кабинку, - заливался официант, - и мы хорошо знали, поскольку постоянно обслуживали этих клиентов, когда их можно побеспокоить".
Оливия выругалась так, как не позволяла себе никогда, оторвала страницу со статьей от газеты и разорвала ее на мелкие кусочки.
- Это ложь, абсолютная ложь!
Но ложь продолжала тиражироваться до тех пор, пока даже такой новичок в мире дешевых сплетен, как Оливия, не поняла, что "Чаттербокс" готов перейти последнюю грань, разделяющую домыслы и обвинения.
Она продолжала уговаривать себя, что Риа вот-вот появится и все прояснит. И ждала неутомимого репортера из "Чаттербокса", чтобы доказать ему, что он идет по ложному следу, смешивая истории двух разных женщин. Но ни то, ни другое ее желание не осуществлялось.
Как-то утром Дольчи вошла в магазин и протянула Оливии очередной номер газеты.
- Ты лучше сядь, - мягко сказала она.
- Что, очень плохо? - спросила Оливия.
Девушка кивнула головой.
- На третьей странице.
Оливия обреченно вздохнула и развернула газету. Она предвидела этот момент и пыталась подготовить себя к самому худшему, но когда увидела свою фотографию на четверть страницы, - себя, стоящей на пороге "Мечты Оливии", лицо ее стало белым, как бумага.
Четким шрифтом напечатано: "Оливия Харрис - таинственная женщина в жизни женатого финансиста". Более мелким шрифтом напечатанный подзаголовок объяснял, что старший официант ресторана в Вилладже, не задумываясь, опознал в Оливии ту самую "таинственную незнакомку".
Оливия не знала, смеяться или плакать. Официант смог назвать ее имя только потому, что она подписала счет за один из ланчей.
- Эти деньги к делу не относятся, - настаивала она, когда Чарлз потянулся за чеком. А теперь ее имя выплыло благодаря этому счету, чтобы покончить с ней.
Она долго сидела, уставившись на фото. Затем посмотрела на Дольчи. Глаза Оливии стали еще темнее на фоне побледневшей кожи.
- Я подам в суд, - с яростью прошептала она, - я вытрясу из этих грязных ублюдков все до последнего пенни.
- Успокойся, Оливия, может быть… возможно, все закончится без…
Звонок телефона прервал Дольчи на полуслове. Звонил репортер одного из бульварных журнальчиков, чтобы договориться об интервью. Утро еще не кончилось, когда Оливия вынуждена была выключить телефон. Что за нужда была отвечать на настойчивые звонки, если она заранее знала, что звонящий окажется либо репортером, настаивающим на интервью, либо клиентом, который холодным тоном объявит, что не намерен больше иметь дело с женщиной, которую по заслугам назвали "доморазрушительницей".
Это была последняя капля.
Конечно, есть надежда, что это минует, - в ярости подумала Оливия, - но нельзя сидеть и ждать, когда магазин вылетит в трубу. Она схватила сумочку и направилась к двери.
- Я пошла к адвокату, и постараюсь с его помощью пригвоздить этих ублюдков к стене, - сказала она Дольчи.
Адвокат ей посочувствовал, но вынужден был признать, что оснований для предъявления иска нет.
- Эта редакционная братия достаточно умна, чтобы отплясывать в пределах границ закона, мисс Харрис. - Он ткнул пальцем в фото и статью. - Они никогда не преступят закон и не назовут вас любовницей Райта, они просто скажут, что он субсидировал вас некоей суммой денег для открытия магазина, что вас с ним часто видели вместе.
- Они написали, что у нас были "отношения", - сказала она, сверкнув глазами, полными гнева. - Уже это является основанием для судебного разбирательства.
Адвокат покачал головой.
- Но у вас были отношения.
- Деловые отношения! Они же придают этому слову совсем другое значение…
- Таковы правила их игры, к сожалению. Они пишут о приемлемых вещах, но значение придают им совсем иное.
Он пожал плечами.
- Я действительно сожалею, мисс Харрис, но поделать ничего не могу, правда, до тех пор, пока они не промахнутся и не напишут то, что мы сможем квалифицировать как клевету.
На глазах Оливии заблестели слезы.
- Например? - спросила она прерывающимся голосом. - Что я… голая танцевала в парке?
Адвокат грустно улыбнулся.
- Представьте себе, у меня было одно подобное дело. Все шло хорошо, пока моя клиентка на суде не проговорилась, что, конечно же, не делала ничего подобного с трехлетнего возраста. Да… Это замечание все изменило. В конце концов, она ведь все-таки танцевала голышом в парке, и ее иск был отвергнут…
Второй раз за день Оливия выругалась так, что даже адвокат покраснел.
- Это ничего не значит, - оборвала она его. - Я сама найду, как с ними разделаться.
Но это была пустая угроза. А Риа могла бы что-то сделать? - думала Оливия, меряя шагами комнату из конца в конец уже вечером. - У нее в руках ключ ко всему, но где же она?
Черт побери, в конце концов, эту Риа! Оливия остановилась посредине своей маленькой гостиной. Она должна выяснить, что с ней происходит, почему Риа не появляется?
А может быть, надо прекратить беспокоиться о Риа, и стоит побеспокоиться о себе? Да, возможно. Возможно…
Она тяжело вздохнула и закрыла глаза. Даже если она наберется храбрости рассказать реальную историю всему миру, что хорошего из этого получится? События зашли слишком далеко. Без Риа, которая могла бы подтвердить ее рассказ, все будет выглядеть так, словно она пытается оправдать себя и откреститься от скандала.
Опять зазвенел телефон, - он трезвонил весь вечер. Завтра, - подумала Оливия злобно, направляясь в спальню, к телефону, - завтра она позвонит в телефонную компанию и попросит установить ей другой номер.
- Интервью не даю, фотосъемки не разрешаю, позировать для "Плейбоя" не… - сказала она сердито в трубку.
- Ливви!
Оливия опустилась на край кровати.
- Риа! Где ты?
- В аэропорту имени Кеннеди. Послушай, Ливви, извини меня за всю эту путаницу. Но я не готова…
- Риа, слушай меня. Ты должна вернуться. Здесь все идет прахом. Всю вину за тебя принимаю я.
- Нет, не могу, пока не могу. Мама и папа сойдут с ума.
Оливия так и подскочила.
- Мама и папа? А я? Ты видела сегодняшнюю газету?
- Они думают, что я в отпуске, Ливви. Пожалуйста, не испорть все.
- Риа, Риа, черт возьми…
- Я отблагодарю тебя, клянусь, - прошептала Риа и положила трубку.
- Риа? Риа!
Молчание. Оливия издала звук, который скорее напоминал не рыдание, а рычание, и повесила трубку. Телефон зазвонил почти тотчас, она опять схватила трубку.
- Послушай, Риа…
- Это не Риа, дорогая.