Маркиз Фалькон наслаждался веселой холостяцкой жизнью долгие годы - покуда не увяз в совершенно фантастических долгах. Единственным выходом из печальной ситуации была "выгодная" женитьба на Мирабель - дочери богатого, как Крез, графа Уорнборо. Однако лукавая Судьба подшутила над неумелым охотником за приданым - и в результате веселой "комедии ошибок" в жены ему досталась не хрупкая Мирабель, а ее весьма решительная младшая сестра Эльмина - девушка, возможно, и не обладающая гигантским приданым, зато способная привнести в жизнь маркиза и неожиданную остроту ощущений, и счастье настоящей, искрометной, светлой любви!..
Содержание:
От автора 1
Глава первая 1
Глава вторая 5
Глава третья 9
Глава четвертая 13
Глава пятая 17
Глава шестая 20
Глава седьмая 24
Примечания 26
БАРБАРА КАРТЛЕНД
НЕОБЫЧНАЯ НЕВЕСТА
От автора
Основные психологические принципы карате - концентрация, спокойствие и уверенность в своих силах.
Борьба без оружия в руках получила свое развитие в Индии и Китае раньше, чем Бодхидхарма впервые стал упоминаться в китайских летописях, в 520 г. н.э. Однако он был признан "первоначальным распространителем боевой концепции единоборств".
Используя специальную методику дыхания, он создал основы легендарной системы внутренней концентрации и борьбы без оружия в руках.
Кунг-фу стало детищем буддистских монахов, которые в течение веков изучали кемпо в Китае и Японии.
Джиу-джитсу отличается тем, что удары наносятся не сжатым кулаком, а ребром ладони со стороны среднего пальца или мизинца.
В отличие от карате джиу-джитсу не требует от борцов специального психологического настроя.
На памятнике самому знаменитому учителю Фунакоши написано: "В карате нет никаких наступательных приемов".
Глава первая
1846 год
Граф Уорнборо швырнул вскрытые конверты на стол.
- Счета! Счета! Счета! - повторял он, вне себя от возмущения. - Может ли в этот дом прийти по почте что-нибудь еще, кроме счетов? Не представляю, как вам удается тратить такую уйму денег!
Он сердито взглянул на жену и троих дочерей; они только что спустились к завтраку и заняли свои места за столом.
- Милый Джордж, - спокойно заметила жена, - я пытаюсь экономить, но, к сожалению, сейчас все так дорого.
- Тогда остается лишь признать, что в экономии вы не слишком преуспели, - раздраженно молвил граф. - Выходит, мне придется пожертвовать гончими!
- О нет, папа, только не гончими! - хором закричали дочери.
- Придется, - скривился граф. - Так больше продолжаться не может. Лошади проедают все призовые деньги, жалованье слугам увеличивается, да и вы, девочки, становитесь мне с каждым днем все дороже.
- Вы были очень щедры ко мне, папа, - тут же ввернула Мирабель, старшая дочь, - хоть и неохотно позволили маме потратить столько денег на мои наряды. Но Роберт Уоррингтон сделал мне предложение, и мы поженимся, как только у них в семье закончится траур.
На губах Уорнборо появилась слабая улыбка: он вспомнил, как богат его будущий зять.
Ну конечно, Мирабель так прекрасна, что можно было рассчитывать даже на более титулованного мужа.
Но все-таки и сэр Роберт не промах - он оказался седьмым баронетом и, что значительно приятнее, весьма богатым человеком.
Сэр Роберт по уши влюбился в Мирабель.
Они сыграли бы свадьбу еще в конце прошлого года, если б не траур по матери Роберта, которая умерла после тяжелой болезни, тянувшейся последние несколько лет.
Теперь бракосочетание намечалось на ноябрь, и Мирабель тревожилась, что отец откажется оплачивать счета за тщательно приготовленное приданое, дорогое и изысканное.
Словно подумав о том же, графиня умиротворяюще сказала:
- Уверена, дорогой Джордж, с вашим умом вы сумеете найти какой-то выход, и мы справимся с трудностями. Наши девочки будут ужасно страдать, если вы и правда решите поступиться гончими.
Она понимала, каково будет самому графу - ведь он обожал своих собак, которых содержал уже пятнадцать лет, с тех пор как получил псарню от отца.
Эти животные были неотъемлемой частью существования каждого члена семьи; никто из них и представить себе не мог Уорн-парк без гончих.
Наступал очередной сезон - и имение превращалось в место встречи охотников. Тогда устраивался традиционный охотничий бал - в зале собирались мужчины, одетые в розовые куртки, и женщины в элегантных нарядах.
Давали еще и завтрак по случаю открытия сезона, на котором граф проявлял особое гостеприимство как к новым членам охотничьего братства, так и к тем, кто приезжал к нему поохотиться на протяжении многих лет.
-Нам придется чем-нибудь пожертвовать, - решительно заявил граф, - но если вы полагаете, будто я могу продать что-нибудь в доме, то говорю вам: "Нет!" Все должно быть сохранено для Дезмонда - во имя справедливости.
Эта его категоричность показалась дочерям довольно забавной: они обменялись взглядами и многозначительно улыбнулись друг другу.
Все знали - отец души не чает в своем младшеньком.
Девочкам оставалось только высказать предположение, что пройдет несколько лет и Дезмонду тоже захочется иметь всю свору в полном составе, поэтому экономить следует на чем-нибудь ином.
Уже будучи отцом троих дочерей (причем появление третьей явилось для него тяжелым разочарованием, ибо он тогда безмерно надеялся на рождение сына), граф оставил мечты о наследнике.
И вот каким-то невероятным чудом, когда его жена уже не рассчитывала произвести на свет еще одного ребенка, родился Дезмонд.
Честно говоря, граф был без ума от своего мальчика.
Он всегда хотел иметь сына, и теперь в отношении будущего четырехлетней крохи, еще не покидавшей детской, уже строились грандиозные планы.
Сначала лучшая привилегированная частная школа для мальчиков, затем лучший университет - а что могло быть лучше Итона и Оксфорда?
Потом, естественно, после кругосветного путешествия - "для расширения кругозора", как величественно заявлял граф, - мальчик станет помогать своему отцу в его заботах о поместье, которое когда-нибудь перейдет в собственность Дезмонда.
Не сговариваясь, Мирабель и Дирдрей произнесли в унисон:
- Но вы не должны забывать, папа, что Дезмонд пожелает охотиться с собственными собаками и, конечно, научится содержать их к тому времени, когда вы изрядно состаритесь для этого занятия.
Глаза Эльмины, сидевшей на противоположном конце стола, радостно заблестели.
Она поняла, что ей не придется вступать в сражение, победа в котором означала для нее нечто большее, чем для любой из старших сестер.
Нельзя сказать, что у нее были чрезмерные опасения на этот счет.
Она не сомневалась в привязанности отца к лошадям и гончим и знала, с каким нетерпением он весь год готовится к началу каждого охотничьего сезона.
Чутье подсказывало ей, что, сколько бы граф ни сетовал, ни роптал и ни ворчал, он скорее оставит дочерей без нарядов, нежели расстанется с тем, что столь много значит для него (и - так уж случилось - для нее).
Граф, горько разочарованный в третьем ребенке, обращался с девочкой совсем иначе, нежели со старшими дочерьми.
Как это ни странно, он даже обсуждал с Эльминой вопросы управления поместьем, не говоря уж о содержании лошадей и уходе за ними.
Она помогла ему тренировать молодых жеребцов, рожденных в их собственных конюшнях или купленных на распродажах, и воспитывать из них первоклассных скакунов для охоты.
Часть натренированных лошадей граф оставлял для себя и своей семьи, остальных продавал с ощутимой выгодой.
Осенью именно Эльмина отправлялась с ним стрелять, если к нему не приезжали гости, сопровождала его в долгих и утомительных походах по полям и в дождь, и в холодную, ветреную погоду, не беспокоясь, что это может пагубно отразиться на цвете ее лица.
Она не внимала предупреждениям сестер о риске столь нелепо испортить свою внешность, так как любила бывать подле отца.
В какой-то момент она поняла, хотя это могло показаться невероятным, что ей надоедают их бесконечные разговоры о самых последних направлениях в моде, а позже - когда Мирабель уже представили ко двору - пересуды и сплетни о любовных похождениях представителей света, которых она никогда не видела.
Так как Эльмина была самая младшая, ей постоянно приходилось донашивать за обеими сестрами приедавшиеся им наряды.
Покуда ее официально еще не вывозили в общество, мнение этого общества и его взгляд на моду ее никоим образом не касались.
По окончании завтрака девушка задалась вопросом, как скоро ей удастся выйти из-за стола и сумеет ли она сбежать в конюшни до того, как мать найдет для нее какое-нибудь занятие в доме.
Но в этот миг в комнату вошел дворецкий с письмом на серебряном подносе.
Он протянул его графу, восседавшему во главе стола, и напыщенно произнес:
- Письмо его светлости господину графу! Доставлено нарочным! Он ждет ответа, ваша светлость.
Граф без особого интереса взглянул на письмо.
- От кого оно, Бартон?
- От маркиза Фалькона, ваша светлость!
Граф выпрямился и замер.
- Фалькон? Какого черта? Ему-то что надо?
- Право, Джордж, не при девочках! - воскликнула графиня. - Я и не знала, что маркиз в своем поместье.
- Я тем более, - пожал плечами граф. - Мы встретились в клубе Уайта на прошлой неделе, но какие-то молодые люди создавали такой невообразимый шум, что я, по правде сказать, толком и не слышал, о чем он, собственно, говорил.
- Возможно, это приглашение, папа, - предположила Дирдрей.
Мирабель рассмеялась.
- Это столь же невероятно, как если бы маркиз сам себя пригласил на ланч! Нас никогда не приглашали в Фалькон, по крайней мере лет восемнадцать, и вряд ли пригласят сейчас.
Граф взял письмо с подноса, развернул, затем какое-то время занимался поисками очков, оказавшихся не в том кармане, где он их искал.
Нацепив очки на нос, он снова посмотрел на лежавшее перед ним письмо, потом начал его читать про себя, причем это продолжалось так долго, что в конце концов жена не выдержала.
- Что там, Джордж? - полюбопытствовала она. - Чего хочет от нас маркиз?
- Бог ты мой! - воскликнул граф. - Глазам своим не верю! Быть этого не может!
- Что случилось? Что он пишет? - Теперь в голосе жены слышалось беспокойство.
Эльмина вознамерилась было выйти из-за стола, но теперь, заинтересовавшись содержанием письма, остановилась и вновь села.
Граф уставился на лист бумаги, который держал в руке.
И тут, словно неожиданно для себя сообразив, что они в комнате не одни, а дворецкий с весьма понятной терпеливостью также ожидает ответа, сказал:
-Я позвоню, Бартон. Вели нарочному подождать.
- Слушаюсь, ваша светлость! - ответил пожилой дворецкий с некоторым разочарованием.
Он жил в доме более тридцати лет, и обо всех событиях, касающихся жизни семьи, ему хотелось бы знать заранее, а не после того, как они уже произошли.
Граф, однако, подождал, пока дверь буфетной закроется за дворецким, прежде чем сообщить:
- Не думаю, что это некий розыгрыш. Фалькон просит руки моей дочери!
На миг в комнате воцарилась гробовая тишина, взорванная восклицанием графини:
- Должно быть, вы ошибаетесь! Как можно обращаться с подобной просьбой вот так вдруг, с бухты-барахты, без каких-либо предварительных переговоров?
- Теперь, когда я думаю обо всем этом, - задумчиво произнес граф, - мне кажется, именно этот вопрос он затронул тем вечером в клубе Уайта. Честно говоря, моя дорогая, я тогда выпил слишком много портвейна со стариком Энструтером, а Фалькон весьма неосмотрительно произносил какие-то слова именно в то ухо, на которое я туговат, - мне оставалось только кивать и улыбаться его речам. Получается, я безотчетно согласился на нечто подобное.
- Невероятно! - в сердцах вскричала графиня.
- Лично я нахожу все это оскорбительным! - решительно заявила Мирабель. - Слава богу, мне за него замуж не выходить!
- Что вы хотите этим сказать, сударыня? - осведомился граф.
Он посмотрел на старшую дочь так, словно никогда ее прежде не видел, после чего медленно произнес:
- Диадема Фальконов тебе очень пойдет!
Мирабель всплеснула руками.
- Что вы такое говорите, папа? Что вы задумали? Вам известно, что я выхожу замуж за Роберта, вы же сами дали согласие на наш брак.
- Но ваша помолвка остается тайной, до сих пор о ней никто не объявлял.
Мирабель даже покраснела от возмущения.
- Вы дали слово, папа, а джентльмены не берут свои слова назад!
Граф вздохнул и перевел взгляд на вторую дочь. Дирдрей уже приготовила ответ и, не дожидаясь обращения к себе, выпалила:
- Прежде чем вы произнесете хоть слово, папа, хочу предупредить вас, что не имею никакого желания выходить замуж за маркиза Фалькона! Я всегда не могла его терпеть: он был заносчив и неучтив с нами, когда мы встречались на охоте. И вообще - между мною и Кристофером все уже оговорено, просто я еще не успела сообщить вам об этом.
- С Кристофером Бардслеем! - воскликнула графиня. - О Дирдрей, ну почему же ты не призналась мне? Я всегда втайне надеялась, что ты сумеешь покорить его сердце.
- Его сердце принадлежит мне, - отчеканила Дирдрей. - Но сейчас, когда его отец так болен, что может умереть в любую минуту, Кристофер не решился переговорить с нашим папой.
- Я все понимаю, - ласково молвила графиня, - и уверена, моя дорогая девочка, ты будешь очень счастлива с этим очаровательным молодым человеком.
Леди Уорнборо действительно восхищалась красотой и благовоспитанностью Кристофера, выделяя его среди молодых людей, посещавших их дом.
К тому же лорд Бардслей владел прекрасным имением, которое Кристофер вместе с титулом унаследует после его смерти.
- Спасибо, мама, - улыбнулась Дирдрей. - Я знала, что вы все поймете. Я ничего не рассказывала, так как Кристофер считал бессердечностью говорить о наших планах, когда его отец умирает.
- Прекрасно, - отрезал граф. - Но что я теперь должен ответить Фалькону?
- Я выйду за него замуж, папа!
Если бы Эльмина вдруг пальнула из пистолета, сия выходка не вызвала бы среди присутствующих в комнате для завтрака большего потрясения.
Все взгляды устремились к ней, а граф недовольно сказал:
- Ты? Об этом не может быть и речи!
- Но почему? - удивилась Эльмина.
- Во-первых, ты слишком молода, - вмешалась графиня.
- На следующей неделе мне исполнится восемнадцать, и я думаю, мама, вы не станете отрицать, что единственное препятствие для представления меня ко двору уже в этом сезоне заключалось в нехватке у нас средств. Вы не могли позволить себе вывозить сразу троих, так как папа не одобрил подобных расходов.
Она умолкла, и, поскольку никто не собирался что-либо возразить, добавила:
- Я достаточно взрослая для брака и готова выйти замуж за маркиза! '
Граф разглядывал дочь, словно она была молоденькой кобылкой, достоинства которой ему предстоит оценить.
- Вопрос в том, - раздумчиво произнес он, - будет ли маркиз готов жениться на тебе.
- Он не станет привередничать, папа, - насколько нам известно, он никогда раньше не замечал и не выделял ни Мирабель, ни Дирдрей, поэтому, как я догадываюсь, его лично устроит любая из ваших дочерей.
У графини перехватило дыхание.
- Мне кажется, Джордж, в этом есть нечто унизительное для нас! Как может он писать вам, испрашивая разрешения жениться на одной из ваших дочерей, предварительно не обсудив с вами все надлежащим образом?
- Я ведь только что объяснил вам: Фалькон, должно быть, именно этот вопрос и обсуждал со мной прошлой ночью, когда я и услышать-то не мог ни одного его слова. Теперь же он изложил все в письменной форме, и вам негоже делать вид, будто маркиз - не тот человек, которого любой на моем месте пожелал бы приветствовать в качестве будущего зятя.
Графиня промолчала.
Она подумала о положении маркиза в обществе, его огромном поместье, граничащем с их землей, его невероятном богатстве, а также о том, что в ее окружении мало кто решался говорить о нем без благоговейного трепета.
Как будто этот человек жил в совершенно ином мире.
Граф снова взглянул на Эльмину, словно хотел удостовериться, не ошибся ли он.
Потом мягко сказал, обернувшись к Мирабель:
- Надеюсь, дорогая моя, ты реально оцениваешь тот статус, который приобрела бы как маркиза Фалькон? Наследственная фрейлина королевы, personagrata, всегда радушно принимаемая при дворе; к тому же нет ни одного иностранного гостя, которого не пригласили бы погостить в Фалькон.
- Что ж, они более удачливы, нежели мы! Мы живем всего в пяти милях от его дома, но ни разу, папа, нас не приглашали ни на балы, ни на праздники в саду, ни даже на скачки, хотя слышим о них от каждого встречного.
- Но он приглашал меня участвовать в скачках, - резко промолвил граф.
- Как это любезно с его стороны, не правда ли? - съязвила Мирабель. - Едва ли он смог бы пренебречь вами, если уж иногда охотится с вашими собаками! Но как часто он приглашал вас с мамой на обед?
Ответа не последовало, и она продолжала свою обличительную речь:
- Мне никак не удается вспомнить ни одного такого случая - с тех пор как я обрела способность замечать, чем вы заняты и куда отправляетесь.
Граф молчал.
Что тут возразить, если Мирабель говорит только то, что он и сам тысячу раз обсуждал наедине с женой.
- Это чертовски оскорбительно! - повторял он много раз. - Фалькон думает, будто люди, живущие рядом с ним в графстве, недостаточно хороши, чтобы переступить порог его дома.
- Мне кажется, дорогой, - как всегда отвечала графиня вздыхая, - маркиз считает нас старыми и скучными. Стоит ли обвинять его? Тем более что он, по слухам, пользуется успехом у признанных красавиц королевства, да еще его буквально донимают честолюбивые мамаши дочерей на выданье!
- Ну ладно, - ворчливо соглашался граф, - и все же у отца, скажу я вам, манеры были лучше, чем у сына!
Какие бы разговоры ни ходили вокруг маркиза, он продолжал жить своей жизнью, не обращая внимания на обитателей графства.
В своем огромном великолепном доме он принимал и развлекал лишь тех, кого ему хотелось пригласить в гости, так что его соседям оставалось только скрежетать зубами от злости, а некоторые женщины с досады ломали ногти.
Однако даже ветер доносил до соседей слухи о веселом, жизнерадостном нраве и радушии маркиза.
Граф снова посмотрел на полученное письмо.
- Так что же нам делать со всем этим? - спросил он своих домочадцев.
- Папа, пусть Эльмина выходит за него замуж, раз ей этого хочется, - первой высказалась Дирдрей.