- Разве вы не полагаете… Неужели вы допускаете мысль… - Она неуверенно подыскивала слова, в то время как маркиз не спускал с нее изумленных глаз.
- Так вы не ожидали меня?
- Нет… естественно, нет! И я не могу поверить, будто вы собираетесь…
Ей явно не хватало слов, и маркиз перебил ее.
- Знаю, все было проделано в такой спешке, что нам не хватило времени лучше узнать друг друга. Но даже в этом случае отныне вы, Эльмина, моя жена, и я предвкушаю, как мы превратим наш брак в счастливый союз.
- Я… я думаю, что понимаю, ваши… ожидания, - пролепетала девушка, - но я… поймите и меня… Мне ни на секунду не… я и предположить не могла, будто вы могли бы… ожидать от меня, что я смогу… повести себя как ваша… жена… сразу же… до того, как нам удастся… хотя бы… поговорить об этом или… у нас появится возможность… узнать друг друга ближе.
Эльмина с трудом пыталась выразить обуревавшие ее мысли.
Усмешка едва тронула его губы.
- Но нам придется с чего-нибудь начать, а что может быть лучше первой брачной ночи?
- Это… невозможно.
- Что значит - "невозможно"?
- Мы так… испортим все… с самого начала.
- Я вас не понимаю.
Она задумалась, как заставить его понять, но Фалькон не стал ждать никаких объяснений.
- Я считаю просто абсурдом увлекаться словесными дебатам и, когда существует более легкий путь, чтобы узнать друг друга, и главное - более естественный.
Он решительно направился к Эльмине, и она по выражению его лица поняла, что он собирается обнять ее и поцеловать.
Она подсознательно вытянула вперед руки, чтобы не дать ему приблизиться и, пятясь назад, пробормотала:
- Нет, нет! Вы слишком торопитесь, так нельзя… Я не позволю вам… прикоснуться ко мне.
- Вы… не позволите?.. - переспросил маркиз. - Сомневаюсь, будто вы способны на это, и я от души прошу вас, Эльмина, оставьте за мной право решать, как нам вести себя.
- Нет! - взмолилась девушка. - Нет… пожалуйста, не надо… дайте мне сказать вам!
- Здесь и говорить-то не о чем. Видимо, вы забыли свое обещание в церкви повиноваться мне во всем, и вот теперь я жду от вас только повиновения!
Он снова сделал к ней шаг. И тут, едва он протянул руки, чтобы сжать ее в объятиях, Эльмина почти машинально, побуждаемая инстинктом, среагировала на его движение как на нападение врага.
Уверенный в себе и решительный, как всегда, маркиз обхватил жену руками.
Но уже в следующее мгновение, оглушенный и ничего не понимающий, он опрокинулся на спину от удара каким-то твердым оружием в солнечное сплетение.
Это был удар, от которого он вряд ли сумел бы вообще защититься.
Потом он сидел на полу, глядя снизу вверх на стоявшую перед ним жену с удивленно-глуповатым выражением на красивом лице.
Глава пятая
В комнате воцарилась тишина.
Наконец Эльмина, запинаясь, пробормотала:
- Я… мне жаль… мне очень… жаль.
- Как, черт побери, у вас это получилось? - насилу вымолвил маркиз.
Он все еще сидел, не спуская с нее глаз, и пытался понять, что, собственно, произошло с ним.
- Я… мне… очень жаль, - вновь забормотала она. - Пожалуйста… не сердитесь.
- Боюсь, я скорее удивлен, нежели сердит…
И вдруг, продолжая смотреть на девушку, стоящую перед ним в полупрозрачной ночной рубашке, маркиз расхохотался.
- Быть такого не может! - прорыдал он сквозь смех. - Немыслимо!
Эльмина стояла как вкопанная, не зная, что делать дальше, и он сказал:
- Итак, если вы хотите поговорить со мной, а теперь я понял, что нам действительно необходимо поговорить, давайте забирайтесь в кровать.
Девушка не двигалась, и маркиз прибавил:
- Обещаю не касаться вас, раз вся проблема состоит именно в этом.
В его голосе прозвучали саркастические нотки, но Эльмина их даже не почувствовала, потому что никак не могла прийти в себя от содеянного.
Впрочем, маркиз, медленно поднимавшийся на ноги, еще раньше, до этого удара, начал осознавать, сколь необычную женщину взял в жены.
Теперь же он понял, что никогда в жизни не встречался с чем-то подобным.
Когда наконец ему удалось встать с пола, Эльмина уже юркнула в кровать и расположилась в море кружев, украшавших постельное белье.
Кровать выглядела крайне величественно: балдахин на деревянных позолоченных резных стойках был расшит золотыми фигурками ангелов; с него мягко ниспадал вниз, уже не топорщась от времени, бархат цвета нильской волны.
Среди подушек Эльмина казалась слишком маленькой и воздушной, а рассыпавшиеся по плечам
волосы лишь сильнее подчеркивали, что она еще совсем ребенок.
От маркиза, однако, явно не укрылось и другое.
Выпуклость груди под прозрачной тканью ночной рубашки, облегавшей ее стан, большие глаза, смотревшие опасливо на него, - все обнаруживало просыпавшуюся в ней женщину.
Глядя на нее, он осторожно присел на край постели.
- Итак, начнем с самого начала. Объясните мне, как вам удалось столь необычным образом сбить меня с ног.
- Это все… карате.
- Карате? - опешил маркиз. - Скажите, ради всего святого, где вы могли научиться карате?
Эльмина судорожно вздохнула.
- Я трени… ровалась… обучалась… приемам карате более года, и джиу-джитсу тоже.
- Но как? И где? Уму непостижимо! Надо полагать, в Оксфордшире полным-полно экспертов в этой необычной науке!
Эльмина слабо улыбнулась в ответ.
- Объяснение простое. Чанг, который служит у моего отца, мастер в обоих видах этой борьбы.
- Ему, очевидно, повезло приобрести столь талантливую ученицу, - нарочито равнодушно произнес маркиз, потирая при этом место удара.
Эльмина с состраданием взглянула на мужа.
- Я… я не нанесла… вам повреждений?
Он покачал головой и промолвил:
- Теперь, когда вы дали мне понять, и, признаюсь, весьма убедительно, что не желаете, дабы я к вам прикасался, я вполне готов выслушать доводы в защиту вашей точки зрения, почему мы не должны вести нормальную супружескую жизнь.
Эльмина смутилась и отвела взгляд.
Видимо, она обдумывала ответ.
- Я хочу услышать правду, Эльмина, - категорично заявил маркиз, - и раз уж вы считаете, будто я не волен поступать как желаю, то хотелось бы получить от вас разумное объяснение.
- Первая причина… очень простая, - почти прошептала девушка. - Вы… влюблены в красавицу леди Карстэйрс!
Маркиз словно окаменел.
- Откуда вы можете знать что-нибудь о леди Карстэйрс?
Вопрос был настолько неожиданным, что Эльмина повернулась к нему.
Казалось, ее широко раскрытые от удивления глаза стали изумрудными от пламени свечей, отражавшегося в них.
- Все знают… вы… ее страстный поклонник.
- Что вы имеете в виду под словом "все"?
Она выразительно развела руки, но промолчала. Окончательно заинтригованный, маркиз продолжал свой допрос:
- Уму непостижимо, откуда вам может быть что-либо известно о женщине, упомянутой вами, если, конечно, вы не наслушались лондонских сплетниц.
- Не-ет, я ни с кем не встречалась в Лондоне, когда мы подкупали недостающую часть моего приданого, - ответила Эльмина. - Но много раньше, чем вы испросили у папы разрешения жениться на мне, все вокруг - и в нашем доме, и в вашем доме, и во всех деревнях округи - только и говорили о ее светлости и о том, как она бесподобно красива.
- Вы действительно говорите мне правду?
Впервые после удара, свалившего маркиза на пол, девушка улыбнулась.
- Неужели вы не знаете, что все кругом только и говорят о вас? Ведь вы самый интересный объект для сплетен. Кроме того, вы властвуете над умами, будучи самой впечатляющей личностью из тех, кого когда-либо доводилось видеть вашим соседям. Вполне естественно, что все, чем вы занимаетесь, и каждая дама, за которой вы ухаживаете, становятся предметом пристального внимания как для пожилых жителей в домах по соседству, так и для обитателей больших имений в более удаленных окрестностях.
- Мне трудно в это поверить! - вскричал маркиз.
- Не скромничайте! В конце концов, в округе немало красивых и знатных дам, своими рассказами они то и дело подкрепляли подобные слухи…
- Я даже не могу себе представить, как ваши родители разрешали вам слушать эти сплетни! - раздраженно перебил ее маркиз.
- И папа, и мама, конечно, тоже говорили о вас. И вряд ли вам стоит обольщаться, будто они стали бы беречь ваше доброе имя, - а именно это, как я понимаю, больше всего волнует вас, - справедливо полагая, что им не суждено быть даже приглашенными в Фалькон!
Маркиз вновь ошеломленно взглянул на нее.
- Выдумаете, они ожидали моего приглашения?
Под сводами огромной спальни прозвенел искренний мелодичный смех Эльмины.
- Каждый, кого вы не приглашали к себе, то есть практически все ваши соседи, был сильно разочарован. Они так много слышали о ваших приемах и с надеждой ждали приглашения, которое так никогда и не приходило к ним.
-Даже понятия не имел! - пробормотал маркиз.
- Наверное, вы считали местных жителей не совсем подходящим обществом для ваших друзей, опасаясь, что оно будет им не по нраву, - заметила Эльмина. - Возможно даже, что вы были правы. Но вы не можете заставить тех, кого оставляли вне своего общества и внимания, не испытывать при этом ни чувства зависти, ни даже ненависти и злобы.
Маркиз вздохнул.
- В общем, я понял, нам предстоит кое-что исправить в будущем. Но клянусь вам, я и понятия не имел, будто, кроме организуемых мною скачек, от меня ждут, чтобы я развлекал людей, которые не являются моими личными друзьями.
- Соседи ждали от вас обычного, доброго отношения и, несомненно, жаждали посмотреть на красоты, составляющие славу Фалькона, и выразить свое восхищение вами!
- Неужели это правда?
- Разумеется, именно так все и обстояло! Они считают, что вы кичитесь своим общественным положением и так высокомерны, что даже не хотите снизойти до них. Но, согласитесь, все-таки вы постоянно оставались в центре внимания как самая величественная фигура в округе.
- Я просил вас открыть мне правду, будем считать, вы выполнили мою просьбу. - В голосе маркиза слышалась некоторая досада. - Но, Эльмина, для нас с вами сейчас более важны ваши чувства ко мне.
Она не ответила, и он продолжал:
- Теперь я виню себя за то, что был крайне небрежен и не уделил должного внимания вам до того, как мы обвенчались, но мне, честно признаюсь вам в этом, никогда и в голову не приходило, будто вы не в восторге от замужества со мной. В конце концов, перед алтарем вы сказали, что хотите выйти за меня замуж.
-Да, сказала, - кивнула Эльмина, - и это было искренне, но, право, я больше думала о вас как о владельце Фалькона и - тем более - ваших замечательных лошадей!
- Значит, вам потребовался мой титул?
- Вовсе нет, конечно же, нет! - воскликнула она. - Долгие годы я восхищалась вами, если мне удавалось видеть вас на охоте, и всегда тайком следила за вами во время скачек с препятствиями. Я сразу поняла: никто в мире не сравнится с вами на скачках!
Дальнейшие свои откровения она излагала сникшим голосом.
- Но, слушая так много историй о… красивых женщинах, с которыми вы… проводили время, я понимала, что у меня нет… никаких шансов… соперничать с… ними.
Маркиз пристально посмотрел на девушку, словно подозревал, что она чего-то недоговаривает, но он не прерывал ее.
- Мне поэтому оставалось только надеяться… когда вы обратились к папе за разрешением жениться на мне… пусть это и было сделано в такой… непривычной манере… что когда-нибудь… мне удалось бы… заинтересовать вас как человека… и вы смогли бы найти во мне… приятного собеседника, спутника, верного друга… с кем вы могли бы разделить ваши… интересы и чаяния.
Она говорила нерешительно, как будто с трудом подбирала слова, и маркиз, внимательно слушавший ее, чувствовал, что за ними остается еще много недосказанного.
- Какие интересы?
Эльмина ответила не сразу.
- Вы действительно хотите знать… или… вы спрашиваете только… из вежливости?
- Я действительно хочу знать, - вдруг резко произнес маркиз. - Полагаю, Эльмина, нам необходимо быть во всем предельно честными друг с другом.
- Я… я постараюсь, - сказала она просто. - Возможно, вы поймете меня, если я скажу, что всегда была… ужасным разочарованием для всех с самого моего рождения.
- Но почему?
- Потому что папа отчаянно хотел сына, а маму вплоть до родов убеждали, будто у нее мальчик.
Ее голос и выражение глаз подсказали маркизу, сколь сильно она страдала от этого разочарования ее родителей.
- Мне исполнилось почти четырнадцать, когда мама неожиданно родила Дезмонда, - продолжала она. - А до того в течение многих лет папа обращался со мной так, словно я появилась на свет мальчиком, и когда была с ним, я нисколько не сомневалась: он жалеет о том, что я всего лишь девочка!
Она перевела дыхание.
- Я уже тогда начала понимать и другое - если мне не суждено стать столь же красивой, как Мирабель или Дирдрей, то лучшее, что я могу сделать, это попытаться получить образование, какое получают мужчины.
Снова маркиз недоуменно посмотрел на девушку, едва веря в правдивость ее слов.
- И когда же вы пришли к такому решению?
- Наверное, вскоре после того, как впервые увидела вас во время скачек, в которых, конечно же, вы победили, и стала наблюдать за вами каждый раз, когда вы отправлялись охотиться.
- Сколько же вам было лет?
- Двенадцать или тринадцать; тогда же я начала прислушиваться к разговорам о ваших любовных похождениях.
Маркиз нервно сжал губы, но не проронил ни слова.
- Я быстро поняла, что моя гувернантка, очень милая, но малообразованная женщина, ничему больше не сможет меня научить. Вот я и отправилась к священнику, который иногда подрабатывал репетиторством, готовя юношей в университет.
Маркиз все более и более отказывался доверять рассказу девушки.
- Безусловно, без помощи родителей я не могла бы оплачивать занятия, и тогда они узнали бы обо всем, - объясняла Эльмина. - А я не сомневалась, что они не одобрили бы моей учебы, поэтому убедила викария позволить мне тихонько сидеть в углу комнаты во время его уроков, а мои домашние работы он проверял с домашними заданиями своих учеников. Он часто говорил мне, что, если бы мы состязались на равных, я бы победила!
Ее голос потеплел, зеленые глаза заблестели.
- Мне нравилось учить греческий и латынь, а так как священник сам оказался приверженцем классической школы, он набирал учеников, которые стремились изучать именно эти предметы.
- И ваши родители оставались в неведении? - осведомился маркиз.
- Я сделала соучастницей происходящего и свою гувернантку, которая любила меня и понимала, что в мире много больше знаний, чем она могла мне преподать. Она поощряла меня, и папа с мамой думали, будто мы с ней продолжаем заниматься, в то время как я пропадала в доме викария.
- Это самая необычная история из когда-либо слышанных мною! - воскликнул маркиз.
- Все было замечательно, пока папа не уволил гувернантку; из-за этого я не могла регулярно ходить на занятия к викарию. Но он сказал мне, что абсолютно убежден: если бы мне разрешили учиться в Оксфорде или Кембридже, я легко завоевала бы степень!
- Вы намекнули, будто я в какой-то мере оказался причастен к этому, - высказал свое наблюдение маркиз.
- Вы и правда причастны, - подтвердила Эльмина. - Глядя на вас с восхищением, я думала: "Когда-нибудь настанет день, и мне встретится кто-нибудь, похожий на него, и… захочет… жениться на мне".
Она подарила ему застенчивую улыбку и добавила:
- Я никогда не мечтала, даже на миг, стать… вашей женой… конечно, нет! Никто в округе не сомневался в вашем выборе. Все, и я в том числе, считали - вы подберете себе невесту в Лондоне, когда настанет ваше время жениться.
Она умолкла в ожидании его реакции.
- А затем вы изучили карате, - как бы подвел итог маркиз. - Но сейчас мне важнее знать, каковы ваши намерения в отношении меня лично?
- Я долго думала над этим, и вот что хотела бы вам сказать…
- Мне ничего не остается, как выслушать вас, - с улыбкой ввернул маркиз.
- Я могу только еще раз повторить, - смутилась девушка, - мне… жаль, что так получилось!
- Вам нет необходимости извиняться, но мне хочется узнать, как вы видите наше будущее.
Эльмина слегка наклонила голову.
- Что вы больше всего любите делать в своей жизни? - спросила она. - Что доставляет вам наибольшее удовольствие?
Маркиз подумал, что на подобный вопрос из уст женщины вернее всего было бы ответить: "Близость с любимой" - но он почувствовал, что сейчас это прозвучит невпопад.
Учитывая сложившуюся ситуацию, он промолвил:
- Трудно сказать, но, быть может, победа на скачках, причем вырванная у самого финиша.
- Правильно! - воскликнула Эльмина. - Другими словами - это борьба, когда необходимо использовать все ваши знания и опыт.
Помолчав немного, она продолжала:
- Это как на охоте. Я знаю, никому из участников не хочется ни ловить, ни убивать лису, уже загнанную помощниками. Реальное удовольствие доставляет лишь хорошая погоня, а точнее - возбуждение от самого преследования.
- Вы каким-то образом хотите применить эти два опыта к нам? - съехидничал маркиз.
- Разумеется, - подхватила Эльмина. - Я думаю, поскольку вы - это вы, какой есть, вам быстро наскучило бы иметь жену, которой вы не добивались и не преследовали, потратив на это немалые усилия, а то и изрядно поволновавшись в связи с непредвиденным "Нет!" вместо "Да!".
Она остановилась, но маркиз не проронил ни слова.
Внезапно он расхохотался.
- И вы действительно сами все это придумали?
- Я много размышляла, - ответила Эльмина. - Вы частенько выглядите довольно пресыщенным. Мирабель называет такого человека "надменным и спесивым". Я совершенно уверена, это происходит от того, что все в жизни достается вам слишком легко, просто преподносится вам на блюдечке, или, как гласит китайская поговорка, которую напомнил мне Чанг: "Персик падает прямо на раскрытую ладонь".
-Думаю, я правильно понял вашу мысль, - сказал маркиз.
Он удивился неимоверной проницательности Эльмины, отнюдь не свойственной женщинам, тем более столь юным.
Девушка каким-то образом сумела почувствовать, что женщины стремительно падали в его объятия еще прежде, чем он успевал раскрыть их им навстречу.
А призыв, который он видел в глазах каждой красивой женщины, начисто лишал всякой романтики даже самое страстное любовное приключение и превращал его во вполне заурядное событие.
Как же Эльмина смогла прийти самостоятельно к подобным умозаключениям?
Это поразило маркиза, и он ощутил потребность расспросить ее поподробнее.
- Неужели вы всерьез предлагаете мне преследовать вас, словно вы лиса или вожделенный приз на скачках, прежде чем согласитесь стать моей женой по-настоящему, а не формально?