- Он имеет в виду соус, - объяснила ему Пета, - он говорит по-американски.
- Тебе нужно учить австралийский, - сказал Гарри, протягивая ему бутылку с соусом. - Вообще-то это не совсем соус - это "дохлая лошадь". Ты говоришь: передайте мне "дохлую лошадь", и любой австралиец поймет, что ты имеешь в виду. Значит, кетчуп по-австралийски будет "дохлая лошадь".
- Да, мне придется многому научиться, - заметил Маркус.
- Это точно, - согласился Гарри, - тебе придется поторопиться, чтобы все узнать в течение двух недель.
Они ели сосиски, а затем шоколадный торт, а потом Пета пошла купаться. Гарри отправился домой, чтобы доделать уроки. Маркус сидел на берегу и наблюдал за Петой.
Она плавала совсем не так, как он. Наверно, устала, подумал Маркус, видя, как Пета плывет на спине и смотрит на пламенеющий закат. Видно было, что ей доставляло наслаждение просто качаться на волнах.
Она сама была наслаждением.
В этом-то все дело, понял он, именно поэтому его так влечет к ней. В ней столько радости. Ей ничего не нужно, кроме ее фермы и уверенности в благополучном будущем ее братьев.
Проблемы, которые озлобляли и мучили других людей, ее совершенно не интересовали. У Петы было мало денег, а материальных ценностей и того меньше. Ее будущее было связано лишь с этой маленькой фермой.
Она никогда не примет то, что он ей предложит, подумал Маркус.
Эта мысль поразила его.
А он намерен предложить?
Она такая красивая и так нужна ему. Если бы Маркус мог взять ее с собой, он был бы счастлив!
Пета никогда не оставит Гарри, но она же может взять его с собой.
Они никогда не забудут о ферме, но он может нанять управляющего, чтобы тот за нею следил.
О чем он только думает!
Уже давно он решил, что ему лучше быть одному, так что же изменилось теперь?
Пета изменила его самого.
Маркус смотрел, как она плавает, и ему нестерпимо хотелось присоединиться к ней, но усилием воли он заставил себя остаться на берегу, заставил себя быть разумным. Когда Пета вышла из воды, он почти убедил себя, что все его мысли - просто ерунда.
Она, улыбаясь, шла к нему по пляжу, отряхивая волосы от воды, ее кудри нимбом сияли вокруг головы.
Собаки помчались ей навстречу, потом стали гоняться за чайками и собственными хвостами. Маркус сидел на песке и наблюдал, как Пета вытирает волосы полотенцем, по-прежнему улыбаясь ему.
- Ты очень красивая, - мягко сказал он.
Она замерла и посмотрела на него.
- Ты тоже ничего.
- Ну спасибо. - Он поднялся на ноги и взял ее полотенце.
- Позволь мне вытереть твои волосы.
Ее улыбка померкла.
- Не стоит, это уже что-то интимное.
- Почему нет?
- Никто из нас не собирается поддерживать эти отношения.
- У нас есть две недели...
Зря он это сказал, между ними снова выросла стена.
- Держись своего конца веранды, Маркус, - проговорила она, - наверно, даже будет лучше, если ты вернешься в домик тети Хетти.
- Нет! Все что угодно, только не это! Не выноси мне приговор, я могу утонуть в розовом.
- Тогда не трогай меня, - сердито сказала Пета. - Я приняла твое предложение выйти за тебя замуж, чтобы спасти свою ферму, но это не означает, что я буду с тобой до конца своих дней, мистер Волшебник.
- Я не хотел...
- Быть мистером Волшебником? Конечно, ты не хотел, - Пета глубоко вздохнула, - но стал им, мужчиной, который красив и щедр, который улыбается так, что внутри у меня все сжимается и... Маркус, я не это имела в виду...
Он не хотел больше ничего слышать. Она стояла рядом с ним, с ее волос капала вода, зеленые глаза сияли, а на лице было выражение растерянности, - остаться безучастным было бы бесчеловечно с его стороны.
Она была так прекрасна! Маркус взял ее руки в свои, их глаза встретились...
После Маркус не помнил, кто из них начал первым, она ли встала на цыпочки и подняла подбородок, чтобы их лица были на одном уровне, или это он притянул ее к себе и, взяв ее лицо в ладони, приблизился к ее губам...
Пета! Он обнимал, гладил ее, прижимая крепче к себе, любя ее, желая ее.
Любя ее.
Он и не думал, что может ощущать такое. Одиночество в детстве. Ужасы войны в армии. Годы в бизнесе, где деньги означали все, где к людям, которые работали на тебя, относишься с уважением лишь потому, что так они лучше работают...
А сейчас он так близок к Пете.
И эта женщина - его жена! Разве это не чудо?
Их поцелуй стал глубже, ее губы раздвинулись, она подчинялась ему...
Боже, он так хотел ее, больше жизни, как никогда не хотел ни одну женщину прежде.
Пета...
Поцелуй длился вечность. Волны монотонно разбивались о берег. Собаки бегали вокруг них кругами, чрезвычайно обеспокоенные тем, что люди не двигаются, но им это быстро наскучило, и они убежали прочь. Лишь Тед остался, он лег в ногах у своей хозяйки, тихо поскуливая, как будто предупреждая о чем-то.
Наконец Маркус отстранился и взглянул ей в лицо. Она смотрела на него, в глазах было смущение и нежность, и прекрасная улыбка не сходила с ее лица. И этот смех, прозвучавший в первый момент их встречи, от которого он потерял голову и пропал...
- Такое ощущение... Пета, как будто ты действительно моя жена. - Его голос изменился до неузнаваемости. - Моя жена.
Ее улыбка исчезла.
- Что ты имеешь в виду?
- Мы дали клятвы.
- Нет, - тень страха промелькнула на ее лице, - мы давали их не по-настоящему.
- Это верно, но они стали настоящими.
- В здравии и в болезни, пока смерть не разлучит нас? В любви и заботе быть вместе? Я так не думаю, Маркус. Я знаю, что ты хочешь предложить, и не приму даже части этого.
- Пета, мы женаты.
- Нет, мы не женаты.
- Ты отрицаешь, что желаешь меня?
- Конечно, я желаю тебя, - прямо сказала Пета, - и ты это чувствуешь, так же как и я чувствую, что ты хочешь меня, но этого недостаточно.
- Но почему?
- Потому, что я хочу получить все, - внезапно ответила она. - Все или ничего, на меньшее я не согласна.
- Что ты имеешь в виду?
- Я влюбилась в тебя, Маркус.
Все оказалось так просто. Он не мог поверить, что она сказала это, и стоял как громом пораженный.
- Я не понял...
- Конечно, ты не понял, - прошептала она. - Какая же я глупая! А теперь нам пора домой. - Она подняла корзину для пикника, отстраняясь от Маркуса.
- Послушай, Пета, - сказал он, - любовь такая вещь... Я не знаю ее, но то, что чувствую к тебе... Я готов рискнуть.
- Для тебя это достижение.
- Нет, - он попытался взять ее за руку, но она снова отстранилась от него, - послушай, Пета. Мы - муж и жена. Для нас нет невозможного. Ты могла бы жить здесь до тех пор, пока нужна Гарри, но я все бы перестроил, чтобы тебе было удобно. Ты бы приезжала ко мне в Нью-Йорк... или я сюда, когда у меня будет свободное время...
- Ты бы сделал это место удобным для меня? - В ее голосе зазвучали враждебные нотки. - А как часто... я бы навещала тебя?
- Моя работа в Нью-Йорке. Но вот сейчас я же здесь, так что буду приезжать, когда смогу.
- Это звучит все более и более романтично. - Но в ее голосе не было и тени романтики.
- Ты сказала, что любишь меня.
- Но я не люблю тебя т ак !
- Как?
- Так, чтобы сдаться из-за любви к тебе и быть готовой подбирать крохи из-за любви к тебе. Я влюбилась в тебя, Маркус, как глупая девчонка, но все-таки мне хватает ума, чтобы понять всю бессмысленность данной ситуации.
- Это не бессмысленно. - Он снова потянулся к ней и на этот раз удержал ее за руку, но она была холодна как лед.
- Оставь меня в покое!
- Пета...
- Я же сказала, оставь меня в покое, иначе я позову собак.
- Ты хочешь сказать, что спустишь на меня собак?
- Можешь не сомневаться.
Внезапно его охватил гнев: что за игру она ведет?
- Пета, если я уеду завтра в Нью-Йорк, ты пропадешь.
- Ты сделаешь это только из-за того, что я отказалась переспать с тобой? - требовательно спросила она. - Только из-за этого ты позволишь Чарлзу отобрать у меня ферму?
Он замер. Какого черта?
- Конечно, нет. Я не занимаюсь шантажом.
Она долго смотрела на него, ее гнев утихал.
- Вот и хорошо, - наконец произнесла она ледяным тоном. - Спокойной ночи, Маркус. Будет лучше, если сегодня ты обойдешь стороной мою веранду.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Следующие пять дней прошли в невероятном напряжении.
- Вы что, ребята, больше не любите друг друга? - спрашивал Гарри.
- Нет, мы любим друг друга, - отвечал ему Маркус. Он готовил мясную запеканку с грибами в красном вине. Гарри будет ужинать вместе с ним, а потом отнесет порцию домой для Петы, чтобы она поужинала после возвращения с фермы.
Она отказалась есть вместе с ним, целиком погрузившись в работу.
Сердцу было больно, но умом Маркус понимал, что Пета права. Он предложил ей стать его настоящей женой, она отказалась. Ничего другого он и не ожидал, потому что любить женщину невозможно. Любить кого-то вообще невозможно.
Но Маркус очень привязался к Гарри и даже будет скучать не только по Пете.
- Я ей не нравлюсь, - сказал он Гарри, шинкуя лук и плача над ним.
- Конечно, ты ей нравишься!
И, может быть, даже больше, чем нравлюсь, подумал Маркус.
Эта мысль пугала его.
- Я и Пета - мы очень разные, - объяснил он Гарри, - моя жизнь - в Нью-Йорке, а жизнь Петы - здесь. И если мы полюбим...
- Это было бы здорово! ...
- Что было бы здорово?
- Ты мог бы жить здесь постоянно и оставить себе этот отличный "морган". Ты бы мог даже возить меня в школу на нем.
Все эти планы надо пресечь как можно скорее!
- Моя жизнь - в Нью-Йорке.
- Но почему? Ты же работаешь и здесь - у тебя телефон и компьютер. Тебе не надо доить коров, чтобы заработать на жизнь.
- Нет, дело не в этом.
- А в чем?
- Ты даже не представляешь себе, что у меня за жизнь.
- Могу поспорить, что жизнь здесь гораздо лучше, - с уверенностью заявил Гарри.
- В Нью-Йорке у меня есть "порше", - сказал ему Маркус, пытаясь объяснить Гарри свое решение в понятных для мальчика выражениях. Но понимал ли он их сам?
- Но здесь у тебя уже есть "морган", а у нас есть классный трактор. Или ты хочешь, - Гарри вопросительно склонил голову на плечо, - чтобы Пета вернулась с тобой в Нью-Йорк и там ездила на твоем "порше"?
- Пета останется здесь, - Маркус начал резать мясо, - а я вернусь в Нью-Йорк. Я очень привязан к своему "порше", а она - к своему трактору.
- Пета тоже сказала, что не хочет влюбляться в тебя, - внезапно рассердился Гарри, - мне кажется, что вы оба чокнутые.
Пета пробыла на ферме гораздо дольше, чем было нужно. Скоро ей придется возвращаться домой. В духовке она найдет тарелку с чем-нибудь вкусным, приготовленным Маркусом. И будет есть в одиночестве. Ее брат считает ее дурой.
Он прав - она просто дура!
То, что случилось, ужасно.
Она влюбилась в Маркуса. А почему бы и нет? - спрашивала она себя с горечью.
Он спас ее мир, одел словно принцессу, поднял ее с колен, а теперь предлагал ей... свой мир.
Он предлагал ей весь мир, но не свое сердце. Как же с этим справилась Золушка? - задала себе вопрос Пета. Была благодарна, осознавая, что вся ее жизнь принадлежит одному человеку?
А ведь ночью она могла спать в его объятиях...
- Все это так глупо, - сказала она Теду, когда пес потерся седой головой о ее руку, проявляя заботу, - он мечтатель, все играет в сказки, но один из нас двоих должен быть разумным.
Погладив собаку, Пета поднялась и пошла за шлангом. Она сейчас не спеша вымоет коровник. Потом вернется домой, поужинает и отправится спать - в одиночестве.
Время уже клонилось к вечеру, когда она увидела машину, съехавшую с шоссе. Наверно, ей лучше вернуться в дом и перехватить этих посетителей, пока они не помешали Маркусу.
Она вытерла лицо тыльной стороной ладони.
Кто же к ним приехал?
Маркус смотрел на экран компьютера невидящими глазами. Его обычно острый, как лезвие, ум, казалось, отупел.
Вместо того чтобы сконцентрироваться на работе, Маркус смотрел в окно.
Иногда он видел Пету, в ее рабочей одежде и резиновых сапогах, с волосами, собранными в пучок. Ее лицо было запачкано. Ее лицо всегда будет измазано грязью, пока она будет выполнять какую-нибудь тяжелую работу, например носить тяжелые ведра, или управляться с трактором, или...
Делать все то, от чего он хотел избавить ее. Она не должна этим заниматься!
- Вы здесь, мистер Маркус? - Совещание в Нью-Йорке было в полном разгаре, он должен сконцентрироваться. Но Пета...
- Да, я здесь, - ему стоило больших усилий снова взглянуть на экран компьютера.
А потом он услышал звук машины, свернувшей с шоссе.
Здорово! Надо как можно скорее покончить с этим совещанием, ведь Пета слишком далеко, чтобы успеть встретить гостей.
- Нам надо прервать совещание, джентльмены, - сказал он экрану, не заботясь о том, что проблемы, которые они обсуждали, так и остались нерешенными.
У него здесь много проблем, которые совершенно не связаны с Нью-Йорком.
Маркус вышел во двор, машина остановилась перед домом Петы. Маркус с удивлением увидел Даррелла, выходившего из нее и махавшего ему рукой. Потом появилась Руби.
- Из Нью-Йорка это было слишком сложно сделать.
Они все сидели на краю веранды. Пета принесла лимонад, подав его как заправская хозяйка. Она сняла свои сапоги и теперь сидела, болтая ногами. На одном из носков была дырка, из которой выглядывал палец.
Маркус пытался сконцентрироваться на двух вещах - на том, что говорит Руби, и на пальце Петы. Если кто-нибудь раньше сказал бы ему, что женский палец может выглядеть эротичным, он бы посчитал этого человека сумасшедшим.
Сейчас этот палец сводил его с ума!
- Так что было сложно сделать из Нью-Йорка? - наконец спросил он, и Руби просияла в ответ. Она выглядела чрезвычайно довольной собой, а Даррелл, сидевший рядом с ней, выглядел как кот, поймавший канарейку.
- Это касается завещания тети Хетти, - сказала ему Руби. - Второго ее завещания.
- А что там с ним?
- Перед своим отъездом ты поручил мне разобраться с этим делом. У нас было мало времени для расследования перед вашей свадьбой, но мы сделали это потом. - Она повернулась к Пете. - Ты говорила Маркусу, что у твоей тети был повышенный уровень кальция в организме и что она была не в себе в последние недели жизни?
- Я... да, - Пета нахмурилась.
- Ты знала о том, что врач брал у нее анализ крови за две недели до ее отъезда в США?
- Она постоянно сдавала кровь на анализ.
- А вот теперь начинается самое интересное, - голосом триумфатора объявила Руби. - Догадайтесь, что мы обнаружили? Медицинские анализы Хетти. Тесты показывают, что уровень кальция значительно превышал норму перед ее отъездом в Штаты. Там она тоже прошла медицинское обследование, и с тем же результатом. Такой уровень кальция заставит любого судью признать, что она была недееспособна в течение как минимум шести недель до своей смерти. Мы с Дарреллом здесь уже два дня и успели многое сделать. У нас есть заключения нью-йоркских и австралийских юристов - они совпадают. Новое завещание недействительно, так что ферма - твоя, Пета. Не важно, замужем ты или нет, Чарлз не может ничего тебе предъявить.
Пета смотрела на них, не совсем понимая, что происходит.
- Значит, ферма - моя?
- Твоя, - улыбаясь сказала Руби. Она бросила взгляд на Маркуса, ожидая увидеть радость на его лице. - Маркус велел мне сделать все возможное, чтобы опровергнуть завещание. Он уже тогда подозревал...
- И теперь вам можно аннулировать ваш брак, - сказал Даррелл, улыбаясь, - хотя, конечно, если вы не желаете...
- Мы не желаем, - неслышно буркнул себе под нос Маркус.
- Ну, вот это мы и хотели вам сообщить. - Руби отставила стакан с лимонадом. - Вчера вечером Адам и Глория ознакомили Чарлза с доказательствами, свидетельствующими о том, что новое завещание недействительно. Пета, ферма твоя безо всяких условий. Так что вам теперь нет необходимости сохранять ваш брак. Я привезла с собой бланки документов для развода. Если вы оба подпишете их, то можете быть свободны. Маркус, тебе не надо здесь больше оставаться. - Помедлив, она добавила: - Если хочешь, можешь пожить здесь до конца отпуска.
- Только вот отпуск как-то не получается, - сказал он ей.
Пета покраснела.
- Да, у нас не пятизвездочный отель, - пробормотала она и повернулась к Маркусу: - Значит, ты едешь домой?
- Да, - ему больше нечего было ей сказать.
- Мне надо поблагодарить тебя. Я очень...
- Не стоит.
- Нет, стоит. Я не могу... Я не знаю, как отплатить тебе. Если бы я могла что-нибудь придумать...
- Мое предложение остается в силе, - сказал ей Маркус.
Руби и Даррелл молча наблюдали за ними.
- Какое - чтобы наш брак продолжался?
Руби громко вздохнула, но Маркус даже не взглянул в ее сторону, его глаза смотрели лишь на Пету.
- Да, именно это.
- Брак, в котором я всегда буду на последних ролях?
- Мы можем попробовать, если ты готова дать мне шанс...
- Нет никаких шансов!
- У чего нет никаких шансов? - требовательно спросила Руби.
- Он хочет построить мне дворец, прямо здесь, вместо моей веранды, чтобы приезжать сюда на пару недель в году, а на все остальное время он хочет поместить меня в свою квартиру из черного мрамора, чтобы я согревала его постель минут на двадцать в день, когда у него найдется свободное время.
- Это неправда, - резко ответил Маркус.
- А что еще ты предлагаешь?
- Пета, я управляю финансовой империей, сказал он, - и я еще никогда никого не просил выйти за меня замуж...
- И поэтому мне надо быть бесконечно тебе благодарной? Может, Золушка поступила бы именно так, но только не я.
- Так что же тебе еще нужно? - Они оба уже не обращали внимания на Даррелла и Руби, которые смотрели на них в напряженном ожидании.
- Ты.
- Я не знаю, о чем ты говоришь.
- Тогда додумайся до этого! - фыркнула Пета. Она вздохнула, ее плечи поникли, как будто вся тяжесть мира обрушилась на них. - Простите меня, - повернулась она к Дарреллу и Руби. - Вы были так добры ко мне. Могу я попросить вас погостить у меня пару дней? Конечно, мой дом далек от совершенства...
- А мне он нравится, - сказал Даррелл, мимоходом взглянув на Маркуса, - я провел месяцы на полях сражений, и Маркус тоже. Мраморные плиты мне ни к чему.
- Ты поедешь прямо домой? - спросила Руби Маркуса, который пытался привести в порядок свои мысли.
Он может поехать домой. Как все глупо получилось. А чего ожидала Пета - что он разделит с ней резиновые сапоги? Не для этого он так много работал всю свою жизнь.
- Да, поеду домой.
- А у меня уже тысячу лет не было отпуска, сказала Руби, просительно глядя на него. - Ты не будешь возражать, если я останусь?
- Ради бога, пока тебе не надоест розовый цвет.