- Почти. - Она облизнула губы и попыталась собраться с мыслями, потому что сейчас она никак не могла упустить представившийся ей реальный шанс добиться счастья. И если она ошибается, то лучше ей найти самое высокое в городе здание и спрыгнуть с него. - Теперь перейдем к тебе.
Алекс подозрительно посмотрел на нее.
- А что ты хочешь сказать насчет меня?
- Я всегда догадывалась, что должна первой произнести решающие слова. Потому что, если бы ты их мне сказал, я бы чувствовала себя загнанной в угол, возможно, стала бы спорить с тобой и убежала бы. - Алекс нахмурился, и Мерроу улыбнулась, давая ему понять, что все в порядке и беспокоиться не следует. - Я бы обязательно вернулась, не пойми меня неправильно. Но если бы ты сказал это до того, как я разобралась в своих чувствах, я бы почувствовала... не знаю...
Когда она замолчала, подбирая слова, он сказал вместо нее:
- Обязанной?
Она улыбнулась.
- Это чудесное слово. Да, думаю, ты угадал. Хотя не совсем. Я бы сделала все, чтобы запретить себе влюбиться в тебя.
- И отсюда все эти глупые правила.
- Да, но тогда ты бы просто продолжал их нарушать... поэтому все это твоя вина. - А почему ты считаешь, что я бы вел себя именно так?
Он по-прежнему опирался на стойку бара, засунув руки в карманы, но одного взгляда было достаточно, чтобы заметить напряжение в его взгляде и даже в нескольких шагах от него она видела золотистые искорки в глазах. И она почувствовала, как между ними опять происходит нечто странное, как и в тот день, когда они присутствовали на дурацком занятии ее матери. Ведь более глубокая духовная связь ведет к более глубокой сексуальной связи, разве не так? Или что-то в этом роде. Мерроу просто не была готова к таким чувствам, вот и все.
Но, возможно, еще в самый первый раз, когда она занималась с ним любовью, у нее возникло это удивительное ощущение. Эти чувства были столь ошеломляюще глубокими и сильными, что она испугалась. И сбежала. В буквальном смысле слова.
Может быть, если бы она знала, что он чувствует то же самое...
Ах, да, у нее ведь есть доказательство его любви к ней! К Мерроу тотчас вернулась уверенность в своем будущем.
- Прости. Я была слепой идиоткой. Но когда я увидела вот это, то будто прозрела.
Она кивнула головой вправо и проследила за его взглядом.
- Ты украла подарок у своей матери?
- Одолжила на время. Ты знаешь, что в колледже я слушала курс искусствоведения. Нас учили оценивать композицию картин, колорит и все прочее. И именно эта фотография стала для меня доказательством твоих чувств ко мне.
Он сжал губы и кивнул, потом повернул голову и снова посмотрел ей прямо в глаза.
- Так, значит, мне вновь разрешается тебя обнимать и целовать?
- Честно говоря, я удивляюсь, почему ты до сих пор так скромно стоишь в сторонке. Наверное, я уже не так хороша, как раньше.
Мерроу хотелось рассказать ему, какая безграничная радость охватывает ее каждый раз, когда он оказывается рядом с ней, и что только тогда ее жизнь наполняется смыслом, и что ей трудно представить теперь, как она вообще может существовать без него. Но промолчала.
Она сама себе враг! Ну и пусть, разве можно рассказать о своей любви?
Алекс улыбнулся, вынул руки из карманов, и сделал шаг вперед.
- Глупенькая! Разумеется, ты не стала менее привлекательной. Ты прекрасна, ты удивительна, О'Коннелл. И мне потребовалось огромное самообладание, чтобы остаться на месте.
- Я помню, как ты терял самообладание в моем присутствии...
Он скользнул руками по ее груди и с нежностью произнес:
- Как ни с одной другой женщиной.
Она потянулась к фотографии, которую он подарил ее матери.
- Расскажи мне об этой фотографии. У тебя тоже был курс искусствоведения?
Алекс кивнул, скользя пальцами по ее коже.
- Да. Но я надеюсь, ты теперь не замучаешь меня этой фотографией? Не станешь всякий раз, когда мы будем навещать твоих родителей, долго смотреть на нее и самодовольно улыбаться?
Она усмехнулась.
- Обязательно буду. Она мне слишком дорога.
Алекс с любопытством взглянул на Мерроу.
- Так о чем же говорит нам эта фотография?
- Хорошо, я скажу. - Она усмехнулась и заговорила, будто выступала перед студентами:
- В центре композиции этой фотографии мы видим девушку в зеленом платье... - Она перешла на обычный тон: - Именно то самое, что надето на мне сейчас. Не знаю, заметил ли ты это?
- Конечно, О'Коннелл, я всегда вижу только тебя. И смотрю во все глаза.
- Только если на мне короткая юбка.
- Разумеется, короткая юбка лучше, чем длинная. Но еще лучше - вовсе без юбки.
- Помолчи немного. - Мерроу сделала вид, что рассердилась. - Я еще не закончила анализировать фотографию.
- Я само внимание. С интересом жду дальнейшего хода твоей искусствоведческой мысли.
Мерроу рассмеялась и продолжила:
- Девушка в зеленом платье находится в фокусе, в то время как задний план серый, расплывчатый, вне фокуса. - Она вскинула голову и, поморгав длинными ресницами и приподняв вопросительно бровь, поинтересовалась: - Так о чем же это нам говорит?
Алекс покачал головой.
- Видимо, о том, что я - никудышный фотограф и не умею работать с фокусом. И где у других нормальный фон, у меня лишь серое мутное пятно.
- Нет. Снимок говорит о том, что фотограф не видит ничего вокруг, кроме девушки. И что именно она является центром мира фотографа. Иначе говоря...
Алекс выхватил у нее из рук фотографию и положил ее на стойку.
- Все, достаточно. Теперь моя очередь говорить.
Он взял в ладони ее лицо и, наклонившись к ней поближе, хрипло произнес:
- Да, я влюбился в тебя в тот день, когда увидел тебя на мосту. И я действительно никого и ничего не видел, кроме тебя. Думаю, что именно так все и произошло, Я влюбился в тебя с первого взгляда. Но тогда я себе в этом не признался.
Мерроу протянула руки, обняла его за талию и притянула к себе.
- Продолжай! Мне очень нравится твой рассказ.
- Ты хочешь услышать все сразу?
- Да.
Он наклонился и нежно поцеловал ее.
- Ладно. Я пытался выразить свои чувства, когда занимался с тобой любовью, но ты не понимала, почему я "уговаривал" тебя остаться на ночь. А мне казалось, если ты останешься со мной, то сразу поймешь, как нам хорошо друг с другом. Что нам хорошо не только во время секса. Я даже скажу иначе: нам так нравится заниматься сексом именно потому, что мы с тобой идеальная пара, и я люблю тебя, а ты - меня.
- Ты прав.
- И я тогда специально уехал на выходные, чтобы ты соскучилась по мне. Что бы ты ни говорила, моя жизнь без тебя немыслима.
Она радостно улыбнулась.
- Я тоже очень люблю тебя. Но мне было страшно, что ты быстро разочаруешься во мне. И поэтому я начала сопротивляться.
- Теперь я многое понимаю. Но я же не допустил этого, так? Теперь перехожу к той части своего рассказа, в которой попытаюсь доказать тебе, что наши семьи вовсе не являются помехой нашим чувствам. Пока мы сильны, О'Коннелл, и пока мы любим друг друга, что бы они ни сделали, это никоим образом не отразится на наших отношениях.
- Я понимаю. Ты совершенно прав. - Мерроу наклонилась в ожидании еще одного поцелуя. - Но как только они встретятся между собой, приготовься к тому, что неизбежно возникнут какие-нибудь неприятные моменты. Уж слишком они разные. И по жизненному опыту, и по характеру...
- Не обращай внимания на всякие мелочи. - Еще один поцелуй. Нет, пора уже переходить к более страстным поцелуям и ласкам. - Мы так давно не занимались с тобой любовью. Итак, на чем мы с тобой остановились? Ах, да, родители... Во-первых, они не будут так уж часто встречаться. А во-вторых, давай мы их запрем в комнате, и пусть выяснят отношения. Впрочем, лично я очень доволен вечеринкой у моих родителей. Ты прекрасно вписалась в мир Фицджеральдов.
Мерроу убрала его руки со своей талии и принялась расстегивать его рубашку.
- Мне понравилось в мире Фицджеральдов. Особенно Эш. Я даже по ней скучаю. Я уверена, что и мои подруги ее полюбят.
- Я очень рад. Из тебя получится удивительная Фицджеральд.
- Это предложение, Алекс?
- Ну наконец-то ты это поняла. Я уже так долго подвожу тебя к этой мысли. Помнишь, я говорил про вывеску. Ты обязательно должна мне родить сына. Ну, конечно, одним ребенком мы не ограничимся. Мы с тобой оба обожаем заниматься любовью. А если еще получимся у твоей мамы тантрическому сексу... И никаких предохранительных средств, договорились?
Мерроу вскинула голову, продолжая расстегивать пуговицы, и по-детски улыбнулась ему.
- А помнишь мой домик в лесу?
- И твои слезы? Мне бы, честно говоря, хотелось об этом забыть. Я никогда больше не допущу, чтобы ты плакала из-за меня.
Она перестала расстегивать рубашку, поднесла руки к его лицу и, глядя в его прекрасные глаза, твердым голосом сказала:
- Как ты думаешь, почему я плакала? Я была поражена силой собственных чувств к тебе. Никогда в жизни мне не приходилось испытывать ни такой любви, ни такой страсти. Мне требовалось время, чтобы все это переварить. Мне нужна была свобода, но это моя постоянная потребность. Когда что-то влияет на меня эмоционально, я убегаю и сама разбираюсь, прежде чем прийти и поговорить с кем-нибудь об этом. Это один из моих недостатков. Я понимаю это, но просто не привыкла выставлять свои чувства на публику, понимаешь? Но ты стал настаивать. А это был совсем не тот момент, когда стоило меня подталкивать, вот и все... А потом ты бросил меня...
- Неправда, О'Коннелл, я никогда тебя не бросал. Я могу ругаться с тобой, но я никогда тебя не бросал и не брошу. Если бы ты не пришла сейчас ко мне, я бы через некоторое время обязательно тебя нашел и начал бы все сначала.
Лицо Мерроу просияло, она снова поцеловала его долгим, глубоким поцелуем и потом лишь сказала:
- Да, я это знаю.
- Я люблю тебя, О'Коннелл. И буду любить до самой смерти. Ну а теперь, когда мы, кажется, с тобой все обсудили, я готов принять вознаграждение от тебя.
- Нет, погоди! - Она поднесла палец к его губам, потом наклонилась так, чтобы он не видел ее глаз. - Еще один секрет...
Он вопросительно поднял брови. Мерроу покраснела и посмотрела на него.
- И это самый секретный из всех секретов. Я никому его не рассказывала, даже своим "мушкетершам".
Алекс удивленно широко раскрыл глаза. Было видно, что он совершенно не догадывается, что же именно собирается рассказать ему Мерроу, и даже не на шутку забеспокоился.
Подождав немного, он обнял ее и попросил:
- Давай рассказывай, у меня не хватает терпения. И потом у нас с тобой сегодня слишком много дел. И силы нам пригодятся. Ну, выкладывай свой секрет.
Мерроу посмотрела ему в глаза и улыбнулась:
- Когда я ушла от тебя в Галвее, я плакала и не могла уснуть целую неделю. Я никому об этом не говорила, потому что мои подруги обязательно захотели бы узнать причину. А в то время я и сама не могла понять, почему это со мной происходит...
Алекс, сразу успокоившись, погладил Мерроу по спине, чтобы убедить, что он с ней, что он никуда не уйдет, а значит, ей можно ни о чем не беспокоиться. Его голос был полон нежности.
- А теперь знаешь?
- Да, теперь знаю. - Она торжествующе улыбнулась. - Ее глаза заблестели, когда она посмотрела на него. - Кажется, я уже с первого дня нашей встречи поняла, что влюбилась в тебя. Не знаю, почему, но это было именно так. Я посмотрела тебе в глаза и подумала, что знакома с тобой давным-давно. А наш секс не был похож на случайный. Это был первый шаг к чем-то очень большому, важному и красивому.
Она увидела, как заблестели его глаза, и тихо рассмеялась.
- Я понимаю. Очень глупо. Но я чувствовала, что ушла от чего-то значительного и никогда больше такого у меня не будет. Мне было очень плохо, и я плакала, плакала до изнеможения, а потом лишь к утру засыпала. Клянусь, я чувствовала себя как после тяжелой утраты. И как объяснить кому-либо, что со мной происходит, раз я и сама до конца не могла разобраться в собственных чувствах?
Он нахмурился и прошептал с удивлением в голосе и взгляде.
- Ты вся дрожишь!
- Знаю. Даже при воспоминании о тех днях мне становится не по себе.
- Тсс. - Он поцеловал ее, пытаясь отогнать воспоминания, потом слегка покачал ее в своих объятиях, будто убаюкивал, и принялся нашептывать ей на ушко, как сильно он ее любит. И уже скоро она перестала дрожать.
- Мне очень нравится слушать, как ты говоришь, - с легким вызовом в голосе произнесла она, - но, если ты еще докажешь свои слова делом, будет совсем хорошо.
И уже в следующее мгновение Алекс подхватил ее на руки и понес в спальню, осыпая поцелуями.