Таш надела темные очки, натянула козырек бейсболки пониже и села на полотенце, ничего не говоря. Митч неуверенно помялся. Наконец она удостоила его взглядом.
– Тебе же явно нужно позвонить кому-то.
Одна фраза, и все его отпускное настроение развеялось. Однако холодная вежливость не погасила бушующий в нем огонь.
Митч закинул на одно плечо рюкзак, поднял на другое плечо байдарку и зашагал к коттеджу. Внутри он сразу налил себе стакан ледяной воды и выпил залпом.
– Проклятье!
Его обязанность – защищать Таш. Сейчас она уязвима. Он себе не простит, если попытается ее соблазнить.
Хотя, может, соблазнять не придется…
Перед мысленным взором снова возникло выражение ее лица там, в гроте, и Митч застонал. Он не мог воспользоваться ее уязвимостью. Это было бы…
Божественно? Потрясающе? Лучше не бывает?
Это было бы отвратительно.
Он выпил еще ледяной воды и сел за стол. Нужно было придумать план развлечений на остаток дня и на завтра, а, если придется, то и еще на один день. Детектив Гластонбери известит его, как только они возьмут Брэдфорда, но до того им с Таш придется оставаться здесь. Наедине.
Он потер лицо ладонью. Не надо забегать вперед. Пока достаточно придумать, как провести остаток дня.
Митч валялся на диване, листая журнал про компьютеры, когда Таш вышла из спальни. Она вернулась с пляжа в середине дня, приняла душ, а потом скрылась в комнате на… Митч посмотрел на часы. Было пять вечера. Значит, на два часа.
– Я спала. Заснула мгновенно.
– Ты мало спала прошлой ночью, а купание и плавание на байдарке требуют много сил.
– Это такая приятная усталость, – признала она. – Но теперь мне нужен кофе. Ты будешь?
– Нет, спасибо.
Она сделала чашку растворимого, а он в ответ закатил глаза.
– Здесь есть кофемашина, Таш.
– Долго и хлопотно, – пожала плечом девушка. – Растворимый меня вполне устраивает.
– Некоторые вещи стоят потраченного времени.
Его голос звучал ласково. Таш посмотрела на него, так и не донеся чашку до губ. У Митча все сжалось внутри. Черт! Он прочистил горло и попытался прогнать двусмысленные нотки из голоса. Нельзя расслабляться ни на минуту.
– Хочешь попробовать еще что-нибудь новое?
Таш прищурилась и наконец отпила из чашки.
– Допустим.
– Сегодня я хочу научить тебя готовить.
Она уставилась на него, опустив чашку.
– Митч, я хотела учиться новому для развлечения.
– Поэтому мы будем печь торт!
Таш оценивающе поджала губы.
– Какой? – наконец спросила она.
Он выдохнул.
– Шоколадный. Это очень легко, правда.
– Если так, то… а глазурь сделаем?
– Глазурь из шоколадного масла подойдет?
Она наконец улыбнулась, и Митч почувствовал приступ гордости.
– В том, что будет весело, я пока сомневаюсь, но поглощать приготовленное мне точно понравится. Хотя мне бы не хотелось сейчас поправляться. – Она похлопала себя по мягкому месту.
Митч открыл рот, чтобы прокомментировать – сообщить, что не видит никаких недостатков, только достоинства, – но тут же передумал. По взгляду Таш было очевидно, что она осознала, что привлекла его внимание к своей фигуре, и не рада этому.
– Допивай кофе, – сказал Митч, поднимаясь с дивана. – Я пока достану все необходимое.
Он учил Таш делать торт. Сухо выдавал инструкции, а она точно им следовала: отмеряла, смешивала, взбивала. Поправка: он пытался сухо выдать инструкции. Пытался говорить ровно и отстраненно. Но скрывать тепло в голосе никак не получалось. Они смеялись. Немного, но все равно смеялись, и он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так хорошо.
Сегодня Таш была буквально другой женщиной. Вчера от нее исходили волны гнева, негодования, злости. Но сегодня… Митч сглотнул. Она была не просто привлекательна, во всех смыслах; она была самой привлекательной женщиной, которую он когда-либо встречал.
Все в нем тянулось к ней. Он мечтал рассмешить ее, заставить ее глаза сиять. Он хотел узнать о ней все. И каждая частичка его тела горела от желания заняться с ней любовью. Ни о каком профессионализме тут и речи не было.
Он вздохнул. Вчера Таш его ненавидела. Опыта Митча было достаточно, чтобы понимать, что сегодняшнее ее поведение может быть вызвано не зрелостью, а желанием отомстить. Может, Таш хочет его соблазнить, а потом отвергнуть. Отплатить ему за обиду той же монетой.
Верить в это не хотелось. Но все же люди меняются, и он действительно не желал повторить их общее прошлое.
– Сколько времени торт будет выпекаться?
Митч вынырнул из раздумий и обнаружил, что Таш уже залила тесто в форму.
– Сорок минут.
Таш поставила форму в духовку и посмотрела на часы, засекая время.
– Откуда ты знаешь, как сделать тесто, не глядя в рецепт?
– Бабушка любила печь.
В тяжелые дни готовка ее успокаивала. А Митч предпочитал быть в эти дни с ней, поэтому делал вид, что ему интересно. Это отвлекало их обоих.
– Мне вот интересно, как тебе удалось так и не научиться готовить?
Таш собрала миски, мерные стаканчики и остальную испачканную посуду и поставила все в раковину.
– Никакой тайны здесь нет. Мать ушла, когда мне было восемь. Отец готовить не умел, так что некому было меня научить. – Она сказала это без жалости к себе. – Я научилась разогревать полуфабрикаты и делать тосты. На первое время хватило.
Митч проглотил ругательство и вместо этого обнял ее за плечи и подвел к стулу.
– Ты делала торт, так что убираться буду я.
Она посмотрела на него так, словно собиралась поспорить, но в конце концов просто пожала плечами.
– Глазурь делаем сейчас?
– Нет, иначе она застынет. Торт нельзя покрывать глазурью до того, как он остынет, – пояснил Митч, – иначе все растечется.
– А… логично.
– Ты виделась со своей матерью с тех пор, как она ушла? – спросил Митч. – Пыталась ее найти?
– Не-а. Она бросила меня с человеком, который любил помахать кулаками. Я не виню ее за то, что ушла, но виню за то, что она бросила меня в этой ситуации. С таким человеком я не хочу встречаться.
У Митча по спине пробежал холодок.
– А с отцом ты видишься?
– Нет.
Она не стала вдаваться в подробности, а Митч и вовсе пожалел, что спросил об этом. Да и какое у него право ее расспрашивать? Черт! Почему он не выяснил все восемь лет назад?
Но когда он поднял взгляд на Таш, в ее глазах был смех.
– Я расскажу тебе о моем отце, если ты расскажешь мне о своих родителях. Они оставили тебя с бабушкой и дедушкой?
– Они умерли, когда мне было десять. – До сих пор от этих слов у него появлялась горечь во рту.
Таш едва слышно ахнула:
– Ох, Митч, прости! Это было бестактно с моей стороны.
Он пожал плечами.
Таш торопливо продолжила:
– То есть мне жаль, что я спросила так, как спросила… и я сожалею о твоей утрате, конечно. – Она говорила очень искренне, и Митч кивнул.
Ее лицо излучало искренность. Он снова кивнул:
– Спасибо.
Тишина затягивалась. Наконец Таш прочистила горло:
– Я как-то раз ответила отцу.
Он повернулся к ней:
– Что?
– Мне было восемнадцать, и он пошел на меня, и я… сбила его с ног.
Митч смерил ее взглядом, пытаясь сравнить со взрослым мужчиной.
– Это был даже не приступ ярости. Наоборот, я была почти спокойна. Просто хотела его остановить.
Эта худенькая девочка остановила сто девяносто сантиметров и девяносто килограммов мышц?
– Я занималась дзюдо с пятнадцати. Это помогало мне избегать самых сильных ударов, просто ускользать от них, но я боялась бить в ответ. Но однажды я просто устала все время бояться.
– Господи, Таш!
– Я не сломала ему ребра. Ни нос, ни руку.
Неужели ей пришлось это испытать на себе?
– Но я уложила его на лопатки и не давала двигаться. А потом сказала, что переломаю ему все на свете, если только он попробует меня еще раз ударить.
– И что потом?
– Я ушла из дома, и мы больше никогда не разговаривали.
Теперь Митч ее понимал. Она отказывалась открываться людям, которые хоть единожды причинили ей боль. И кто бы мог ее винить? Эти люди должны были заботиться о ней и учитывать ее интересы. А вместо этого предавали.
Как и сам Митч.
Митч хлопнул в ладоши так звонко, что Таш даже подскочила на месте.
– Хватит мрачных разговоров! У тебя отпуск, помнишь?
Это была шитая белыми нитками ложь, но Таш ценила усилия, которые он прикладывал, чтобы поддерживать расслабленную атмосферу.
– Пойдем. – Он жестом велел ей встать, и Таш застонала.
– Митч, в моем списке был пункт "расслабиться и ничего не делать".
– Как мало ты в меня веришь! Ведь даже не знаешь, что я задумал.
Он вывел ее на улицу, и Таш остановилась как вкопанная, увидев садовые стол и стул на траве. Стул был повернут к морю. Придерживая за плечи, Митч усадил ее туда.
– Никуда не двигайся.
Он исчез и вернулся через пару минут, поставил перед ней на стол бокал пива, миску со смесью орехов и положил роман, который она читала.
– Время наслаждений.
Таш смотрела на него с раскрытым ртом.
– Расслабься, Таш. Наслаждайся местным пивом, видом и радостью бытия.
– А как же ты? – Она не успела прикусить язык. Митч всеми силами давал понять, что отношения между ними чисто деловые, несмотря на то, что порой он смотрел на нее с настоящим огнем в глазах. – То есть ты же тоже заслужил отдых.
– Мне и так хорошо.
Она взяла стакан и сделала глоток на пробу.
– Ну, что скажешь?
– Обычно мне не нравятся местные марки, но эта очень даже неплоха. – Она отпила еще.
Митч рассмеялся.
– Серьезная похвала.
– Я работаю в пабе. – Она вздернула подбородок. – Поэтому в чем в чем, а в пиве я разбираюсь.
Когда он улыбался, правый уголок губ поднимался выше левого. Таш не могла отвести взгляд.
– Наслаждайся, пока я готовлю ужин.
– Спасибо…
Митч вряд ли ее услышал. К тому времени, когда она совладала наконец со своим языком, он уже зашел в дом.
Никто никогда так о ней не заботился. Никто не делал все возможное, чтобы она наслаждалась жизнью. Перед ней было море, но Таш все время возвращалась взглядом к коттеджу.
Почему Митч так хорошо к ней относится? Особенно после того, как она вчера с ним обращалась…
Потому что он хороший человек.
Усилием воли Таш сосредоточилась на восхитительном пейзаже. Пила понемногу пиво, попробовала несколько орехов. Митч явно жалел о боли, которую причинил ей восемь лет назад.
Но это не значит, что она обязана его прощать.
Таш провела пальцем по иллюстрации на обложке романа в ее руках. Вчера у нее в душе бушевали возмущение и гнев, а сегодня там осталась только старая боль. По крайней мере, ненависть к Митчу развеялась. Простить его она, наверное, может, но доверять – точно нет.
Сделав еще глоток, Таш очень осторожно поставила бокал на стол. По мнению Митча, Рик был виновен в ужасных преступлениях, и при необходимости он использует ее, чтобы вновь арестовать его. Только и всего.
Обойдется без ее помощи. Таш не станет второй раз рисковать своим сердцем. Или свободой Рика. Она знала, в чем Рик виноват, а в чем нет его вины.
Красота окружающего мира потеряла привлекательность. Если бы только…
– Приятного аппетита! – Митч эффектно появился перед ней. – Прости, что сюда не доставляют пиццу, но я решил, что домашние бургеры могут быть достойной заменой. В конце концов, это же практически фастфуд.
На одно безумное мгновение ей пришлось вытереть слезы с глаз.
– Таш?..
Она не знала, что сказать. Может, стоит ему довериться, рассказать правду? Это может быть неофициальный разговор, не для полиции…
– Ты не любишь бургеры?
– Я обожаю бургеры. – Голос звучал сдавленно.
Митч присел перед ней на корточки.
– Обещаю, со мной ты в безопасности. Тебе не о чем переживать.
Таш покачала головой. Нет, нельзя ничего ему рассказывать. Митч неотделим от своей работы.
Кроме того, они понимали безопасность по-разному. Кто сохранит ее сердце в безопасности от него самого?
– Я знаю, Митч. – Она попыталась улыбнуться. – Бургеры выглядят очень аппетитно.
Она подвинула к себе тарелку и принялась за еду.
Глава 6
Следующим утром Митч взял Таш на рыбалку – это был новый для нее опыт. Они два часа сидели на камнях на краю бухты и удили рыбу. Воздух едва двигался, и солнце грело ее кожу с нежностью, к которой Таш начинала привыкать. Иногда волна разбивалась о камни под ними и окатывала их облаком брызг. Таш дышала как будто в одном ритме с движением моря, втягивая в легкие запахи соли, морской воды и эвкалипта.
Они почти не разговаривали. Таш была уверена, что разговоры распугают рыбу. Но это была не напряженная тишина, а, наоборот, расслабленная. И чем спокойнее было Таш, тем глубже она дышала.
Ей удалось поймать две рыбы. Митч их определил по виду, но одна была настолько маленькая, что ее выбросили обратно в море. Митч поймал три: луфаря и две кефали.
– Угадай, что у нас будет на обед?
– Рыба и жареная картошка?
– Совершенно верно.
Ее любимое блюдо. Теперь оно всегда будет в памяти Таш связано с этим днем. С Митчем.
– Почему ты так хорошо ко мне относишься? – выпалила она. Она не хотела развеивать чары летнего отдыха, но просто не смогла удержаться от вопроса.
Митч посмотрел на нее с выражением лица, по которому ничего нельзя было прочитать.
– Ты ведь мог просто привезти меня сюда и держаться от меня подальше, приглядывая издалека. Но вместо этого ты пытаешься отвлечь меня от тяжелых мыслей. Пытаешься организовать мне потерянный отпуск. Ты не обязан был делать ничего такого.
Митч отвел взгляд.
– Я тоже отдыхаю, с большим удовольствием.
– Я знаю, но спрашивала не об этом.
Митч снова посмотрел на нее, и хотя Таш не могла догадаться, о чем он думает, этот неспокойный взгляд был ей знаком. Она могла бы перестать расспрашивать. Но не хотела. Хотела понять, в чем дело.
– Мне было жаль, что ты попала в такую ситуацию.
Жалость. Она попыталась не выдавать эмоций.
– Потом добавилось чувство вины, когда я узнал о твоем отце… о том, как сильно я ошибся в оценке ситуации.
Таш подавила вздох. Митч посмотрел ей прямо в глаза.
– Ты мне нравишься, Таш.
У нее чуть сердце не вырвалось из груди.
– Ты нравилась мне восемь лет назад. Я бы хотел… – Он оборвал фразу и посмотрел на море.
– Восемь лет назад ты меня использовал.
– Да. И жалею об этом.
Таш пожала плечом.
– Я знаю и не прошу продолжать извиняться. Но откуда мне знать, что сейчас ты не пытаешься использовать меня снова?
И откуда ей было знать, что и восемь лет назад, и сейчас он не использовал все свои таланты, чтобы поймать ее на удочку? Ха. На удочку. И сейчас они ловят рыбу… только кто на самом деле попался на крючок?
Их ничего не разделяло, и Митч наклонился к ней, прижал к нагретым камням. Таш медленно проследила взглядом вверх по его руке, от запястья по загорелому предплечью, по светлым волоскам и выступающим мышцам, а потом еще выше, к бицепсам, перекатывавшимся под кожей. В животе у нее затрепетали бабочки, грозя разлететься во все стороны, когда она смотрела на плечи этого мужчины, такие широкие, что было видно – он может устоять против любых штормов и катастроф.
– Ты знаешь, что твой вопрос многое говорит о тебе самой, Таш?
Она постаралась выглядеть серьезно.
– Такое ощущение, что ты хочешь довериться мне, но боишься, что я снова воспользуюсь тобой.
Его слова, полные обещаний, чувственные, словно окружали ее коконом. Таш хотела ему довериться. Может, и глупо, но… Митч придвинулся ближе, и она почувствовала, как согрета солнцем его кожа. Он снял темные очки, и от взгляда ярко-синих глаз жар желания разошелся у Таш в крови. Он потянулся, чтобы снять с нее очки…
Она очнулась. Эти красивые глаза умели лгать. Покачав головой, она отстранилась. Ей не раз приходилось отвергать мужчин, но никогда еще это не давалось с таким трудом.
Митч вздохнул, но отодвинулся на приличное расстояние. Таш едва сдержала вздох сожаления.
Я не знаю, как ответить на твой вопрос, Таш. По крайней мере так, чтобы убедить тебя в том, что я не пытаюсь через тебя подобраться к Рику.
Таш слышала, как сильно бьется ее сердце. Митч продолжил:
– После того как я тебя расспросил о нем в первый день, я о нем ни разу не упомянул. Может, это тебя убедит больше, чем мои обещания.
Таш облизнула пересохшие губы.
– Тебе нужно кое-что знать о Рике, – сказала она. – Восемь лет назад он не продавал наркотики. Он взял вину на себя за другого человека. Но сразу говорю, я не могу тебе сказать за кого.
Митч резко вскинул голову, сразу напрягшись и хищно прищурившись:
– Этот человек тебе угрожает, шантажирует?
– Нет, но я дала обещание.
– Ты считаешь, это имеет отношение к текущему расследованию?
Таш покачала головой:
– Я просто подумала, что ты должен это знать, вот и все.
– Почему? Особенно учитывая, что ты не рассказываешь ничего, что позволило бы исправить ошибку и оправдать имя Рика?
– Почему? – Таш развела руками. – Потому что ты все время ошибаешься в Рике, и я хочу, чтобы ты понял, с кем наконец имеешь дело.
– О боже, – простонала Таш от наслаждения. – Это лучшие рыба с картошкой в моей жизни!
Ей почти удалось вызвать похвалой улыбку у Митча, но она надеялась на большее.
После их разговора о Рике он притих. Как-то слишком притих. Конечно, он мог просто обдумывать все, что узнал, пытаться понять, правду ли говорит Таш. И если да, то кто виновен на самом деле.
Митч был хорошим полицейским. Но Таш и Рик защитили Шерил как следует. Вряд ли Митч дойдет до нее в своих подозрениях. И Таш это устраивало. У них с Риком жизнь была нелегкой, но с жизнью Шерил она не сравнится.
– Митч?
Он едва поднял взгляд. Таш помахала рукой перед его лицом.
– Ты можешь перестать работать и просто наслаждаться этим днем и этим местом?
– Но…
– Никаких но. Не буди лихо, пока оно тихо. Поверь мне, это к лучшему.
Шерил многого добилась. Она всегда была умной и много работала. Нельзя пустить ее жизнь под откос из-за одной подростковой ошибки.
– Кто ты такая, чтобы принимать такие решения?
Митч смотрел на нее с укоризной. Таш сглотнула.
– Значит… ты мне поверил.
– Не знаю. – Он сделал неопределенный жест рукой.
Они сидели за столиком на улице, и их разговор никак не вязался с царившей вокруг красотой.
– Мне не стоило этого говорить.
– Тебе стоило это сказать восемь лет назад. – Его голос прозвучал низко и жестко. Таш взвилась как укушенная.
– Почему тебя это волнует, а? Ты же закрыл дело! Ты получил рекомендации и повышение, и тебя посчитали новичком, который далеко пойдет в полиции. Ты получил все, что хотел.
Митч вскочил, с грохотом роняя стул.