Естественно, я не пришла в восторг от поступка моих веселых родственников. Да и узнала я об этом не сразу, потому что в то время была в Жолимоне по делам наследства тогда еще живой миссис Уоллер, которая через мистера Брунсберри попросила меня сделать фотографии всех картин и художественных коллекций, имеющихся в замке, в права наследства которым она вступила через мое посредничество как представителя "Гранд Жюст". Фотографировать я толком не умею, тем более речь идет о таких серьезных вещах, как картины. И я позвонила брату, чтобы он нашел мне хорошего фотографа - Виктор работает на телевидении и знает весь Париж. Но брат сказал, что получится гораздо лучше, если снять все не на фото, а на видео, американская дама сможет рассмотреть картины в интерьерах и, может быть, не захочет увозить ценности из Франции, чтобы не портить дизайна. Мой брат очень патриотичен. И буквально на следующий же день примчался сам с видеокамерой в руках. Вот тогда-то Виктор и поведал мне о Парижанке с белой пантерой, о мадам Марамбель и обо всем остальном. И, повторяю, никаких восторгов по этому поводу я не испытала.
- Конечно, сеструха, тебе решать, - виновато начал выкручиваться мой брат, - будешь ты или не будешь знакомиться с женихом через брачную контору, но, видишь ли, дело в том… - И рассказал, что агентство доктора психологии мадам Марамбель сотрудничает исключительно с очень богатыми людьми, преимущественно заокеанского происхождения. - Жених оплачивает пребывание свое и потенциальной невесты в течение минимум недели в неком, - тут брат хитро усмехнулся, - неком живописном замке. Если все проходит хорошо, пара может арендовать этот замок для брачной церемонии и даже для медового месяца. Удовольствие не для бедных.
- Как называется замок? - холодея, спросила его я.
Брат подмигнул.
- Угадай с трех раз.
Я была дико оскорблена! Как брат посмел торговать мною! Я тоже патриотка, мне не нужны заокеанские миллионеры!
- Никто не заставляет тебя с ходу ложиться под этого миллионера, - грубовато обрезал мои возмущения брат, - но на твоем месте я бы не отказался пожить здесь недельку за чужой счет, а там… кто знает?
От последнего аргумента я просто взвилась!
Виктор принялся убеждать меня, что и среди богатых парней тоже встречаются хорошие, что как раз-то в бедности ничего хорошего нет, что все браки распадаются именно из-за того, что мужчина не способен обеспечить семью. Я же напирала на любовь как основу семейных взаимоотношений. В результате мы чуть не поссорились, а потом сошлись на том, что мадам Марамбель уже начала поиск кандидатуры и отказываться неудобно.
- Ты же ответственный человек, сестричка.
Этот довод оказался решающим для меня, и я пообещала Виктору, что загляну к доктору Марамбель, когда вернусь в Париж.
Наконец все формальности с замком по поводу наследства миссис Уоллер были завершены, я стала собираться в Париж, но неожиданно позвонил мистер Брунсберри.
- Скончалась миссис Уоллер, - сообщил он мне, а также о том, что, естественно, она оставила завещание, где среди прочих пунктов есть и пункт про Жолимон, а среди наследников упоминается некая Ииркии Крийспулайнен или ее потомство, которую или которое следует разыскать срочно, так как без передачи ей "одной любой картины по ее же собственному выбору" основной наследник - мистер Уоллер, внук миссис Уоллер, - не может вступить во владение замком.
На поиски этой самой Крийспулайнен, а она, по мнению покойной, проживает в Европе, отводится неограниченное время, в течение которого управление Жолимоном возлагается на фирму "Гранд Жюст", представляемую мадемуазель Элен Пленьи, которая, фирма, по своему усмотрению может возобновить гостиничную деятельность в замке, так как расходы на содержание замка в нынешнем состоянии ложатся на "Гранд Жюст". Если же поиски загадочной наследницы "одной любой картины" или же ее потомства ни к чему не приведут - в случае ее смерти или смерти всего потомства, что должно быть юридически подтверждено, - то замок вместе со всеми картинами достается мистеру Уоллеру или его старшему сыну. Если же Крийспулайнен или ее потомство будут обнаружены после смерти Уоллера и его старшего сына, то она наследует "одну любую картину" плюс замок. Если факт смерти Крийспулайнен будет установлен после смерти мистера Уоллера и его старшего сына, то замок достается "Гранд Жюст", если у Уоллера нет других детей.
Видимо, Уоллеры богаты настолько, что потеря замка - сущий пустяк, изумлялась я, слушая информацию из-за океана.
Тем временем мистер Брунсберри выразил сожаление по поводу того, что мисс Пленьи теперь предстоит задержаться в Жолимоне, чтобы уже от имени фирмы вступить в наследство, и заверяет, что это ненадолго, потому что он сегодня же наймет частного детектива для поисков этой Крийспулайнен, а гонорар детектива будет зависеть обратно пропорционально от затраченного на поиски времени.
Надо сказать, что при этом телефонном разговоре присутствовал Брунар - он зашел проститься со мной перед моим отъездом в Париж. Он почувствовал мое состояние и вежливо спросил, что случилось. Мы не самые близкие друзья с Брунаром, но тогда я так расстроилась, что придется опять начинать всю эту волокиту с описями имущества и прочей канцелярщиной, что кое-чем поделилась с ним.
- Умерла Кэролайн Уоллер. А я должна теперь уже от имени "Гранд Жюст" управлять замком до тех пор, пока не будет найдена некая Ир… Ииркии Крийспулайнен! - на одном дыхании - кстати, лучший способ для запоминания сложных имен, а хороший юрист просто обязан уметь их запоминать - выпалила я.
Брунар изумленно покачал головой - он не первый, кто завидует этому моему профессиональному умению, - криво усмехнулся и сказал, что он был уверен, что рано или поздно эта особа - Брунар никогда не употребляет слов "женщина" или "дама", всегда только презрительное "особа" - выплывет и что частный детектив вряд ли понадобится.
- Мадам Флер никогда не теряла из виду эту особу и всегда переписывалась с ней, а лет эдак двадцать пять назад, затрудняюсь назвать точнее, эта Ирен, - мадам Флер, кстати, звала ее Ирен, - даже приезжала сюда в гости со своей дочерью. Ее, кажется, все тоже называли Ирен или как-то в этом роде, потому что финские имена просто не произносимы! Удивляюсь, как вам удалось запомнить имя этой особы.
- Дело техники, - скромно сказала я.
- Если мне не изменяет память, младшая Ирен родилась в сорок седьмом, значит, ей сейчас под шестьдесят.
- Пятьдесят шесть, - моментально сосчитала я.
- Да, несомненно. - Брунар кивнул и брезгливо добавил: - Надеюсь, она в добром здравии, может быть, и старшая Ирен жива. В рабочем кабинете мадам Флер есть записная книжка, так что мы с вами, дорогая мадемуазель Пленьи, без труда разыщем адрес этих финских особ.
Мы нашли книжку, а в ней - адрес. Я позвонила Брунсберри, тот радостно заверил, что его патрон мистер Уоллер обязательно отблагодарит мсье Брунара. Брунсберри записал финский адрес - я диктовала ему по буквам - и пообещал, что срочно свяжется с наследницей "любой картины" и сообщит как о результатах, так и о плане дальнейших действий расторопной мисс Пленьи.
"Расторопная мисс Пленьи" достаточно быстро возобновила, к радости управляющего гостиницей Жолимона, бизнес и вернулась в Париж ждать известий от мистера Брунсберри. Мэтр Ванвэ остался очень доволен моей деятельностью.
- Отдыхайте пока, вы хорошо поработали, мадемуазель Пленьи, - сказал он. - Далеко не любому влиятельные клиенты окажут такое доверие, даже встречаясь лично, а тут по телефону да плюс некоторый доход от гостиницы экстра-класса! Доведите это дело до конца, моя дорогая Элен, а там посмотрим. - И разулыбался совсем по-отечески.
Так что теперь у меня появилось время навестить доктора Марамбель, и, к моему изумлению, сваха оказалась симпатичной! Во всяком случае, даже если "жених" не придется мне по вкусу, я была уверена, что протеже доктора Марамбель не затащит меня в постель против моей воли.
- Я уже подобрала вам жениха высшего класса! Он готов оплатить неделю пребывания в Жолимоне - естественно, у вас и у него будут отдельные номера! - и он прибыл бы уже, но в замке были какие-то технические проблемы, гостиница не работала, сдвинулись все заказы. Клиенты очень недовольны, - доверительно жаловалась мне мадам Марамбель. - Потерпите немного, моя милая, я уверена, из вас получится отличная пара!
Естественно, сваха даже не подозревала о связи между мной и замком Жолимон, и я сочла, что целесообразнее так и оставить ее в неведении.
И вот однажды, а вернее вчера утром, когда мы завтракали с Софи и Виктором, позвонила возбужденная мадам Марамбель.
- Мадемуазель Пленьи! Ваш жених прибывает в Париж завтра и в три часа дня будет счастлив встретиться с невестой в аэропорту! Самое удобно место для встречи двух незнакомых людей - а как доктор психологии я вас уверяю, что никаких фотографий не нужно, словесный портрет благоприятнее, - это место рядом с эскалатором на втором этаже. Там никто не задерживается и одиноко стоящий человек сразу привлечет внимание! Но неплохо, если вы напишете на бумажке свое имя и будете держать ее в руках! Время встречи - три часа дня ровно! Жених прилетит около часа, но наверняка будет задержка с багажом и с очередью на таможенный досмотр.
- Рандеву в аэропорту - то, что надо! - одобрил Виктор и очень уместно, по его мнению, напомнил, что они с Софи познакомились именно рядом с самолетами, а это важно, потому что все браки свершаются на небесах.
Мы переглянулись с Софи - мы хорошо ладим с женой брата, она всегда на моей стороне, - но зазвонил телефон, и Виктор, как обычно, первым схватил трубку.
- Это тебя. Некоторый Брунсберрри! - с тремя "р" провозгласил он.
Мистер Брунсберри радостно сообщил мне, что завтра мы наконец-то покончим с этим затянувшимся делом. Завтра мисс Финляндия - понятно, что у мистера Брунсберри тоже проблемы с финскими именами, - прибудет в Париж. Сам же Брунсберри вылетит сегодня, и он был бы счастлив сегодня же вечером поужинать со мной в любом ресторане по моему выбору, но он тяжело переносит разницу во времени, и вот еще какие проблемы:
- Финка очень заинтересована в том, чтобы предварительно осмотреть картину, это первое. Она сразу сказала, что хочет "коровок", поскольку с ними связано много их семейных воспоминаний, и подробно описала картину, которая, судя по вашим видеоматериалам, висит в спальне мадам Флер. Во-вторых, вполне вероятно, что для вывоза картины из страны потребуется специальное разрешение, лучше бы узнать об этом заблаговременно, мисс Пленьи, и, в-третьих, естественно, желательно покончить со всем этим в Париже сразу, поскольку отпала необходимость возить мисс Финляндию для выбора картины в замок. Поэтому я вас очень прошу, мадемуазель Пленьи, не могли бы вы сами привезти эту картину в Париж? А завтра часиков в пять вечера мы бы с вами встретились в моем номере, отель "Павильон де ля Рен".
Но завтра в три у меня свидание!
- Может быть, Стоит попросить мсье Брунара привезти картину? - предложила я.
Честно говоря, мне совершенно не хотелось тащиться сегодня в Сен-Мало - шесть-семь часов за рулем в один конец, - даже если бы на завтра не было назначено рандеву в аэропорту.
На что Брунсберри очень вежливо, но очень жестко ответил, что доверенным лицом является мадемуазель Пленьи, а мсье Брунар уже давно сдал свои полномочия, и что у него, Брунсберри, сложились очень плодотворные дружеские взаимоотношения с мадемуазель Пленьи, и ему бы не хотелось передавать это поручение через ее руководство, и что он очень надеется, что завтра ровно в семнадцать ноль-ноль мадемуазель Пленьи позвонит ему в номер из холла отеля, он спустится за ней, затем они поднимутся в его номер вместе с картиной, чтобы продемонстрировать ее финке в присутствии двух свидетелей. Финка ведь пока не является собственницей полотна.
- Я еще свяжусь сегодня с вами, мисс Пленьи, и сообщу номер моих апартаментов.
И тут до меня с опозданием дошло, что насчет того, чтобы попросить Брунара привезти картину, я сморозила глупость и, кажется, попортила отношения с Брунсберри… Брунар ведь живет вовсе не в Сен-Мало, он специально приезжал тогда в замок для передачи наследства, исполняя последнюю волю покойной как ее доверенное лицо.
Что ж, дело превыше всего, и я позвонила мадам Марамбель в надежде перенести рандеву. Сваха очень разобиделась - она и так пошла навстречу мадемуазель Пленьи, из личных симпатий нарушила очередь, а на такого хорошего жениха и без мадемуазель Пленьи полно претенденток!
- Жених уже настроен на вас, у него куплен билет в Европу, все оплачено! Я что, должна платить неустойку клиенту из Америки, и вообще, может быть, ваша семейка просто морочит мне голову?
Я окончательно растерялась.
- Виктор вполне мог бы поехать вместе с тобой, - предложила Софи. - Вы бы по очереди вели машину и смогли бы вернуться уже сегодня к ночи.
- Нет, Софи, - запротестовала я, - в любой момент у тебя могут начаться роды, а Вики не будет рядом. Это неправильно.
Я села в свой "пежо" и поехала в Сен-Мало одна, твердо решив в тот же день вернуться обратно, пусть даже глубокой ночью. Потом я высплюсь, в три встречу "жениха", объясню ему ситуацию, затем - деловой визит в "Павильон де ля Рен" к Брунсберри, а уж что касается "жениха", как он воспримет мою обязательную деловую встречу, - будь что будет.
В начале шестого вечера я въехала во двор замка, где бурно кипела возобновленная гостиничная деятельность. Управляющий гостиницей бросился ко мне с благодарностями - если бы я не приняла решение, гостиница бы до сих пор не работала, - и предложил пожить сколько угодно за счет заведения в самых лучших апартаментах с видом на море.
- А пока не пообедать ли вам, мадемуазель Пленьи? - И принялся расписывать кухню вкупе с живой музыкой.
- Пообедаю с удовольствием, мсье Грижон, но остаться, к сожалению, не смогу, нужно обратно в Париж срочно, - сказала я и попросила принести ключи от апартаментов покойной хозяйки.
- Если вы передумаете насчет отъезда, - разулыбался он, - то можете пожить в ее апартаментах. - И добавил: - Вы ведь ночевали там уже не раз.
- Если не сложно, мсье Грижон, принесите мне еду в апартаменты, я поем там, так будет быстрее.
Управляющий начал кокетничать - мол, сложно, и уговорил меня пообедать в ресторане за его личным столиком. Я согласилась, чтобы попусту не тратить на спор время, и пошла в апартаменты мадам Флер - и только тут, глядя на эту чудовищную картину, сообразила, что не прихватила никакой тары для нее. Расторопный управляющий отправился искать что-нибудь подходящее в кладовке покойной мадам Флер, а я рассматривала картину и недоумевала: мало того что мазня заключена в колоссальную толстенную раму, снабжена стеклом, так еще сзади прикрыта фанеркой, прибитой ржавыми гвоздями к раме. Ну, допустим, стекло и фанерка с обратной стороны, потому что картина написана гуашью на бумаге, которая боится, например, воды. Но что в этой картине особенного? Почему наследница "одной любой картины" выбрала именно ее, тогда как в замке полно подлинников настоящих мастеров, есть даже несколько холстов импрессионистов и Гоген! Почему ей понадобилась эта фривольная мазня без подписи? Или это шутка какого-нибудь гения, за которой охотятся все коллекционеры мира? Недаром же "коровки" висели в хозяйской спальне? И почему, кстати, миссис Уоллер завещала картину приятельнице мадам Флер, а не мадам Флер сама? Какая связь между этими тремя женщинами и одиозной гуашью в золоченой дубовой раме?
Управляющий вернулся из кладовки и снабдил меня огромным древним кожаным чемоданом и каким-то одеялом - упаковать сокровище, дабы не попортить стекло и вычурную раму. Затем он собственноручно отнес чемодан в машину "благодетельницы", напомнив, что его личный столик давно ждет меня.
Думаю, нет нужды описывать изыски замкового повара, особенно с учетом того, что в последний раз я ела утром. Но вот по поводу гостей замка высказаться стоит: все речи мадам Марамбель об исключительной нравственности и аристократизме клиентуры заведения - сплошная болтовня. Дамы разодеты вызывающе и ведут себя вовсе не как леди, да и кавалеры им под стать - развязные расфранченные мужланы, которые определенно приехали в Старый Свет в поисках сексуально-гастрономических развлечений, а вовсе не за подругами жизни. Сытая и одновременно напряженно-нервная атмосфера ресторана напомнила мне кадры "светской жизни" из фильмов про времена "сухого закона" в Америке.
Приложив усилия, я все-таки отыскала два-три приличных человеческих лица, но в основном - ужас! Очень мало шансов на то, что "жених" от мадам Марамбель окажется приемлемым, в обществе же большинства из здешних гостей я бы не согласилась провести и часа, и уж тем более - жить тут за их счет. Такие "женихи" не потерпят возражений!
Вся эта публика и торжественность готических сводов зала, выверенная роскошь отеля, ухоженный сад, вид на залив, на Мон-Сен-Мишель, наконец… Да как посмела эта американка Джессика превратить французский замок в международный вертеп! - негодовала я, поднимаясь в бывшие хозяйские апартаменты, где оставила свою сумочку. Я смотрела на сад, на море и очень отчетливо понимала, что уже никогда не вернусь сюда. А как же мне было хорошо тут всего лишь несколько дней назад - я просыпалась по утрам и видела море, слушала тишину и пение птиц… Но вместо того, чтобы наслаждаться всем этим малодоступным простым смертным богатством, я еще злилась на прихоть покойной миссис Уоллер, заставившей меня "проторчать" в замке лишнюю неделю.
В бывших апартаментах мадам Флер было тихо и сейчас, сюда не долетал шум. Может быть, все-таки в последний раз переночевать в замке и уехать рано-рано утром? - подумала я. Завтра я конечно же встречусь с "женихом" - Просто не явиться в аэропорт неприлично, человек ведь прилетит ради меня, - я посмотрю на него, и, если он вдруг не выглядит как не понравившиеся мне гости замка, я расскажу честно, что нас ждет в замке. А если он точно такой же бонвиван, что скорее всего, я просто извинюсь, мол, так и так, у меня изменились планы. Например, я вернулась к мужу! Ведь может же быть такое? Сколько угодно. Вполне достойная причина и понятна любому. А мадам Марамбель найдет ему другую "невесту", она же говорила, что у нее очередь!
И я осталась. Гуляла по вечернему пустынному пляжу, а потом на балконе допоздна смотрела на звезды над морем, думая, как проснусь завтра и увижу весь этот пейзаж в утреннем освещении, хорошо бы опять пела та птичка… И я уже больше не сожалела о том, что попала на последнее рандеву с замком…
Неудивительно, что я проспала, и утром мне было вовсе не до любования окрестностями, и даже не до завтрака! Времени, чтобы к трем часам оказаться в аэропорту, в обрез. Я выжала из своего "пежо" все, что можно, но в сорока километрах от Парижа все-таки решила перекусить в придорожном кафе и хоть как-то привести себя в порядок перед свиданием с "женихом". Остановка заняла не более двадцати минут, но - о, ужас! - мотор категорически не желал заводиться - сел аккумулятор.