– У тебя есть малыш? – Он окинул взглядом ее стройное тело, отчего испытал такой приступ желания, что ему пришлось с усилием сжать зубы.
Нельзя отрицать, что это прекрасная возможность сказать правду.
"Так что же ты молчишь, Энджел? Скажи ему, что у вас есть ребенок".
Но, как бы она ни старалась, она не могла представить его реакцию на такую новость.
– Ну, уже далеко не малышка. – Выражение ее лица смягчилось. Жасмин была милым ребенком, особенно когда спала. Первые полтора года пролетели для Энджел словно в тумане из-за постоянного недосыпа.
– Но она, вероятно, еще маленькая, а ты – одинокая мать? – Интересно, имеет ли перстень какое-то значение? Памятный подарок от отца ребенка?
Энджел моментально почувствовала враждебность. Она была уверена в себе, когда дело касалось ее родительских навыков, прекрасно умела с вежливой улыбкой избегать ненужных советов, но когда ее критиковали за то, что у ее дочери нет отца, она была не в состоянии сдержаться.
– Да, я – одинокая мать, но не понимаю, каким образом тебя это касается? – выпалила она, но тут же осознала, что все это может скоро измениться. Когда он все узнает, то, возможно, захочет участвовать в воспитании дочери. Эта мысль привела ее в ужас.
Удивляясь ее враждебности, Алекс постарался ее успокоить умиротворяющим жестом. Она невольно проследила за движением его рук, такими они были красивыми.
– Вряд ли меня можно назвать экспертом в этом вопросе. – Алекс наблюдал за тем, как Энджел выпрямила плечи. Он видел, как она заставляет себя избавиться от напряжения. Ее улыбка была вымученной, и она избегала его взгляда.
– Но это не мешает большинству людей раздавать советы.
– А ее отец участвует в воспитании?
Энджел не могла смотреть на него. Хорошо, что она сидела, потому что ее колени тряслись.
– Нет.
– Думаю, это нелегко.
Он думал правильно, но Энджел ни за что на свете не отказалась бы от этого. Бессонные ночи окупались миллионом других моментов.
– Я справляюсь.
– Уверен в этом.
И снова она не приняла его слова за чистую монету.
– Конечно, я не такая наивная, чтобы думать, что одинокая работающая мать может дать ребенку все. Но я и не хочу всего.
– Мы все хотим одного больше, чем другого. – В этот момент все, что он хотел, хотел так, что у него сводило мышцы, сконцентрировалось в этой вспыльчивой темноволосой, зеленоглазой колдунье. Его способность контролировать себя отказала ему напрочь – он хотел, чтобы она оказалась под ним, он хотел быть в ней и понимал, что ни на секунду не сможет успокоиться, пока не получит желаемого.
Увидев выражение его глаз, Энджел не стала задавать ему вопрос, чего он хочет больше всего. Она резко поднялась.
– Ну, спасибо за кофе и беседу, но я уже чувствую себя хорошо.
– Я провожу тебя до твоего бунгало.
Она почувствовала холодную волну страха, когда поняла, как ей хочется сказать "да", откинула волосы назад и холодно ответила:
– В этом нет необходимости, кроме того, я не собираюсь пока к себе. Я вернусь на вечеринку. – Теперь комната, полная людей, уже не казалась ей таким уж плохим местом, она не хотела оставаться наедине со своими мыслями.
– Если тебе станет легче, то Эмма, моя жена, умерла за несколько недель до того, как мы встретились.
Энджел потрясла головой.
– И ты думаешь, что мне действительно от этого станет легче?
Да, он надеялся на это, но, видимо, ошибался.
– Я решил, что ты должна это знать.
– Да, но не раньше, чем прошло шесть лет, на протяжении которых я обвиняла себя в том, что стала такой же, как моя мать. Какого черта ты тогда сказал, что женат?
– Я этого не говорил. Ты сама так решила.
– А ты меня не поправил. Почему… О, ты… Ох… – И тут до нее дошло. – Это был самый быстрый способ избавиться от меня?
– Просто я терпеть не могу сцен.
Энджел резко вздохнула и, услышав звук подлетающего вертолета, взмолилась, чтобы он забрал его куда-нибудь подальше отсюда.
– Я возвращаюсь на вечеринку. Твою вечеринку, поэтому я не могу тебе запретить туда пойти, но если ты будешь донимать меня, то я пожалуюсь на тебя руководству отеля! И плевать мне, если кому-то придется несладко!
Уж точно не ему, если судить по выражению его лица.
– Я могу поручиться, что мы очень серьезно относимся ко всем жалобам.
– Мы? – Она покачала головой.
– Этот отель является частью группы "Теакис". – Его губы изогнулись в улыбке.
Энджел нахмурилась:
– Что тут смешного? Ты не веришь, что я это сделаю?
– О, я уверен, ты осуществишь любую свою угрозу. Но прежде я должен тебе объяснить, что мой дед Спирос Теакис, Анджелина. Я представляю группу компаний "Теакис", и со своей позиции могу тебя заверить, что мы очень серьезно относимся ко всем жалобам.
Осознав его слова, Энджел застыла на месте. Высказав ей это, он развернулся и ушел, не сказав ни слова и ни разу не оглянувшись.
Глава 4
Энджел пробыла на вечеринке еще около часа, и к тому времени, когда она добралась до своей комнаты, ее головная боль превратилась в настоящую мигрень.
Она полночи провела в ванной комнате. На часах было уже больше четырех утра, когда она наконец добралась до кровати и уснула. В результате она целую вечность провела в кресле гримера. Хотя, может, это было нормально для фильма? Энджел понятия не имела. Когда она встала перед камерой, то очень явно почувствовала свою неопытность. Она успокаивала себя тем, что никто не заинтересован в том, чтобы она провалилась, хотя и знала, что некоторых людей может порадовать этот факт. Как оказалось, первый съемочный день прошел хорошо, хотя Энджел казалось, что все продвигается мучительно медленно.
Она пожаловалась на это своему партнеру по фильму, и он сказал:
– Возьми, например, вязанье, как я.
– Сколько у нас времени на ланч, как ты думаешь?
– По моему скромному разумению… – начал он, и Энджел не смогла не рассмеяться. По ее мнению, в Клайве не было и капли скромности. – Ну ладно, ладно, не очень скромному…
Может, он не слишком скромен, но у него хотя бы есть чувство юмора.
– Так вот, я думаю, что на сегодня мы закончили.
И он оказался прав.
Энджел уже узнала, что узкий пролив, отделяющий частный остров от берега, на котором находился отель, безопасен. Она отказалась садиться в лодку, а решила проплыть это расстояние.
Темно-бирюзовая вода была теплой, и Энджел, которая всегда отлично плавала, остановилась в сотне ярдов от пляжа и легла на спину, чтобы лениво покачаться на волнах.
Рев мотора гидроцикла заставил ее поднять голову. Если бы она этого не сделала, то не увидела бы ребенка, который явно заплыл на своей надувной игрушке гораздо дальше, чем собирался, и с ужасом поняла, что он находится прямо на пути гидроцикла.
Две вещи сразу стали очевидными. Во-первых, что ребенок толком не умеет плавать, а во-вторых, что человек, управляющий гидроциклом, не мог его видеть.
Ее крик привлек внимание людей на берегу, некоторые из них забежали в воду и начали что-то кричать водителю гидроцикла, но тот ничего не слышал.
Поскольку Энджел была гораздо ближе к ребенку, она мощными гребками, на которые, как ей показалось, потратила последние силы, подплыла к ребенку и убедилась, что он держится на плаву. Но малыш от страха вцепился ей в шею, и она от неожиданности ушла под воду. Когда Энджел снова вынырнула, то увидела, что гидроцикл летит прямо на них.
В последний момент она прижала лицо ребенка к своему плечу и зажмурила глаза. Возможно, это было не самое удачное решение, но, по крайней мере, через несколько мгновений, открыв их, обнаружила, что они все еще живы. Хотя, как оказалось, это случилось благодаря тому, что водитель гидроцикла увидел их в последний момент. Он резко повернул, пролетев в считаных дюймах от нее, но она не обратила на это особого внимания, так как старалась удержаться на поверхности. Малыш все так же цеплялся за нее, да еще от страха дико болтал ногами, пытаясь обхватить ее.
Энджел почувствовала невероятное облегчение, когда к ней подплыл катер, и кто-то протянул ей руку.
– Огромное спасибо! – Ее благодарная улыбка увяла, когда она увидела хозяина руки, за которую ухватилась. Его лицо было в тени, так как солнце из-за его спины светило прямо в ее глаза, но это не помешало ей узнать его.
Она неуклюже плюхнулась в катер, пытаясь отдышаться.
– Ты в порядке?
– В полном, – солгала она.
– Не двигайся!
Как будто она могла, даже если бы захотела.
* * *
Алекс не рискнул даже ответить на такую явную ложь, так как не был уверен, что сдержится, поэтому просто молча повел катер к берегу, решив не перекрикивать ребенка, который вопил ему в ухо:
– Я хочу к маме!
– Да пожалуйста!
Энджел вздохнула:
– Не злись на него, видишь ведь, что бедняжка расстроен.
Это он расстроен! Алекс был уверен, что, увидев, как она плывет прямо под гидроцикл, он потерял как минимум полгода своей жизни. Если так пойдет, Энджел не доживет и до тридцати!
– Я слышу, что он расстроен, – резко ответил он, одной рукой держа ребенка, а другой управляя катером. Он с раздражением взглянул на нее и сердито проворчал: – Ты можешь сидеть спокойно? Если ты вывалишься, видит бог, я и пальцем не пошевелю, чтобы тебя спасти. За всю свою жизнь я никогда не видел такого безрассудного, самоубийственного, глупого поступка! Каждый раз, когда я тебя вижу, ты пытаешься убить себя!
Прежде чем Энджел успела хоть слово сказать в ответ на такое несправедливое обвинение, Алекс заглушил двигатель, и люди, подошедшие к катеру по отмели, уже протянули руки, чтобы забрать мальчика и передать его матери.
Молодой человек в футболке с эмблемой отеля забрался в катер и, поговорив с Алексом, взял руль. А сам Алекс стянул с себя футболку и нырнул в воду прямо с задней части катера и пропал из вида, пока не вынырнул у берега, где вода была ему по пояс.
Его гладкая мокрая спина так и просилась на обложку какого-нибудь мужского журнала о здоровье. Он покосился на Энджел:
– Тебе помочь добраться до берега?
Она посмотрела на него с холодным презрением и спустилась в воду. Он больше ни разу не обернулся, чтобы проверить, справляется ли она, и ей пришлось собрать всю свою гордость, чтобы удержаться на ногах, потому что они перестали ее слушаться после пережитого шока.
Когда она добралась до берега, то рядом с группой людей, обступивших ребенка и его семью, увидела Алекса в действии. Он тут же занялся решением проблем – очевидно, что это естественное состояние для него. Он из тех людей, которые отлично справляются с кризисными ситуациями. Он был хорош, ей пришлось это признать, когда она наблюдала, как он разговаривает с людьми, успокаивает их и попутно раздает указания.
Тут кто-то воскликнул:
– Если бы не та девушка… Она – настоящая героиня!
Кто-то захлопал в ладоши, другой подхватил, и началась настоящая цепная реакция – все люди на берегу начали хлопать.
Энджел, чье внимание было полностью сконцентрировано на Алексе, с запозданием поняла, что все смотрят в ее сторону, и начала оглядываться вокруг, чтобы увидеть ту самую героиню. Когда же она поняла… О боже!
К ее огромному облегчению, в этот момент к берегу подплыл тот парень с гидроцикла, и, воспользовавшись тем, что все обратили внимание на него, Энджел быстро оглянулась вокруг и устремилась подальше от толпы, к выступающим из воды камням.
Обнаружив за ними безлюдный берег, она с облегчением опустилась на песок и закрыла глаза. Вытянувшись, она осознала, что ее сотрясает крупная дрожь. Энджел постаралась успокоиться, так как в висках снова начала пульсировать боль. Великолепно, только этого ей сейчас и не хватало. Проще застрелиться, чтобы облегчить свое состояние.
Похоже, Алекс единственный заметил, как она улизнула. И уж точно он один последовал за ней. Его злила сама мысль о том, что она спряталась, как раненое животное, чтобы зализать свои раны.
Увидев ее, лежащую на берегу, он побежал к ней, но резко остановился, заметив, как вздымается ее грудь, как мягкие полушария натягивают черную ткань ее купальника. Он почувствовал, как его злость испаряется, вспомнил выражение ее лица, когда она поняла, что аплодисменты были для нее. Большинство людей были бы счастливы, если бы им так аплодировали, чтобы их называли героями, но она выглядела… шокированной.
Лежа на берегу, она умудрялась выглядеть одновременно и чертовски сексуальной, и невероятно беззащитной.
– Ты в порядке? – Его голос был хриплым от беспокойства.
Единственной причиной, почему она не выскочила из собственной кожи от неожиданности, была его тень, которую она заметила за секунду до того, как он заговорил. Все еще переживая из-за его несправедливых упреков в катере, она представила себе нетерпение, написанное на его лице. Ей казалось, она так и видит, как он смотрит на свои часы, думая про себя: "Опять эта женщина!"
Энджел приподнялась на локтях, не глядя на него.
– Все нормально, – ответила она, стирая одной ногой песок со ступни другой.
Глядя на ее темноволосую макушку, он удивлялся, как она умудрялась сделать так, что ее ответ звучал как "проваливай отсюда". У нее определенно талант. Ему очень хотелось сделать именно это – если уж она решила загреметь в больницу, то кто он такой, чтобы ей мешать?
Не осознавая, что он склонился к ней, Энджел начала подниматься. Когда они чуть не столкнулись головами, она вскрикнула от неожиданности.
На нем все еще не было рубашки, отчего ей приходили в голову мысли о невероятно сексуальном пирате. Энджел поняла, что не может оторвать взгляд от его груди.
– Я в порядке, – смущенно прошептала она, думая, что никогда в жизни не была так далека от этого.
– Думаешь, если повторишь это много раз, так и будет? – Его тон не был веселым, скорее уставшим.
– Но так и есть… – Впившись зубами в нижнюю губу, Энджел все же заставила себя поднять глаза и обнаружила, что он вовсе не выглядел нетерпеливым или злым. Нет, Алекс выглядел обеспокоенным и озабоченным. Вместо того чтобы успокоиться, она растерялась. Хотя, находясь рядом с Алексом, она девяносто процентов времени пребывала именно в таком состоянии.
Под действием этих чувств привычные ей злость и негодование улетучились. Без них она ощущала себя беззащитной. И понятия не имела, что ей делать с его заботой. Хотя… кого она пытается обмануть? Она вообще не имела представления, как ей поступить. Этот мужчина – отец ее ребенка, но в то же время он незнакомец – абсолютный незнакомец.
Ну что ж, у нее один выход – познакомиться с ним. Он тут. Так что хватит брюзжать, лучше попытаться поговорить с ним. Или она подсознательно использует все эти стычки, чтобы отложить тот момент, когда придется рассказать о Жасмин?
– Я на самом деле в порядке. Просто мне хотелось убежать от всей этой суеты… Как там мальчик?
– Похоже, с ним все в порядке, – сухо ответил Алекс. – Когда я уходил, он с удовольствием позировал перед камерами. Что случилось?
– Ничего.
– Ты вздрогнула.
Она измученно вздохнула и выпалила:
– Просто болит голова. Ничего страшного.
По сравнению с прошлой ночью это была чистая правда.
От растущего раздражения он стиснул зубы. Она сказала это так, словно он в чем-то виноват.
– Дай мне посмотреть.
Она отвернулась:
– Я не ударилась, просто голова болит.
– От обычной головной боли не остается синяков.
Он присел рядом с ней, и его длинные темные от загара пальцы нежно, но уверенно убрали влажные пряди волос с ее лба, отчего ее глаза расширились и словно стали еще более зелеными. В глубине ее груди зародилась дрожь, которая разошлась жаром по всему телу, заставляя ее отшатнуться от Алекса, пока она еще могла это сделать.
– Оставь меня в покое!
В этом-то и проблема, что он не мог этого сделать. Ни тогда, шесть лет назад, ни сейчас. Алекс желал ее с первого же мгновения, как увидел, и со временем его голод ничуть не уменьшился. Скорее наоборот, он стал еще сильнее, и не важно, что Энджел его раздражала, упрямилась, – ничто не могло остудить его жар. Рядом с этой женщиной он терял контроль над собой. Он бы мог справиться с вожделением, но ее способность вызывать у него эмоциональную реакцию выбивала почву из-под его ног.
– Да ты просто дьявольски везучая, раз после всего этого у тебя просто голова болит! – Новая порция обвинений была болезненной, но, по крайней мере, Энджел смогла стряхнуть с себя ощущение беспомощности.
– Тебе обязательно орать? – Она сжала пульсирующие от боли виски. Я не глухая.
Он заскрежетал зубами, вспомнив, как она кинулась под гидроцикл, закрывая собой ребенка, и его ярость усилилась.
– Ты хоть когда-нибудь задумываешься о последствиях своих поступков?
Между прочим, она уже шесть лет жила с последствиями их обоюдного поступка.
Я их просто принимаю, – спокойно ответила она. – А ты?
Он проигнорировал ее встречный вопрос, заметив только панику в ее взгляде.
– Мы говорим не обо мне. Я говорю о твоем стремлении привлечь публику.
Она вскипела:
– Ты думаешь, я все это организовала?!
Алекс так не думал, но что-то подобное все же промелькнуло в его мыслях.
– Нет, я думаю, что ты бы просто не додумалась до такого, – признался он. Усталость сквозила в его голосе, когда он добавил: – Ты вообще когда-нибудь думаешь перед тем, как сделать что-нибудь?
Энджел уставилась на него горящими от злости глазами.
– Да, ты прав. Я не думала. Это вечная история моей жизни! – Она фыркнула. – Если бы я подумала, то неужели бы отдала свою девственность эгоистичному, лживому подонку, который заставил меня верить, что он женат, лишь бы выпроводить за дверь?
Она закрыла глаза, чтобы не видеть выражение его лица. Он выглядел потрясенным. Казалось, что кто-то приставил пистолет к его голове и нажал на спуск.
Ее слова не просто повисли в воздухе – они, казалось, жили, вибрировали и занимали все больше места с каждым ударом ее сердца. К сожалению, она не могла вернуть их назад, потому что, как всегда, выдала правду в самый неподходящий момент из всех возможных.