- А еще я думаю, - продолжила Дайан, - что нам следует пробираться к машине через черный ход. Потому что твой костюм ужасно измят.
- Ты всегда оказываешься права? - Эдам притянул к себе Дайан и поцеловал ее в нос.
Она весело рассмеялась.
- Иногда мне кажется, что я тебя гораздо старше! Ты ведешь себя, как влюбленный юноша!
- А ты бы предпочла, чтобы я вел себя, как дядя Ингрид?
- О нет! Надеюсь, что ты будешь примерным старичком. По крайней мере, настолько, чтобы твоей родне не пришлось постоянно разыскивать для тебя новых девиц.
- Ты - единственная девица, которая мне нужна!
- Да! Раз уж мы вспомнили про Ингрид. Я разговаривала недавно с Эмили Брук, она говорит, будто читала в какой-то газете, что ты собираешься продюсировать новый спектакль Колфилда. Я ей сразу сказала, что это просто глупость.
- Гм. - Эдам был явно смущен. - Я как раз сегодня собирался поговорить с тобой об этом.
- Я слушаю тебя, и, заметь, очень внимательно. - Дайан чувствовала, что начинает сердиться.
- Ты должна меня понять. Недавно Итен позвонил и просто слезно умолял стать продюсером его постановки пьесы молодого американского автора Джорджа Эпсона. Ты должна была про него слышать.
- Можешь не смотреть на меня честным взглядом. Я никогда не слышала об этом авторе, поэтому не могу знать, насколько хороша его пьеса.
- Так вот, Итен сказал, что согласен на все мои условия, что играть будут действительно замечательные актеры, что он простился со Сью. И я подумал, что мы могли бы вернуться в Нью-Йорк. Ты бы, конечно, играла главную роль. Итен, когда не мается дурью, очень хорош как режиссер. Я думаю, спектакль получится просто замечательным.
- Эдам, позволь еще один вопрос.
- Для тебя - все, что угодно! - Он чувствовал, что Дайан начинает закипать, поэтому пытался как-то снять напряжение.
- Как давно звонил тебе Итен?
- Три недели назад.
- Когда ты согласился?
- Через три дня он перезвонил.
- Ты давал интервью, о котором мне говорила Эмили?
- Да.
- А сказать мне сразу же нельзя было?
- Понимаешь, я не знал, как ты к этому отнесешься.
- Ты думаешь, что три недели могут что-то изменить?
- Нет. Да. Дайан, я боялся разрушить то, что между нами возникло! Но я не мог отказать Итену. Все же мы с ним столько лет работаем вместе. Я даже могу назвать его своим другом…
- Тебя уже не волнует, что твой друг собирался подложить меня под тебя, лишь бы его любовница играла Офелию?
- Дайан, пойми, прошло время. Мы теперь вместе, ты любишь меня. Потом, ты бы никогда не сделала этого. Дайан, милая, я хочу вернуться в Америку. Я здесь чужой. Ты конечно же останешься, если захочешь. Я понимаю, что не имею права требовать, чтобы ты ехала со мной.
- Почему ты не хочешь остаться в Лондоне?
- Потому что я здесь чужой. Я не понимаю этих людей, а они не понимают меня. Мы думаем по-разному! Ты ведь тоже хотела бы вернуться. И вот теперь у нас есть шанс. Тем более что спектакль должен получиться.
- Эдам, ты мог хотя бы посоветоваться со мной.
- Я хотел, но боялся. Я, наверное, дурак.
- Не наверное, а точно, - сердито сказала Дайан. - Из-за тебя я уже так долго морочу головы многим замечательным людям, которые хотели бы видеть меня в своих театрах. Когда ты хотел ехать?
- Так ты поедешь со мной!
- Если ты думаешь, что я могу теперь тебя бросить, ты глубоко ошибаешься. Я ведь люблю тебя, Эдам, и это не просто слова. Но только я тебя прошу: если теперь будут возникать проблемы, касающиеся нас обоих, давай решать их вместе.
- Прости меня, Дайан. Я не заслуживаю твоей любви.
- А вот это не тебе решать, а мне. А прощение заслужить довольно просто. Ты даже знаешь как. - Она улыбнулась Эдаму.
- Клубничное мороженое?
- Именно! Да, и я ни на что не соглашусь, пока не прочитаю пьесу этого Джорджа Эпсона.
13
За то время, что они летели через Атлантику, Дайан успела о многом подумать и многое понять. Еще до отлета из Лондона она пыталась разобраться, почему так легко согласилась вернуться в Нью-Йорк. Ведь сам факт, что Эдам может вновь начать работать с Итеном Колфилдом после всего, что тот сделал, казался Дайан ужасным. Она до сих пор, хотя прошел уже почти год, не могла забыть той кошмарной сцены в кабинете Колфилда, когда он заявил, что давно спит с Сюзанной и Дайан ему нужна только как подстилка для заупрямившегося Эдама.
Она понемногу начинала понимать человека, которому подарила свою жизнь и любовь, человека, который должен был сделать ее счастливой. Эдам легко мог простить друга, обидевшего или оскорбившего его, только во имя дружбы, которая, как он думал, когда-то существовала между ними. Он легко забывал обиды и никогда не обращал внимания на досадные промахи окружающих его людей.
Дайан чувствовала, что Эдам не совсем понимал, что значил для нее Итен. Она знала, что по-настоящему любила своего режиссера. И если бы он не так жестоко обошелся с ней, быть может, любовь к нему все еще была бы жива в ее душе. Дайан могла бы простить ему даже то, что он ее не любил. Но она не простила Итену измену и предательство.
Может быть, если бы она рассказала Эдаму о своем последнем разговоре с Колфилдом, он бы не согласился ехать в Нью-Йорк, а тем более работать с Итеном. Но Дайан считала, что не имеет права нагружать своими проблемами, тем более уже решенными, любимого человека.
Она не знала, как теперь сможет работать с Колфилдом. Сделать вид, что ничего не было? Или, наоборот, показать ему всю меру своего презрения? Или просто поговорить о том, что произошло? Но Дайан решила, что лучше всего будет, как и прежде, держать отношения в рамках "актриса - режиссер". И просто не давать Колфилду даже повода думать, будто он заставил ее страдать. Тем более что сейчас Дайан была известна не только в Америке, но и в Англии. Она доказала всем, что ее талант огромен, а мастерство растет с каждым годом. А вот Колфилд сейчас, наоборот, катился по наклонной. За тот год, что Сюзанна выступала в главных ролях, театральный мир Нью-Йорка решил, что знаменитый Колфилд исчерпал себя. Его начали забывать. А нет ничего страшнее для творческого человека, чем забвение. Исчезни со зрительского горизонта всего на несколько месяцев - и найдутся люди, которые спросят: "А кто это?". Вот теперь Итену грозила такая судьба.
Дайан была уверена, что в разговоре, который Эдам отказался ей пересказать, Итен, что называется, давил на жалость. Уверял, что именно Эдам как продюсер виноват в падении его популярности. Что Колфилда предают забвению даже самые верные почитатели только из-за того, что Эдам бросил его на произвол судьбы. За год воспоминания Эдама несколько померкли, и нет ничего удивительного в том, что теперь он хочет помочь человеку, которого считал другом. А если учесть, что Эдам теперь уверен, будто Колфилд пострадал из-за него, он в лепешку расшибется, но поможет ему.
Дайан не была уверена, что поступила бы так же, смогла бы проявить такую доброту и незлопамятность. Но это был выбор Эдама, ей только оставалось подчиниться решению любимого. Она глубоко вздохнула и прижалась к плечу Эдама, который сидел в соседнем кресле.
На смену грустным мыслям о том, что им предстоит, когда они вернутся в Нью-Йорк, пришли не менее грустные мысли о расставании. Дайан вспомнила, как их пришли провожать замечательные друзья, которых они успели обрести в чужой стране за это короткое время.
Миссис Брук, как бы ей ни нравилось то, что у ее сына буквально из-под носа увели невесту, все же держала себя в руках и ничем не выказала своей неприязни к Эдаму, чтобы не огорчать Дайан. Эдгар старался сдерживать слезы. Он так привык к "своей звезде", что не хотел работать с другими актрисами. Даже его ревнивая Салли, и та пришла проводить женщину, которая "увела ее мужа от семьи".
Филипп по-братски обнял Дайан и тихо сказал ей:
- Помни, что я тебе говорил. Ты всегда найдешь здесь друзей, которые помогут тебе.
- Спасибо, Филипп, - ответила растроганная Дайан. - Я так рада, что встретила тебя, твою маму, Эдгара. У меня появилось больше любимых и дорогих мне людей. Это замечательно!
- Да, милочка, - вторила сыну миссис Брук, - если что-то случится, мы всегда готовы тебе помочь.
- Спасибо и вам, Эмили. Если бы не ваши советы, меня бы уже, наверное, возненавидела вся английская публика.
- Нет, милочка, тебя ненавидеть нельзя! Тебя можно только обожать. - Эмили поцеловала Дайан. - Если бы я сама любила писать письма, я бы непременно сказала тебе: "Пиши". Но мне потом придется отвечать, так что звони.
- Обязательно, Эмили.
Последним подошел попрощаться Эдгар. Он крепко пожал руку Дайан.
- Если будут проблемы с работой, просто позвони. Я тебе обязательно что-то подышу.
Дайан, погруженная в воспоминания, не замечала, что слезы катятся по ее щекам.
- Милая, что с тобой? - спросил удивленный Эдам.
- Я просто очень расстроилась.
- Ты действительно хотела остаться в Лондоне? - нежно спросил он.
- И да, и нет. - Дайан пожала плечами. - Я плачу о тех замечательных людях, с которыми познакомилась. Мне их будет не хватать. А еще я плачу о том, что наш медовый месяц закончился. Я не знаю, будем ли мы в Нью-Йорке так счастливы, как были счастливы в Лондоне.
- Нет, любимая, мы будем счастливы гораздо больше. И разве для нашей любви имеет какое-то значение, где мы? В Лондоне, в Нью-Йорке, в Париже - везде я люблю тебя, а ты любишь меня. И мы можем быть счастливы только потому, что мы вместе.
- Тогда я тебе еще раз скажу, что люблю тебя.
Эдам нежно поцеловал ее.
Сцена встречи была более веселой. В аэропорт их приехали встретить Ингрид и Дик.
- Дайан! Я так рада тебя видеть, а не слышать! - закричала Ингрид, бросаясь на шею подруге.
- Я тоже очень тебе рада. Привет, Дик! Как только эта ненормальная от меня отлипнет, я сразу же обниму тебя.
- Можешь не торопиться! Я надеюсь, что весь нынешний сезон мы будем обниматься.
- Это что значит? - строго спросил Эдам.
- Только то, что в новом спектакле мне по долгу службы придется обниматься с твоей девушкой. Надеюсь, ты не вызовешь меня на дуэль. - Дик распахнул свои объятия для Эдама.
- А это был бы отличный рекламный ход! Ты не думал переквалифицироваться в рекламщика?
- Только если ты сделаешь мне протекцию! Ингрид, отойди же наконец! Я хотел бы потренироваться обниматься с Дайан!
- Успеешь еще! Первый спектакль только через месяц.
- Через месяц! - охнула удивленная Дайан. - Но… когда же мне репетировать!?
- А это спроси у развенчанного театрального короля Нью-Йорка.
- Ингрид, ты все еще на ножах с Колфилдом? - поинтересовался Эдам.
- А как же иначе! Мы антагонисты.
- Кажется, пока нас не было, в этом мире все перевернулось с ног на голову, - обратился Эдам к Дайан.
- По-моему, Ингрид и Итен всегда находились в состоянии необъявленной войны.
- Да я не про это! Законы физики действуют в любых условиях! А они, как одинаково заряженные частицы, исключительно отталкиваются.
- Что тогда ты имеешь в виду? - спросила заинтригованная Дайан.
- Тебя не удивило слово "антагонист" в устах Ингрид?
- Удивило, но, насколько я помню, героиня, которую она будет играть в новой пьесе, несколько раз использует это слово.
- Эдам, почему ты так уверен в моей необразованности?! - возмутилась Ингрид.
- Гм, как бы так сказать, чтобы ты не обиделась… Понимаешь ли, ты замечательный человек, верный друг и просто симпатичная девушка. Но иногда ты такие глупости говоришь!
- Я думаю, уровень образования Ингрид - ее личное дело, - остановила Дайан Эдама, который собирался перечислить все промахи Ингрид. - Меня больше интересует вопрос, почему спектакль уже через месяц, а я об этом узнаю последней?
- Ты действительно не знала? А почему Эдам… - удивленно начал Дик, но тут же замолчал, заметив, как Эдам из-за плеча Дайан делает ему знаки. Истолковать эти жесты можно было только как: "Еще слово, и я тебя убью".
- Милая, я все тебе объясню, когда мы приедем домой, - сказал Эдам.
- Надеюсь, - коротко ответила Дайан. Она поняла, что Эдам опять что-то решил, не ставя ее в известность.
- Расскажите мне о Лондоне! - несколько неуклюже попыталась Ингрид перевести разговор в другое русло.
Несмотря на грубую попытку отвлечь ее от волнующей проблемы, Дайан с видимой охотой принялась рассказывать подруге о городе, который успела полюбить.
Вечером, когда чемоданы были распакованы и вещи разложены, Дайан вновь решила начать разговор о спектакле.
- Эдам, может быть, ты мне все же объяснишь, почему премьера уже через месяц, а я об этом узнаю последней?
- Я надеялся, что ты забудешь, - со вздохом произнес он.
- Это особенно странно в свете нашего разговора о переезде из Лондона. Мне казалось, что мы поняли друг друга.
- Прости, Дайан, но мне не хотелось заставлять тебя улетать из Лондона сразу же, а ты же понимаешь, что начинать спектакль в середине сезона - глупо.
- А у тебя не возникло мысли спросить меня, хочу ли я еще оставаться в Лондоне и потом как каторжная работать по двенадцать часов в сутки, или все же уеду раньше, но потом спокойно подготовлюсь?
- Дайан, я уверен, что твой талант поможет тебе. Да эту пьесу ты сможешь сыграть через два дня!
- Если бы я играла одна, тогда другой вопрос. Но вместе со мной играют другие актеры. А я уже привыкла к английскому стилю игры, так что им придется нелегко, пока я вновь перестроюсь. Дик, например, ужасно удивится, услышав паузу там, где в тексте нет многоточия.
- Дайан, они уже давно начали репетиции, они не проходили только те сцены, где задействована ты. Я думаю, чтобы сыграться, вам хватит и недели!
- Конечно, хватит, но всем нам будет очень тяжело.
Дайан вышла из комнаты. Она была очень сердита на Эдама, который вновь не удосужился посоветоваться с ней, а все решил за нее, и в результате сделал только хуже.
- Милая, - позвал ее Эдам. - где ты?
- Иду в ванную, - сердито ответила Дайан. - Кстати, у тебя нет таблички "Не беспокоить"?
- Зачем? - опешил Эдам.
- Я тебя хорошо знаю. Тебя и средство, с помощью которого ты собираешься просить у меня прощения. А я еще очень зла.
Пока она говорила это, Эдам уже появился на пороге ванной комнаты. Он с восторгом смотрел на высокую и стройную фигуру своей возлюбленной. Дайан уже успела раздеться и сейчас регулировала температуру воду. Эдам подошел к ней и обвил руками ее тонкую талию.
- А это идея, - прошептал он.
- И за что я тебя люблю! - Дайан покачала головой, повернулась к нему лицом и, улыбаясь, добавила: - Может быть, табличка и не понадобится.
Как Дайан и предсказывала, ей было очень трудно работать. Она уже привыкла к английской школе, тем более что ее учителя предпочитали именно это направление в актерском искусстве. Поэтому она теперь редко находила минутку для того, чтобы пообщаться с Эдамом. Но он, даже если и обижался, молчал, поскольку чувствовал себя отчасти виноватым перед Дайан.
А вот времени на общение с Ингрид у Дайан оказалось предостаточно. Они довольно часто сидели и ждали, пока другие актеры пройдут свои сцены. Дайан теперь поняла, насколько удачно была построена работа в "Глобусе". Там она никогда не сидела просто так, только из-за того, что кто-то никак не мог сообразить, что от него требуется.
Ингрид была просто счастлива, что Дайан вернулась и теперь все пойдет по-прежнему. Она так ни с кем и не сблизилась за время отсутствия подруги. Ингрид даже немного завидовала тому, что Дайан нашла себе наперсницу и в Лондоне. Но в первый же разговор по душам Дайан отчитала подругу за то, что та позволила себе вмешиваться в ее личную жизнь.
- Но, Дайан, - возразила Ингрид, - вы бы сами так никогда и не разобрались в своих отношениях. А ты бы еще, чего доброго, вышла замуж за этого Филиппа.
- Филипп - прекрасный человек, но я бы не стала выходить за него замуж только из-за того, что он предложил мне это. Я уверена, что настоящий брак без любви невозможен.
- Ты - ретроградка.
- Ингрид, тебе повредит эта роль.
- Почему?
- Слишком много новых слов, значение которых нужно смотреть толковом в словаре.
- Дайан, я ведь могу и обидеться!
- Это мне следует обидеться за то, что меня за моей спиной сводили с человеком, которого я считала отличным другом.
- Зато теперь у тебя есть отличный любовник.
- Ингрид! - воскликнула пораженная Дайан. - Мне кажется или ты стала еще циничнее?
- Нет, просто ты давно со мной по-настоящему не общалась. А как насчет Эдама?
- Во-первых, я не считаю нужным обсуждать свою личную жизнь с кем бы то ни было, а во-вторых, тебе-то это зачем знать?!
- А жаль. Ну да ладно, тебя все равно не переубедишь. Лучше расскажи-ка мне, как тебе понравились английские мужчины.
- У тебя появился какой-то пунктик по этому поводу.
- Дайан, ты нашла свое счастье, а мне его еще искать и искать. Я вот думаю: а не рвануть ли на следующий сезон в Англию?
- Правильно, поезжай, но только тебе придется взять у меня несколько уроков. У них совсем другая манера игры. Она очень похожа на…
- Дайан! Только не сейчас! Я если и поеду в Англию, то только для того, чтобы завести какой-нибудь роман. Я не собираюсь там работать. И потом, кто меня пригласит?
- Почему ты решила, что не сможешь играть в английских театрах? - удивилась Дайан.
- Потому что трезво оцениваю свои способности. Я не слишком хорошая актриса. Можешь не пытаться переубедить меня. Если бы я что-то собой представляла, Колфилд давно ставил бы меня на серьезные роли.
- Но ведь он и ставил тебя!
- Это было от безысходности. Сью слишком всем надоела, хотелось чего-то новенького.
- Ингрид, милая, в театре полно актрис, но выбрал-то он тебя.
- Не забывай о моем дяде. Колфилду позарез были нужны деньги. - Она грустно пожала плечами.
- Дорогая моя, ты позволяешь ему занижать твою самооценку, хотя сама прекрасно знаешь, что он собой представляет и как режиссер, и как человек?!
- Дайан, ну зачем мы будем спорить об этом? И ты, и я прекрасно знаем, что Колфилд умеет подбирать актеров. А если он меня не берет, это значит одно - я плохая актриса.
- Прекрати! Даже больше слышать не хочу. Я знаю только одну действительно плохую актрису - мисс Сюзанну Элиас. Или она уже успела стать миссис?
- Нет, справедливость все же существует. Она все еще у нас в театре. Но Эдам потребовал от Итена, чтобы ее даже рядом не было, когда ты репетируешь.
- Интересно, как же Итен смог этого добиться?
- А это уже его проблема. Но, думаю, он прекрасно понимает, что сейчас он не в том положении, чтобы спорить с Эдамом. Так что Сью отправили в отпуск, и в ближайшее время ты ее не увидишь.
- Не могу сказать, что сильно расстроена.