Его ладони легли ей на плечи, прошлись вниз до запястий, затем обратно. Внутри у нее все дрожало, как всегда, когда он прикасался к ней.
Теплое дыхание на затылке было единственным предупреждением, прежде чем зубы легонько прикусили кожу. Дрожь сотрясла Дану. Пальцы освободили застрявшую "молнию", и прохладный воздух овеял спину за мгновение до того, как его ладони, горячие и сильные, скользнули под ткань и обхватили ее за талию. Макс удерживал девушку на месте, осыпая поцелуями плечи и шею.
- Повернись и сними платье, - хрипло приказал он ей в ухо.
Все ее тело вспыхнуло жаром. На нетвердых ногах она повернулась и обнаружила, что Макс снова отошел в тень. Но проблеск желания, которое она увидела раньше, придал ей смелости. Дана сложила руки на талии и опустила одно плечо. Платье соскользнуло до локтя. Она услышала, как Макс втянул воздух, и повторила то же самое со вторым плечом, оставшись обнаженной до пояса, не считая кружевного бюстгальтера. Теперь лишь скрещенные руки удерживали платье.
Дана расправила плечи, затем медленно опустила руки. Платье упало на пол.
Дыхание вырвалось из него со свистом, он шагнул вперед, на свет, затем резко остановился. Ноздри его раздувались, голодные глаза прожигали девушку, наполняя ощущением власти.
Дана подняла руку и спустила одну бретельку лифчика, затем вторую. Макс наблюдал, не мигая. Она расстегнула застежку спереди и отвела чашечки назад. Его кадык заходил вверх-вниз. Девушка повела плечами, и бюстгальтер также упал на пол позади нее.
Взгляд Макса пожирал ее грудь. Дана облизала губы, сделала глубокий вдох и провела ладонями от груди до талии, затем вниз по бедрам.
Тихое рычание вырвалось из горла Макса. Девушка жаждала его прикосновений, но он ждал. Дана зацепила большими пальцами стринги и стащила их с бедер Они соскользнули вниз по ногам, взгляд Макса последовал за ними. Она вышла из них, но осталась в туфлях.
Когда их взгляды снова встретились, колени ее ослабели от с трудом контролируемой страсти, которую она увидела в горячих голубых глубинах. Его руки вернулись к ремню, и через несколько секунд он выпрямился, полностью обнаженный.
Его возбуждение говорило о желании лучше всяких слов. Макс Хадсон желает ее. Это то, о чем она молилась годы, и единственное, что имело значение в данный момент. Она постарается сделать так, чтобы он полюбил ее.
Макс приблизился к Дане и обхватил ее в крепком, горячем объятии. Его горячая плоть требовательно уперлась в нее. Затем он слегка отстранился, но лишь для того, чтобы погладить плечи и руки.
- Ты такая красивая, Дана, - пробормотал он, - и очень сексуальная.
Ее сердце сжалось от любви. Она ждала целую вечность, чтобы услышать от него эти слова. Девушка улыбнулась ему и подняла руку, чтобы погладить по колючей щеке, но не могла разглядеть выражение его лица в темноте.
- Спасибо. Ты тоже.
Макс обвил ее рукой за талию и дернул на себя. Его грудь обожгла ее жаром. Рот впился ей в губы, словно он не мог ждать больше ни секунды.
- К черту бассейн!.. - прорычал он ей в губы и повел глубже в тень.
- Макс, я ничего не вижу. - Опасаясь, что может налететь на стену, Дана вытянула руки перед собой.
- Я знаю дорогу. - Держа девушку за талию, он провел ее вперед лишь на несколько шагов, затем остановился. Короткие ногти царапнули середину ее спины. Он схватил ее руки и поднял их. - Держись.
Дана нащупала ладонями дверной косяк.
- Макс?
Его руки нашли ее грудь. Он мял и щипал тугие соски, вызывая тянущую боль внизу живота. Горячий поцелуй обжег ей шею, за ним следовал еще один и еще, в то время как руки творили волшебство с ее телом. Его ласки были торопливыми, но уверенными и потрясающе действенными.
Макс погладил живот, затем скользнул кончиками пальцев между ног. Дана вскрикнула, когда он отыскал самое чувствительное место, снова и снова вознося ее на вершину экстаза. Дыхание девушки вырывалось неровными всхлипами, ноги дрожали.
Он проложил дорожку обжигающих поцелуев и покусываний вниз по позвоночнику. Горячее дыхание у нее на ягодицах предшествовало страстному поцелую, который сотряс ее до основания. Потом он поднялся, сжал ее бедра и вошел в нее сзади.
Дана ахнула от удивления, от наслаждения. Это положение давало ему возможность проникнуть так глубоко, что у нее перехватило дыхание. Она простонала его имя, когда желание сделалось почти невыносимым.
Она была смущена, сбита с толку, но в то же время невозможно возбуждена. Как может ей нравиться это быстрое и неистовое соитие в темноте? В нем нет ничего нежного или романтичного. Но ей нравится. Нравится неконтролируемая страсть, несдерживаемый голод. И нравится, что Макс на грани потери контроля. Она могла сказать это по неровному дыханию у нее на затылке, по дрожи его тела, стонам и увеличивающемуся темпу толчков.
Макс целовал и покусывал ее шею. Ладони ласкали груди, живот. Эта поза, когда он покрывал ее, словно жеребец, была такой откровенно сексуальной, такой первобытной.
- Давай же, детка, сделай это для меня.
Его хриплый приказ вызвал у нее дрожь, затем напряжение завязалось в узел. Дана взорвалась.
Волна за волной раскаленный жар накатывал на нее. Она вскрикнула.
Макс задрожал, потом еще…
Дана силилась перевести дыхание и прийти в себя. Когда ей это удалось, она улыбнулась.
Макс потерял самообладание. С такой страстью любовь непременно придет.
Макс проснулся как от толчка. Что-то было не так. Свет просачивался сквозь веки. Он открыл глаза и огляделся.
Комната Даны.
Он повернул голову. Она лежала, свернувшись, с ним рядом, подсунув одну руку под щеку, а другую положив ему на грудь. Волосы девушки рассыпались по подушке.
Макс ощутил сильное желание бежать. Почему он остался с ней?
Потому что твои ноги уже не слушаются тебя.
Кровь его вскипела от воспоминаний, как он овладел ею в дверном проеме и снова, когда они наконец добрались до бассейна где-то перед рассветом.
Даже сейчас ему приходилось бороться с желанием стащить простыню с груди и вкусить ее, пробудить ласками ото сна.
Что за власть она имеет над ним?
Как бы то ни было, он намерен ее разрушить.
Но не ценой задержки фильма.
Не желая будить Дану, он осторожно убрал ее руку со своей груди и подвинулся к краю кровати.
Мышцы ног и ягодиц запротестовали. Да, такие акробатические номера, какие он выделывал ночью, даром не пройдут. Ему уже не двадцать.
- Люблю тебя, - пробормотала она.
Макс оцепенел. Ему не нужна ее любовь. Ему не нужна ничья любовь. Особенно любовь той, которую он подозревает в предательстве.
Он оглянулся на Дану через плечо. Глаза ее были по-прежнему закрыты, кожа пылала во сне. Должно быть, ей снится сон.
С чего ты взял, что она разговаривает с тобой?
Но если не с ним, то с кем? С Дугом Льюисом?
Приступ резкой боли в животе он приписал чрезмерным ночным упражнениям. Что же еще это могло быть?
Льюис может забирать ее - как только "Честь" будет закончена.
Кроме того, если это она - источник утечки информации, Макс уволит ее. Тяжело будет найти ей замену, но он как-нибудь справится. Всегда справлялся. Даже когда это казалось невозможным.
Но червячок сомнения не давал Максу покоя. А вдруг он ошибается? Что, если Дана влюбилась в него?
Он не может позволить этому случиться.
Но как это остановить?
Он должен быть осторожен. Удерживать ее рядом, но не слишком близко. Отталкивать ее, но не слишком далеко.
Пару месяцев он выдержит. Потом все закончится, и его жизнь снова вольется в привычную колею.
А Дана уйдет.
Глава восьмая
Дана вошла в кухню, не зная, чего ждать после такой бурной ночи страсти.
Запах кофе приветствовал ее, и пульс участился. Макс приготовил для нее кофе? Это показалось хорошим знаком. Но кухня была пуста. Она налила себе в кружку кофе.
Еще только шесть. Неужели Макс уже работает?
Какое-то движение снаружи привлекло ее внимание. Макс энергично разрезал воду бассейна. Возбуждение забурлило в ней, когда она вспомнила, что было в бассейне несколько часов назад.
Взгляд устремился к круглым ступенькам в конце бассейна, где Макс овладел ею. Дана понятия не имела, что она такая гедонистка, но ей нравилась каждая минута их чувственной игры. Он любил ее своим ртом, скользкими, мокрыми руками и твердым телом.
Обмахивая лицо, она выдохнула и открыла дверь в патио. Сняв босоножки, села на край бассейна и опустила ноги в воду. Маленькими глотками отпивая кофе, Дана наблюдала за Максом. Его ежедневные заплывы и домашний гимнастический зал объясняли потрясающее тело.
Он резко остановился и повернулся к ней.
- Ты рано встала.
Она пожала плечами.
- Ты тоже.
- Привычка.
- Спасибо, что сделал кофе. - Ей нравилась мысль о том, чтобы проводить вместе тихие утренние часы и обсуждать предстоящий день.
- Не за что.
Он поплыл к ней.
- Пора приступать к монтажу.
Резкий переход от личного к работе сбил ее с толку.
- Прежде чем мы начнем… я просто хотела сказать, Макс, прошлая ночь была… изумительной.
Зрачки его расширились. Он быстро кивнул.
- Но я… я не знаю, что сказать твоей семье о нас.
- А зачем им что-то говорить?
Ей едва удалось сдержаться, чтобы не вздрогнуть.
- Из-за этого. - Она показала на крошечный любовный укус на шее. То, что Макс был настолько охвачен страстью, что забылся, приводило ее в восторг. - Белла и Сиси вчера вечером допытывались у меня, с кем я встречаюсь.
- И что ты им сказала? - Его настороженный тон включил тревожные звоночки у нее в подсознании.
- Мне удалось уйти от ответа, потому что не хотелось лгать. Что мы им скажем?
Он вылез из бассейна и взял полотенце.
- Это не их дело.
- Но… - Ей хотелось, чтобы они знали. Чтобы все знали.
Макс отвел глаза, затем снова посмотрел на нее.
- Дана, говорить что-то сейчас преждевременно. Давай подождем и посмотрим, как все пойдет. Незачем пробуждать в них надежду, если у нас ничего не получится.
Если у них ничего не получится.
Она по уши влюблена в него, а он просто пробует.
Отрезвляющее напоминание, что у них впереди еще долгий путь.
- Которая из них ты настоящая?
Вопрос Макса нарушил сосредоточенность Даны. Она вскинула на него глаза.
- Извини, что ты сказал?
- Которая из них ты настоящая? - повторил он. - Консервативный ассистент или это? - Он кивнул на ее джинсовую юбку и безрукавку с кружевами. Его взгляд задержался на "вьетнамках" и ногтях, покрытых персиковых лаком.
Дана сочла тот факт, что Макс думает о ней, плюсом, особенно поскольку он постоянно в центре ее мыслей.
Его взгляд задержался на ее груди, и, разумеется, эта часть тела тут же отреагировала покалыванием. Да и как могло быть иначе? Макс всегда так действует на нее. Она знала, Макс желает ее, но вдруг секс - единственное, что он от нее хочет?
- И та, и другая.
- Невозможно. Два разных человека. Кроме того, в течение пяти лет я не видел и намека на сексуальную штучку с кольцом в пупке.
- Почему невозможно, Макс? Ты, как продюсер, режиссер и монтажер, имеешь множество граней. - Она пожала плечами. - Если ты можешь быть разносторонним, почему другие не могут?
- Это не одно и то же.
- Одно и то же. Мы все такие, какими нам нужно быть для людей, окружающих нас в данный момент.
Морщинка залегла у него между бровей.
- Не возводи меня на пьедестал, Дана, и не влюбляйся в меня. То, что есть между нами, великолепно, но я не способен дать того, что тебе нужно. Я не могу ответить на твою любовь.
Тревога ручейком сбежала по позвоночнику, как тающий лед. Неужели Макс догадался о ее чувствах? Она старалась держаться непринужденно, потому что знала: это то, чего он хочет.
- А кто тебе сказал, что я влюблена в тебя?
- Ты.
- Я никогда этого не говорила.
- Сказала в субботу ночью.
Паника и унижение охватили ее. Дана смутно припомнила, что говорила нечто подобное во сне.
- Должно быть, мне что-то приснилось. Я не совсем помню…
Он не выглядел убежденным. Однако дальнейшие протесты лишь усугубят дело. Она решила пойти в наступление.
- Но, Макс, твоя работа по монтажу доказывает, что ты испытываешь чувства, которых, как утверждаешь, у тебя нет. Ты точно знаешь, какой кадр использовать, чтобы добиться наибольшего эффекта, когда использовать музыку, а когда дать героям говорить. Когда-то я читала, что великое кино не нуждается в диалогах, что сами выражения лиц актеров рассказывают историю. И ты делаешь это, Макс. Своим монтажным выбором ты раскрываешь историю через эмоции на лицах персонажей, и это изумительно.
- Уметь смонтировать фильм - не то же самое, что уметь испытывать эмоции.
- Я так не думаю.
Он нахмурился.
- У тебя слишком много веры в людей.
- А у тебя слишком мало. Может, пора тебе попробовать доверять снова?
- А тебе, может, пора прекратить психоанализ своего босса и вернуться к работе?
Дана поморщилась от язвительности его тона и снова повернулась к своему столу. Но это не значит, что она отказалась от Макса Хадсона. Она только начала свою кампанию по его завоеванию.
Дана закрыла входную дверь и остановилась. Было неестественно тихо. Макс должен быть дома, потому что его машина в гараже.
Она направилась к лестнице. На втором этаже тоже тишина.
- Макс?
Нет ответа.
Дана прошла в кухню и выложила из пакетов продукты, потом отнесла офисные папки на третий этаж. Макса и там не оказалось.
Может, он спит? Еще только девять, слишком рано. Если только он… нездоров? Это могло объяснить странное, молчаливое настроение, в котором он пребывал весь день.
Дверь его спальни оказалась открытой. Она заглянула туда, но ни в комнате, ни в ванной никого не было.
Дана вышла в патио и огляделась. Где он может быть?
Девушка уже повернулась, чтобы вновь зайти в дом, когда приметила в дальнем углу спиральную лестницу, ведущую на крышу. Она никогда не была там, даже не знала, что на крышу есть ход. Дверца была приоткрыта. С учащенно забившимся сердцем Дана поднялась по лесенке наверх.
Макс сидел в складном кресле спиной к ней, лицом к мерцающей огнями долине внизу. Дана старалась не обращать внимание на головокружение.
- Макс?
- Возвращайся в дом, - проговорил он неестественно монотонным голосом.
Тогда она заметила бутылку виски на полу возле его кресла.
- Ты в порядке?
- В полном.
Что-то не похоже. Она осторожно прошла те несколько шагов, что разделяли их.
- Я не знала, что на крышу можно выходить.
- Дана, мне не нужна компания.
Но она ему не поверила. В голосе его была пустота, которой она не слышала раньше.
- Почему?
- Иди вниз.
- А если я откажусь, ты столкнешь меня? - Высота начинала давить на нее. Второго кресла не было, поэтому она присела на корточки с ним рядом.
Он мельком взглянул на нее, и поднимающаяся луна осветила боль у него на лице. Сердце Даны сочувственно сжалось.
- Что случилось, Макс? Я не оставлю тебя здесь одного, поэтому тебе лучше рассказать мне.
- Бога ради, я не собираюсь спрыгнуть.
- Я и не думала, что собираешься. Но что-то же привело тебя сюда.
- Это не твое дело.
- Оно стало моим, когда ты заставил меня переехать сюда, и еще больше, когда напугал меня до смерти, исчезнув.
- Она умерла три года назад в этот день, и это моя вина. Ты это хотела услышать? - Он отвернулся, словно хотел взять эти слова назад.
Дана слышала, что Карен разбилась на машине, но не знала, когда именно.
- Твоя жена?
- Да. - Макс протянул руку за бутылкой, еще почти полной. Он выпил, должно быть, всего несколько глотков.
- Почему ты винишь себя? Я слышала, она уснула за рулем.
- Мы были на вечеринке. Карен устала и умоляла меня уехать, но я был слишком занят решением всяких деловых вопросов, чтобы уехать домой. Мы остались Я заключил несколько сделок. Тогда я еще из кожи вон лез, чтобы доказать, что заслуживаю своей работы. - Он уставился в пространство. - Когда мы, наконец, отправились домой, я был слишком пьян, поэтому посадил ее за руль. А не должен был!..
Дана накрыла его руку своей.
- Если ты был нетрезв, то поступил правильно.
- Карен была беременна. Потому она так устала и все время просила уехать пораньше. Она хотела рассказать мне о беременности как раз после вечеринки. Хотела отпраздновать. Вдвоем.
Ее сердце разрывалось от жалости.
- Макс…
- Карен уснула за рулем, съехала с дороги и врезалась в дерево. Она погибла, а я не получил ни царапины.
Дана не могла говорить из-за кома в горле, поэтому просто сжала его руку. А затем сделала то единственное, что пришло ей в голову забралась к нему на колени и обняла.
Он вначале застыл, но постепенно напряжение стало уходить из его мышц. Сильные руки обвили ее.
- Ты не должен винить себя, Макс. Ты делал свою работу. Это был несчастный случай. Ужасный, трагический несчастный случай. Но в этом нет твоей вины.
Он отыскал глазами ее глаза.
- Ты никогда не убедишь меня в этом. И потому тебя нельзя любить меня. Я больше никогда не позволю себе полюбить снова.
Ее сердце упало. В этот момент она сильно боялась, что он может быть прав. И еще боялась, что никогда не сможет разлюбить его.
- Проснись. - Голос Макса выдернул Дану из крепкого сна.
- Что? - Она заморгала от яркого света.
- Вставай. Ты хотела быть продюсером, так что придется теперь выполнять один из самых неприятных аспектов этой работы.
- Какой?
- Сохранять мир. Мы должны ехать вытаскивать Ридли из неприятностей.
Ридли - исполнитель роли Чарлза Хадсона в "Чести", партнер Беллы.
Девушка села и откинула волосы с глаз.
- У Ридли неприятности?
- Он в ночном клубе, напился и пустился во все тяжкие. Мы должны вытащить его оттуда до того, как нагрянут папарацци. Негативная реклама "Чести" ни к чему. Накинь то черное платье, в котором ты была на семейном обеде, и побыстрее.
Только тут она заметила, что Макс одет в черные брюки и белую рубашку. Он не побрился, и темная щетина делала его похожим на пирата и убийственно сексуальным.
- Ты тоже едешь?
- Да.
- Не веришь, что я, справлюсь сама?
- Ридли непредсказуем. Одной тебе с ним не справиться. - Он взглянул на часы. - У тебя пять минут.
- Белла с ним? - спросила Дана.
- Нет. У нее хватило ума уйти оттуда и позвонить мне.
Дана откинула одеяло и выбралась из постели. Макс прислонился к комоду, сложил руки и наблюдал за ней. Его пристальный взгляд смущал ее. Она бросилась к шкафу, достала платье и подумала было скрыться в ванной.