14
Самолет шел на посадку.
Доминик украдкой покосилась на своих родителей и улыбнулась. Она знала, что Камилла боялась летать, но скоро все будет позади, и они все вместе облегченно вздохнут, когда ступят на землю.
Крепыша пришлось оставить у Виолетты. Камилла успела раз пять позвонить из аэропорта и справиться, все ли там в порядке. Виолетта заверила, что у них все хорошо, и искренне пожелала, чтобы подруга так не волновалась. Ее можно было понять - звонки Камиллы наверняка отвлекали женщину от любимого сериала, который она привыкла смотреть в это время.
Самолет тряхнуло, он приземлился и теперь катился по полосе, постепенно снижая скорость. Камилла облегченно вздохнула. Доминик взяла ее за руку.
- Все закончилось, мама.
- И слава богу, - пробормотала та.
Доминик попрощалась с родителями у отеля, где они забронировали номер, и, пообещав приехать к ним вечером, отправилась к себе домой. Ей очень хотелось принять душ и переодеться.
Назвав адрес, она откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Доминик очень устала. В последнее время она плохо спала, много думала, и теперь ее изможденному волнениями и бессонницей организму требовался отдых.
Едва открыв дверь, Доминик услышала звонок телефона. Решив, что это звонят родители, она подбежала к аппарату и сняла трубку.
- Привет, любимая! Что случилось? Куда ты пропала? - накинулся на нее с расспросами Пол.
Доминик опешила. В свете последних событий, которыми была насыщена ее жизнь, она и думать забыла об этом предателе, который изменил ей с ее же подругой.
И неожиданно ей открылась истина. Именно сейчас, когда она слушала его лживый озабоченный голос, вещавший в трубке. Он не изменил ей. Он просто никогда не любил ее. Ему нужны были ее деньги, вернее деньги ее деда, которые, как они с Дороти, очевидно, считали, должны были когда-нибудь перейти к ней, Доминик, по наследству.
И осознание того, что Пол мог так лицемерить, заставить ее поверить в его любовь, затопило ее таким гневом, что, если бы он оказался рядом, Доминик не выдержала бы и налетела на него с кулаками.
- Почему ты молчишь? - Пол, очевидно, выдохся.
- Не хотела тебя перебивать, - саркастически ответила Доминик. - Ты так складно говорил, что я заслушалась.
- Потому что это правда, - заверил он.
И опять она поймала себя на мысли, что если бы не знала о его коварном замысле, то поверила бы ему, настолько искренне звучал его голос.
- Пол… - Доминик старалась сдерживаться, понимая, что скандал ни к чему не приведет, лишь заставит его приехать, чтобы выяснять отношения, а она не готова была его видеть… нет, еще не совсем улеглась ненависть, которую она испытывала к этому человеку. - Пол, я поняла, что не могу поспешно принимать серьезные решения. Мне нужно побыть одной, чтобы все взвесить и окончательно понять.
- Зачем ты так говоришь?! Разве мы не любим друг друга? Что еще ты должна знать, чтобы выйти за меня замуж? - Так как Доминик молчала, Пол продолжил: - Доминик, дороже тебя у меня никого нет.
- Вот это действительно так, - с иронией согласилась она.
- Ну я же и говорю, что мы просто созданы друг для друга!
- Пол, - устало произнесла она, - я прошу всего лишь время. Почему ты так торопишься?
- Потому, что не хочу потерять тебя!
Уж кто бы сомневался!
- И еще потому, - сдавленно добавил он, - что, когда ты неожиданно исчезла, я вдруг понял, как сильно тебя люблю… Вернись, Доминик, прошу тебя!
- Я кладу трубку.
- Я сейчас приеду!
- И зря потратишь время, - заверила его Доминик, - потому что я скоро ухожу. И даже если бы я была дома, то не пустила бы тебя. Если я сказала, что мне нужно время, значит, так оно и есть.
- Но ты ведь не бросаешь меня? - осторожно спросил Пол.
- Я не хочу сейчас обсуждать это, - поморщилась Доминик. - Если ты хочешь, чтобы я приняла решение прямо сейчас…
- Нет-нет! - поспешно перебил ее Пол. - Я тебя нисколько не тороплю!
- Вот и славно.
Доминик с облегчением положила трубку, даже не попрощавшись с Полом, и отправилась в душ, на ходу снимая с себя одежду.
Ей просто необходимо было смыть с себя не только дорожную пыль, но и неприятный осадок после разговора с Полом.
Открыв глаза, Доминик с ужасом осознала, что уже поздний вечер, а то и ночь. Комната была погружена в темноту, и, включив свет, Доминик взглянула на циферблат будильника, стоявшего на тумбочке. Девять вечера! Ничего себе! Как же так получилось, что она столько проспала?! Ведь вроде бы прилегла лишь вздремнуть и не заметила, как заснула.
Вскочив, она подбежала к телефону и позвонила в отель. Мать сообщила ей, что у них все хорошо, отец уехал на встречу к деду и обещал скоро вернуться. Пожаловалась, что изрядно устала, и сказала, что ждет возвращения Аарона, после чего рассчитывает сразу же лечь спать.
Доминик решила, что тоже ляжет в кровать и попробует снова заснуть, ведь ей завтра надо выйти на работу. А то мистер Мидлтон и правда уволит ее без выходного пособия.
Одно лишь по-настоящему беспокоило ее: Мэтт так и не позвонил. Ни разу. Неужели он больше не хочет видеть ее? А ведь ей казалось, что он испытывает к ней нежные чувства. Или только казалось?
Доминик не могла ответить на этот вопрос. Как не могла решить, стоит ли звонить первой.
И все же она не выдержала. Пока находилась рядом с телефоном и не успела передумать, быстро набрала номер его домашнего телефона. К ее разочарованию, включился автоответчик.
- Привет, - произнесла Доминик после сигнала, - надеюсь, ты узнал меня. - Она немного помолчала, прежде чем продолжить: - Мне казалось, что мы друзья. Или я ошибалась? Ответь, пожалуйста.
Положила трубку. Вздохнула. Что ж, первый шаг она сделала. Теперь надо ждать, что предпримет он, и предпримет ли вообще.
В редакции все было по-старому, и это наполнило сердце Доминик какой-то волнующей радостью, словно она вернулась домой после долгой командировки. Впрочем, практически так оно и было.
Доминик сразу же включилась в работу. Периодически ей звонил Пол, но она попросила Меридит не соединять с ним. Доминик оттягивала тот момент, когда придется потолковать с ним начистоту. На домашнем телефоне у нее теперь был постоянно включен автоответчик, а на мобильном стоял определитель номера, так что звонки Пола и Дороти были ей не страшны. Во всяком случае, Доминик с успехом игнорировала их.
В течение этих нескольких дней Доминик постоянно созванивалась с матерью, пытаясь выяснить, как обстоят дела. Камилла пока ничего не могла сообщить дочери, потому что отец Аарона находился в критическом состоянии после недавно перенесенного инфаркта и к нему никого не пускали.
Ожидание тянулось медленно. Доминик и не заметила, как ее захватило любопытство. Какой он, ее дед? Ей нестерпимо захотелось увидеть его, поговорить с ним, понять, почему он так поступил, почему вычеркнул из своей жизни самых близких ему людей.
Однако Аарон пока и сам не мог пробиться в палату к отцу, так как старика старались уберечь от сильного потрясения, которое, вполне понятно, было возможно при встрече с сыном.
Мэтт так и не перезвонил ей, Доминик не знала, что и думать. Она попробовала отвлечься в работе, но мысли ее неуклонно возвращались к Мэтту, к пронзительному взгляду его карих глаз, будоражившему ее воображение. Частенько Доминик ловила себя на том, что, задумавшись, вспоминает то недолгое время, которое провела с Мэттом. Их пикировки, когда оба были готовы стереть противника в порошок, теперь вызывали у нее улыбку. Его взгляд во время прощания в аэропорту, когда она улетала домой, наоборот, заставлял ее чувствовать странное томление, зарождавшееся где-то внизу живота, словно глаза его о многом говорили без слов, и она понимала его.
Что же произошло?
Почему он не звонит?
Почему игнорирует ее?
Доминик оставила на его автоответчике еще несколько посланий, но все тщетно. Похоже, Мэтт Бейкер решил вычеркнуть ее из своей жизни, как в свое время этот сделал дед. Но Доминик не собиралась отступать. Она уже знала, что с этим можно бороться. Ведь потом, когда Мэтт опомнится, может оказаться слишком поздно.
Почему она была уверена, что небезразлична ему? Ведь в последнюю их встречу он ясно дал понять, что между ними лишь сугубо официальные отношения. Доминик и сама не знала. Однако сердце подсказывало ей - их с Мэттом связывает нечто большее, чем просто знакомство. Нужно было только напомнить ему об этом, дать понять, что не он один решает, как жить дальше. И Доминик была полна решимости сделать это. Правда, пока она не знала как.
15
Спустя несколько дней деду стало лучше, и Аарон смог с ним увидеться и поговорить. Доминик и Камилла ждали его в гостинице, нетерпеливо поглядывая на часы. Доминик казалось, что время идет слишком медленно, ей не терпелось увидеть отца и узнать, как прошла встреча.
И когда их терпение было уже на исходе, дверь номера отворилась, впуская Аарона.
- Дорогой!
- Папа!
Камилла и Доминик одновременно кинулись в его объятия. Взволнованные, возбужденные его приходом.
Обняв своих девочек, Аарон улыбнулся. Как же хорошо, что у него есть семья! Только поговорив с отцом, он окончательно осознал, чего тот лишил себя, отказавшись от сына. Аарону было искренне жаль этого немощного старого человека. Да, он был богат. Но что дали ему деньги? Отдельную палату в лучшей клинике и все? А где же тепло и участие близких людей? Ничего этого не было, потому что он сам у себя все это отнял.
И Аарон простил отца. Понял, как ему тяжело сейчас. Сказал, что приведет жену и дочь к нему. Услышав это, Роджер Макларен слабо улыбнулся. Он и не надеялся, что все закончится именно так. К счастью, Аарон не унаследовал непримиримость отца.
Оставалось уговорить Камиллу и Доминик встретиться с Роджером. Насчет Камиллы Аарон был абсолютно уверен. Но вот Доминик… Когда они разговаривали в последний раз, она все еще была не готова к этой встрече.
Однако получилось все с точностью да наоборот. Камилла отказалась встретиться с Роджером, а Доминик ухватилась за это предложение. Она готова была отправиться к деду немедленно, но Аарон остановил ее, так как Роджеру требовался отдых. Он, конечно, шел на поправку, но его организм был слишком ослаблен, чтобы выдержать сильное потрясение дважды.
Доминик пришлось отправиться домой, взяв с отца клятвенное обещание, что он, когда отправится к деду в следующий раз, обязательно захватит ее.
Подъезжая к дому, Доминик заметила машину Пола. Устало вздохнула. Ей абсолютно не хотелось встречаться с ним. Не придумав ничего лучше, она поехала дальше по улице, подчинившись зову своего сердца.
Он был дома и открыл почти сразу, как только она позвонила в ворота. Проехав к центральному входу, Доминик вышла из машины и поднялась по ступенькам, где ее уже ждали.
Приблизилась к нему. Заглянула в глаза, прошептала срывающимся от волнения голосом:
- Только ничего не говори…
Обняла ладонями его лицо, заставила наклонить голову и прильнула к его губам в долгом сладостном поцелуе. Она услышала, как он застонал, почувствовала, как его губы раскрылись и их языки встретились, будто передавая друг другу тысячи электрических разрядов, молниеносно разносившихся по их телам, от чего в каждом из них зарождалось желание, которое не в силах было ждать.
- Что же ты делаешь? - Он с трудом оторвался от Доминик, с болью заглянул ей в лицо. - Мы не можем быть вместе, неужели ты этого не понимаешь?
Доминик приложила палец к его губам.
- Мы поговорим об этом в другой раз, хорошо? Сейчас я не настроена вести беседы.
Он подхватил ее на руки и внес в дом, поднялся на второй этаж, прижимая к себе, как самый ценный подарок, который послала ему судьба. Положил на кровать, склонился над ней и страстно поцеловал.
Доминик протянула руки к его футболке, забралась под мягкую трикотажную ткань, ощутила тепло его тела, провела ладонями по спине. Застонала от предвкушения того, что должно было произойти.
Мэтт сел на кровати, снял футболку, освободился от джинсов. Затем наклонился к Доминик, помогая избавиться от одежды. И, когда они оба были обнажены, он замер на мгновение, любуясь ее наготой в таинственном голубоватом свете луны.
Его губы были везде, его руки ласкали ее, не давая ни минуты покоя. Доминик казалось, что еще немного, и она не выдержит, закричит, запросит пощады. И, когда терпеть больше не было мочи, потому что не могла выносить эту сладостную пытку и дальше, он наконец вошел в нее. Приподняв бедра ему навстречу, она с упоением ощутила внутри себя его напряженную плоть, которая вонзалась в нее, подводя к наивысшему пику блаженства, обрушившемуся на них так неожиданно и сильно, что они изумленно замерли, словно не в состоянии были поверить в это чудо.
Их учащенно бившиеся сердца как будто тоже остановились на мгновение, прежде чем их тела содрогнулись от небывалого по своей мощи экстаза.
Доминик почувствовала, что кто-то смотрит на нее, и открыла глаза. Она увидела сосредоточенное лицо Мэтта, который лежал рядом.
- Почему ты не спишь? - спросила она.
Утро только начиналось, и нежный розовый свет проникал в комнату сквозь неплотно зашторенное окно.
По лицу Мэтта пробежала грусть.
- Мы не должны быть вместе, - сказал он, не сводя с нее пристального взгляда.
Доминик испытывала необыкновенную легкость, словно она превратилась в облачко и летела куда глаза глядят. Она не могла думать ни о чем другом, лишь о том, чтобы быть рядом с этим мужчиной, чей магнетизм был настолько велик, что она просто не могла рассуждать здраво в его присутствии.
- Но мы уже вместе, - нежно возразила она, обхватив его лицо своими ладонями и привлекая его к себе.
Его глаза были так близко, что Доминик тонула в них и не собиралась ничего предпринимать для своего спасения. Никогда еще ни один мужчина на свете не действовал на нее таким образом, как Мэтт Бейкер. Доминик неожиданно, словно решила самую простую задачу в своей жизни, поняла: она любит Мэтта. И любит уже давно.
А все, что было с ней до этого, лишь обманчивая своим блеском мишура, которая не требует ничего, кроме как выкинуть ее в мусорную корзину за ненадобностью.
Их губы встретились, и Доминик почувствовала, как он напрягся, ощутила, как он хочет ее… Никогда еще она не была так счастлива!
Оказывается, любовь бывает просто прекрасна.
Их тела, словно слившись воедино, вели свой диалог, где не нужно было слов, не нужно рассуждений, где все говорило на языке чувств. И Доминик испытывала невероятное блаженство, когда ощущала его напряженную плоть внутри себя, когда они двигались в унисон, словно знали друг друга всю жизнь, когда магма, клокотавшая внутри каждого из них, неожиданно низвергалась огненным потоком, заставляя их испытать неземное наслаждение.
Она ни о чем не думала. Лишь о том, что находилась рядом с ним, и это было похоже на волшебство. Словно она вдруг смогла загадать желание, и неожиданно оно исполнилось.
Когда Доминик проснулась, Мэтта в кровати не было. Потянувшись, она счастливо улыбнулась, вспоминая прошедшую ночь.
Встав с кровати, она закуталась в невесомое шелковое покрывало и вышла из спальни. Обошла дом, с удивлением обнаружила, что Мэтта нигде нет, как, впрочем, и его домработницы, о которой Доминик вспомнила в последний момент.
Понятно, что Мэтту надо было отправляться на работу. Но почему он не разбудил ее, почему не оставил записку? И вообще, что ей делать? Ждать его? Или уходить? А если уходить, то как она закроет дверь?
Решив сначала принять ванну и выпить кофе, Доминик вернулась наверх. Она погрузилась в теплую воду, покрытую пористыми облачками пены, и прикрыла глаза. На работе ее уже, наверное, потеряли… Доминик вздохнула. Нет, нельзя нежиться в ванне, когда полно дел. Надо быстро собираться и отправляться в редакцию.
Вернувшись в спальню, Доминик заметила на тумбочке листок бумаги. Подойдя ближе, она прочитала: "Ворота открываются из будки справа. Автоматический замок закроет их через минуту".
И больше ничего.
Ни слов любви, ни намека на то, как ему было хорошо с ней ночью.
Что происходит, в конце концов? И почему Мэтт, словно трус, сбежал, даже не пожелав ей доброго утра?
Одевшись, она вышла из дома и села в свою машину.
Ну ладно, Мэтт Бейкер, прославленный адвокат, я с тобой разберусь и докопаюсь до истины.
16
- Вы можете войти, - сказала медсестра, открывая перед ними дверь палаты.
Доминик взглянула на отца.
- А вдруг я не понравлюсь ему? - спросила она, чувствуя неожиданную робость при приближении этой встречи.
- Милая, - Аарон нежно обнял ее за плечи, - ну и что? Разве это главное?
- Да, ты прав, - вздохнула Доминик. - Прости, что-то нервы в последнее время ни к черту.
- Я понимаю. Слишком много навалилось на тебя.
"И еще Мэтт Бейкер опять не отвечает на мои звонки", - горько подумала она, но вслух ничего не сказала.
Палата была просторная. Взгляд Доминик сразу выхватил человека, лежавшего на кровати, расположенной рядом с окном. Очертания его худощавой фигуры проглядывали под тонким покрывалом, которым он был накрыт. Взгляд его внимательных карих глаз просвечивал ее точно рентген, и Доминик на мгновение стало не по себе.
- Здравствуйте, - пробормотала она, подходя ближе.
Доминик смотрела на старика, ища знакомые черты. Карие глаза, седые, но все еще густые волосы, тонкие губы плотно сжаты.
На некоторое время в палате воцарилось напряженное молчание.
- Как же ты похожа на нее, - пробормотал старик, с болью и удивлением разглядывая Доминик, стоявшую перед ним и не решавшуюся сесть на стул.
- На кого? - не поняла она.
- На свою бабушку… Она была такой же красивой… Подойди сюда.
Доминик приблизилась, села на край кровати.
- Что это у тебя? - Прищурившись, старик протянул руку к медальону на золотой цепочке, который она никогда не снимала.
- Подарок бабушки, - прошептала Доминик.
Она сняла медальон и протянула его деду. Щелкнув замком, тот раскрыл его, вгляделся в фотографию.
- Раньше здесь был и мой снимок, - с горечью прошептал он. - Она никогда не снимала этот медальон. А когда умерла, я так и не нашел его. Я даже предположить не мог, что она виделась с тобой, знала тебя. - По его морщинистой щеке скатилась одинокая слеза.
- Не надо, - Доминик с нежностью, которой не ожидала от себя, погладила его костлявую руку, - она бы не хотела, чтобы вы плакали, я знаю.
- Да, - вздохнул он. - А я, похоже, ее совсем не знал.
- Она любила вас, - прошептала Доминик. - Ведь иначе не осталась бы с вами до конца своих дней.
- Как многого я лишился, - горько вздохнул он и поднял на нее глаза, полные тоски. - Мне было так одиноко все эти годы… Казалось, работа способна затмить все. Но это не так. Одиночество точно злой рок преследовало меня всю жизнь. И только Доминик, пока она была жива, скрашивала мои дни.
Доминик молчала. Да и что она могла сказать? Что он сам разрушил то, что теперь хотел построить? Он это и так прекрасно знал.