10
Они сидели в баре. Из динамиков лилась неторопливая музыка. Они специально расположились подальше от стойки, за угловым столиком, чтобы ничто не отвлекало их.
Говард выглядел уставшим и изможденным. Глаза запали, подбородок и щеки заросли щетиной. Но Доминик не обращала на это внимания. Она сочувственно смотрела на него, так как понимала: в жизни ее друга наступили не самые лучшие времена.
- Прости, что не звонила, - виновато сказала она. - Я только вчера узнала о том, что произошло.
- Честно говоря, в последние дни мне некогда было задумываться о чем-то еще, кроме Молли и малышей.
- Да, я понимаю, - вздохнула Доминик.
- Вижу, у тебя все в порядке, - решил сменить тему Говард и выразительно кивнул на кольцо на ее пальце.
- Да вроде того, - промямлила Доминик.
Она была не готова обсуждать свою личную жизнь, потому что сама еще не до конца осознала ее перемены: к лучшему они или к худшему.
- Надеюсь, он хороший парень.
- Да, я тоже надеюсь, - кивнула она, но как-то безразлично.
Однако Говард не обратил на это внимания.
- Почему ты не позвонил мне? - Доминик участливо взглянула на друга, понимая, как ему тяжело.
- Ты же сама не хотела общаться, - напомнил он.
- Да, - кивнула она. - И теперь я понимаю насколько была эгоистична.
- Забудь, - Говард похлопал ладонью по ее руке, лежащей на столе, - это все уже не важно.
- Наверное, - вздохнув, согласилась Доминик.
Однако она была зла на себя за то, что не поддержала своего друга в тяжелый момент его жизни.
- Не кори себя. - Говард будто прочел ее мысли. - На самом деле все самое страшное уже позади. Они идут на поправку.
- Как это произошло? - осторожно спросила она.
- Молли ехала с малышами к врачу… у нее с утра очень болела голова, но она все равно поехала, потому что визит нельзя было отложить. Выпила таблетку, думала, что та ей поможет… - Говард судорожно вздохнул, вертя в руках бокал с пивом. - Она сделала все, чтобы двойняшки не пострадали, в результате сама получила весьма серьезные травмы.
- Мне очень жаль… - Доминик не знала, что еще сказать.
- Сейчас ей лучше. Доктор Нортон провел несколько операций, он вытащил ее буквально с того света. Малыши тоже идут на поправку… Видишь, как бывает? - Говард невесело усмехнулся.
- Да, - вздохнула Доминик. - Похоже, я только теперь понимаю, что все же до конца не разобралась в ситуации. Но мне было так жаль Серену, эту бедняжку, которая теперь навсегда останется калекой, что я и думать не могла про других пациентов, которых спасал этот человек. Возможно, он был слишком уверен в себе, раз явился на операцию в нетрезвом виде. Теперь, вероятно, это послужит ему уроком. Только здоровье Серене уже не вернуть.
- Всякое бывает, - вздохнул Говард. - Иногда мы не знаем, что уготовила нам судьба. Я всегда шел по жизни легко. Встретил Молли, полюбил ее, она родила мне двойняшек, и все вроде было замечательно. Но иногда это тяготило меня. Словно я повесил себе на плечи неподъемный рюкзак, который тянул к земле, мешал распрямиться и продолжать идти дальше так, как я привык. И тогда я увлекался… какой-нибудь смазливой девчонкой… просто так, чтобы не потерять свой мужской потенциал… Каким же я был идиотом… Когда случилось несчастье, я неожиданно осознал, что только Молли и малыши удерживают меня на этой планете, заставляют просыпаться по утрам, с интересом взирать на окружающий мир, работать…
Доминик не перебивала его. Она понимала, что Говарду сейчас необходимо излить душу близкому человеку, который не осудит его, а примет таким, какой он есть, спокойно выслушает его и, вероятно, даст совет. И она благодарила судьбу, что та дала ей возможность стать этим человеком.
Они еще долго разговаривали и обсудили почти все. Доминик узнала, что Молли скоро разрешат вставать, и искренне порадовалась за нее. Малышей тоже скоро должны были выписать. По счастливой случайности они не сильно пострадали в произошедшей аварии. Очевидно, Мэтт Бейкер, сообщая ей эти сведения, был сам неточно информирован.
- Кстати, почему ты не хочешь вернуться в газету? - спросил Говард. - Неужели предпочитаешь пописывать статейки в бульварный листок, вместо того чтобы занимать настоящим делом?
- Как же я могу вернуться? - удивилась Доминик. - Ведь мистер Мидлтон ясно дал понять, что мне не место среди журналистов его издания. - Она невесело усмехнулась.
- Брось, - отмахнулся Говард. - Шеф, конечно, вспыльчив и любит указать каждому его место. Но он до сих пор никого не взял, так что, возможно, имеет смысл попробовать вернуться.
- Ты так это сказал, что мне стало грустно от того, что теперь все по-другому, - вздохнула Доминик. - Не знаю, в силах ли я все исправить.
Говард пристально посмотрел на нее.
- Скажи мне прямо: ты хочешь вновь работать в "Сан-Диего ньюс" или нет?
- Конечно, хочу!
- Тогда иди к Мидлтону. Уверен, он прочтет тебе нотацию, но с удовольствием возьмет назад. Доминик, тебя очень не хватает в нашем коллективе. Опять же некому всех сплотить и повести в кафе во время обеденного перерыва.
- Ты так говоришь, как будто без меня там ужасно скучно. - Доминик впервые за этот вечер улыбнулась.
- Так и есть. - Говард внимательно посмотрел на нее. - Когда ты пришла, словно ветерок внес свежую струю в застоявшуюся атмосферу редакции. И с твоим уходом это стало особенно чувствоваться.
- Хорошо бы Трэвис Мидлтон тоже так думал, - заметила Доминик. - Иначе он ни за что не согласится дать мне второй шанс.
- Если бы это было действительно так, он давно бы уже кого-нибудь нашел на твое место, - возразил Говард.
- Но почему тогда он подписал мое заявление?
- А ты уверена, что он его подписал? - усмехнувшись, спросил Говард. - Даю гарантию, оно все еще лежит в кипе бумаг на его столе.
- Ты даешь мне надежду, ты знаешь об этом? - Она тепло посмотрела на него.
- Без надежды нельзя, - просто ответил он. - Она нужна каждому.
- Как же хорошо, что мы с тобой встретились!
- Я тоже рад, - кивнул Говард, соглашаясь. - Мне не хватало наших бесед. Правда, в последнее время у меня не было свободной минутки, но, думаю, мы все равно успели бы перекинуться парой слов.
- Спасибо, ты так добр. - Доминик выглядела растроганной.
- Просто я наконец понял, что лучше иметь друга, который поддержит тебя, чем любовницу, с которой все равно придется расстаться, - пожав плечами, пояснил он. - И я очень благодарен тебе за то, что в тот памятный вечер ты не дала мне надежды на продолжение, и наши отношения остались такими, какими они были до этого.
- Как же хорошо сознавать, что порой совершаешь правильные поступки, - улыбнулась Доминик.
- Ты всегда все делала правильно. Но иногда обстоятельства бывают таковы, что не следует пренебрегать ими и продолжать вершить справедливое, на наш взгляд, правосудие. Ведь любой человек может оступиться, на то он и человек. Надо смотреть глубже, сможет ли он и дальше служить на благо общества или, однажды дав себе послабление, продолжит в том же духе, медленно, но верно идя на дно.
- Скорее всего, ты прав, кивнула Доминик. - Хотя об этом можно спорить и спорить.
- Что ж, - Говард улыбнулся, - когда ты вернешься в "Сан-Диего ньюс", предполагаю, у нас будет на это время.
- Ты так говоришь, словно это уже решенный вопрос, - пробормотала она. - Однако смею тебя уверить, мистер Мидлтон еще не дал свое согласие.
- Он никуда не денется, - заверил ее Говард. - Ты талантливый журналист, Доминик. И шеф тоже это понимает. Он просто дал тебе возможность остыть, да и себе, похоже, тоже.
- Завтра я это обязательно проверю, - пообещала она, с улыбкой глядя на Говарда, - и несладко тебе придется, если ты окажешься не прав.
- Пожалуй, закажу себе бронежилет и каску от случайных пуль и кирпичей, - усмехнувшись, поддержал ее Говард.
Доминик с облегчением заметила, что боль его хоть немного отступает. Очевидно, их встреча была не напрасна, и Говард становился таким, каким она его привыкла видеть. Еще раз она мысленно поблагодарила Мэтта Бейкера, который, скорее всего, и сам того не ведая, оказал ей неоценимую услугу.
Говард предложил подвезти Доминик до дома, но она захотела пройтись. Доминик медленно шла по улице, подставив легкому ветерку свое лицо, с удовольствием ощущая его ласковые прохладные прикосновения к своей коже. Мысли ее вертелись вокруг того, что сообщил ей Говард.
Неужели мистер Мидлтон и правда ждет, когда она вернется? И Говард прав, высказав предположение, что все еще может наладиться?
Осознание этого наполняло Доминик надеждой на счастливое будущее, которое на этот раз, как ей показалось, вполне возможно.
Она взглянула на кольцо, сверкнувшее в свете фонаря маленьким бриллиантом, улыбнулась.
Когда утром Пол разбудил ее, нежно поцеловав, и преподнес ей это кольцо как символ своей любви и серьезного отношения к ней, Доминик растерялась. Конечно, она предполагала, что это должно было случиться. Уж слишком предсказуем был Пол. Но все же… девушка рассчитывала, что, раз он не сделал ей предложение в ресторане, вероятно, решил отложить это до более благоприятного момента.
Глядя в его наполненные любовью глаза, вспоминая прошедшую ночь, когда они были близки, и близость эта доставила им обоим то наслаждение, которого они так ждали, Доминик не смогла отказать. Она согласилась стать его женой, хотя в ее душе все еще оставались сомнения.
Пол медленно надел кольцо, которое пришлось как раз впору, ей на палец и поцеловал Доминик в губы, настойчиво и требовательно, как бы говоря, что он заслужил награду. И она ответила на его поцелуй, потому что в этот момент даже представить не могла, что может быть как-то по-другому.
Они снова занимались любовью. И танец их тел неторопливый и неспешный, словно растягивающий удовольствие, которое они стремились доставить друг другу, на этот раз показался девушке каким-то пресным, лишенным огня, будто вдруг она осознала, что Пол не обладает той силой желания, каковая могла разжечь внутри нее ответное пламя.
И в тот момент, когда они оба достигли оргазма, Доминик неожиданно для самой себя ощутила небывалое облегчение, что это все закончилось. Почему так? Ведь она тоже испытала наслаждение. Но его ей оказалось мало. Что же должно еще прилагаться к сексу, чтобы доставить блаженство? Возможно, любовь?
Пока она точно не знала этого.
Ей казалось, она любила Пола. Им было хорошо вместе. И Доминик не хотела что-либо менять в их уже сложившихся отношениях. Но, видимо, Полу этого было недостаточно, раз своим напором он подмял под себя желания и чувства партнерши, даже не замечая этого. А Доминик не собиралась открывать ему на это глаза.
С другой стороны, почему бы ей и не выйти замуж за Пола? И даже встреча с Говардом, которая произошла сегодня, словно была подстроена судьбой и говорила о том, что она на верном пути. Скорее всего, так все и должно было произойти. Просто Пол не стал больше ждать, он открыто признался в своих чувствах, и она поддержала его, не имея мужества отказать. Да и хотела ли она отвергнуть его? Вряд ли. Ей ведь было с ним | легко и комфортно. Так зачем рушить то, что уже сложилось?
Рядом остановилось такси.
- Отвезти тебя куда-нибудь, красотка? - услышала она из раскрытого окошка веселый голос водителя.
- Почему бы и нет. - Доминик распахнула дверцу и уселась на пассажирское сиденье.
Она назвала адрес. Адрес Пола. Теперь это будет и ее дом, и осознание этого неожиданно наполнило ее теплом и радостью.
По всему выходило, он был поистине судьбоносным, этот день, который уже подходил к концу.
11
Доминик предстояла серьезная командировка, надо было взять интервью у одного из ведущих специалистов по вопросам экологии окружающей среды Алекса Дуэйна. Мистер Мидлтон несколько раз подчеркнул, насколько это важно, так как Дуэйн разработал новые технологии, позволяющие очистить атмосферу от вредных загрязнений.
- К нему сейчас ломятся все, - сказал шеф, когда вызвал Доминик в кабинет, чтобы проинструктировать. - Но, памятуя о нашей дружбе, он разрешил нашему изданию первым прикоснуться к его открытию и сделать сенсационный репортаж.
- Я тронута, мистер Мидлтон, - смущенно отозвалась Доминик, - что именно на меня вы возложили эту задачу. Но вы уверены, что я не подведу?
- Мисс Уэйн, если бы я был не уверен, не посылал бы вас в Сан-Франциско, - отрезал шеф. - К тому же Дуэйну показалось забавным, что интервьюировать его будете именно вы, уж очень похожи ваши фамилии, - добавил он после паузы, в течение которой Доминик размышляла, это уже конец аудиенции или следует еще подождать, прежде чем покинуть кабинет. - Вы свободны, мисс Уэйн. Встреча назначена на послезавтра, постарайтесь закончить все дела, чтобы последующие несколько дней заниматься только этим интервью.
- Хорошо, - Доминик поднялась. - Вы можете на меня рассчитывать, мистер Мидлтон.
- Очень на это надеюсь, - проворчал он.
Доминик вышла из кабинета, чувствуя на себе пристальный взгляд шефа. Конечно, Доминик понимала, что это поручение для нее является переломным. Если она справится с заданием, шеф примет ее обратно. Он, как и говорил Говард, согласился взять ее назад, но потратил примерно около часа на то, чтобы высказать ей все претензии.
И Доминик была твердо намерена показать в этой статье все, на что она способна, и даже больше.
Конечно, Пол не слишком обрадовался тому, что ей придется уехать на несколько дней. Но ему пришлось смириться с этим, как и с тем, что его невеста опять работает в "Сан-Диего ньюс".
- Они же выгнали тебя, - сказал он, когда Доминик сообщила о своем желании вернуться на старую работу.
- На самом деле это я ушла, - не согласилась она. - Потому что мне показалось, что я подвела их. Редакции пришлось выплатить клинике большую компенсацию из-за моей некомпетентности, а точнее безалаберности. Если бы я вовремя позаботилась о диктофоне, этих проблем можно было избежать.
- Все равно, - упрямо мотнул головой Пол. - Они ясно дали тебе понять, что не нуждаются в тебе. Неужели ты не имеешь хоть каплю гордости?
- Если бы я имела гордость, то не работала бы в этой желтой газетенке, где я тружусь сейчас! - неожиданно резко сказала Доминик, раздосадованная тем, что он не хочет поддержать ее.
Пол вздохнул. Очевидно, понял, что перегнул палку. Он нежно обнял Доминик и пробормотал, уткнувшись ей в шею:
- Прости. Просто я переживаю за тебя. Вдруг случится что-нибудь еще и возникнет похожая ситуация? Ты ведь была очень расстроена, когда пришлось уйти из редакции.
- Могу сказать только одно: ошибки, подобной той, что я допустила, больше не будет. Я хорошая ученица и умею извлекать уроки из жизненных коллизий.
- Милая, я буду надеяться, что все у тебя с этого момента будет хорошо. В конце концов, ты теперь моя невеста, и я всегда буду рядом с тобой, в светлую или трудную для тебя минуту. Тебе не надо даже будет звать меня, потому что я буду рядом. Поверь.
- Я верю, Пол, - вздохнула она, прижимаясь к нему, чувствуя на своей шее его дыхание, которое щекотало ее, возбуждало ее самые потаенные желания, выпуская их, словно джинна из бутылки. - И сейчас именно тот момент, когда ты мне нужен.
12
Командировка была одно удовольствие. Алекс Дуэйн оказался прекрасным человеком. О своей работе он рассказывал с мальчишеским азартом, с удовольствием смеялся шуткам Доминик и сам любил пошутить. Алекс сразу же дал ей понять, что не приемлет официальные отношения. Он оказался восхитительным собеседником, и Доминик провела несколько незабываемых часов, наслаждаясь общением с одним из самых умных людей, которых ей доводилось встречать в жизни.
Доминик хотела раскрыть для своих читателей не только суть открытия Алекса Дуэйна, но и показать, какой это замечательный человек, объяснить, что он не какой-то там сухарь, увлеченный лишь схемами и формулами.
Дуэйн был настолько многолик, что Доминик даже сомневалась, сможет ли донести до других весь спектр его удивительной личности. Однако она хотела это сделать, потому что до сих пор этого не сделал никто, оставляя самого Алекса за рамками его же открытий.
Он показал ей город. Они посетили его любимый ресторан, и Доминик там очень понравилось. На второй день Доминик осознала, что не хочет уезжать. Ей так понравился Сан-Франциско, что она решила немного задержаться здесь, а с редакцией договорилась, что вышлет статью по электронной почте, как только та будет готова.
Доминик позвонила Полу и, испытывая легкие угрызения совести, сообщила, что ей придется задержаться на несколько дней. Пол, конечно, не обрадовался, но ему ничего не оставалось, как смириться.
Доминик отправила статью в редакцию уже на следующий день, предварительно получив одобрение Алекса. Она сама не ожидала, что так быстро напишет ее. Но Алекс, похоже, заразил ее своей работоспособностью, и Доминик ощущала небывалый прилив энергии.
Отослав готовый материал, она неожиданно ощутила грусть, что-то тянуло ее в Сан-Диего, не давая насладиться несколькими свободными деньками. Окончательно решив вернуться и заказав билет на вечерний рейс, Доминик позвонила Дуэйну. Тот пригласил ее на прощальный ужин, но в последний момент что-то случилось в его лаборатории, и Доминик пришлось ужинать в ресторане своего отеля в полном одиночестве.
Это не помешало им с Алексом тепло проститься и выразить обоюдную надежду на скорую встречу.
Доминик не стала извещать Пола об изменении в своих планах, решив сделать ему сюрприз. Она представила, как прилетит в Сан-Диего… как тихонько войдет в их с Полом квартиру… ляжет рядом с ним… и как он удивится, когда ее поцелуи разбудят его… и тогда они займутся любовью. На данный момент в жизни Доминик не было ничего, чего бы она желала еще больше.
Прохладный ночной ветерок врывался в раскрытое окно, немного заглушая музыку, льющуюся из магнитолы. Доминик сидела на пассажирском сиденье такси, мчавшего ее к дому, и была полна ожидания. Ожидания того момента, когда окажется рядом с Полом. Она прокручивала в голове те ночи любви, которые были в прошлом, и эти воспоминания наполняли все ее существо желанием, которое заставляло ее изнывать от нетерпения. Вот наконец она и дома. Доминик взглянула на окна квартиры. Они были темными, лишь в спальне слабо горел свет.
Пол не мог заснуть без нее! Это умилило ее, в груди шевельнулось какое-то теплое чувство к этому человеку, который так много сделал для нее, а теперь собирался сделать еще больше, став ее мужем.
Улыбаясь, Доминик вошла в подъезд. Поднялась на свой этаж. Тихонько, стараясь не шуметь, открыла дверь. Вошла в прихожую.
Из спальни доносилась музыка. Сделав несколько шагов, Доминик замерла, словно натолкнулась на невидимую стену.
Дверь в спальню была приоткрыта, и она увидела край кровати, их с Полом кровати. И на этой кровати сидела женщина. Ее обнаженная спина была отчетливо видна Доминик. А также были видны голые ноги. Ноги Пола.
Горло Доминик сдавило будто тисками, она не могла сделать вдох и стояла, судорожно открывая рот, словно рыба, выброшенная на берег.