Оглядев ее с головы до ног, графиня произнесла:
- Полагаю, ты хочешь переодеться, но мне нужно уезжать, и я должна поговорить с тобой сейчас. Так что сядь и выслушай меня.
- Да, конечно, тетя Элин, - послушно сказала Онора и уселась на стул напротив.
Глаза ее с восхищением остановились на портрете. На нем художник изобразил графиню в высоком кресле. Он сидела в изящной позе, небрежно откинувшись на спинку. За ее спиной стояла огромная ваза с белыми лилиями, на фоне которой прелестная головка Элин выглядела особенно изысканно.
- Какая же вы здесь красивая, тетя Элин! - восторженно проговорила Онора. - Этот портрет заслуживает того, чтобы висеть в картинной галерее.
От этих искренних слов жесткий взгляд графини на секунду смягчился.
Бросив взгляд на часы, она заметила:
- Через пять минут я должна уехать. Впрочем, то, что я собираюсь тебе сказать, не займет много времени.
- Я вас внимательно слушаю, тетя Элин, - сказала Онора.
У нее было такое чувство, что тетя собирается сообщить ей нечто важное, но не особенно приятное. Скорее всего, подумала Онора, ее опять собираются куда-то отослать. И эта мысль была ей невыносима. Она так хотела остаться жить с дядей и тетей.
Некоторое время графиня молчала, как бы не зная, с чего начать, потом холодным тоном проговорила:
- Считай, что тебе несказанно повезло. Откровенно говоря, я не знаю ни одной девушки, только что сошедшей со школьной скамьи, на долю которой выпало бы такое счастье, какое предстоит испытать тебе.
Онора, заинтригованная, смотрела на тетю во все глаза.
Она была умной, к тому же с хорошей интуицией, и чувствовала, что таким же ликующим тоном тетя может сообщить ей самую ужасную новость. Поэтому ничего не стала говорить, а молча сидела и ждала, что будет дальше.
В этот момент она была необыкновенно хороша собой. Ее светло-серые глаза были такими блестящими, будто вобрали в себя яркий солнечный свет. В дороге золотистые локоны выбились из-под шляпки и теперь в беспорядке падали на ее чистый лоб, придавая нежному личику девушки неповторимое очарование.
Помолчав, Элин Лэнгстоун проговорила суровым тоном, почти не размыкая губ:
- Полагаю, то, что я тебе скажу, будет для тебя откровением. Я собираюсь выдать тебя замуж за герцога Тайнмаута!
Секунду Оноре казалось, что она либо ослышалась, либо неверно истолковала тетины слова. Не может быть, чтобы графиня и в самом деле это сказала!
Но тетя молчала, и Онора решилась переспросить:
- Вы хотите сказать… что я должна выйти за кого-то замуж?
- Да. За герцога Тайнмаута, самого красивого и состоятельного холостяка во всей Англии, которого любая девушка рада была бы заполучить в мужья. Так что для тебя, ничем не примечательной девчонки, это огромная честь.
- Но… но… я с ним не знакома!
- Какое это имеет значение? - отрезала тетя. - Он приедет сюда через два часа, когда я вернусь, а завтра будет объявлено о вашей помолвке.
Онора беспомощно всплеснула руками.
- Я никак не могу поверить… в то, что вы мне говорите… Конечно, я понимаю… что когда-нибудь выйду замуж, но я не могу… стать женой человека… которого никогда… не видела и о ком… ничего не знаю.
- Так я и думала, что ты ляпнешь что-нибудь в этом роде! - фыркнула графиня. - Постарайся понять своим убогим умишком, что герцог считается самым завидным женихом во всей стране. Родители, имеющие дочерей на выданье, на коленях готовы умолять его стать их зятем, а честь быть его женой выпала на твою долю.
И, переведя дух, Элин Лэнгстоун добавила:
- Благодари Бога за то, что он подарил тебе такое счастье! Надеюсь, в монастыре вам объясняли, что это полагается делать, когда Господь внял твоим молитвам?
Онора, порывисто вздохнув, проговорила:
- Понимаете, тетя Элин, я, конечно, не раз мечтала о том дне, когда буду выходить замуж. Но я всегда считала, что моим мужем станет тот, кого я полюблю, как мама любила папу.
- Думаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы понять, - раздраженно заметила графиня, - что твой отец никогда, ни при каких обстоятельствах не должен был жениться на твоей матери.
- Но почему?
- Потому что, дурочка ты эдакая, твой отец, будучи мужчиной красивым и знатным, мог бы найти себе жену с приличным состоянием. Твоя мать была женщиной, не лишенной привлекательности, я этого не отрицаю, но, помимо красоты, она не обладала больше никакими достоинствами. Поэтому, как ты и сама могла заметить, твои родители вели нищенский образ жизни и твой отец умер, задолжав кредиторам тысячи фунтов, которые выплатил твой дядя.
- Я очень хотела бы, - тихо проговорила Онора, - сама… заплатить кредиторам. В свое время… я уже поблагодарила дядю Джорджа и поблагодарю его еще раз… Кроме того, я очень признательна ему за то, что он оплатил мое обучение в школе.
- Ты сможешь выразить свою благодарность не на словах, а тысячами разных способов, когда выйдешь замуж за герцога.
Побледнев, Онора сдавленным голосом произнесла:
- Но… как… я могу… выйти за него… замуж?
- Не беспокойся, я все устрою, - ответила тетя. - Положись на меня. А если тебя все еще гложут сомнения, надеюсь, у тебя хватит ума оставить их при себе, а не доводить до сведения твоего дяди.
Онора не отвечала, а лишь во все глаза смотрела на графиню, а та продолжала:
- От тебя требуется только одно - делать то, что я тебе скажу. Сейчас первым делом ступай наверх, сними вещи, в которых ехала сюда, и переоденься во что-нибудь более приемлемое. Надеюсь, у тебя найдется хоть какое-нибудь приличное платье?
Она помолчала и, словно ей трудно было сказать что-нибудь нормальным тоном, ворчливо добавила:
- Как только объявим о твоей помолвке, тут же займемся приданым. Прежде чем ты покажешься на людях, нужно тебя хоть немного приодеть.
И, опять взглянув на часы, графиня поднялась.
- Это все, что я тебе хотела сказать. Могу только еще раз повторить, что тебе очень повезло. Но не советую тебе проводить параллель между твоей жизнью и жизнью твоих родителей, поскольку ни сейчас, ни в будущем никакого сходства не будет.
С этими словами графиня выплыла из комнаты, шелестя своими шелковыми юбками, как корабль под парусами.
Дворецкий, должно быть, стоял у дверей, так как Онора сразу услышала голос графини:
- Проследи за тем, чтобы мисс Онору проводили в ее комнату, Дэльтон. Надеюсь, карета готова?
- Да, миледи.
- Я вернусь через час. В шесть часов должен приехать его сиятельство герцог Тайнмаут.
- Хорошо, миледи.
Больше Онора ничего не услышала - вероятно, тетя спустилась вниз. Сама же она продолжала стоять, как изваяние.
Она чувствовала себя так, словно ее стукнули чем-то по голове - не было ни единой мысли. Все кружилось перед глазами, как будто она плыла на корабле по бурному морю, а не стояла в гостиной.
- Господи! Меня выдают замуж…
Ей казалось, что она произнесла эти слова вслух, хотя на самом деле ее губы даже не шевельнулись.
В этот момент в гостиную вошла женщина, лицо которой показалось Оноре знакомым. Это была миссис Мортон, экономка, которую она знала раньше.
- Добрый день, мисс Онора, - поздоровалась миссис Мортон. - Очень рада вас видеть. Как же вы выросли!
- Думаю, что сильно, - улыбнулась Онора. - И я рада, что вы все еще здесь.
- Ну конечно, где же мне еще быть! - воскликнула миссис Мортон. - Тридцать один год я уже живу в доме его светлости и смею надеяться, что ему без меня пришлось бы трудновато.
- Я в этом просто уверена, - ответила Онора.
- Позвольте я провожу вас наверх, мисс Онора. Ее светлость желает, чтобы вы успели переодеться до того, как она вернется. Лакеи сейчас доставят ваш багаж.
Миссис Мортон вышла из гостиной и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Когда они дошли, Онора поняла, что ее поселили не в маленькой комнатке, которую она занимала раньше, до отъезда в школу, а в одной из лучших комнат для гостей, окна которой выходили на сквер.
- Вам здесь будет удобно, мисс, - заметила миссис Мортон, ласково улыбаясь.
Лакеи принесли и открыли два маленьких сундучка Оноры, а две служанки принялись вытаскивать из них одежду, которую она привезла с собой из Флоренции.
Платья у нее были простенькие, лишь одно отличалось необыкновенным изяществом. Онора купила его у подруги, когда та из него выросла, а подруга шила его в Париже у очень дорогой портнихи. Платье это было задумано специально для молоденькой девушки. Из бледно-голубого шелка, с пышной юбкой, отделанной тончайшим кружевом, и плотно облегающим лифом, оно очень шло Оноре.
Когда она надела его, миссис Мортон взглянула на нее с восхищением.
- Какая же вы красивая, мисс! Прямо как ваша мама! Когда я впервые увидела ее, а это было после того как они с вашим папой поженились, я подумала, что такой красавицы мне еще не приходилось встречать.
- Это верно, - согласилась Онора. - И если я хоть чуть-чуть на нее похожа, то я очень рада.
- Вы, без сомнения, очень на нее похожи, - заметила миссис Мортон. - Только волосы у вас чуть светлее.
- Может, со временем потемнеют, - предположила Онора.
Миссис Мортон рассмеялась.
- Думаю, что это маловероятно. Да все молодые леди были бы только рады иметь такие волосы, блестящие, как солнечный луч, и красивые, как весенние цветы. Дайте-ка Эмили сделает вам прическу, мисс Онора. Она на это мастерица.
Когда Эмили завила чудесные волосы Оноры и искусно уложила их, обе служанки с восхищением замерли.
- Вы ну точь-в-точь статуэтка из дрезденского фарфора, мисс Онора! Истинная правда! - воскликнула Эмили.
Онора посмотрела на другую служанку и по ее глазам поняла, о чем они обе думают - ее светлости красота девушки вряд ли придется по душе.
Когда служанки вынесли пустые сундуки за дверь, миссис Мортон подошла к сидящей перед зеркалом Оноре И проговорила:
- У вас обеспокоенный вид, мисс Онора. Вас что-то тревожит?
- Просто я вернулась наконец в Англию, а папы уже нет и никогда больше не будет… - печально прошептала Онора.
- Ну что вы, не нужно грустить, мисс, - ласково проговорила миссис Мортон. - У ее светлости относительно вас грандиозные планы, и я уверена, вы будете иметь огромный успех, потому что вы такая красивая, что на вас не налюбуешься.
По ее тону Онора поняла - миссис Мортон известно, что ее собираются выдать замуж за герцога. Если бы слугам даже ничего и не говорили, они все равно, подслушивая у дверей или прислушиваясь к разговорам хозяев за столом, были бы в курсе всех событий, происходящих в доме.
Может быть, Онора почувствовала бы себя еще хуже, чем теперь, если бы узнала, какая бурная ссора вспыхнула вчера вечером после ухода герцога между тетей и дядей.
- Так на что он согласился? - воскликнул граф таким громким голосом, что стоявшему у дверей лакею отлично было слышно каждое слово.
- Не кричи на меня, Джордж! - в тон ему ответила графиня. - Я тебе ясно сказала, что Ульрих Тайнмаут согласился жениться на Оноре.
- Но ведь он ее никогда не видел!
- Ну и что! Зато он видел принцессу, и этого ему достаточно.
- Ты хочешь сказать, что устроила все это так ловко только для того, чтобы он не женился на кузине принца Альберта?
- Это-то я и пытаюсь втолковать тебе, Джордж, вот уже полчаса, - заметила его жена. - Какой бы Онора ни была после двух лет, проведенных во Флоренции, все же она не такая уродина и зануда, как эта принцесса Софи.
- Ты не должна была говорить Тайнмауту того, что я сказал тебе по секрету, - строго заметил граф. - И вообще я никогда в жизни не слышал о такой нелепой затее и, уж конечно, не подумаю принять в ней участие.
- И что, позволь тебя спросить, ты намерен сделать?
- Что я намерен сделать? - повторил граф. - Я твердо и категорично заявлю Тайнмауту, что не дам разрешения на брак с Онорой. А если ему нужен объект для женитьбы, пусть поищет себе каких-нибудь других племянниц.
Графиня рассмеялась, однако ее смех звучал не весело, а скорее зло.
- Право, Джордж, неужели ты и впрямь собираешься сделать такую глупость? Ты ведь прекрасно знаешь, что все наши знакомые на коленях готовы умолять герцога стать их зятем!
И намеренно печальным голосом она закончила:
- К сожалению, у нас нет дочери, которую мы могли бы выдать за него замуж, но он согласился, понимаешь, согласился жениться на Оноре! Надеюсь, ты представляешь себе, что это значит!
Помолчав, граф медленно произнес:
- Полагаю, что с твоей точки зрения это означает, что ты будешь встречаться с Тайнмаутом еще чаще, чем теперь, хотя, по-моему, ты и сейчас проделываешь это слишком часто.
Графиня поняла - нужно действовать иначе. Она прекрасно знала, как обращаться со своим мужем, впрочем, как и со всеми остальными мужчинами.
Весело рассмеявшись, она подошла к нему вплотную.
- Джордж, дорогой, да ты просто ревнуешь! Как это мило с твоей стороны! Я, признаться, просто польщена.
Обвив мужа руками за шею, Элин повернула к нему свое прекрасное лицо и проговорила:
- Ведь тебе лучше, чем другим, известно, что я флиртую с герцогом лишь забавы ради. А то, что он поддается на мои уловки, делает мне честь, только и всего. Я ведь женщина холодная, ты это и сам прекрасно знаешь.
И, придвинувшись к мужу еще ближе, она страстно прошептала:
- Ты ведь постоянно упрекаешь меня в этом, хотя знаешь, как я тебя люблю.
Элин потянула к себе его голову. Все ее тело стало мягким, податливым… Граф не спеша обнял ее.
Запах экзотических французских духов, которыми всегда пользовалась графиня, казалось, лишил его способности соображать.
- Все это очень хорошо, Элин… - начал он.
Но тут губы жены коснулись его губ, не давая ему возможности продолжить свою мысль.
Когда она отпустила его, он смог только пробормотать:
- Ну мы еще об этом поговорим.
- О чем тут разговаривать, милый Джордж, - заметила графиня. - Герцог обещал жениться на Оноре, а поскольку он не хочет дожидаться, когда королева навяжет ему принцессу Софи, то о помолвке будет объявлено завтра. А мы с тобой скажем всем, что они обручились еще год назад, но тогда Онора была еще слишком молода, чтобы выходить замуж.
- Сомневаюсь, что кто-нибудь в это поверит, - ворчливым тоном проговорил граф.
Но графиня, понимая, что победа осталась за ней, не обратила на его тон ни малейшего внимания.
- Пусть все те, кто пытался заманить герцога в свои сети для своих дочерей или для самих себя, скрежещут зубами от зависти. Предоставь все мне, Джордж. Единственное, что тебе нужно сделать, это купить Оноре приданое, которое потребует немалых расходов. Впрочем, не сомневаюсь, ты в состоянии их выдержать.
- Что-то ты чересчур спешишь, Элин, - заметил Джордж. - Я еще не дал согласия на этот нелепый план, и я не собираюсь…
Он замолчал на полуслове, видя, что жена, вместо того чтобы слушать, направляется к двери.
- Нам нужно еще переодеться к ужину, Джордж, - бросила она. - Разве ты забыл, что мы ужинаем с Девонширами? Только не вздумай никому говорить о помолвке, пока Онора не приедет домой.
Графу еще многое хотелось сказать жене, но ее в комнате уже не было.
И только когда он неторопливой походкой следовал в свою туалетную комнату, ему внезапно пришло в голову, что, когда герцог Тайнмаут женится, он не будет представлять такой угрозы, какую являет собой на данном этапе.
Онора остановилась наверху лестницы, ведущей в гостиную.
В тот же миг внизу, в холле, хлопнула входная дверь. Очевидно, кто-то пришел.
В Лэнгстоун-Хаусе лестница между вторым и третьим этажами делала значительный крюк, а потолок над ней был куполообразным. Это позволяло слышать совершенно отчетливо каждое слово, произнесенное внизу. Бременами этот эффект причинял даже некоторое неудобство.
Однако такая лестница имела и явное достоинство - она позволяла видеть все, что творится в холле. Держась рукой за перила, Онора смотрела, как дворецкий принимает шляпу, трость и перчатки у только что вошедшего человека, и с замиранием сердца догадалась, что этот человек - герцог.
Не в силах двинуться с места, она лишь смотрела, как он поднимается по лестнице - высокий, широкоплечий. Лица его Онора не могла разглядеть отчетливо, однако то, что у него красивая и в то же время внушительная фигура, явно говорившая о его значимости, видно было невооруженным глазом.
И впервые Онора поняла, что если она выйдет за него замуж, как велит тетя, то станет герцогиней. От этой мысли ей стало не по себе, да и человек, которого ей прочили в мужья, признаться, ее изрядно пугал.
"Нет, это невозможно… Я никогда не смогу это сделать", - печально подумала она.
Она никак не могла придумать, что ей предпринять, чтобы избежать брака с этим незнакомым и совершенно чужим ей человеком. Тетя нанесла ей своим сообщением о предстоящем замужестве такой сильный удар, что Онора утратила способность здраво мыслить.
"Мама была бы просто шокирована, а папа, я уверена, не дал бы согласия на этот брак", - решила она.
Но хорошенько подумав, она уже не была в этом так уверена. В конце концов, папу постоянно приглашали к себе в гости люди, имевшие значительный вес в светском обществе, и он с радостью принимал эти приглашения. Иногда он даже смеялся по этому поводу.
- В среду мне предстоит нанести визит герцогу Мальборо, - говорил он Оноре за месяц до трагической смерти, - а это означает, что я буду ездить на лучших лошадях, пить лучшие вина и наслаждаться обществом самых выдающихся людей Англии. Что ты думаешь по этому поводу?
- Звучит заманчиво, папа.
И, секунду помедлив, она озорно сверкнула глазами и спросила:
- А почему они тебя приглашают?
- Я скажу тебе совершенно искренне, почему, - ответил отец. - Потому что со мной им весело. Я умею смешить людей. Мужчины считают меня хорошим спортсменом, а женщины…
Он помолчал и добавил:
- Ну о женщинах не будем!
- Но ведь ты не такой богатый и знатный, как все эти люди, с которыми ты проводишь столько времени, - заметила Онора.
- Знаю, потому-то это еще приятнее, - ответил отец. - Когда ты подрастешь, моя хорошая, ты узнаешь, что богатым частенько бывает скучно в обществе друг друга. Почти всем им подавай этакого шута горохового, которому заодно можно поплакаться в жилетку на свои беды. И уж поверь мне на слово, и у богатых их предостаточно.
Он рассмеялся, а Онора восторженно воскликнула:
- Все эти герцоги, принцы и маркизы с тобой и сравниться не могут! Ты у меня такой красивый и такой веселый.
- Это уж точно. Во всяком случае, стараюсь, чтобы обо мне сложилось именно такое мнение, - улыбнулся отец.
С этими словами он уехал куда-то развлекаться, а когда вернулся, его уже ждала куча приглашений к очередным важным особам, где он мог приятно провести время. Тогда Онора с нетерпением ждала того дня, когда вырастет и отец станет брать ее с собой.
Сейчас же она решила, что, хотя герцог, несомненно, произвел бы на отца благоприятное впечатление, он вряд ли захотел бы, чтобы его дочь вышла замуж за нелюбимого человека, который к тому же и сам ее не любит.
- Почему он хочет жениться на мне? - спросила она себя.