Мозаика жизни - Донна Клейтон 6 стр.

-Не понимаю. Он поссорился с отцом? Или с тобой? Что все-таки произошло?

-Я скажу тебе, что произошло: он…

Люк оборвал предложение, будто срезал окончание ударом мачете. Боль застыла в его глазах. Затем он глубоко вдохнул.

-Чад узнал о нашей свадьбе пять месяцев назад, когда вернулся из путешествия по Евро­пе. Вроде бы он ничего не имел против твоего замужества. А может быть, и имел. По правде говоря, меня не интересует, одобрял он или не одобрял наш брак. Но если тебе любопытно, почему он так стремительно оставил "Прентис -Маунтин", почему так долго отсутствовал или почему не звонил и не писал нам, то, по-мо­ему, лучше задать эти вопросы Чаду.

На лице никаких эмоций. В маленькой речи выверено каждое слово.

Дженни поставила на стол локти и уперлась подбородком в ладонь.

-Надеюсь, ты не станешь возражать против одного наблюдения. Кажется, ты не очень лю­бишь своего брата…

-На самом деле я возражаю! - Он встал, взял свою тарелку, стакан и вилку с ножом, сполоснул, открыл посудомоечную машину.

Молчание становилось гнетущим.

-Прости, - проговорила она, - я не хоте­ла тебя обидеть.

-Ты меня не обидела. - Он выключил кран с водой. - Только… - Люк замолчал, ук­ладывая вилку и нож в отделение для прибо­ров. - Понимаешь, Чад - это Чад. Он такой, какой есть. Он не может измениться. Ты сама все увидишь, когда проведешь с ним больше времени. Или, может быть, не захочешь видеть, - тихо пробормотал он в заключение.

Еще одно замечание про себя. Дженни бы­стро знакомилась с манерой мужа вести разго­воры.

-Факт заключается в том, что Чад - это наша семья. - Он повернулся к столу и взял тарелку с колбасным хлебом. - По-моему, не имеет значения, нравится он мне или нет.

-Конечно, имеет! - возразила Дженни. - Человек не может предвидеть, в какой семье он родится. Но ты определенно должен иметь пра­во выбора, с кем проводить время. Или с кем вместе работать. Или с кем вместе жить. - Джен­ни взяла влажную тряпку и вытерла со стола, затем посмотрела на Люка. - Я не понимаю, почему двое мужчин, которые явно недолюбли­вают друг друга, предпочитают находиться в од­ном доме. Каждый вечер я сижу за обедом с ва­ми обоими. И вижу, что вы почти не разгова­риваете, почти не смотрите друг на друга. - Она стряхнула крошки с тряпки в мусорное ведро и, аккуратно расправив, положила ее воз­ле раковины. - Я могу понять, что будут опре­деленные трудности - надо вместе работать, поскольку вы два равных владельца курорта, - но…

-Я один владею лыжным курортом.

Он произнес это так громко, что Дженни вздрогнула. Ее удивило выражение досады в со­щуренных глазах мужа.

Она сразу же вспомнила саркастическое за­мечание Чада, что Люк принимает окончатель­ное решение в делах, касающихся курорта. Оче­видно, что владение курортом - болезненный вопрос для обоих братьев.

-Но до тех пор, пока Чад хочет здесь рабо­тать, для него всегда будет рабочее место. Об этом я позабочусь. Потому что, как я уже ска­зал, он - член моей семьи. А мы заботимся о своей семье. Это традиция Прентисов.

Он с такой силой грохнул миску с овощами об полку, что банка с морковным соком под­прыгнула.

-И тебе лучше не думать, будто брат и я испытываем за обедом некоторую неловкость из-за того, что между нами сидишь ты. Женщи­на, которая носит ребенка одного из нас.

Он вышел из кухни, что-то пробормотав про писанину, которой надо заняться. Униженная Дженни осталась в кухне.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Утонув в чернильной темноте, он наблю­дал за спящей. Разметавшиеся по подушке во­лосы в свете луны отливали золотом. Если по­дойти ближе, можно почувствовать их аромат. Такой запах свойствен только Дженни. Ему от­чаянно хотелось погладить эту алебастровую ко­жу, поцеловать алые полные губы.

Она принадлежала ему.

Дженни спала на спине, закинув одну руку за голову, а другую держа под персикового цвета одеялом. Тихонько вздымалась и опускалась грудь. Над бровями выступили бисеринки пота. Он с трудом подавил желание подойти ближе к кровати.

Из-под одеяла выглядывала прикрытая шел­ком грудь, коричневый сосок чуть темнел сквозь тонкую ткань ночной сорочки.

Она принадлежала ему.

Люк скользнул взглядом к окну, где ночной ветерок шевелил занавески, но тут же снова уставился немигающими глазами на лежавшую на спине женщину.

Он хотел это сделать. Он должен это сде­лать. Откинуть одеяло, подмять под себя ее те­ло, сорвать с молочных плеч тонкие бретельки ночной сорочки и целовать каждый сантиметр обнаженной кожи. Он должен заставить ее вы­крикнуть имя мужчины, которого она любит. Которого она хочет. Его имя. Он мог заставить ее признаться, что она его хочет. Он делал это раньше, он может сделать это снова.

Она пошевелилась и тихо вздохнула. От это­го звука у него вспотели ладони. Рот наполнил­ся слюной, когда он представил наслаждение, какое получит. Потому что она будет его. В конце концов она будет принадлежать ему.

Проклятие! Она принадлежала ему! И снова будет принадлежать. Даже если для этого надо лгать, обманывать, воровать. Она будет его.

И все, что можно получить вместе с ней, бу­дет его.

* * *

На следующее утро Дженни надела ярко-си­ний топик на бретельках и белые джинсовые шорты.

После тяжелого сна прошлой ночи чувство­валась легкая усталость. Она вертелась и воро­чалась, резкие слова Люка эхом снова и снова звучали в голове.

Как можно было забыть, что это она причи­на раскола в отношениях братьев? Женщина, беременная от одного из этих мужчин.

Дженни протерла губкой лицо, почистила зубы, пробежала расческой по волосам. Между бровями пролегла морщинка. Пожалуй, стоит хотя бы чуть тронуть тушью ресницы.

Может быть, ей уехать? Она нашла малень­кий тюбик бесцветной губной помады. Может быть, братьям Прентис будет лучше без нее?

Но куда она поедет?..

Дженни провела пальцем по губам. И тут же голову заполонили мысли о Люке и вчерашнем поцелуе. Дженни вздрогнула, вспомнив ощуще­ние от его густых шелковистых волос между своими пальцами.

Да, он притягивает ее. Чувство удивитель­ное, замечательное. Но это потому, что он словно излучает страсть. Желание, которое ис­пытывает к ней. И это привлекало ее больше всего. Сомнения нет, вчера он невероятно сильно хотел ее. Он дрожал от усилий обуздать свое чувство. Мысль о том, что мужа так страстно тянет к ней, будоражила Дженни. Не стоит себя обманывать.

Но ее тревожила глубоко спрятанная в Люке ярость. Она видела, как он чуть не взорвался в больничной палате, когда Чад заявил, что он отец ребенка. И как вчера вечером вспыхнул от гнева перед тем, как ушел к себе в кабинет.

Дженни понимала его ярость, унижение, от­чаяние. Эти чувства по отношению к ней могут быть справедливы. Но у нее не умещалось в голове другое: неужели можно продолжать же­лать женщину, которую подозреваешь в изме­не.

Она всмотрелась в зеркало. Она, конечно, не уродина, но и не сногсшибательная кра­савица. И вид у нее не такой, чтобы доводить мужчину до крайности. Глаза просто карие, хо­тя рыжевато-каштановые брови и хорошо очер­чены. Нос прямой. Полные губы, слегка тро­нутые прозрачной, чуть поблескивающей пома­дой, выглядят вполне приятно.

Но лучшее украшение- это волосы, решила Дженни. Она расчесывала мягкие локоны, па­давшие на плечи, и пушистые пряди, обрам­лявшие лицо. Уход за ними не требовал от нее почти никаких усилий. Только шампунь. При­рода подарила ее волосам чудесный цвет. Золо­тистый оттенок вызывал в памяти солнечные дни, или одуванчики, или мягких пушистых цыплят.

Дженни улыбнулась и отложила расческу. Да, у нее красивые волосы. Но трудно представить, что Люк теряет голову из-за обыкновенных со­ломенных прядей.

Люк так и не ответил на ее вопрос об их сексуальной совместимости. Он не успевал на­чать, как разговор принимал другое направле­ние. Но если поцелуй, которым они обменя­лись прошлым вечером, может служить одним из слагаемых, то Дженни знала ответ.

Он вышла из спальни, пытаясь прогнать воспоминания, от которых горели щеки. Надо сосредоточиться на кухне и на кофейнике. Но мысли текли в совершенно другом направле­нии.

Что Люк находил в ней такого привлека­тельного? Известно, что любовь слепа. Она чи­тала "Сон в летнюю ночь" Шекспира. Зеркало любви рисует искаженный образ. Любовники редко видят правду, когда смотрят друг на дру­га. А пожалуй, и вообще не видят. Восприятие любимых глазами страсти гораздо приятнее, да­же если оно и неправильно.

Вдруг Дженни словно ударило током. Она остановилась на лестнице и несколько раз мор­гнула.

Она вспомнила, что читала пьесу Шекспи­ра! Она готовила для урока литературы устный доклад по этой комедии, когда училась в шко­ле.

Какая радость!.. Просто потому, что она вспомнила. Дженни стояла на лестнице, сердце от волнения прыгало, как норовистая лошадь. Какое удовольствие вспоминать содержание пьесы. Елена была влюблена в Деметрия, кото­рый просил руки Гермии, влюбленной в Лизандра. Насколько она помнила, события развива­лись шумно и весело из-за любовной путаницы. Любимым персонажем Дженни была Титания. Сказочная королева любила все красивое, а кон­чила тем, что ее опоили питьем, вызвавшим страсть к ослиноголовому Основе. Какое неле­пое, внушенное зельем обожание! Судьба коро­левы еще много лет назад убедила Дженни в том, что любовь слепа.

Она вспомнила! Вот она стоит перед клас­сом. Нервы расшалились, живот сводит так, будто там крутится десяток балерин. Руки тря­сутся. Она держит для памяти карточки. Без слов молит Бога, только бы суметь правильно про­изнести имена персонажей.

Воспоминание. Настоящее воспоминание. Кар­тинка из прошлого. Не машинальное, подсо­знательное действие. Не смутная привычка, ко­торая повторяется без участия разума.

Перед мысленным взором возникла замеча­тельная картина. Она видела свои карточки, доску, огромные окна, столы, учеников. Пусть это только небольшая вспышка, момент ее юности, но она его вспомнила!

Ноги вдруг ослабли и будто уже не держали ее. Если в мозгу сохранилось одно воспомина­ние, то должны быть и другие!

Конечно, она не может назвать штат или го­род, школу или имя учителя. Но ведь что-то она вспомнила! И именно то, что имело значе­ние в данный момент. Этого достаточно, чтобы дать ей надежду. Реальную надежду. Не фаль­шивое ожидание, которое вызвал случай с очи­стками в кухне. Но честную добрую надежду, что память вернется.

Она должна рассказать Люку. Надо найти его и поделиться радостью.

Дженни вспомнила сердитые слова, с каки­ми прошлым вечером он вышел из кухни, оставив ее одну. Он не хочет иметь с ней ни­чего общего. Во всяком случае, пока жизни всех троих - ее, его и Чада - остаются изло­манными и запутавшимися в треугольнике по­дозрений, секретов, лжи, недоверия и обмана.

Защемило сердце. Ей не с кем поделиться своей радостью. Некому рассказать о вспышке памяти, говорящей о выздоровлении.

Мэри! Она воспрянула духом. Все сегодняш­ние переживания она расскажет Мэри. На сердце просветлело. Дженни чуть ли не скати­лась по оставшимся ступенькам. Все мысли снова о чашке дымящегося кофе.

Увидев Люка, пьющего кофе, она сбавила шаг на пороге кухни.

- Ты еще здесь? Разве тебе не надо быть уже в дороге на работу? - Дженни сама заметила осуждающие нотки в голосе. Что с ней? Она вовсе не собиралась его упрекать.

-Тебе тоже доброе утро, - мягко прогово­рил он.

-Прости, - пробормотала она, глядя на свои босые ноги. - Я просто не ожидала уви­деть тебя в такой час.

Она вздернула подбородок. Люк изучал ее пронзительными и темными, как ночь, глаза­ми. Ей с трудом удалось не отвести взгляд.

И опять в ней разгоралось знакомое пламя. Проклятие! Почему она не может держать себя в руках в присутствии этого мужчины?

-Последние два месяца я работал семь дней в неделю, - наконец заговорил Люк. - И решил взять выходной. Кроме того, сегодня воскресенье. Даже Бог отдыхает по воскресень­ям.

Она прислушивалась, нет ли сарказма в его словах. Приглядывалась, нет ли злости на его лице. Нет, лишь нежность в голосе и веселые искорки в глазах. Дженни покачала головой - никогда не сумеет она предугадать, что сделает этот мужчина.

-И к тому же вчера рабочие хорошо погу­ляли в Олеме. - Он сделал глоток кофе. - Се­годня ни один из них, включая Чада, не в со­стоянии работать.

-У меня все дни перепутались, - кивнула она и смутилась от такого признания. - Когда тебя нет, они бегут, похожие один на другой.

Взгляд Люка переместился на ее губы и за­держался там дольше, чем надо бы.

-Это стоит как-то исправить?

Голос действовал на нее как ласковое при­косновение. На мгновение Дженни почти пове­рила, что он и вправду коснулся ее.

-Прости меня за то, - выпалила Джен­ни, - что я вчера наговорила про тебя и Чада. Мне не следовало…

-Все правильно, - успокоил ее Люк. - Это мне не следовало так остро реагировать, как вчера вечером. Я хочу, чтобы ты всегда го­ворила мне все, что у тебя на уме.

-Сейчас у меня на уме твой выходной день, - с минуту подумав, сказала она. - Я рада, что ты взял его. Ты заслужил отдых, по­тому что очень много работаешь.

Они смотрели друг на друга. Атмосфера сгу­щалась с каждой секундой. У Дженни возникло впечатление, будто они соединены невидимой лентой, которая неумолимо подтягивает их друг к другу. Ей казалось, что каждая мышца и каждая жилка напряглась и требует движения. И Дженни шагнула к нему. Но в последний момент отвага покинула ее, и она отошла на­зад, где на столе стоял кофейник.

-Позволь мне только выпить чашку кофе! Затем я поднимусь наверх и не буду тебе ме­шать.

-Подожди.

Горячие пальцы обхватили ее руку выше локтя. Дженни замерла. Чашка с кофе застыла в воздухе.

-Я тоже должен извиниться перед тобой, - сказал он. - Я вчера рассердился на тебя, по­тому что ты сказала о недобрых отношениях между мной и Чадом. На самом деле так и есть. И ситуация, в которой мы все оказались, только отчасти повлияла на наши отношения с братом.

-Ты мне расскажешь об этом?

-Хорошо. Я все тебе расскажу. - Он вздо­хнул и, помолчав долю секунды, добавил: - Ес­ли ты проведешь этот день со мной. Возьмем сэндвичи и пойдем на прогулку. Ведь никто не запрещал тебе устраивать утром пикник?

Они пойдут вдвоем! На прогулку. Вчера Люк говорил, что прогулки были их любимым отдыхом. Но они оба понимали, что он имел в виду вовсе не прогулки… Люк говорил о заня­тиях любовью. Наверно, и сейчас он это имеет в виду.

-Нет, нет, - поспешил он заверить ее, словно прочел мысли, - если, конечно… - Чер­ные глаза затуманились.

Словно глупый цыпленок, закудахтавший, об­наружив в курятнике лису, Дженни начала, за­икаясь, что-то лепетать. Он успокоил ее, при­жав указательный палец к губам. В глазах свер­кали веселые искорки.

-Я шучу. - Он засмеялся. - Я имел в виду настоящую прогулку. - Он снова засмеял­ся. - И только.

Она неправильно поняла его приглашение? Пусть на минуту, все равно есть от чего почув­ствовать неловкость. Постепенно на губах по­явилась застенчивая улыбка - смешная попыт­ка хоть как-то выйти из затруднительного по­ложения. По правде, больше всего ей хотелось смягчить собственное разочарование. Завтрак на природе - единственное, для чего она нуж­на Люку.

-Ладно, - тихо проговорила Дженни. - Приготовлю сэндвичи. С арахисовым маслом и джемом подходят?

-Прекрасно, - согласился он. - Но сэнд­вичи сделаю я, а тебе надо подготовиться.

-Но я готова. Я одета и хоть сейчас в путь. - Она удивленно вскинула брови.

Улыбка расплылась у него по лицу. Он мно­гозначительно уставился на ее ноги. Она тоже посмотрела вниз и смущенно пошевелила голыми пальцами.

-Ох, конечно! Мне надо надеть что-то на ноги.

Густые заросли боярышника в некоторых местах трассы не пропускали свет солнца. Мо­лодая поросль добавляла в буйство зелени кле­нов, буков и кизила удивительные серо-голубые тона. Горные лавры и кусты дикой азалии, отцветшие весной, дополняли зелень леса своими особыми оттенками.

Дженни услышала под кустами шорох, но не успела разглядеть зверька, вспугнутого их по­явлением.

Поднимаясь вслед за Люком по трассе в го­ру, Дженни глубоко вдыхала чистый, прозрач­ный, свежий воздух. Да, мышцы ног уже ныли, но как хорошо быть в горах и в движении! В настоящем движении. До сих пор ее упражне­ния ограничивались изучением зданий курорт­ного поселка. От этой прогулки быстрее бежала кровь, пощипывало кожу. Конечно, это не имело абсолютно никакого отношения к муж­чине, шагавшему рядом.

-Ты в порядке? - спросил Люк.

-Конечно.

-Ты уверена? - Он замедлил шаг и взял в другую руку маленькую плетеную корзинку.

-Ага. - Дженни надеялась, что улыбка лучше убедит его. Но озабоченная складка меж­ду бровями не исчезла. Тогда она сказала: - Когда ты перестанешь беспокоиться обо мне? Я прекрасно себя чувствую.

-Ты тяжело дышишь. - Он еще более за­медлил шаг.

-Иногда приятно тяжело дышать. - Улыб­ка почти помимо ее воли превратилась в хит­рую усмешку.

"Кокетничаешь, дорогая! С собственным му­жем, заметь!" - мелькнула в сознании поддразнивающая мысль. И прозвучала она не как предостережение, а почти как подстрекатель­ство. Искушающая поддержка.

Люк усмехнулся и протянул ей руку. Дженни всунула пальцы в его ладонь, и они продолжи­ли подъем.

-По-моему, неплохое место, как ты дума­ешь? - немного спустя сказал он.

-Но мы совсем мало прошли, - возразила Дженни. - Не надо останавливаться из-за ме­ня.

-Ты что, собираешься на прогулке выжать меня, как лимон? - засмеялся он. - Не забы­вай, это мой выходной день.

-Ну, если тебе нравится быть Сироткой Уилли, - она еле сдерживала смех, - то, по-моему, это место подходит.

-Сироткой Уилли? - Он поставил корзин­ку на траву. - Откуда это у тебя?

Дженни пожала плечами. Но потом, сощу­рившись, уставилась на него.

-Почему ты спрашиваешь? Я говорила так до несчастного случая? Я прежде называла тебя так?

-До этого часа никогда не слышал, - по­качал головой Люк, - чтобы ты кого-то так называла. Я только удивлен… - Он не закон­чил фразу. - Ты начала вспоминать.

Дженни лишь кивнула в подтверждение.

-Что? - спросил он. - Что ты вспомни­ла? Несчастный случай? Ты помнишь, почему поднялась на Саймонову вершину? Ведь ты знала, что это опасно.

Дженни быстро пересказала ему свое воспо­минание о Шекспире, чуть не подпрыгивая от волнения.

-Я понимаю - это немного, - закончила она. - Маленькая сцена. Но такая ясная. Ведь это уже что-то! Я могу назвать имена всех пер­сонажей. Я вижу, как стою перед классом и де­лаю свой устный доклад. Как по-твоему, это хороший признак?

-Уверен, - кивнул он. - Должен быть хо­рошим, правда? Не надо ли позвонить докто­ру?

-Ох, по-моему, это не так важно. Я скажу ему, когда на следующей неделе поеду в Олем. А о чем ты говорил? Что-то о несчастном слу­чае? - Дженни покачала головой и добавила: - О какой-то Саймоновой вершине? А где она?

-Хорошо, - он протянул ей руку, - са­дись рядом, и я расскажу тебе.

Он подвел ее к старому бревну. Кора дав­ным-давно отпала, и темная гладкая поверх­ность дерева могла служить безупречным си­деньем. Они устроились рядом.