- Так они дружили?
Шариф язвительно рассмеялся.
- Зулима ненавидела мою мать, потому что она не принадлежит к королевской семье. Ее семья богата, но это все. Жизнь здесь была подобно хождению по минному полю. То одна, то вторая была недовольна, то обе сразу. Напряжение висело в воздухе. - Его голос стал едва слышен. - Я ненавидел это место. Все его ненавидели.
Последние его слова Джеслин не расслышала, но его интонация сказала ей обо всем.
- Может, в этом кроется причина проблем твоих дочерей? - предположила она.
- Тогда почему эти проблемы возникли в Англии? Почему, если им здесь тяжело, они не хотят жить там? Учителя говорят, что они почти никогда не играют с другими детьми и все разговоры ведут исключительно между собой. Еще реже шалят или смеются.
Это ненормально, с тревогой подумала Джеслин, преисполнившись решимости докопаться до причины такого поведения детей, которые в этом возрасте должны сводить родителей с ума своей неспособностью подолгу сидеть на одном месте.
- Им снятся кошмары?
- Случается.
- И кто их успокаивает? Кто утешает? - продолжала расспрашивать его Джеслин.
Шариф пожал плечами.
- Это входит в обязанности няни.
У Джеслин упала челюсть. Заговорить ей удалось не сразу.
- Это входит в твои обязанности! Ты их отец! - с жаром воскликнула она.
- Я бы нашел нужные слова, если бы они приходили ко мне за утешением.
В этот раз Джеслин, просто лишившись дара речи, лишь медленно покачала головой.
- Кажется, они вернулись, - прислушавшись, сказал Шариф, и на его лицо набежала тень.
Это было самое странное знакомство в ее жизни. Все три девочки стояли перед отцом, не отрывая глаз от пола. Джеслин пришла в еще большее недоумение, когда заговорил Шариф. В его голосе она не слышала ни тепла, ни любви, с которой он рассказывал ей о своих дочерях.
- Мои дочки. Джинан, Саба и Такия, - сопроводив свои слова кивком, сказал он.
Все три девочки наклонили головы, но не произнесли ни слова. Джеслин почувствовала на себе взгляд Шарифа, но знала, что ее лицо не выдало эмоций благодаря профессиональной выдержке и опыту.
Если бы в классах, в которых она вела уроки, были такие тихие и послушные дети, она бы сразу заподозрила что-то неладное и постаралась выяснить, что послужило тому причиной - недоедание, невнимание со стороны родителей или, возможно, телесные наказания.
Взглянув на милых, но безразличных ко всему девочек, Джеслин поклялась себе, что не уедет до тех пор, пока не выяснит, что или кто довел их до такого состояния. Она обязана сделать это не только ради самих девочек, но и для Джамили и Аман, которые никогда не узнают, что они стали тетями и у них есть три прелестные племянницы…
Полчаса спустя Джеслин ввела девочек в свою гостиную, залитую солнечными лучами. Бросив несколько подушек на пол, она усадила малышек в круг и села сама. Теперь, оказавшись с ними лицом к лицу, она смогла убедиться, что девочки были абсолютно очаровательны, обещая вырасти в настоящих красавиц. Если бы они жили не на Востоке и не были принцессами, карьера моделей или актрис была бы им обеспечена уже в этом возрасте.
Переводя взгляд с одной девочки на другую, Джеслин поняла, что ни о каких занятиях не может быть и речи, пока они не станут хоть немного ей доверять и не выкажут хотя бы капельку интереса к тому, что их окружает.
- Давайте во что-нибудь поиграем? - весело предложила она.
Девочки молчали.
- Неужели вы не любите играть? Знаете, какая у меня была любимая игра? "Утка, утка, гусь".
Сестры продолжали смотреть на нее отсутствующим взглядом. Джеслин встала на ноги.
- Вы не знаете эту игру? Тогда я вам сейчас покажу. Я буду ходить вокруг вас, касаться ваших волос и говорить "утка", но когда скажу "гусь", кто-то из вас должен будет меня поймать.
- Зачем вас ловить? - спросила Саба.
Лица всех трех девочек уже не были такими бесстрастными, и Джеслин позволила себе немного порадоваться.
- Потому что это такая игра. Увидите, будет весело.
- А почему "гусь", а не "цыпленок"? - нахмурившись, спросила Такия.
- Извините, - опередила ответ Джеслин старшая девочка. - Но бабушка сказала, что вы будете заниматься с нами математикой и чтением.
Джеслин сделала удивленное лицо.
- Ты хочешь заниматься математикой, а не играть?
- Игры для маленьких детей, - погрустнев, заметила Саба.
Джеслин спрятала улыбку.
- Я думала, девочки, которым пять, шесть и семь лет, любят играть.
- Вообще-то, Джинан исполнилось восемь на прошлой неделе, а мне будет семь уже через два месяца, - слегка надулась Саба.
- Вот как? Тогда прошу прощения. Должно быть, я не правильно поняла. - Джеслин повернулась к Джинан. - Прими мои поздравления. Надеюсь, вы хорошо повеселились в твой день рождения? - Про себя она подумала: как такой любящий отец, каким показался ей Шариф, мог забыть о том, сколько лет его дочерям? Она с ним еще поговорит на эту тему.
На лицах девочек проступило выражение разочарования.
- Неужели вам было скучно? - позволила усомниться себе Джеслин.
- Не было никакого дня рождения, потому что праздники только для маленьких детей, а я уже взрослая, - проинформировала ее Джинан.
- Тогда понятно.
- Что вам понятно? - подала голос Такия.
- Понятно, почему вы не хотите играть. Вы же уже взрослые и думаете о том, в какой университет поступать после школы…
- Никуда я не хочу поступать, - перебила ее Такия. - Я ненавижу школу.
- И я.
- И я тоже, - поддержала сестер Саба.
- Но иногда в Англии даже лучше, чем здесь, - добавила Джинан, переглянувшись с сестрами.
- Значит, вам не нравиться учиться, но Англия вам нравится? - спокойно спросила она.
Девочки снова замкнулись. Джеслин запомнила их слова, но больше ничего выяснять не стала. Вместо этого она предложила им еще одну игру, но когда уже была готова признать свое поражение, Такия вдруг захихикала.
Шариф, стоявший за дверью библиотеки, вздрогнул. Он так давно не слышал смеха своих дочурок, и когда с грустью подумал, что и вторая попытка Джеслин ни к чему не приведет, ей все-таки удалось рассмешить Такию.
Что происходит с его детьми? - устало спросил он себя. Что и когда он просмотрел?
Когда ему не удалось ничего выяснить у самих девочек, Шариф поговорил с директрисой, но узнал немного. Он даже вызвал на лето их няню, но это ничего не изменило. Девочки упорно отказывались подходить к нему сами, и единственные фразы, которые он от них регулярно слышал, были "доброе утро" и "спокойной ночи".
Но теперь все наладится, напомнил он себе, идя по коридору. Джеслин поможет его дочкам.
Шариф подошел к лимузину, когда вышла его мать.
- Ты снова уезжаешь, не попрощавшись со мной и даже не поздоровавшись?
Подбородок его напрягся.
- Больше не смей забирать детей без моего разрешения.
- Мы всего лишь съездили в летний домик.
- Больше так не делай, - повторил Шариф. - В противном случае я прикажу, чтобы тебя сюда не пускали.
- Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? - оскорбилась Рейна. - Я твоя мать.
- Я имею полное право говорить с тобой в таком тоне, когда ты унижаешь меня перед моими людьми.
- Я тебя ни перед кем не унижала.
- Все слуги знали, что ты должна была вернуться еще вчера вечером.
- Но пробки…
- У нас есть вертолет. Или ты забыла об этом?
- Куда ты сейчас едешь? - сменила тему его мать.
Шариф подавил вспыхнувший в нем гнев.
- Ты знаешь, что сегодня я должен лететь в Париж и что часть своего вчерашнего свободного дня я хотел провести с девочками.
- Я не обязана помнить обо всех твоих передвижениях.
Шариф сел в машину.
- Я попрошу сделать для тебя календарь.
- Тогда сделай его в четырех экземплярах. Я нисколько не сомневаюсь, что твои дети уже успели подзабыть, как выглядит их отец.
Шариф хотел опровергнуть ее утверждение, но правда, которая была заключена в словах матери, заставила его смолчать. На сердце стало неспокойно. Он действительно редко с ними видится, и хотя на это у него есть масса оправданий, ни одно из них не может изменить тот факт, что он и его девочки совсем не знают друг друга.
- Я вернусь в выходные, - голосом, лишенным эмоций, сказал он. - Передай дочкам, что они могут звонить мне в любое время.
- Почему бы тебе не звонить им самому?
- Потому что во дворце они могут быть где угодно и чтобы найти их потребуется время, за которое я могу закончить еще одно дело и скорее вернуться обратно.
Фырканье королевы Фер дало Шарифу понять, что она считает его довод таким же глупым и неубедительным, как и он сам.
Позже тем днем Джеслин проводила девочек в их крыло. Там их ждала немолодая няня, которая ей почему-то сразу не понравилась. Девушка напомнила себе, что первое впечатление бывает обманчивым. Возможно, узнав няню получше, она изменит о ней свое мнение.
- Увидимся за ужином, - сказала она, передавая девочек миссис Фишман.
- Девочки будут ужинать с бабушкой.
- Хорошо, - кивнула Джеслин, заметив, что лица малышек стали удрученными, почти испуганными. Ей хотелось заглянуть в глаза маленьким принцессам и ласково спросить, почему они не хотят ужинать с бабушкой, но она прикусила язык. Еще не время задавать откровенные вопросы. Пока девочки относятся к ней настороженно и от ее настойчивости могут только сильнее замкнуться в себе. - Тогда я приду пожелать вам спокойной ночи перед сном.
- Это моя работа, - заявила миссис Фишман. - Вы их учительница, а не няня.
Джеслин ничем не выдала своего раздражения.
- Ну что ж, значит, увидимся завтра в библиотеке, - произнесла она. - Я буду вас ждать.
Такия неожиданно улыбнулась, и, увидев эту робкую улыбку, Джеслин подумала, что, выиграй она миллион, и то не почувствовала бы себя счастливее.
Повернувшись к двери, Джеслин ощущала на себе взгляд четырех пар глаз и, даже не оборачиваясь, могла поклясться, что буквально осязает нежелание девочек оставаться с миссис Фишман.
Эта мысль ее встревожила. Чтобы успокоиться, Джеслин вышла на залитый солнцем внутренний дворик. Однако ни его красота, ни царивший в этом месте покой не уменьшили ее беспокойства.
Появившаяся Меза спросила, не хочет ли госпожа выпить чаю. Получив утвердительный ответ, она передала ей толстую черную папку.
- Его высочество просил вам передать.
Джеслин подумала, что это как-то связано с детьми, но ошиблась. Папка предназначалась ей. Там содержалась подробнейшая информация о том, как, когда, сколько времени, какими предметами и по каким темам она должна заниматься с девочками. Это был ее план на лето.
Пролистав его до конца, Джеслин кое-что поняла. Например, ей стала ясна, по крайней мере, одна причина, по которой девочки пребывают в угнетенном состоянии. Она бы на их месте взбунтовалась, если бы каждая минута ее дня, да еще в летние каникулы, была расписана по минутам.
Тот, кто составлял это расписание, забыл или не знал о том, что маленькие дети лучше всего усваивают материал, если он подается в игровой форме и небольшими порциями, негодовала Джеслин. Окрестив про себя этого человека "врагом детей", она взялась за ручку.
Не зная, то ли смеяться, то ли плакать над некоторыми пунктами, Джеслин стала делать заметки на полях и так увлеклась, что не сразу заметила, что во дворике кроме нее кто-то есть и стоит прямо у нее за спиной.
- Вы уже не справляетесь со своими обязанностями? - раздался из-за ее плеча ледяной женский голос.
Джеслин резко выпрямилась и медленно встала. Этот голос она бы узнала где угодно.
- Не совсем так. Просто я не уверена, что это такое, - кивнула она на папку.
- По-моему, все и так ясно. Это ваш план на лето.
- Это не мой план, - сказала Джеслин, выделив местоимение. - Он мне не нужен, но я позволила себе сделать несколько замечаний.
Мать Шарифа поджала губы.
- Этому плану вы будете следовать.
- Простите, ваше высочество, но учительница здесь я, и потому мне решать, как и чем я буду заниматься с детьми. Тот, кто составлял этот план, не знаком с детской психологией. Осмелюсь даже добавить, что это относится и к тому, по чьей просьбе план составлялся. О чем думал этот человек, отправляя Такию в школу? Она еще совсем ребенок.
- Хватит! - отрезала Рейна. - Вы только-только познакомились с детьми. Вам о них ничего не известно.
- Возможно, - спокойно согласилась Джеслин. Королева Рейна могла запугать ее девять лет назад, но не сейчас. - Я узнаю их лучше в процессе учебы, но придерживаться буду своего плана обучения.
- Я поговорю с Шарифом!
- Будьте так добры. И, пожалуйста, если вы встретитесь с ним раньше меня, скажите ему, что мне нужно с ним кое-что обсудить.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Джеслин ждала весь вечер, когда Шариф пригласит ее прийти. Она передала ему через Мезу два сообщения и одно оставила его дворецкому.
В полночь, когда стала ясно, что ее не пригласят, она легла, и на душе у нее было неспокойно.
На следующее утро Джеслин обнаружила, что Шариф еще вчера уехал в Париж и вернется только через пять дней.
Все эти дни она занималась с девочками и не могла не нарадоваться, потому что с каждым днем принцессы проявляли все больше интереса к своим занятиям. Они заметно преобразились с того дня, когда она познакомилась с ними.
Джеслин не скупилась на похвалы, лишь бы избавить их от недетской серьезности, и с нетерпением ожидала, когда вернется Шариф, чтобы обсудить с ним накопившиеся к нему вопросы. Но за день до его приезда королева Рейна сказала ей, что Шариф не сможет поговорить с ней, так как его возвращение будет кратковременным и он снова почти сразу уедет.
- Не повидавшись с девочками? - спросила Джеслин, следя за тем, чтобы ее возмущение не прорвалось наружу.
- Шариф зайдет к ним. Он все-таки их отец, - высокомерно ответила Рейна.
Узнав, что Шариф вернулся, Джеслин попросила его дворецкого передать, что ей необходимо срочно с ним поговорить. Но и в этот раз она напрасно ждала, что Шариф выделит ей хотя бы несколько минут. Джеслин рассердилась. Ведь он наверняка догадывался, что она хочет поговорить с ним не о погоде, а обсудить проблемы его детей!
Вместо этого от имени Шарифа ей сообщили, что он получил ее сообщение, но поговорить они смогут, когда он вернется из поездки в Иордан и Нью-Йорк.
"Что меня тревожит!" - кипела Джеслин, глядя на склоненные над тетрадями головы девочек, которые решали задачи по математике.
Его дети ее тревожат, вот что.
- Ну, вы уже рассказали папе о своих успехах? - спросила она, надеясь, что для своих-то детей Шариф выкроил немного времени.
- Он пришел пожелать нам спокойной ночи, - произнесла Джинан, которая первая закончила свое задание.
- И какую сказку он вам прочитал?
- Он не читает нам сказок, - сказала Такия. Губы у нее задрожали.
- Наверное, потому, что вы не даете ему и слова вставить, - с наигранной шутливостью предположила Джеслин.
Девочки покачали головами.
- Мы не должны ему надоедать, - прошептала Саба.
- Кто это вам сказал?
- Бабушка.
Джеслин мысленно адресовала ее высочеству несколько нелестных слов.
- Наверное, бабушка говорила вам о чем-то другом, - улыбнулась она. - Я уверена, что ваш папа был бы рад, если бы вы делились с ним своими впечатлениями о том, как провели свой день.
- Мы не должны ему мешать, - упрямо сказала Джинан. - У шейха есть много других важных дел.
Как только Шариф соблаговолит с ней поговорить, она ему такое устроит, даром что он шейх! Отец называется!
Прошло тринадцать дней. Как могла, Джеслин старалась расшевелить девочек. Она не задавала им те вопросы, которые, как она заметила, были им неприятны. Наоборот, делала все, чтобы заставить их говорить о том, что им нравилось больше всего, но не забывала ничего из сказанного ими, что хоть как-то могло объяснить странность их поведения.
И эта тактика полностью себя оправдала. Девочки начали улыбаться и смеяться чаще, чем в первые дни. Настороженность исчезла из их глаз. Они стали живыми и непоседливыми. Словом, вели себя так, как и положено вести себя детям их возраста.
Джеслин уже знала, что Шариф должен вернуться в пятницу вечером после десяти, поэтому, едва часы показали десять, она решительно вышла из своей комнаты. В коридоре ей встретился дворецкий Шарифа, который сообщил, что шейх еще не вернулся, но как только он появится, ей сообщат об этом.
Джеслин уже была по горло сыта обещаниями.
- Я его подожду, - кивнула она.
- Прямо здесь? - не поверил дворецкий. - Но где вы будете сидеть?
- Ничего, я постою.
- Вы не можете.
- Почему же?
- Это не принято.
- Я должна увидеть его высочество, - повторила она. И, словно извиняясь за свою настойчивость, улыбнулась.
Дворецкий Шарифа понял, что она не уступит. Церемонно кивнув, он ушел, чтобы вернуться вместе со стулом и подушкой.
- Надеюсь, так вам будет удобнее, - не скрывая своего неодобрения, сказал он.
- Уверена, гораздо удобнее. Спасибо, - поблагодарила его Джеслин.
Сев на стул, она стала ждать. Шли минуты, и, несмотря на то, что мышцы стали понемногу затекать, ей все труднее было сопротивляться сну, который подкрадывался к ней незаметно, пока не сморил ее окончательно.
Разбудил Джеслин вопрос, произнесенный приглушенным от усталости голосом Шарифа:
- Что ты здесь делаешь?
Девушка открыла глаза и обнаружила, что сидит на полу у его ног. Каким образом она там очутилась, вспомнить не смогла.
- Жду тебя, - ответила Джеслин, не сумев подавить зевок. - Мы должны поговорить.
- В три часа утра?
- Уже утро? - удивилась она и сделала попытку встать, но от долгого сидения в одном положении ее ноги онемели. Ойкнув, она снова опустилась на пол, разминая затекшие конечности. - Подожди, я сейчас поднимусь.
- Сколько ты уже здесь сидишь?
- С десяти или чуть позже.
- Пять часов? - покачал головой Шариф. - Поверить не могу.
- Я должна была с тобой поговорить до того, пока ты опять куда-нибудь не улетел, - снова зевнув, объяснила Джеслин. - Я оставила столько сообщений, но ты так ни разу мне не позвонил.
- Невероятно, - повторил Шариф.
Он поднял ее на руки так легко, словно она весила не больше Такии.
- Что ты делаешь? - испугалась Джеслин.
- Несу тебя в твою комнату.
Ее сердце забилось быстро и неровно. Близость Шарифа заставляла ее чувствовать себя слабой и уязвимой, а позволить себе с ним эту роскошь она не могла.
- Шариф, отпусти меня. - Она хотела сказать это громко, но вместо этого у нее получился шепот.
- Ты хоть подумала, в каком я был состоянии, когда увидел, что ты спишь на полу перед моими комнатами? - спросил он.
- Я спала не на полу, а на стуле, - запротестовала Джеслин. - Отпусти меня. Боль уже прошла, я могу идти сама.
- Лучше помолчи.
Джеслин не произнесла больше ни звука до тех пор, пока Шариф не вошел в спальню.