В машине царила тишина. Харрисон старательно изучал небо Лондона, чтобы не любоваться красивым профилем Франчески. Из-за выпитого виски и успешных переговоров с Аристовым ему было ох как непросто контролировать влечение к ней, которое он испытывал уже неделю.
Молчание затягивалось, и напряжение стало почти осязаемым. Франческа продолжала смотреть в окно и теребила шаль. Вдруг он почувствовал, что она повернулась к нему.
– Харрисон… Я сделала что-то не так?
Он нахмурился:
– Нет. Почему ты спрашиваешь?
Она отвела глаза:
– Я… я не знаю. Вроде бы сегодня вечером я сделала все правильно, но меня не отпускает ощущение, что что-то не так.
В глубоком вырезе платья виднелись ее груди. При взгляде на пухлые полуоткрытые губы Фрэнки по его телу пробежала волна возбуждения.
– Тебе кажется, – чуть хрипло ответил Харрисон. – Сегодня ты была бесподобна.
– Тогда почему ты перестал обращать на меня внимание после того, как мы ушли? Я сказала что-то не то Леониду или Джулиане?
– Нет. – Харрисон не хотел бы развивать эту тему. То же самое ему подсказывал разум, но ее уязвимость тронула его. Он сделал глубокий вдох и признался: – Я сохраняю дистанцию между нами.
Серые глаза женщины расширились. Руки на коленях дрогнули.
Ему нельзя смотреть на Фрэнки!
– Влечение между нами… – Харрисон затряс головой. – Это не должно произойти. Мы оба это знаем.
Фрэнки кивнула, однако отвести от него взгляд не смогла.
– Франческа… – вырвалось у него.
Это была мольба. Которой Фрэнки не вняла. Они одновременно потянулись друг к другу. Прикосновение к ее обнаженной коже вызвало у мужчины потрясающие ощущения.
Харрисон ухватил ее за подбородок и впервые за долгое время сделал это исключительно ради удовольствия. Он поцеловал женщину, к которой ему хотелось прикоснуться с той ночи, когда он обнаружил ее в кресле Тессы.
Губы Фрэнки оказались сладкими, как и обещали. Харрисон прильнул к ним, соблазняя, обещая… Из груди женщины вырвался вздох, когда она страстно ответила на поцелуй. Ее руки легли ему на плечи. Харрисон нежно куснул ее нижнюю губу, втянул в рот и пососал. У Фрэнки был удивительный вкус – смесь невинности и чувственности.
Он не останавливался, пока не исследовал каждый дюйм ее губ. Температура его тела повысилась. Он не мог вспомнить, когда в последний раз забывался до такой степени.
Наконец Харрисон лишился остатков благоразумия. Он притянул женщину ближе. Она с готовностью подалась навстречу. Рука Харрисона легла на ее шею. Губы Фрэнки приоткрылись.
Его язык скользнул в ее теплый рот. Сначала Фрэнки отвечала нерешительно, но с каждой секундой все смелее встречала ласки. Затем их языки переплелись в интимнейшем поцелуе. От ее вздохов его тело напрягалось сильнее.
Но даже этого ему было мало! Мало… Он хотел…
Это вернуло Харрисона в реальность. Он оторвался от губ Фрэнки и отодвинул ее, причем руки его слегка дрожали. В тишине слышалось его прерывистое дыхание.
Затуманенное выражение лица Франчески сменилось ужасом.
– Это не твоя вина, – хрипло проговорил Харрисон. – Виноват я.
Фрэнки прижала пальцы к губам и покачала головой.
– Я… я виновата не меньше.
Может, и так, но основная вина лежит на нем. Нельзя было уступать себе. Недопустимо быть безрассудным, когда на кону стоит так много. Тем более со своей подчиненной. Черт, о чем он думал?
Харрисон пригладил волосы, лихорадочно соображая, как исправить положение.
– Непростая для нас обоих выдалась ночка, – наконец протянул он. – Думаю, мы оба согласны с тем, что это была ошибка. Так, краткое умопомрачение.
Франческа кивнула.
– Согласна. Это… – Она умолкла, на ее лбу появилась морщина. – Это недопустимо со всех точек зрения. Это никогда не повторится.
– Хорошо. – Харрисон взглянул на нее. – Ты стала для меня незаменимой помощницей, Франческа. Сегодня ты отлично справилась. Возможно, мне не раз потребуется нечто подобное. Это будет нелегко, а иногда я буду тем еще сукиным сыном. Но я могу гарантировать, что за шесть месяцев работы у меня ты узнаешь больше, чем у кого-нибудь другого за шесть лет.
В ее серых глазах вспыхнула решимость.
– Я справлюсь, Харрисон. Можешь на меня положиться.
– Я знаю. Мы станем отличной командой.
И только.
Фрэнки закусила губу и кивнула. Машина остановилась перед "Чатсфилдом". Харрисон вышел и помог выйти Франческе, не обращая внимания на вновь проскользнувшую между ними искру. К счастью, ему не составило особого труда отмахнуться от владевших им эмоций. Франческа же продолжала вспоминать о том, что случилось в машине.
Возле ее спальни Харрисон пожелал ей спокойной ночи. Фрэнки ответила ему тем же, зашла к себе и закрыла деревянную дверь. Харрисон прислушался, но не услышал удаляющихся шагов. Значит, она стоит, прижавшись спиной к двери, и думает.
– Забудь про поцелуй, Франческа, – сказал он. – Он ничего не значил.
– Уже забыла.
Его губы слегка изогнулись. Пусть лучше она ни о чем не думает. Но какая досада! Этот вечер можно было назвать триумфальным, если бы он не уступил соблазну! Промашка может дорого ему обойтись. Расслабляться нельзя. Он этого не допустит.
Глава 7
Фрэнки провела уик-энд, переставляя на террасе горшки с цветами. Она старалась не думать о поцелуях в машине. Она почти убедила себя, что прием в доме Леонида Аристова – ее фантазия. Однако доставленные в десять часов утра в понедельник две дюжины белых роз с карточкой от Виктора Каминского доказывали, что все это произошло на самом деле.
Похоже, Каминский не предполагал, что она может отказать. "Позвольте показать сокровищу другие сокровища. В пятницу вечером? Виктор", – написал он.
Фрэнки нахмурилась. Она же сказала, что ее расписание не оставляет времени для отдыха. И она в самом деле была очень занята. На столе скопилась гора бумаг. На шесть месяцев о личной жизни придется забыть.
Ноздри щекотал божественный аромат роз. Фрэнки вздохнула. Она была готова умереть, лишь бы получить розы от мужчины, который ей нравится. Но нет, их прислал Виктор. А целовалась она с боссом.
Ведь она доказала, что является незаменимой помощницей – и на тебе. Наверное, в тот момент в голове что-то замкнуло.
Фрэнки, нахмурившись, смотрела на свои любимые цветы. Харрисон Грант, строгий, иногда пугающий, потрясающе красивый босс, находит ее привлекательной. Но это не важно. Его поцелуи ничего не значили. Вот только для Фрэнки они стали невероятным чувственным опытом. Такого в ее жизни еще не было. Испытывать притяжение к человеку, с которым ты работаешь бок о бок, – это одно, и совсем другое – уступить этому притяжению.
Поступило электронное письмо. Пришел отчет, который она запрашивала в отделе маркетинга. Отлично! Это отвлечет ее от Харрисона Гранта.
Босс появился в офисе после обеда. Харрисон выглядел так, как должен выглядеть магнат: светло-серый костюм и белоснежная рубашка, оттеняющая загар, который он приобрел, плавая на яхте с деловым партнером.
Харрисон многозначительно взглянул на цветы:
– Виктор? – Фрэнки кивнула. Он покачал головой. – Лучше отшить его.
– Я знаю. Не хочется говорить ему это в лицо.
– Да ладно, Франческа. Ловко отшивать поклонника в Нью-Йорке должна уметь каждая молодая женщина.
Она положила карандаш.
– Вряд ли тебя когда-нибудь отшивали. Не думаю, что это приятно.
– Приятно целоваться в лифте.
Фрэнки растерялась, а Харрисон схватил карточку, прикрепленную к цветам, и прочитал ее, вернее, попытался прочитать. Она протянула руку:
– Верни.
– Виктор пишет по-русски. Что он хочет?
Щеки женщины залила краска.
– Это личное послание.
– Моя принципиальная Франческа, – с иронией протянул Харрисон, – ничего другого я от тебя и не ожидал. Хочешь, я сам с ним поговорю?
– Ни в коем случае. Мне это по плечу.
– Ладно. Мне нужно сделать пару звонков, а затем мы приступим к плану для Леонида.
– Я его уже набросала. – Фрэнки взглянула на часы. – Почти пять. Заказать ужин?
Харрисон нахмурился:
– Я проторчал в помещении все утро, а погода стоит отличная. Давай поработаем у меня на террасе, и моя экономка приготовит нам ужин.
Фрэнки не была уверена, что это разумная мысль, но возражать не стала.
– Звучит неплохо, – согласилась она. – Я тоже не прочь выбраться из офиса.
Харрисон сделал важные звонки, они взяли необходимые документы и в его роскошном "ягуаре" отправились в пентхаус на западе Центрального парка. В этом районе жили богатые и знаменитые.
Пентхаус Харрисона напоминал его кабинет – такой же стерильный и необжитой. Фрэнки сбросила туфли и принялась рассматривать картины, висевшие на стенах. Их было немного по сравнению с коллекцией Леонида, но она не сомневалась, что все они стоят баснословных денег. Возле полотна Шагала, выполненного в тех же насыщенных голубых тонах, что и картина, купленная им за четыре миллиона фунтов, Фрэнки задержалась.
– Теперь у нее появится компания, – услышала она позади себя голос Харрисона и от неожиданности подпрыгнула: он подошел неслышно, как кошка. – Расслабься, – протянул он, явно забавляясь. – Я не Виктор Каминский.
Нет. Харрисон Грант гораздо опаснее. Особенно когда так улыбается. Словно солнце выглянуло из-за туч.
Фрэнки перевела взгляд на картину, чтобы ее пульс успокоился. На букете из ярких цветов сидели птица и женщина. Букет плыл по реке, обсаженной пальмами. Мотив перекликался с картиной, купленной в Лондоне. Однако понять смысл, который вложил в картину художник, было не так-то просто.
– Какая фантазия, – пробормотала Фрэнки. – Сочетание несочетаемого. Словно он подсмотрел это в какой-то другой вселенной.
Харрисон кивнул:
– Вполне возможно. На Шагала влияли многие направления в искусстве – сюрреализм, кубизм, супрематизм, – но он создал свою реальность, в которой совместились внешний и его внутренний мир. Он воплощал в картинах свои мечты. Цвета просто потрясающие.
Фрэнки была с ним согласна.
– Эта картина – одна из твоих любимых?
– Возможно, даже самая любимая. – В его глазах вспыхнули янтарные искорки, придавшие ему особое очарование и немного смягчившие выражение лица. – Некоторые из его поздних работ производят гнетущее впечатление. Они говорят о личных трагедиях, которые пережил Шагал.
– Я хотела бы на них взглянуть. Уверена, они тоже потрясающие.
– Да, они не могут оставить равнодушным.
Фрэнки очаровала открывшаяся ей грань характера Харрисона. Он говорил о Шагале с чувством, которое до этого было скрыто.
– Ты удивлена? – Его губы изогнулись. – Монстру не чужды чувства, Франческа. Если он хочет их выпустить.
Как той ночью в машине… Тогда он отбросил свой железный контроль и зацеловал ее до беспамятства.
– Почему бы ему не позволить себе чувствовать всегда?
Он пожал плечами:
– Таков удел монстра.
Фрэнки промолчала. Если Харрисон захочет добавить к этому что-нибудь еще, он это сделает. Сам.
– Начнем? – предложила она.
Он кивнул:
– Элиза готовит паэлью с креветками и лобстерами. Не хочешь сначала выпить?
– Не откажусь от минеральной воды. – Сегодня вечером она не позволит себе переступить черту.
Терраса в форме пятиугольника, откуда открывалась панорама Нью-Йорка, включая Центральный парк, была отличным местом для работы. Фрэнки включила ноутбук и залюбовалась видом.
– Я получила отчет отдела маркетинга и продаж, – сказала она, когда Харрисон вернулся с напитками.
– Хорошо. – Он сел рядом, вытянув длинные ноги.
Фрэнки тут же почувствовала его мужскую привлекательность, тепло и мощь, исходящие от него. Ей понадобится вся сила воли, чтобы направить мысли в деловое русло.
– Мы можем взглянуть на организационную структуру? – спросил он.
– Да.
Она нашла нужный файл. На диаграмме были изображены все подразделения "Грант индастриз".
Харрисон изучил диаграмму.
– А теперь давай посмотрим, какое место мы отведем "Сибериусу".
Фрэнки печатала, почти ничего не понимая из того, о чем говорит Харрисон. Переспрашивать она не стала, поскольку была уверена, что у него имеются на все веские основания. Наконец они приступили к маркетинговому плану. Фрэнки казалось, что отдел отлично поработал, однако Харрисон забраковал пару идей.
– Почему? – не выдержала она. – Это грамотные, продуманные предложения.
Харрисон кивнул и закрыл глаза. Длинные ресницы отбросили тени на его щеки.
– В данном случае они лишние.
Они продолжили изучать предложения отдела маркетинга. Одно из них заключалось в размещении рекламы в торговых изданиях.
– Это вычеркни, – велел Харрисон.
Фрэнки уже ничего не понимала. Когда Джош, начальник отдела, делился с ней соображениями, он утверждал, что ключом к успеху будет реклама.
– Но в США никто не знает о "Сибериусе" и его продукции, – возразила она. – Как компания будет расширяться?
Харрисон покачал головой:
– В наши цели пока не входит расширение компании. Она и так занимает неплохие позиции в своем регионе.
Фрэнки отложила ноутбук и, нахмурившись, взглянула на Харрисона:
– Поправь меня, если я ошибаюсь. Мы должны убедить Леонида в том, что "Сибериус" в составе "Грант индастриз" будет расти и развиваться. По его словам, у компании имеются инновационные разработки. Как мы будем их продвигать?
– Все не прочь заявить, что обладают инновационными разработками, – нетерпеливо бросил Харрисон. – Я никому не собираюсь подавать призрачную надежду. На совете директоров может произойти все что угодно.
– Они, несомненно, поддержат тебя, если это единственный способ заставить Леонида подписать контракт. У них не останется выбора.
– Ты их идеализируешь. Они поступят так, как будет выгодно с точки зрения бизнеса. "Сибериус" занимается почти тем же самым, что и мы. Совет директоров может избрать путь поглощения одной компании другой. Сомнительно, что в этом случае "Сибериус" сохранится без изменений.
– Тогда зачем мы тратим время, разрабатывая этот план? – спросила Фрэнки.
Ответ пришел сам собой. Харрисон не собирался сохранять "Сибериус", однако хотел убедить Леонида в обратном.
Каждая клеточка в теле Фрэнки воспротивилась этому. Компания принадлежала отцу Леонида. Он мечтал ее сохранить. Вот что удерживало его от подписания договора.
– Ты готов заполучить ее любой ценой, верно?
Полуночные глаза Харрисона мрачно сверкнули.
– Я обещал Леониду, что постараюсь сохранить "Сибериус" в неприкосновенности, но не в моей власти сдержать слово, если обстоятельства сложатся по-другому.
– Понимаю, – медленно проговорила молодая женщина.
– Франческа…
Она покачала головой. Следует промолчать, если она не хочет накликать на себя неприятности.
– Ладно, продолжим, – спокойно сказала она, глядя на экран. – На чем мы остановились?
– Франческа, – повторил Харрисон. – Это бизнес. Тебе пора становиться большой девочкой и быть проницательной. Ты понятия не имеешь, что стоит на кону.
Услышав про "большую девочку", Фрэнки взглянула на него, и в ее глазах полыхнуло пламя.
– Диктуй. Но не заставляй меня соглашаться со всем, что ты предлагаешь.
– Таков закон джунглей. – Харрисон еле сдерживал гнев. – Выживают сильнейшие.
– В твоем мире, может быть, – парировала она. – Но не в моем.
– Как я должен, по-твоему, поступить? – вспылил он. – Позволить кому-нибудь еще заполучить "Сибериус", потому что мне вдруг захотелось сглупить и сказать Леониду правду? Этого не будет!
– Я верю в карму, – заявила Фрэнки. – Леонид хороший человек. И он поверил тебе.
– Мне известно о карме все, Франческа. Я знаю о ней больше, чем ты сможешь узнать за всю свою жизнь, поверь.
Фрэнки настороженно наблюдала, как Харрисон подошел к перилам и взглянул на Нью-Йорк, на который опускалась ночь. Их разделяло футов десять, что позволило ей сделать глубокий вдох и овладеть собой. Эта работа для нее – все. Она должна доказать, что отлично справится. Однако не вопреки принципам, в которых ее воспитали.
– Я не хочу упорствовать, – спокойно сказала Фрэнки, – но мой отец научил меня ценить честность. Он считает: если возникнет ситуация, которая заставит тебя заключить сделку с совестью, лучше выйти из игры.
Харрисон повернулся, прислонился к перилам и положил на них локти.
Фрэнки почувствовала, как на нее дохнуло холодом.
– "Грант индастриз" основал мой дед, но только благодаря уму и чутью моего отца, модернизировавшего достаточно успешную на тот момент компанию, она стала игроком, с которым стал считаться весь мир. Он почти всю жизнь провел в офисе, пожертвовал ради нее всем, и его жертва вскоре окупилась. Мне было десять лет. Однажды отец вернулся домой поздно вечером с широкой улыбкой на лице и сказал нам, что "Грант индастриз" вошла в список ста самых прибыльных компаний Америки. – Харрисон поднял бровь. – Ты только представь! Мне было десять, Кобурну – восемь лет, но мы поняли, что это значит.
Фрэнки автоматически кивнула, не понимая, зачем он ей это рассказывает.
– После окончания университета мы с Кобурном стали работать в компании. Это было у нас в крови, как и в крови отца. Но мы не предполагали, что скоро ответственность за судьбу компании целиком ляжет на наши с Кобурном плечи.
Потому что его отец покончил с собой.
– Нечеловеческий труд моего отца мог продолжаться без перерыва два, а то и три дня. Он приходил в офис, заставлял свою команду работать в таком же бешеном темпе, затем возвращался домой, чтобы немного поспать, и снова уезжал на работу. Сначала нас это не беспокоило, мы привыкли, что, когда отец хочет чего-нибудь добиться, все остальное перестает для него существовать. Но сценарий стал повторяться все чаще и чаще, а дома он появлялся все реже. Однажды отец пришел домой и заговорил так быстро, что мы ничего не поняли. Заставить его отдохнуть мы не смогли, поэтому пригласили врача. Он поставил диагноз: маниакально-депрессивный психоз.
Сердце Фрэнки упало.
– Сколько лет тебе было?
– Пятнадцать.
– О, Харрисон. – Она потянулась к нему, но он остановил ее.
– С каждым годом ему становилось хуже. Приступы участились. Моя мать прилагала огромные усилия, чтобы ни пресса, ни акционеры ничего не заподозрили. Через много лет состояние отца вроде бы стабилизировалось. Затем он заключил сделку с Антоном Марковичем, намереваясь приобрести одну его компанию.
Антон Маркович? Тот самый олигарх с садистскими наклонностями, которого Джулиана не желала видеть в своем доме? Фрэнки присмотрелась к Харрисону и заметила, как в его неподвижном взгляде что-то промелькнуло.
– Мой отец увидел потенциал, которым обладало посткоммунистическое пространство, и не сомневался, что потенциал этот будет расти. Покупка компании Марковича могла сделать наш семейный бизнес одним из крупнейших в мире. Вот только Маркович продал нам компанию, находившуюся на грани банкротства. При других обстоятельствах "Грант индастриз" пережила бы удар, но тогда значительная часть средств была вложена в расширение производства. В результате образовавшийся долг едва не стоил нам бизнеса.
– Вы могли обратиться в суд.