- Теперь ты беременна, а его нет. Вместо того, чтобы заботиться о тебе, о Берд и о будущем ребенке… И почему же это я не должен считать поведение Тони глупым, дурацким, как ты сама сказала? Может, объяснишь?
Он остановился. Где-то вдалеке ухала сова, и слова Мерфи эхом отдавались в голове Фиби, только усиливая тоску и гнев. Как убедить в том, во что не веришь сама? Она молчала.
- Иногда стоит взглянуть правде в глаза, Фиби. И бывает, что правда оказывается жестокой. - Он шагнул вперед и теперь стоял так близко, что его горячее дыхание обжигало ее. - Твои родители рассказывали мне, какие безумные поступки совершал Тони. Они беспокоились о тебе и не хотели, чтобы ты выходила за него.
- Знаю. - Она выдернула руки и отвернулась, чтобы не видеть его обвиняющих глаз, не чувствовать жар его тела. - Все я знаю, знаю! Но я так решила!
- Потому что ты влюбилась в него. Потому что ты всегда добивалась всего, чего хотела. Поэтому ты бросила колледж и сбежала.
- Да, именно так все и произошло. - Она обхватила голову руками. - И я не жалею о том, что сделала, ни одной секунды не пожалела, ясно тебе, Мерфи?
- Я хорошо слышу, Фиби. Чем не пожертвуешь ради настоящей любви, правда? - Его рука легла ей на затылок. Осторожным, нежным движением, точно и сам не осознавая своих поступков, он принялся ласкать ей волосы, шею, смягчая убивающую ее головную боль. - Правда же, Фиби? Ведь он был твоей настоящей любовью, да?
- Я его любила, - ответила она, чувствуя только потребность оправдаться. - Конечно, любила.
- Неужели? - Его сильные пальцы сжали ей шею. - В самом деле?
Господи, помоги ей! Чувствовать его пальцы, теплоту его руки… Она не могла собрать разлетающиеся мысли.
- Он был отцом Берд, - беспомощно повторила она. - Я все ему прощаю за то, что он подарил мне Берд. И я сама виновата не меньше него.
- Понятно.
Фиби испугалась, что Мерфи понимает гораздо больше, чем ей этого хотелось бы, но было уже слишком поздно - сказанного не вернешь. Какая теперь разница, даже если Мерфи и догадается, насколько пустым оказался этот брак? Да и вообще, какое теперь значение имеют ее чувства к Тони! Оно не проходит, это горькое раздражение из-за того, что Тони оказался не способен выполнять роль отца, и злость на то, что он выбросил свою жизнь в пустоту. Этим чувствам тогда было не место в ее сердце, иначе они разрушили бы ее жизнь, заставляя бесконечно страдать в тишине долгих одиноких ночей. Нет, она простила его, освободилась от гнева и этим спасла себя!
А чувство вины? За то, что она его не любила. Да, это чувство еще было живо сейчас, разъедающее и коварное, как змея, притаившаяся в глубинах подсознания.
Сначала она была уверена, что любит Тони, и только потом, уже в своей замужней жизни поняла, что приняла за любовь гремучий коктейль желания и возбуждения. Отрезвление наступило довольно скоро.
Так за что же ей винить Тони? В конце концов, она не чувствовала к нему ничего, кроме странной смеси сострадания и радостного изумления перед его способностью вытворять всякие нелепости. В худшем случае он вызывал у нее раздражение, и не более.
Нет уж, похоже, она сама во всем виновата. Это она приняла влечение и детскую любовь за настоящее чувство. Это она оказалась дурой!
Фиби отступила назад, подальше от ласковых рук Мерфи. Почти одновременно он тоже сделал шаг назад и облокотился о перила крыльца. От его позы веяло странным напряжением.
- И ты решила вернуться в родные места? Ко мне, на Русалочий ручей?
- Да. Берд сказала истинную правду - нам больше некуда идти. Ты не можешь приютить нас, пока я не найду работу? Только на время, клянусь тебе.
Мерфи не был бы Мерфи, если бы тотчас набросился на лакомый кусочек, который она ему предложила. Нет, он не спешил, разглядывая ее из темноты, и как всегда, задал вопрос, которого Фиби меньше всего ожидала.
- Если ваш развод не был окончательно оформлен, разве тебе не положена страховка после смерти Тони? А какие-нибудь социальные пособия на Берд у тебя есть?
- Мерфи, пожалуйста, не говори об этом! - Она отвернулась. - Все это не имеет значения.
- А я полагаю, имеет. - Он протянул руку и дотронулся до ее плеча, как будто удерживая от побега. - Почему у тебя не осталось никаких денег, Фиби?
Она отпрянула от его руки и быстро подошла к двери, намереваясь уйти. Однако остатки гордости истаяли от отчаяния, Фиби всплеснула руками и снова повернулась к нему лицом.
- Хорошо, я тебе расскажу и это. У меня нет пособий, потому что Тони за все время так и не удосужился проработать где-либо достаточно долго. Десять тысяч, которые я получила от страховой компании, я истратила на его похороны и на выплату его долгов. Он всем был должен, и я обязана была расплатиться. У меня совсем ничего нет, потому что незадолго до этого я потеряла работу и проела выходное пособие, естественно, не подозревая, что все так получится, понимаешь? Теперь ты доволен?
- Бред какой-то. - Он так незаметно подошел к ней, что она почувствовала, что он рядом, только когда его теплая сильная ладонь легла ей на плечи. - У тебя один из твоих приступов головной боли, да?
- Не старайся быть добреньким, Мерфи. - Горло ей сжал мучительный спазм. - Сейчас я не смогу этого перенести.
- Полегче, малышка. - Его пальцы снова принялись осторожно массировать ей шею. - У меня сегодня такое настроение, хочется побыть немного добреньким. Теперь мой ход.
- Так ты позволишь нам остаться? - Она подняла лицо к темному небу, чувствуя, как немилосердный обруч, сжимавший голову и грудь, ослабевает. - Правда ведь позволишь?
- Конечно, оставайтесь. - Его руки беспомощно повисли вдоль тела. - А теперь иди спать, Фиби, завтра мы все обсудим. В ванной в шкафчике есть лекарство от головной боли - прими таблетку или даже две. Спокойной тебе ночи.
Прислонив голову к прохладному стеклу входной двери, Фиби произнесла:
- Я знаю, ты вовсе не хочешь, чтобы мы здесь оставались, Мерфи. Не хочешь, чтобы я была с тобой.
Он ничего не ответил. Фиби открыла дверь, вошла в дом и поднялась наверх по лестнице в комнату, где сладко спала Берд, засунув в рот большой палец. Завтра. Мерфи сказал, они все обсудят завтра. А Мерфи всегда держит свое слово. Всегда.
А до завтрашнего дня она, впервые на этой неделе, может спать, ни о чем не думая, ничего не опасаясь и не страшась. Спать - глубоко, без снов. По крайней мере, она так на это надеется.
* * *
Раскаленное солнце Флориды ворвалось в ее сон, в котором Мерфи уходил прочь от нее, отвернув лицо. И только его издевательский смех долетал до ее ушей. Увидев, что мать проснулась, Берд взгромоздилась ей на грудь и прижала носик к носу Фиби с ликующим воплем:
- Ну давай же, мама! Вставай! Нам пора идти.
Фиби со стоном отвернулась и, чтобы не видеть ни солнечных лучей, ни сияющего лица дочери, спрятала лицо в подушку.
- Ох, Берд, пожалуйста! Сегодня нам не надо никуда идти. Может, немного попозже, но сейчас оставь меня в покое.
- Но нам всегда надо было куда-то торопиться.
- А сегодня не надо. Потом я пойду искать работу, но не сию секунду, понятно? Мы немножечко побудем здесь.
- Ладно! - Берд подпрыгнула на груди у Фиби. - Мне понравилось спать на полу. Мне понравился дом Мерфи. И его двор тоже. Мне понравилось…
- Хорошо! - прервала ее Фиби, садясь. - Тебе все понравилось у Мерфи.
- А тебе, детка? Тебе тоже у меня все понравилось? - Фиби подняла голову. Мерфи стоял в дверном проеме с чашкой чарующе ароматного кофе в руках. - Мне это важно знать, потому что мне-то у тебя все понравилось.
Его немного насмешливый взгляд обволакивал невидимой паутиной ее полуобнаженное тело, едва прикрытое шелковой ночной рубашкой, и Фиби в смятении ощутила, что это возбуждает ее.
- Хочешь кофе? - продолжал он, как ни в чем не бывало. - Без кофеина.
Она торопливо схватила простыню, натянула ее на себя, укрываясь чуть ли не до бровей.
- Да, хочу. Очень кстати… Поставь там… на полу. Без кофеина, да? Просто замечательно.
Берд, маленькая кокетка, подбежала к Мерфи.
- Привет, Мерфи! Я тоже хочу кофе.
- Правда? - Он поставил кружку с кофе на пол и, послав Фиби одну из своих обольстительных улыбок, повернулся к девочке. - Пошли-ка посмотрим, что можно найти в моей кухне.
Берд протянула ему руку и важно ответила:
- Пошли. Но я не могу начать день без своей обычной чашки кофе.
- Неужели? Дочка, оказывается, вылитая мама, да?
Фиби застонала, и Берд ответила за нее:
- Полагаю, что да. Ну, пошли, Мерфи, найдем все, что у тебя есть.
- Хороший план, малышка. - Он снова посмотрел на Фиби. - Ты в порядке?
- Да, план у вас чудесный. Давайте-ка идите.
Мерфи продолжал стоять в дверях, забыв о Берд, повисшей у него на руке. Проницательный взгляд его серых глаз внимательно изучал Фиби, пока он сочувственно выговаривал:
- Так ты в порядке, детка? Если у тебя жар, не надо спускаться вниз. По-моему, ты кошмарно обгорела, ты вся красная. Будет ужасно, если ты заболеешь.
- Нет, - Фиби заскрипела зубами, - у меня нет температуры, и я не заболела. Я чувствую себя великолепно и буду чувствовать еще лучше, если побуду одна хотя бы пару минут.
- Ну, разумеется. - Он повернулся к Берд. - Твоя мама всегда такая ласковая по утрам?
Девочка кивнула и еще сильнее сжала руку Мерфи.
- Да, пока не выпьет кофе. Женщины семьи Макаллистер всегда нуждаются в кофе.
Фиби натянула простыню на голову и прошипела:
- Идите оба отсюда. Быстро!
- Маме будет лучше после кофе.
- Надеюсь, что так! Мне жаль, что ты не в духе, Фиби. Наслаждайся своим кофе, хотя он и без кофеина, и своим одиночеством. Пошли, Берд.
В его голосе звучала ирония, и Фиби знала, что если высунется из-под простыни и посмотрит на него, то покраснеет, как мак. Ему всегда удавалось оконфузить ее!
А он определенно задался этой целью, чтобы… Она не знала, зачем. Однако его поведение по отношению к ней явно и значительно изменилось, после того как они вчера расстались на крыльце.
- Увидимся внизу.
Дверь наконец захлопнулась, и Фиби поднялась за кружкой кофе. Усевшись по-турецки на голом полу, она поднесла чашку к носу и с наслаждением втянула аромат. Какое наслаждение! Каким бы ленивым ни был Мерфи, кофе он сварил мастерски!
Внезапно дверь снова приоткрылась, и появилась голова Мерфи.
- Ты в порядке? Не тошнит или что-нибудь в этом роде?
- Я тебя ненавижу, - спокойно ответила она, снова с наслаждением вдыхая запах кофе.
- Пей, пей, детка. Ты будешь обожать меня, когда увидишь дно этой чашки. И, кстати сказать, это твое красное неглиже слишком большое испытание для мужского глаза.
- Кофе спас твою жизнь, Мерфи, но все равно, не забывайся. - Она сделала большой глоток. Виноват был божественный напиток или Мерфи, она не знала, но чувствовала себя, как котенок на солнцепеке, так что с трудом могла удержаться, чтобы не потянуться, лениво и с наслаждением. - Я уже месяц не пила кофе по утрам. По-моему, тут все же есть немного кофеина.
- Ни грамма.
- Мерфи!
- Иду, Берд, не спеши. - Его глаза по-прежнему неотрывно смотрели на Фиби. Только взгляд этих серых глаз был сегодня очень теплым.
Сердце Фиби отчаянно забилось, а руки задрожали.
- Мерфи, не смотри на меня так.
- Мне нравится смотреть на тебя. - Его голос прозвучал глухо, точно исходил из самых потаенных глубин его души. - Я не могу не смотреть на тебя так, Фиби.
- Не надо. - Горло ей сжал спазм. - Это как…
- А как я смотрю на тебя, Фиби?
- Ты сам знаешь, - прошептала она едва слышно.
Горло у нее пересохло от желания, которому не было места в этом доме и вообще в ее жизни. Желание осталось там, в ее прошлом. Она так думала.
Оказывается, ошибалась.
И чем дольше Мерфи смотрел на нее потемневшими глазами, тем настойчивее Фиби спрашивала себя, как она сможет жить в его доме, рядом с ним, еще две недели.
А она-то надеялась, что ей удастся справиться с Мерфи!
Да ей не под силу теперь справиться даже с собственными чувствами!
Она вцепилась в кружку дрожащими пальцами.
- Как же все-таки я смотрю на тебя? - снова спросил он и, пошире открыв дверь, сделал шаг в комнату.
Она видела, как на его щеки медленно наползает темный румянец.
В этот момент снизу, из кухни, донесся слабый смех Берд.
Глава четвертая
Мерфи пришло в голову, что никогда еще он не видел ничего более прекрасного, более трогательного, чем Фиби, залитая утренним солнцем, с копной вьющихся волос и исключительно мягкой, нежной свежей кожей, в шелковом ночном одеянии.
Заботы заострили скулы на ее лице, положили густые тени под глазами. Мерфи невольно протянул руку, точно хотел стереть эти приметы усталости. Вчера искусно наложенная косметика скрыла от него тревожные симптомы, хотя он, конечно, заметил изгрызенные ногти и признаки начинающейся мигрени. Однако теперь, в немилосердно ярком свете утра он увидел то, чего не рассмотрел накануне вечером.
Фиби Чепмен Макаллистер выглядела такой измученной, что он не удивился бы, если бы легкий летний бриз сдул ее, как пушинку. Те двенадцать часов, которые она проспала, оказались явно недостаточными, чтобы вернуть природный румянец на ее осунувшееся лицо. Было совершенно очевидно, что она держит себя в руках только крайним напряжением воли и что эта воля уже почти исчерпана, так что Фиби опасно приблизилась к порогу полного физического истощения.
А он еще вчера вечером вел себя, как последняя скотина!
Мерфи сжал губы - нет, ему не может быть прощения! Его вчерашнее поведение нечем оправдать.
Хрупкая, как треснувшее стекло, - такой была Фиби этим утром.
Он бессильно уронил руки - несмотря на эту трогательную хрупкость, Фиби оставалась женщиной, сводившей его с ума и будившей в нем ярость. Женщиной с копной темных непокорных волос, в нелепой шелковой ночной рубашке, обольстительно облегающей изгибы ее тела, так что, казалось, нежный жар ее кожи сквозил в темных бликах материи.
Это была женщина, возбуждавшая его, и он почувствовал, как кровь вскипает в его жилах.
Больше того, она, похоже, знала это.
Ее дрожащие руки и расширившиеся глаза подсказали ему: она поняла, что именно заставило его замереть на пороге ее комнаты. Участившееся дыхание и напрягшаяся грудь красноречивее слов говорили о том, чего сама Фиби никогда бы не осмелилась произнести вслух: она отвечала на его чувства.
Было опасно стоять тут столбом и смотреть на ее бледное лицо, на ее зовущее тело, пробуждающее в нем мужчину.
Он даже не мог вообразить, до чего опасна эта близость, пока не оказался тут.
Фиби в беде, и она приехала искать его помощи. Сердце у него сжалось, их взгляды встретились, и он почувствовал прилив отваги, которой ему так не хватало. И еще - прилив желания.
Мерфи глубоко вздохнул и сделал усилие, чтобы прогнать прочь наваждение. Нет, он не намерен сгорать от желания овладеть Фиби Макаллистер. И, разумеется, он не должен чувствовать такую необъяснимую нежность к женщине, оставившей родителей и покинувшей родной город исключительно из собственных эгоистических соображений и даже не подумав о той боли, которую этот отъезд причинил любящим ее людям.
Пожалуй, она возвращалась назад лишь однажды - на похороны родителей. Они так нуждались в ней, яростно повторял он про себя, а она их все равно бросила.
Да, он часто повторял себе это. Как яркая, прекрасная бабочка, она умчалась куда-то прочь, вдаль, вместе с легким бризом, позабыв о существовании всех.
Ее родителей. Его, Мерфи, существовании.
Ему не должно было быть до этого никакого дела, но отчего-то было.
Он сам не понимал, почему. Почему его терзала обида на Фиби?
Сжав пальцами кружку с кофе, она смотрела на него снизу вверх огромными молящими глазами. Вопрошающий взгляд этих глаз нисколько не соответствовал тому, что она говорила.
Что с ней случилось? Неужели все эти годы он неверно судил о ней?
Он потер глаза. Наверное, он просто ослеплен соблазнительным зрелищем - очаровательная молодая женщина в весьма сексуальном красном белье. Да, пожалуй. Пожалуй, все обстоит именно так.
И все-таки он совсем сбит с толку!
На лестнице послышался быстрый топот.
- Мама! Мерфи! Ну где же вы? - Задев ему дверью ногу, Берд просунула голову в небольшую щель. - Что вы делаете?
Мерфи прочистил горло.
- Хороший вопрос, Берд. Я… Я тут немного отвлекся.
- Да, и я составила ему компанию. - Избегая его взгляда, Фиби адресовала дочери бледную улыбку. - Ты проголодалась, дорогая?
- Проголодалась, проголодалась, проголодалась. - Берд прижалась щекой к ноге Мерфи и с надеждой посмотрела вверх. - Сегодня мы с Мерфи будем готовить на завтрак омлет. Правда ведь?
Его растрогал доверчивый взгляд девочки.
- Конечно. Как насчет того, чтобы повторить вчерашний ужин, Фиби? - Он заставил себя посмотреть на нее и изобразил на лице вежливую улыбку, с которой любой благовоспитанный хозяин должен смотреть на своего гостя. Разумеется, не так-то просто было совсем игнорировать красное неглиже. - Яйца наверняка еще найдутся в доме.
- Ну пошли, Мерфи! - Берд нетерпеливо дергала его за руку. - Идем со мной, видишь, мама еще не допила кофе.
- Да, идите, не ждите меня. - Глаза Фиби были устремлены куда-то поверх головы Мерфи. Она говорила немного сдавленным голосом: - Я сейчас тоже к вам спущусь.
- Ладно, идем, Берд. - Мерфи взял ее за плечо и развернул к лестнице. - Хочешь съехать вниз по перилам?
Девочка засунула палец в рот и вопросительно повернулась к матери. Фиби кивнула, и красный шелк ярко вспыхнул в солнечных лучах.
- Если с Мерфи, то можно.
Он почувствовал, как теплое чувство разливается в его груди - вчера он успел заметить, как старательно Фиби защищает и оберегает дочь, и то, что она доверила девочку ему, растрогало его. Он и сам не мог понять, почему это имеет для него такое значение. Беззаботная бабочка Фиби оказалась внимательной заботливой матерью, и, пока Берд съезжала по отполированным перилам лестницы прямо ему в руки, он все еще продолжал размышлять об этой странности. Малышка крепко обхватила его за шею, хохоча во все горло.
- Ой, давай еще раз, Мерфи!
- Хорошо. Поднимайся наверх, я подожду. Берд побежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки и энергично стуча ногами, съехала вниз еще раз, потом еще и еще. Он прислушивался к неясным звукам, доносившимся сверху, из комнаты, где, по всей вероятности, Фиби сейчас открывала свой чемодан, переворачивая вверх дном все вещи и выбирая, что бы ей надеть взамен сногсшибательного красного белья…
- Эй, лови меня! - воскликнула Берд, прерывая опасные мечтания Мерфи. - Отличные у тебя перила!
Она наградила его мокрым поцелуем в щеку, и он опустил ее вниз, на пол.
- Прекрасно, мне они тоже нравятся. Так что, разобьешь парочку яиц для нашей яичницы? Мама разрешает тебе делать это?
Она небрежно взмахнула рукой.
- Конечно. Только, знаешь, иногда у меня скорлупа попадает в яйца.
- У меня такое тоже случается, хотя я тренировался гораздо дольше тебя, крошка.