- Осталось две недели. - Она уселась в кресло напротив него и почувствовала, как по коже побежали мурашки, когда он бросил на нее пытливый взгляд из-под длинных черных ресниц.
- Я хочу, чтобы ты осталась здесь со мной. С нами.
- Не могу. Мать устроит скандал.
- Мы могли бы куда-нибудь махнуть. В какое-нибудь жаркое местечко. Например, провести пару недель на Багамах. Чем плохо? Там можно было бы каждую ночь заниматься любовью прямо на пляже.
- Прямо на пляже? - Ее щеки вспыхнули, а он оттолкнулся в своем вращающемся кресле от рабочего стола и похлопывающим жестом руки пригласил ее к себе на колени.
- Клянусь, ты никогда еще не любила в позе наездницы на песчаном ложе…
- Ты же знаешь, что нет.
- Подойди ближе, и мы испробуем эту позу сидя…
- Мы не можем… только не здесь, Джон… не в офисе… Вдруг кто-то…
Это была еще одна из его причуд, к которой она уже успела привыкнуть. Со стороны, особенно в первые недели их знакомства Джон производил впечатление очень воспитанного, сдержанного человека. Но это только со стороны, на публике. В постели же он сбрасывал с себя эту мантию благопристойности и превращался в необузданного и невероятно изобретательного любовника.
- Дорогая, ты излишне беспокоишься и боишься, - сказал босс и нетерпеливо поманил секретаршу пальцем. - Ты закрыла наружную дверь?
- Да, но… - Одри пугливо оглянулась на дверь, затем послушно встала и подошла к вращающемуся креслу мужчины, который тут же сильным рывком усадил ее к себе на колени.
- Никаких "но", детка! Неужели ты не видишь, как я возбуждаюсь от тебя? Стоит тебе появиться перед моими глазами, как у меня тут же возникает желание обладать тобой. Я поражаюсь самому себе: как мне еще удается справляться со своими должностными обязанностями, если ты находишься в соседней комнате всего в нескольких футах от меня? - Джон расстегнул ее модную блузку и застонал, когда не обнаружил под ней бюстгальтера. - Ты не одела его специально ради меня? - спросил он и начал, задыхаясь от желания, щупать, мять обе белоснежные груди и поочередно облизывать и глубоко всасывать то один, то другой сосок, в то время как Одри ласково ерошила его черные волосы.
- Мои лифчики, кажется, стали малы мне, - прерывисто дыша, сказала она.
- Неплохо. Тогда выбрось их все до одного. М-м-м… Твои соски, кажется, тоже увеличились в размере. Может быть, с ними, как и с самими грудями, происходит то же, что и с мышцами: чем больше тренировок и упражнений, тем сильнее они набухают, вытягиваются, растут. А ведь я люблю упражняться с твоими грудями… М-м-м… Пусть они растут еще больше! - Эти слова Джона, а также то, что он продолжал вытворять с ее грудями и сосками, настолько возбудили Одри, что она начала активно ерзать у него на коленях. - А ведь всего несколько минут назад ты так боялась, что кто-то застанет нас здесь на месте сексуального преступления, - горячо зашептал он ей на ухо. - И как же легко и быстро ты отделалась от своих предрассудков, леди! Да ты просто умница…
Вдруг его руки оторвались от ее грудей и потянулись к столу. Достав из выдвижного ящика презерватив, мужчина слегка отодвинул от себя распаленную женщину и, расстегнув молнию брюк, надел его на своего испытанного друга, который уже, как часовой, стоял по стойке смирно и нетерпеливо ждал начала атаки.
Джон был верен своему слову. После той ночи, когда они впервые познали друг друга в постели, причем познали не предохраняясь, он никогда не подвергал ее риску нежелательной беременности. Никакого секса без предохранительных мер - это стало для него неписаным законом в их интимных отношениях…
Хотя вздыбившийся дружище Джона был готов к жаркой схватке, хозяин не сразу повел его в атаку. Сначала он задрал юбку любовницы, приспустил ее трусики и провел горячим языком по кудрявым зарослям, нащупывая место, где смыкались набухшие и жаждущие губки. Затем его язык одним скользящим движением вошел в знакомую долину любви и занялся тщательным обследованием всех ее уголков, бугорков и ямочек, уделяя особое внимание клитору - чувствительному бутону, произраставшему в самой верхней части долины. Одри, давно привыкшая к неутомимому и изобретательному языку любовника, все равно каждый раз возбуждалась от движений этого органа с какой-то новой, все более необузданной, непостижимой страстью. Так было и на этот раз. Она едва сдерживала себя, чтобы не закричать от обуявшего ее вожделения. Ее сдерживала мысль о том, что они занимались сейчас любовью не у себя в спальне, а в офисе "Моррисон энд кампани".
Но, сдерживая свой голос, Одри была уже не в состоянии удерживать в узде разбушевавшуюся в ней похоть. Она потянулась к расстегнутой ширинке мужчины и нетерпеливо вставила его меч в свои ножны. Джон властно обхватил ее напрягшиеся ягодицы, и между ними завязалась самая желанная, самая сладостная битва на земле.
Вследствие безудержного и необоримого натиска с обеих сторон победа страстных любовников, которые с каждой интимной встречей все больше привыкали и все искуснее подлаживались друг к другу, и на этот раз оказалась обоюдной. В счастливом изнеможении Одри закрыла глаза, положила голову на плечо Джона и прощебетала ему в самое ухо:
- На этом, я полагаю, кофейная пауза в рабочем кабинете мистера Моррисона закончилась?
- О Боже, я все больше и больше убеждаюсь, что моя подкованная во всех отношениях секретарша в конце концов совсем развратит меня всеми этими штучками. - Он обнял ее за талию и нежно поцеловал в губы. - Дорогая, должен тебе сообщить, что в тебе почти ничего не осталось пуританского.
- В этом ты должен винить себя сам. Я была лишь сообразительной куклой в руках мастера.
- Если ты все-таки намерена покинуть меня на рождественские праздники, - ласково произнес он и крепче прижал ее к себе, - тогда по крайней мере постарайся вернуться как можно скорее.
- По всем действующим инструкциям нашей компании, сэр, сейчас я имею право взять двухнедельный отпуск…
- Ты уверена? А я сомневаюсь.
- Э-э… я подумаю, сэр.
- Учти, я буду ждать ежедневных телефонных звонков.
- А если их не будет? - Она уже успела вернуться в кресло напротив его стола и теперь уставилась на босса хитрыми смеющимися глазами. - Что тогда, сэр?
- Тогда в один из дней ты, возможно, столкнешься в дверях родительского дома с непрошеным и сексуально озабоченным гостем…
Джон улыбнулся уголком рта и взял с полки одну из деловых папок, давая тем самым понять секретарше, что их беседа закончена.
Три дня спустя Одри вдруг почувствовала, что с ней что-то произошло. Впервые в жизни у нее сорвался график месячных. В положенные дни менструация просто не наступила.
Только однажды они испытали блаженство интимной близости, не предохраняясь. Это было в тот первый вечер, когда они стали любовниками. И, по ее расчетам, она находилась тогда еще не в фертильном периоде. Во все последующие ночи в течение нескольких недель они предавались самому сладостному пороку человечества, аккуратно соблюдая противозачаточную гигиену и не подозревая, что нежеланная беременность стала частью их близких отношений с самого начала.
Но, может быть, еще ничего и не произошло? Может быть, случилась самая обыкновенная задержка по тем или иным банальным причинам и завтра или послезавтра все рассосется само собой?
Когда на нее нахлынули эти тревожные мысли, Джона, слава Богу, в офисе не было - он уехал на какую-то важную деловую встречу и возвратиться до конца рабочего дня не обещал. Воспользовавшись его отсутствием, Одри дозвонилась до Джаннан, у которой был знакомый гинеколог, и объяснила свою ситуацию. Теперь только специалист мог развеять ее сомнения - точно определить, "залетела" она или не "залетела". Подруга обещала немедленно связаться со своим "корифеем по всем женским делам" и сразу перезвонить. И вскоре Джаннан действительно позвонила и сказала, куда ей нужно было подъехать после работы.
С трудом дождавшись пяти часов, Одри привела в порядок свой рабочий стол и тут же выехала к гинекологу. Проведя все необходимые обследования, "корифей" подтвердил ее худшие подозрения: у нее была месячная беременность…
К дому босса девушка подъезжала, объятая ужасом. Какой будет реакция Джона, когда она сообщит ему о случившемся? Наверняка он решит взять всю ответственность на себя. Потому что это был такой тип мужчины. Он может даже предложить ей выйти за него замуж. Но когда она представила, что это будет за брак, вызванный столь необычными обстоятельствами, ей чуть ли не стало дурно… Так или иначе она должна найти выход из положения. Причем найти как можно быстрее. А для этого ей надо напрячь мозги. Однако сейчас сосредоточиться и серьезно о чем-то думать в его доме она была просто не в состоянии. Ей следует куда-то уехать, чтобы не видеть желанного любовника и в спокойной обстановке выработать план разумных действий, прежде чем ставить его перед совершившимся фактом.
Но куда она могла уехать? Разумеется, лучшего места, чем дом матери, в возникшей ситуации для нее не было.
Дверь дома Моррисонов ей открыла Эллис, которая сразу сообщила, что папа задерживается по делам и приедет через час или полтора. Девочка тотчас вернулась к своим домашним заданиям, а Одри поднялась на второй этаж, позвонила Алберте и попросила ее срочно приехать и побыть с Эллис до возвращения Джона. Получив от приходящей няни положительный ответ, девушка спустилась к Эллис и сказала, что по семейным обстоятельствам должна безотлагательно вылететь в Канаду и что к ней минут через пятнадцать-двадцать приедет Алберта.
Выслушав Одри, девочка спросила:
- Вы хорошо себя чувствуете? У вас не очень здоровый вид.
- Нет, со мной все в порядке, Эллис, - пробормотала Одри и, помолчав, добавила: - Я… беспокоюсь за маму. Она… э-э… сломала лодыжку, когда пылесосила в доме. Споткнулась и… упала прямо на пылесос.
Девочка недоуменно уставилась на наставницу, потом спросила:
- Что передать папе?
- Скажи, что я позвоню.
9
Одри лежала на своей кровати и бессмысленным взглядом буравила потолок родительского дома. За последние три дня это стало одним из ее главных занятий. Миссис Эрроусмит больше уже не спрашивала дочь, что с ней случилось, потому что ей надоело слышать заезженный ответ: "Ничего, мама".
Но дочь знала, что за молчанием матери крылась глубокая обеспокоенность. И эта обеспокоенность стала бы еще глубже, если бы мать узнала всю правду, которую скрывала от нее забеременевшая дочь. А если бы ей стало известно, что отцом зачатого ребенка оказался не кто иной, как тот самый доброжелатель ее дочери, который приезжал в Оуэн-Саунд, то он тут же превратился бы для нее из "приятного молодого человека" в чудовище.
Трехдневное бурение потолка ничего не принесло Одри: она по-прежнему не знала, как ей следовало поступить дальше. Просто вернуться в Нью-Йорк не было выходом из положения. Разумеется, ей придется рассказать обо всем Джону, но сделать это надо попозже. Сначала же она должна найти другую работу и какое-то жилье, потому что оставаться под одной крышей с матерью и своим пухнущим животом было просто невозможно. А как только жилье подвернется, тогда можно уже и ошарашить Джона нежданным сюрпризом.
Только вот где она найдет работу? Вряд ли какой-то работодатель может с распростертыми объятиями взять к себе в компанию беременную женщину. Может быть, только какой-то сумасшедший. А это значит, что речь может идти лишь о временной работе. Что, в свою очередь, означало безденежье. А безденежье означало отсутствие независимости… От отчаяния - Одри тяжело вздохнула.
Снизу ее позвала мать, и девушка вяло поднялась с кровати, нехотя подошла к двери и буркнула:
- Сейчас спущусь, ма…
- Не сейчас, а сию минуту! - властно прикрикнула на нее Кассандра Эрроусмит.
Одри слишком хорошо знала свою мать, чтобы не выполнять ее указания беспрекословно. Пересиливая себя, она спустилась по лестнице на первый этаж и направилась в сторону кухни, откуда раздался голос матери. Перед дверью ее встретила хозяйка дома с тазиком, полным теста, в одной руке и со скалкой в другой.
- К тебе пришли, - сказала она.
- Кто? - Было уже семь вечера, и Одри никого не ждала сегодня. Ее друзья и знакомые в Оуэн-Саунде даже не знали о ее приезде. - Ма, ты не можешь сказать им, что я плохо себя чувствую и поэтому…
- Нет, не могу, - отрезала миссис Эрроусмит. - Но я скажу тебе, дочь, о другом. Мне надоело видеть, как ты слоняешься в родном доме, словно тень, и ничего не замечаешь, ничего не видишь вокруг, будто с луны свалилась! Улыбнись и не напускай на себя хмурь, когда зайдешь в кухню. Понятно?
- Да, мам.
Одри натянуто улыбнулась и распахнула дверь. И тут же остолбенела: за видавшим виды кухонным столом сидел Джон! Он пил чай, а к другому концу стола уже подошла ее мать и опять принялась раскатывать сдобное тесто. Ну просто домашняя идиллия! И ее босс в черных джинсах и грубом черном свитере идеально вписывался в эту пасторальную картинку. Сердце Одри забилось, как пойманная белка.
- Может быть, ты все-таки поздороваешься с гостем? - Кассандра оперлась на скалку и бросила на дочь взгляд, отметавший всякие вопросы.
- Э-э… добрый день, - сказала Одри, и ее руки машинально прикрыли живот. - Как дела?
- Прекрасно. - Его низкий голос заставил ее сердце забиться еще сильнее.
- Что привело тебя в Оуэн-Саунд?
- Желание узнать, как поправляется твоя мама.
- Как поправляюсь я? После чего? - недоуменно спросила миссис Эрроусмит.
- Но ведь вы сломали лодыжку, когда споткнулись о пылесос, - членораздельно произнес Джон, не отрывая холодных глаз от покрасневшего лица своей секретарши.
На минуту в кухне воцарилась мертвая тишина.
- Э-э, как видишь, с мамой все в порядке, - с легкой хрипотцой в голосе ответила ему Одри.
- Что здесь происходит? - спросила Кассандра и опять метнула в дочь убийственный взгляд. - Кто придумал эту чушь о переломанной лодыжке и пылесосом?.. Одри, посмотри мне в глаза. Неужели ты солгала?
- В какой-то степени, ма.
- Рыжик, я никогда не поверил бы, что ты способна на вранье, - шепнул ей незваный гость.
- Лучше бы ты не приезжал сюда!
В этот момент в кухню ворвалась ватага подростков во главе с Томми, одним из младших братьев Одри, который сначала с любопытством уставился на Джона, а потом шепотом спросил мать:
- Что за гость у нас сегодня, ма? - И уже обычным голосом добавил: - У моего приятеля Элвиса не заводится их старая телега "форд". Она во дворе…
- Меня зовут Джон Моррисон, - спокойным голосом представился четырнадцатилетнему мальчишке президент "Моррисон энд кампани". - Твоя сестра работает в моей компании.
- Когда она уедет обратно в Нью-Йорк? Одри заняла комнату, которая теперь принадлежит мне…
Трое друзей Томми захихикали и стали о чем-то шушукаться, но их гомон мгновенно оборвался, как только Джон поднялся из-за стола и сообщил им, что хотел бы взглянуть на их старую клячу, на лбу которой написано название самой известной автомобильной компании Америки.
Все четверо подростков тотчас потянулись гуськом из кухни, а пристроившийся к ним в хвост "непрошеный гость" уже на ходу бросил Одри:
- Оставляю тебя наедине с мамой. Может быть, у вас найдется тема для разговора.
- Значит так, - сказала Кассандра Эрроусмит дочери, как только захлопнулась дверь за Джоном, - по его словам, ты исчезла из очаровательного особняка мистера Моррисона без всякого предварительного уведомления, и он приехал сюда, чтобы выяснить, не случилось ли что-нибудь с тобой. Он сказал, что ты ничего не объяснила ему. Разумеется, если не считать этой дурацкой выдумки о пылесосе и моей сломанной ноге… Но, может быть, что-то случилось на самом деле, дочка? А ну-ка присядь и давай поговорим начистоту. Ведь всего неделю назад, когда я говорила с тобой по телефону последний раз, ты была очень веселой и довольной всем на свете. Что же произошло за эту неделю?
- Ничего, ма. Просто… мне душно в Нью-Йорке, и я захотела вернуться в свободное пространство нашего маленького городка.
- Чтобы с утра до вечера слушать раздающийся по всему дому слоновий топот своих младших братьев? Давай-ка, доченька, выкладывай свою следующую басню.
- Я просто соскучилась по дому, - продолжила свое вранье Одри. - В огромном и шумном Нью-Йорке бывает иногда так тоскливо! Особенно перед Рождеством. Почему? Не знаю, ма. Может быть, потому что это такой сугубо домашний, семейный праздник. Мы, все родные, собираемся в этот день вместе…
- Почему ты не сказала об этом Джону прямо? Бедняге пришлось мчаться сюда сломя голову, чтобы выяснить, что с тобой приключилось.
- Неужели он в самом деле решил, что я заболела? - Одри вопросительно уставилась на мать. - Джон так и сказал тебе об этом - о том, что я, по-видимому, больна?
Впрочем, он вряд ли мог о чем-то догадываться. Женщинам в этих делах всегда виднее. С того самого момента, как только обнаружилось, что она беременна, в ее душе не задымилась свеча уныния и безнадежности, а вспыхнула яркая мечта о ребенке, который станет свидетельством, символом и памятью ее истинной любви к единственному мужчине на свете.
- Нет, он не говорил об этом прямо, но по всему было видно, что твое физическое и душевное состояние беспокоит его.
- А мистер Моррисон сказал тебе что-нибудь о своем отъезде? - спросила Одри. - Когда он собирается лететь обратно?
- Об этом у нас не было речи…
Неожиданно дверь открылась, и в кухню вошел Джон. Он даже не постучался, но Кассандра, в отличие от Одри, не придала этой пустячной бестактности особого значения. Она улыбнулась мужчине, который сделал так много доброго для ее дочери, и без обиняков сказала:
- Моя дочь только что интересовалась, сколько вы еще пробудете у нас, потому что она хотела пригласить вас в новый итальянский ресторан, который буквально на днях открылся в самом центре Оуэн-Саунда. По крайней мере там вы сможете поговорить. В моем доме у вас такой возможности не будет, уверяю вас.
- Я заказал себе номер в отеле на одну ночь, - сообщил он миссис и мисс Эрроусмит, - так что, Одри, мне было бы приятно поужинать с тобой где-нибудь в городе.
- Э-э… я… - Девушка смутилась, не находя нужных слов для ответа.
- Я знаю, в чем у тебя загвоздка, - пришла ей на помощь мать и похлопала Одри по колену. - В транспорте, не так ли? В этом, девочка моя, проблемы для вас не будет. Ты можешь воспользоваться моим автомобилем. Он, правда, далеко не новый, и его модель уже давно вышла из моды, - пояснила она Джону, - но машина еще бегает и очень надежна. Такси же в это время года весьма ненадежны, за исключением тех, что заказываются заранее… Одри, ты, конечно, должна переодеться. И что на тебя нашло? Ты слоняешься по дому в этих вконец выцветших джинсах и этом свитере, который сидит на тебе, как мешок! - Старая женщина осуждающе прищелкнула языком. - Беги, доченька, наверх и выбери что-нибудь поприличнее из своего гардероба.
Одри ничего не оставалось, как отправиться на второй этаж. На лестнице она столкнулась с Томми, который мчался куда-то вприпрыжку и на ходу успел бросить ей:
- Твой мистер Моррисон - дока насчет старых кляч. Он вмиг разобрался с "фордом" Элвиса, и теперь машина заводится с полуоборота.